Ужасы чердака

Ещё одна обычная суббота. Ещё один дождливый осенний день. Дождь идёт уже третий день подряд. Утихнет на пару часиков, а потом снова начнет. Однако Анджи Ёнагу это никак не волновало. Её суббота проходила как обычно: мольберт, кисти, краски. Что ещё нужно художнику для счастья? Весь дом уже увешан её картинами. Хорошо, что хозяйка не против. Жилье-то съёмное. Её дом остался далеко... На небольшом острове посреди Тихого океана... Там осталась её семья, друзья. Но девушка не унывает. Она приехала в Японию, чтобы поступить чуть ли не в самую престижную академию страны, и там нашла новых друзей, не хуже старых. Девица с глазами цвета голубого океана выводила кисточкой ровную красную линию. Она рисовала пейзаж – её излюбленный стиль в рисовании. В данный момент это был закат среди небоскребов. У неё уже был закат на острове, который она наблюдала целые семнадцать лет до отъезда. Девушка полностью увлеклась работой, даже высунув кончик языка. Рука ритмично водила по листу, вырисовывая алые небеса и жёлто-красную половинку солнца за багровыми облаками.  Как вдруг на чердаке что-то с грохотом упало и художница подскочила. Кисть дёрнулась, и красная полоса оказалась на тёмном небоскребе. Анджи сначала удивлённо уставилась на испорченную работу, а затем ярко улыбнулась. - Ну во-о-от... Ну ничего, Анджи сделает новую, ещё лучше прежней! Наверное, Атуа не понравилась картина Анджи... — второй грохот заставил художницу умолкнуть. Он исходил откуда-то сверху, по чему Ёнага сделала вывод, что с чердака. Она отложила кисти и неспешным шагом направилась к люку на чердак. Она остановилась прямо под белым квадратом, чёрное колечко с веревочкой болталось у неё над макушкой. Задрав голову, беловолосая с интересом смотрела наверх.  - Боженька, — девушка сложила руки в замок, склонив голову и прикрыв глаза. — Анджи знает, что ты всегда с ней. Она не боится, если ты хочешь забрать её к себе. Если ты хочешь, чтобы Анджи поднялась на чердак, подай знак. — она открыла глаза, подняв голову, и стала внимательно прислушиваться. Ничего. Никакого стука. Грохота. Шороха. Пожав плечами, девушка снова улыбнулась и вприпрыжку направилась обратно в свою комнату, где оставила мольберт и испорченный рисунок. Ночь. Пожалуй, прекрасное время суток. Тихо, спокойно, никакой суеты. Можно побыть наедине со своими мыслями, предаться своим фантазиям, мечтам. Но молодая художница сейчас не этим занималась. Она перерисовывала свою картину. Наконец, почти в полночь, работа была закончена. Она улыбнулась, глядя на красивый пейзаж. И правда лучше прежнего! Оставив картину сохнуть, Ёнага принялась готовиться ко сну. Переоделась и залезла в уютную, теплую кровать с белым спальным комплектом. Постель девушки была прямо под окном, так что ей отчётливо слышалась музыка дождя, что до сих пор не утих. Он стучал по железной крыше и внешнему подоконнику. Капли бесшумно падали на стекло, стекая по нему вниз. За окном было видно небольшой садик. Дорожка из круглых камешков, два лежака с закрытым в данный момент зонтиком. Чуть дальше к серому невысокому каменному забору широкая качалка, что сейчас покачивалась от ветра и тихо поскрипывала в такт дождю, словно подпевая. Шурша шинами по мокрой дороге, за оградой проехал автомобиль. Ничего нового. Он часто проезжает здесь в это время. Девушка знает это, так как часто рисовать приходится по ночам, особенно в будние дни, и она может не спать даже до двух. Хотя это не мешает ей всегда оставаться бодрой и позитивной. Ночные поездки, как потом разузнала Анджи, совершает один из соседей голубоглазой в этом спальном районе – ночной сторож старшей школы для девушек. Каждую ночь он проезжает здесь около двенадцати, и в этом нет ничего удивительного.  Художница бы скорее удивилась, если бы он не проехал. Тогда следовало бы заглянуть к соседям и не узнать, не случилось ли у них чего. Ёнага закрыла глаза, выключив ночник, и улеглась на бок. Она поерзала по подушке головой, устраиваясь по-удобнее, и немного взбила её руками. Наконец, приняв максимально удобное для сна положение, Анджи уже хотела отправится в царство Морфея, как вдруг... она услышала шарканье откуда-то сверху. Будто что-то тащат по полу. Девушка открыла глаза и насторожилась. Бабах! Резкий звук заставил юную художницу подскочить в постели и принять сидячее положение. Что-то с сильным грохотом упало. Опять же сверху. Вне всяких сомнений, это чердак... Светловолосой совсем не хотелось идти и смотреть, что же там шумит. - Боженька, это ты так подаёшь знаки Анджи? Ты что-то хочешь от Анджи? — однако снова наступила тишина. Лишь звук дождя не давал ей стать оглушающей. Но теперь он казался не таким прекрасным и ритмичным. Поскрипывание качели в саду перестало быть мелодичным голосом певца, что завел песнь под шум баранов ливня. Теперь этот скрип казался зловещим и пугающим. Качеля, казалось, медленно покачивалась уже не от ветра, а от того, что на ней сидит кто-то незримый и раскачивается из стороны в сторону. Порыв ветра усилился, и кусты зашумели, от чего девушка вздрогнула и легла обратно в постель, накрывшись одеялом до носа. Шум оставшихся жёлтых листьев казался зловещим шёпотом разных многочисленных голосов, явно замышляющих что-то недоброе.  Вдруг несколько жёлтых листков прилетели прямо в окно девушки и прилипли к нему, слегка подрагивая от ветра. От резкого движения за окном светловолосая явно вздрогнула, однако поняв, что это просто листья, она успокоилась. Ещё один редкий автомобиль в это время. Он проехал мимо дома девушки, осветив фарами её комнату. Тени листьев на стекле отпечатались на стене. Сейчас дырочки в них и некоторые повреждения по краям напомнили Ёнаге оскалы чудовищ. Вот и минусы бытия художника и любого творческого человека – слишком бурная фантазия, что иногда скорее минус, чем плюс. Голубоглазая накрылась с головой, стараясь не думать о дожде, скрипе качели, шелесте кустов и вое ветра, что напоминал дикого зверя, который непременно набросится на человека при любой возможности и разорвет на части. Светловолосая помотала головой, снова отгоняя от себя жуткие мысли, что так и пытались прокрасться в голову. Ей было страшно даже пошевелиться. Казалось – одно движение, и ее непременно заметят, найдут, убьют. Нет, Анджи не боялась смерти. Она знала, что её Бог острова с радостью примет её, и ей ни в коем случае не следует бояться, но в такой жуткой обстановке ей было невозможно не почувствовать хотя бы лёгкого испуга. Всё же, она милая, хрупкая девушка. "Спокойно, Анджи, ты же знаешь, что Боженька всегда с тобой. Он не даст тебя в обиду и заберёт к себе только тогда, когда придёт время. Тебе совершенно нечего бояться!" – она улыбнулась от таких мыслей. Ей явно стало спокойнее. Она даже осмелилась высунуть голову из-под одеяла и шевельнуться – перевернуться набок. Это просто дождь и ветер. Что такого? Да и шумы на чердаке уже прекратились. Бояться совершенно нечего. Её Боженька рядом с ней. Всегда. С такими мыслями и лёгкой улыбкой на лице Ёнага медленно начала погружаться в сон, и вскоре она уже была в Париже, в Лувре, на выставке картин, где висели её же работы.