И в горе, и в радости

      — Знаешь…       Саша сидит на полу, прижавшись спиной к батарее — та едва греет, а от окна на шею ложится прохлада. Ладони чуть подрагивают от нервов. Картинка расцветает глубоким синим — прямо из подушечек пальцев, стремясь вверх.       Море мерно качает волны и что-то шепчет. И словно готовится выплеснуться за пределы невидимых границ, затопить всё пространство вокруг синевой.       — Когда-то, — голос звучит приглушенно, неторопливо, — далеко-далеко у моря жил маленький человечек, — Саша чуть шевелит пальцами и на берегу появляется силуэт в тёмном, сидящий на песке. — Он любил море, как никто другой. Мог часами сидеть, не шевелясь, и шептать-шептать-шептать морю. Он рассказывал ему о многом. И верил, что море шептало ему в ответ.       — А почему этот человечек так похож на меня? — Ваня придвигается ближе, всматривается в увеличившееся изображение — ветер там треплет тёмные волосы и почти ощущается в комнате.       — Не сбивай, — улыбается уголками губ — немного устало, но искренне — Ваня щекочет дыханием кожу на шее. — Проще создавать его не с нуля, а уже имея заготовки. Я… — мнётся, смущаясь, — не так давно этому научился, так что… Но если ты хочешь, я могу…       — Всё в порядке, я не против, — всё также шепотом перебивает, сжимая плечо, — продолжай, пожалуйста. Море ему отвечало?       — Кто знает, — мотает головой, грустно улыбаясь.       — Не издевайся, — кладёт голову на плечо, слабо бодая.       Саша краснеет — благо, в полумраке не видно, да и Ваня не смотрит.       — Этот маленький человечек не знал, но рядом с ним был человек, который очень сильно хотел стать его другом. Каждый день он пытался заговорить — но его постоянно останавливало многое. Сильнее всего был страх. И большому человеку только и оставалось, что издали смотреть на маленького человечка и мечтать-мечтать-мечтать. Временами ему даже удавалось услышать разговор человечка с морем.       — Неужели он так и не подошёл? — Ваня всматривается в переменившуюся картинку, где за маленьким человечком теперь наблюдает кто-то большой — Саша отчего-то решил не изображать лицо.       — Он тоже был очень одиноким и не знал, как общаться с другими людьми. Не вини его в том, что он боялся подойти…       Большой человек нервно сжимает пальцы, и если бы у него были видны глаза, то Ваня, наверное, утонул бы в грусти — столько печали выражала фигура человека.       — Он хотел помочь, но не знал, как. Он боялся, что сделает хуже. Ведь, в сущности, это так просто, — Саша сжимает губы, меняя картинку — море бушует, небо затянуто тяжёлыми тучами, которые давят на тебя одним своим видом и словно висят прямо над головой. Волны поднимались всё выше и выше. — В один день море забрало маленького человечка, — волна накрывает берег, и больше там нет никого. — Он понял, что оно никогда его не любило и не понимало. Морю, в сущности, было плевать на всё и всех.       Ваня нервно всматривается в бушующую воду, надеясь увидеть тёмную голову над поверхностью.       — Маленький человечек просто слишком поздно это осознал. Тогда, когда над ним сомкнулись тяжёлые волны, больше не выпуская.       — Неужели большой человек не мог помочь? — неосознанно крепко сжимает пальцы на сашиной руке, переводя взгляд на его профиль. В полумраке, разбавленным лишь сиянием от изображения моря, скорбные складки у уголков губ выделяются сильнее.       — Его в этот момент не было рядом. А потом было поздно. Он опоздал. Он всегда опаздывал. Глупый был большой человек… — Саша опускает голову, устало прикрывая глаза.       — Ты ведь сам просил не винить его… — хмурится и снова переводит взгляд на море.       Саша складывает ладони — те вновь подрагивают — и картинка исчезает. Молчит.       — У них мог бы быть другой финал?       — Не знаю. Наверное… А, возможно, и нет…       — И всё же, мне хочется верить… — Ваня пересаживается так, чтобы оказаться прямо напротив. И сжимает ладони Саши, осторожно раскрывает их, запоздало спохватившись. — Ты ведь не против? Поможешь мне? Я хочу «написать» продолжение к этой истории.       Саша удивлённо кивает, всматриваясь в его лицо, отмечает странное воодушевление — Ваня явно уже что-то придумал.       — Тогда, пожалуйста, создай снова человечка и море, — неосознанно поглаживает большими пальцами его ладони, всё ещё удерживая их раскрытыми. Над руками вновь расцветает картинка — немного бледнее, чем раньше, но это не так и важно. — Ничто не уходит бесследно. И через какое-то время маленький человечек переродился. Как переродился и большой. Только теперь они были одного размера, — улыбается уголками губ, но не смеет оторвать взгляда от картинки. — Уже-не-маленький человечек снова у моря. Только теперь он его не любит, но это больше не важно. Он ждёт. Каждый день он на берегу. И в какой-то момент он замечает, что за ним, как тогда, давно, снова кто-то следит. Тогда он думал, что это море. Сейчас он знает правду. Только теперь уже-не-большого человека не так просто найти. Поэтому наш герой идёт на хитрость.       Ваня бросает короткий взгляд на Сашу, что неотрывно смотрит на их ладони — кажется, он отчего-то немного смущён (Ване уверен, что он сам выглядит точно также).       — Он заходит в море, которого боится.       Пальцы Саши подрагивают — вновь, и Ваня немного опускает ладони, удерживая. Но тот послушно меняет картинку. Человечек стоит бледный, испуганно всматриваясь вдаль. Волны обманчиво ласково обнимают его тело.       — И уже-не-большой человечек не выдерживает. Он появляется из своего укрытия. «Пожалуйста, вернись на берег. Я не могу тебя вновь потерять. Не так». Его голос дрожит. Но человечек ещё остаётся в море. «Я вернусь. Но пообещай, что не сбежишь. Обещаешь?»       Ваня чувствует, что Сашу всего бьёт дрожь. Тот смотрит сквозь пространство перед собой, не особо замечая картинку.       — Человечек чувствует, как тот заходит в море. И наконец-то слышит ответный шепот.       — «Обещаю», — Саша закрывает глаза и Ваня, не выдержав, тянет его к себе, крепко обнимая, позволяя уткнуться в плечо. И гладит по голове, зарываясь в светлые волосы. Картинка распадается сияющими лоскутками дыма.       — Человечек оборачивается и делает нужный шаг к тому, кого столько ждал. И они очень долго обнимаются, и даже море не смеет их потревожить.       — А я надеялся на поцелуй. В историях с счастливым финалом обязательно кто-нибудь целуется, — Саша усмехается, всё ещё утыкаясь в плечо Вани. И тот его немного отстраняет, и, скользя пальцами по щеке, всматривается в мнимую улыбку. В глазах же — отчего-то страх.       И Ваня осторожно касается губами губ, изогнутых в грустной полуулыбке. Ловит удивлённый вздох. И чувствует, что ему отвечают. Саша нервно сжимает края чужой футболки, приобняв его за спину. Но, кажется, улыбается. Как и Ваня.