И в горе, и в радости
9 июня 2019 г. в 13:21
Прохлада стелется по полу, кусая да царапая босые ноги. И щели в окнах, на которые уже даже не хочется привычно ворчать — за столько-то лет привыкаешь и не к такому — здесь ни причём. Окно распахнуто. И, наверное, стоило бы закрыть — только надо ли? Не всё ли равно?
Пальцы замёрзше сжимают шерстяной красно-золотой шарф — и какой идиот только придумал использовать такие цвета? Дыхание вырывается облачками пара — на улице ноябрь. И если бы можно было внутри замёрзнуть также…
Ваня. Ванечка Светло.
Саша невесело хмыкает, а на языке всё перекатывается имя. И образы совсем не хотят выходить из головы.
На колдографии с расколотым стеклом — совсем нет сил починить, да и зачем бы — они оба улыбаются. Между днём на фотографии и днём сегодняшним — несколько месяцев и тысячи проёбанных нервных клеток.
В наушниках — «и в горе, и в радости». Плейлист на сегодня удивительно в тему.
Саша запинается об очередную, оставленную пустую бутылку пива, опрокидывая её. С тихим стуком та катится по полу и останавливается, подкатившись к ножке кровати. Саша следит взглядом за ней. И зависает.
Парк и бутылка пива на двоих. Не то что бы совсем бедные студенты. Просто птушная околоромантика.
Прогулки по набережной — кто бы что не говорил, но рассветы у воды — охуенны. Особенно в подходящей компании.
Ещё бы не думать о том, что в такой «компании» любое событие кажется охуенным.
На полу сидеть холодно, но привычно. В спину упирается металл кровати, совсем остывший от холодного воздуха.
Перед глазами — лето. Единственное счастливое и приятно-беспокойное на памяти. И не получается слать мысли, что такого больше не будет. Вообще неебически повезло, что хотя бы было. Хотя, повезло ли?
Когда всю жизнь живёшь, или скорее тонешь в своем болоте, а потом узнаёшь другую жизнь, возвращаться в болото — хуйня идея. И это даже не о месте жизни. Хорошо там, где нас нет, верно?
Зависеть от человека — плохо хуёво. И хорошо было бы не вляпываться в это, но разве кто-то спрашивает мнение? Ты просто осознаешь, что тебя уже накрыло этим, переебало. И назад дороги нет.
Надо бы закрыть окно, но нет сил — да и, признаться честно, желания тоже. Саша стягивает скомканное одеяло, которое и не особо греет — но зато, блять, пахнет Ванечкой. Об этом Саша тоже не думает — пытается — просто кутается. Одеяло колется, но парень этого и не замечает.
Скоро должно светать. Светать, бля.
Интересно, как давно все полетело в ебеня?
Пальцы ерошат светлые волосы, вцепляются в пряди, тянут. Боль не отрезвляет.
Они из прошлого улыбаются на колдографии. Слишком, блять, счастливо.
Наверное, давно стоило бы привыкнуть, что «долго и счастливо» не наступит, даже если ваша жизнь вдруг стала ближе к сказке. Скорее всего, где-то уже затаился пиздец. Сашу вот уже накрыл. И не собирается отпускать. Словно шепчет, что лишь он всегда будет рядом.
Не самая лучшая компания. Но, похуй. От его мнения это все равно не изменится абсолютно ни-че-го.
За стеной кто-то шумит. Что-то падает.
Саша отстраненно вслушивается в шум пробуждающегося дома.
Склоняет голову, рассматривая покрасневшие пальцы — раскрытые ладони лежат на ногах. И чуть дрожат. Холод или нервы? Собственно, плевать. Сейчас бы чего крепкого, но до стипендии ещё неделя, а последние деньги ушли на подарок, мать его, Светло. Да и с лечением не стоит сочетать… Хотя все эти сомнительные недоромантические истории тоже не стоит сочетать с лечением.
Телефон лежит рядом, и максимум от него — очередная песня. И ни одного сообщения или звонка. Лучше, наверное, я не знать, чем он так занят, если даже не ответил на несколько десятков сообщений. Звонить
Пальцы нащупывают пачку, привычно достают одну сигарету. Дрожь в ладонях не даёт нормально чиркнуть колёсиком зажигалки. Саша психует и чуть сползает, откидывая голову назад на кровать. Сминает так и не зажженную сигарету.
— Саш? Блять, ты чего, случилось что?
И удивлённо смотрит на Ваню, не понимая, откуда тот взялся. Светло, взъерошенный, уже сидит рядом и чуть ежится — то ли от холода, вроде, только ведь с улицы — то ли ещё от чего.
— Саш, — тянет ладони, сжимая его лицо — пальцы тёплые, согревают. Заставляет смотреть на себя. — Что случилось?
— Всё в норме, — прикрывает глаза.
— Именно поэтому ты, блять, выглядишь так, словно несколько суток не спал, и сидишь сейчас на полу.
Ваня поднимается — хочется тянуться следом за теплом, но нет сил. Светло закрывает окно и снова возвращается.
— Что случилось? — уже тише, но не менее взволнованно. Ваня садится напротив, снова сжимая лицо Саши. Пальцы едва заметно скользят по коже.
Саша звучит спокойно, сам не особо узнавая свой голос. Только смотрит в сторону, безразлично скользя взглядом по рисунку обоев.
— Ты не отвечал всю ночь, даже не сказал, где ты. Зато засветился на вчерашних фотках у Рудбоя. Знаешь, мог бы честно сказать, что я тебя заебал. Я бы понял. Я и сам себя заебал. Но не вот так.
Прикрывает глаза, вслушиваясь в тишину. Светло хотя бы не пытается оправдаться — уже спасибо. Пальцы замирают.
— Спасибо, что не оправдв… — замолкает, так как рот внезапно накрывает ладонь Светло. Тот выглядит злым, впрочем, быстро остывает, и во взгляде уже можно заметить вину.
— Прости, — убирает ладонь, оставляя руку на плече. Ваня очень тактильный… — Я не знаю, что ты там решил, но… и я понимаю, как хуёво звучат все эти оправдания, но, вчера вечером у меня закончились деньги на мобиле — и я бы и при желании не мог ответить. А потом я вообще телефон где-то потерял. Я не знал, что ты ждёшь. Я не видел тех звонков. Я, честно говоря, вообще думал, что… надоел тебе? Ты в последнее время все холоднее ко мне относился. А тут пацаны предложили собраться. Я даже не знал, что там будет Охра.
Ванечка Светло смотрел виновато, вглядывался в лицо, надеясь увидеть отклик.
— Пошли в душ. Тебе надо согреться. Пошли, — осторожно сжимает ладони, словно боясь, что его оттолкнут.
И Саша не сопротивляется, позволяя себя увести.
Стекло в рамке с колдографией снова становится целым.