Палач

Я заканчиваю говорить, закуриваю и смотрю на лицо Иоанна. Оно ничего не выражает. Взгляд холодный и саркастичная ухмылка. Моя исповедь подошла к концу. Остальное он знает. Я беру со стола пистолет и задумчиво верчу в руках, глядя в глаза пленника. В округе все уже знают, что он умер. Так проще объяснить что я делаю в районе бункера, где меня срисовал Ник, когда летал над Долиной. Пришлось солгать. Не в первый раз. Я вставляю обойму в пистолет и говорю: - Ты говоришь, что я не жалею ни своих, ни чужих. Ирония в том, что свои для меня это батальон "Проклятых" и покалеченный судьбой капитан, который каждую секунду своей жизни сражается с демонами войны и виной за свои ошибки и чужие преступления. Все остальные для меня никто. - Полагаю ты закончила свою долгую историю. И что дальше? - Посмотрев на меня спрашивает Иоанн с ироничной улыбкой. Ох как мне хотелось бы стереть её с его лица раз и навсегда. Но у меня ещё остались кое-какие принципы. Поэтому я говорю спокойно: - Я разберусь с отцом. А ты, дядя Джон проведёшь остаток жизни в тюрьме. По делам их судить будут их. Ты единственный, кто не пытался убить меня. Поэтому я не заберу твою жизнь. В федеральной тюрьме для особо опасных преступников тебя ждёт отдельный номер и униформа с твоим именем. - Ты всерьёз считаешь, что я смирюсь с таким решением?-Спрашивает Иоанн с демоническим смехом. Я поднимаюсь со стула и иду к столу за транквилизаторами. Собиралась было ответить ему, но меня отвлекло сообщение Датча: - Слушай, помощник. Кажется, больше тянуть кота за яйца не получится. Пора собраться с силами и отмудохать Иосифа Сида. Он ждёт тебя в своей церкви. Я беру со стола рацию и повернувшись спиной к Иоанну отвечаю: - Поняла. Уже еду. -Это вряд ли, Джессика. Я тебе не позволю.- Яростно шипит Иоанн над самым моим ухом и я понимаю, что он на свободе. Прежде чем я успеваю сориентироваться и хоть как-то защититься, он берет меня за шею и со всей дури прикладывает головой о столешницу. А затем ещё и ещё раз. Моё сознание мутнеет, я безвольно оседаю на пол. Иоанн пинает меня ногой в живот, я корчусь на полу, не в силах подняться и принимаю удары по ребрам. Он бьёт со всей силы, вкладывая в удар всю ярость, что копилась за время плена. Я уже не чувствую боли, моё тело планомерно превращается в один сплошной синяк. Иоанн берет со стола нож, прижимает меня коленом к полу, лишив последней возможности обороняться. Я смотрю в его глаза и этот безумный гневный взгляд не предвещает ничего хорошего. Придавив меня к полу и наваливаясь всем телом, Иоанн демонстрирует мне смятую иглу от капельницы: - Никогда не думай, что самая умная в этой комнате. Наручники для меня не проблема. И теперь, когда я полностью удовлетворил свое любопытство, время умирать, племяшка. - Да пошёл ты.- Я сопротивляюсь изо всех сил, и стараюсь дотянуться до пистолета, лежащего рядом на полу. Иоанн смеётся, отшвыривает оружие в дальний угол комнаты и вгоняет нож мне под ребра. Кровь быстро пропитывает майку и куртку, стекая на грязный пол. Мне больно и силы постепенно покидают тело. Рана нещадно болит, а ещё тело горит словно меня сжигают заживо. - Не так уж ты и хороша, Салага. Последнее слово? - Спрашивает Иоанн, сжимая пальцы на моём горле и размахиваясь для второго удара. Вряд ли он будет последним, скорее всего я просто не смогу говорить. - Гори в аду, Джон. - Хриплю я, хватая ртом воздух. Мне удалось дотянуться до последнего оружия, которое было в кармане брюк. Я вонзаю иглу в плечо Иоанна и со всей силы вдавливаю поршень шприца до упора. Лошадиная доза морфина быстро растекается по его телу, я скидываю противника с себя. Сижу на полу, пытаясь отдышаться и наблюдаю как наркотик его прикончит. Иоанн смотрит на меня мутнеющим взглядом и пыточную наполняет его издевательский смех: - Там и увидимся, Джек... Я осматриваю свою рану. Не так уж все и страшно. Просто порез, ничего особенного. Жить буду. Больно, конечно но не остановит. Мне не привыкать. Я стиснув зубы прижигаю рану и насколько это возможно накладываю повязку. Колю себе инъекцию обезболивающего, рассовываю оружие и боеприпасы по карманам. Выхожу из пыточной, бросив последний взгляд на тело адвоката. Дурак. Мог бы жить и надеяться на побег из тюрьмы. Неправильный выбор. Я дала ему шанс начать все заново. Отсидел бы лет двадцать и жил дальше. Не захотел. Да и черт с ним, имел право решить сам. Семейная черта. Ярость работает быстрее мозга и инстинктов самосохранения. Я ставлю заряды в бункере и иду прочь. Мой вертолёт ждёт неподалёку, активирую заряды и бункер тонет в пламени и грохоте взрывов. Я точно знаю, что там были контейнеры блажи и бочки с топливом, поэтому горит шикарно. Насладившись зрелищем, все же пиромания отчима передалась мне тоже, я сажусь за штурвал и лечу к острову Иосифа. Время увидеться лицом к лицу. Пора сказать ему правду. Очень хочется посмотреть на реакцию. Моим первым порывом было разнести к чёртовой матери всю церковь из пулемётов на вертолёте, но я не стала этого делать. Я хочу поговорить. Иосиф должен увидеть меня, мои глаза и моё лицо. Кстати, я снова вернула свой родной цвет волос и пара хитростей в макияже сделали меня копией моей покойной матери. Я же сказала, что подготовлюсь к следующей встрече. Выпрыгиваю из вертолёта и спускаюсь на парашюте. Вы любите эффекты, я тоже. Герой-одиночка всегда должен появляться пафосно. Я приземляюсь перед входом. Меня и правда ждали. Резко распахиваются двери и Иосиф идёт мне навстречу. Цитирует "Откровение", воздев руки к небу словно призывая всех богов мироздания в свидетели. Я стою широко расставив ноги и держа руки в карманах потрепанной камуфляжки Мартина с символикой батальона "Проклятых". Помню, как она мне досталась. Просто взяла погреться на одном из привалов в холодных регионах мира, да так никогда больше и не вернула. Носила постоянно, как боевой трофей или счастливый плащ рыцаря. Не подводила. Из всех боев в которых на мне была эта куртка я выходила победителем, без единой царапины. Я не верю во всю эту дурость вроде оберегов со слезами матерей и подружек, кроличьи лапки и прочие счастливые монетки. Просто так совпало. Иосиф смотрит на меня злобно сощурившись, куда что делось. А где же этот взгляд отца народов, такой тёплый и ласковый, как старый бабушкин плед, в который зарываешься холодной осенью в полупустом доме? Все? Устал притворяться? - Из-за тебя мои близкие стали мучениками.- Говорит пророк, глядя на меня испепеляющим взглядом. Да он окончательно спятил на своей религии. - Сами виноваты. Нехер было выделываться. - Отвечаю я мерзко спокойным тоном, даже позу не меняю. Достаю из кармана полупустую пачку сигарет и закуриваю, глядя на пророка безразличным взглядом, словно меня это не касается и вообще я тут просто мимо шла. Странно, что он не пытается меня убить. Или ты крутой мужик только с младенцами и пленниками, которым вырываешь глаза на своих проповедях? - Та же участь ждёт и твоих. - Говорит Иосиф, обходя меня словно мебель и встав за моей спиной. На секунду мне показалось, что обернувшись я увижу Мартина и "Проклятых". Если адвокат был свободен все последнее время вполне мог предупредить своего полоумного братца о самой слабой моей стороне. Я оборачиваюсь. Нет, не мои люди, а только местные, обдолбанные блажью и на прицеле у остатков армии эдемщиков. Впрочем, оружие моей команды направлено в мою сторону. Надумаю дурить и играть по своим правилам, продырявят свои же. Не волнуйтесь, не трону. Хотя и могла бы. Они все мне не нравятся, но пусть живут. Пока снова не ляпнут, что я Салага. Какая ирония. Я превратилась в того, с кем сражаюсь. Сумасшедшая кровожадная и беспринципная психопатка. Типичный путь мстителя. Ярость застилает разум и творишь беспредел, не обращая внимания на жертвы. Прости, капитан я так и не научилась ценить чужие жизни выше своей собственной. Когда театральный эффект достигнут, пророк оборачивается ко мне и продолжает говорить, цедя свои слова сквозь зубы, словно припечатывая меня ударами: - Но Бог смотрит на нас. - Смотрит, да. - Киваю я, бросив сигарету под ноги и закурив следующую. На мои едкие комментарии отец не обращает внимания и продолжает нести свою дичь: - И он будет судить нас по нашему выбору. Я же говорил тебе, что мир на краю гибели. Где презрение, несправедливость... Любой выбор выдаёт наши грехи. Куда эти грехи привели нас? Куда они привели тебя? Твоих друзей похитили и пытали, это твоя вина. - Хер ты угадал. Ага, сейчас.- Не выдержав подобного обвинения резко отозвалась я, снимая с предохранителя пистолет, лежащий в моем кармане. Однако поток самосознания Иосифа заткнуть невозможно, он меня просто не слушает, а продолжает нагнетать и клеймить меня позором: - Множество людей погибло. Это твоя вина. Мир в огне и это твоя вина. А я смотрю, мой отец любит скидывать ответственность за свои поступки на других. Голоса в голове, противников, сторонников. Один ты, сволочь весь в белом и не при делах. Конечно, это же не ты задумал судный день, не ты годами убивал и пытал людей. Не ты превратил мою жизнь в ад. Конечно. Это все случайности. Я отвечаю столь же заносчиво, борясь с закипающей яростью: - Хер ты угадал. Это не моя вина. И я её не признаю. Пошёл в жопу. Иосиф осекается. Мне все же удалось разбавить его пафос. Прости, я росла с пиратами, жила в военных лагерях и сидела в тюрьме. Нахваталась разных выражений и не считаю нужным быть вежливой. Тем более с тобой. Ты террорист и мразь. Поэтому не жди от меня ни одного доброго слова. Когда ты закончишь плести свои словесные кружева, я тебе отвечу. Так отвечу не обрадуешься. На что ты уставился, папа? На моё лицо? Похожа, правда? Начинаешь что-то понимать? Уже не так уверен в себе? Хорошо. Ладно, говори ещё мне интересно послушать. Люблю поболтать. Это семейная черта. Все как один трепливые злодеи. Присматриваясь к чертам моего лица, лжепророк говорит более спокойно, уже не пытаясь достучаться до меня: - Скажи, когда ты наконец поймёшь, что не все проблемы можно решить с помощью пуль?- Он неторопливо идёт в сторону церкви, я разворачиваюсь на каблуках и слежу за ним мрачным взглядом, саркастично улыбаясь. Иосиф продолжает: - Увидев тебя впервые я дал тебе шанс уйти отсюда. Оно и заметно, блин. Погнались за мной с пушками тридцать человек, и гоняли по лесам как дикого кабана, в тщетной надежде взять живьём или грохнуть. Я закуриваю и молчу как пленный партизан, глядя под ноги. - Перед лицом Бога, я даю тебе последний шанс уйти. Брось оружие. Бери своих друзей. Оставь мою паству и иди с миром. - Пошёл ты. Шанс уйти? Ты себя кем возомнил, отец? Присмотрись внимательно к моему лицу. Я похожа на неё, верно? Ты лжешь, сволочь. В нашу первую встречу ты не дал мне шанса уйти. Ты убил меня. Свою собственную дочь! И все ради чего? Ради того, чтобы уничтожить мир и потом поработить его? Я никогда не уйду. Пока я жива, я буду преследовать тебя, и твою паству. Где бы ты ни был. Даже если мне придётся спуститься за тобой в преисподнюю, я завершу начатое. Хорошо меня понял, папа? - Я вскинула руку с пистолетом и выстрелила в него, но промахнулась, потому как на меня налетел одурманенный шериф. Я оттолкнула его от себя и рванула прочь, стремясь найти укрытие. Отец вещал что-то о печатях и кровавой луне, опрокидывая бочки с блажью. Убойная штука. Я надышалась быстро. Примерно так же работают наркотики Хойта. Видишь где ты и что делаешь, но декорации меняются и твои кошмары выходят наружу. Возле церкви бушует ураган, мешая видеть противника. Я забиваюсь в угол и стараюсь зарядить винтовку. Высовываюсь из своего ненадежного укрытия и стреляю в плечо шерифа, в надежде, что если не отрезвит, так хотя бы избавит от необходимости отвлекаться на отстрел местных. У меня есть цель гораздо более серьёзная. Мой дражайший отец. Вот же хрень, первый Иосиф, которого мне удалось подстрелить не был настоящим. Обычный эдемщик. Какие же фантастические галлюцинации выдаёт мой разум под воздействием их сильнейшей наркоты! Нечто подобное видел Джейсон Броди, когда дрался с Ваасом. Тоже множество клонов, весьма агрессивных и злых. Я иду напролом. К черту укрытия, к черту все. Стреляю в каждого кого вижу. Сопротивление просто стараюсь легко ранить, чтобы не мешались под ногами. - Ты должна мне поверить! - Орёт за моей спиной голос пророка. Поверить тебе? Человеку который меня убил? Нет уж, сам разбирайся со своей шизофренией, довольно заражать ей других людей. Я стреляю на голос и ору на всю мощь легких: - Пошёл ты! Психопат поганый! Я достигаю порога церкви и всаживаю всю обойму винтовки в своего отца. Меня наконец отпускает. И хотя ни одна пуля не достигла цели и Иосиф все ещё жив, бой окончен. Моя команда пришла в себя. Похоже, лжепророк наконец понял, что проиграл. Он рассеянно улыбается и говорит: - Прости их отец. Ибо не ведают, что творят. Шериф надевает на моего папашку наручники, зачитывает права. Местные стоят за его спиной, старательно отгоняя наваждение. Иосиф презрительно улыбается. Над округом взлетают самолёты, которые должны были сбросить бомбы. Иосиф снова цитирует "Откровение" : - Идите и вылейте семь чаш гнева Божия на землю. - Иосиф Сид, вы арестованы.- Повторяет шериф. Я слышу вой сирен. Подкрепление, как всегда опоздало. Порядок уже наведен чужими руками. Я смотрю на Иосифа и понимаю, что он просто безумный и сломленный человек. Смерть семьи подкосила его окончательно. Мне даже жаль тратить на него пулю. Самолёт сбрасывает снаряды. Иосиф победно улыбается и говорит мне задумчиво: - Все кончено дитя. Ожидаемого большого взрыва не случилось. Вместо ядерного гриба в небе разрывается яркий и цветастый фейерверк, мерцающий огнями всех цветов радуги. Я улыбаюсь и закурив предпоследнюю сигарету говорю весело: - Сюрприз. Ты правда думал, что я не узнаю где вы храните свои боеголовки? Прибывают полицейские машины, к нам бегут какие-то люди. Отца уводят под конвоем к машине. Я не дам ему уйти живым. Оборачиваюсь и стреляю. Моя пуля достигает цели. Отец оседает на руки своих конвоиров. Вот теперь мы квиты. Получи, распишись. К ним бегут офицеры и местные жители. Местные чтобы позлорадствовать и убедится, что их враг мёртв. Ко мне уверенной походкой приближается Хантли. На его лице нет и тени радости. Он берет меня под руку и уводит в сторону от ликующих обитателей округа, радостно палящих в воздух. Уиллис собирает мысли в кучу и говорит: - Мисс Волкер, у меня плохие новости. Ядерное оружие Сидов уничтожено, но... - Не тяни, Хантли! - Вцепившись в его руку и впиваясь ногтями в кожу, ору я. У меня не было шанса выбраться из Округа Хоуп и добраться до ракет, которые моя семейка все же купила, пока я сидела за решёткой, но Хантли, покинув Монтану передал моё сообщение. За ракетами отправились Мартин Уокер и "Проклятые". Хантли говорит долго и муторно, не пропуская деталей. Его слова тают и множатся, как в кошмаром сне, не достигая моего сознания. Я и так понимаю в чем заключается его плохая новость. - "Проклятые" и капитан Уокер погибли. Мне очень жаль. Я отпускаю Хантли и иду прочь не разбирая дороги. Безвольно опускаюсь на ступеньки церкви и выпускаю винтовку из рук. Перед глазами проносятся все хорошие воспоминания о капитане и его команде. Хорошо, что я не видела их смертей. Я в этом виновата. Я так и не смогла победить. Я спасла мир, но потеряла все что имело значение, всех кто был мне дорог. Люди вокруг меня веселятся и радуются. Я смотрю на их улыбки и порывистые объятия, но вижу смутно, словно через пелену сна. Если бы помнила как это, пожалуй, расплакалась бы. Из ниоткуда снова приходит боль. Только не душевная, а физическая. Я смотрю на свои руки, они в свежей крови. Раненый бок снова кровоточит. Я задираю майку, снимаю повязку и осматриваю рану. Кожа вокруг посинела и выглядит жутко. Не нужно быть гением, чтобы понимать. Нож Иоанна был отравлен. Я знаю этот яд, видела в арсенале дяди. У меня осталось всего несколько часов до того момента как я медленно умру, корчась в страшных муках и в плену ужасающих кошмаров. Иоанн не солгал. Я присоединюсь к своей семье уже к рассвету завтрашнего дня. Прежде чем встать на путь мести вырой две могилы. Не враг убьёт тебя, так твоё безумие. Я улыбаюсь и думаю о том, что путь окончен. Я завершила свою миссию, но потеряла все. Мне не для чего больше жить на этой земле, не за что бороться. Я беру пистолет и чуть помедлив приставляю дуло к виску. У истинного палача всегда остаётся одна последняя жерва. И эта жертва он сам.