Надежда на возвращение

      Солнце лениво выбирается из-под горизонта и тем самым обозначает начало нового дня. Нью-Йорк медленно отгоняет от себя сон и возвращается к привычному течению жизни вместе с каждым оживающим автомобилем и прохожим. Лучи света беспорядочно бьются в окна бетонных небоскребов, а некоторые их них даже умудрились добраться до запыленных рам уютной квартиры, принадлежащей сестрам Голдштейн.       Куинни мирно спала в своей постели, в то время как Тина тихо прохаживалась по комнатам и не без удовольствия готовилась к началу нового рабочего дня. Профессия мракоборца часто вынуждала девушку работать больше положенного, но её это совсем не огорчало, даже наоборот: радовало возможностью лишний раз навести необходимый порядок. Аккуратно вышагивая босыми ногами по холодному паркету, Порпентина подошла к обеденному столу и увидела лежащую на нем записку: "Доброе утро! Тина, если у тебя будет время, купи чего-нибудь почитать. Куинни."       Под "чего-нибудь почитать" младшая Голдштейн могла подразумевать всё, что угодно: от ежедневных новостных газет и сомнительных альманахов до научных журналов и классики мировой литературы. Другими словами, никогда нельзя было знать наверняка. Тина положила записку в карман брюк, наскоро позавтракала и отправилась в МАКУСА. Витрины книжных лавок глядели на улицы пустыми глазницами, пока девушка семенила к зданию Конгресса; магазины открывались несколько позже, к тому же все они пестрили исключительно книгами не-магов, а ни о какой другой беллетристике и речи быть не могло. В любом случае, тревога была бы совершенно неуместна: по договоренности с Министерством гоблины-торговцы повсюду разъезжали с тележками, наполненными всякой всячиной. Любой работник МАКУСА мог приобрести у них всё, что ему только вздумается, и совсем неважно, чего именно он захочет: сладостей или руководства по изготовлению летательных аппаратов в домашних условиях; у торговцев можно было наткнуться абсолютно на всё. Однажды после проверки даже было изъято несколько запрещенных книг, беспечно лежавших среди ничем не примечательной публицистики. Разбирательство по громкому делу быстро замяли, и теперь гоблины снова беспрепятственно курсируют по несметным этажам и закоулкам Министерства.       Порпентина наконец добралась до места назначения, огляделась и, заметив полусонного гоблина, направилась к нему. Продавец увидел девушку, безразлично кивнул ей головой и остановил тележку. Тина прошлась глазами по красочным корешкам книг, бросила быстрый взгляд на пачку свежих журналов и внезапно обомлела.       Смущенное лицо Ньюта Скамандера виднелось на обложке скандально известного журнала "Увлекалово". Целый тираж "Фантастических тварей" стопками лежал перед незадачливым автором, но главной темой статьи были далеко не научные достижения магозоолога. Порпентина мгновенно узнала запечатленную рядом с Ньютом девушку, одаривающую каждого читателя загадочной улыбкой - это Лита Лестрейндж, фотографию которой он всюду носил в своём чемодане. Вопрос о том, остается ли портрет на прежнем месте, волновал Тину куда больше, чем ей самой того хотелось, а, как известно, отсутствие ответов становится причиной ещё больших сомнений и беспокойств.       Название статьи гласило, что Ньют женится на давней подруге детства. Тина вперилась взглядом в заголовок и гоблин, заметив это, вытащил журнал костлявыми пальцами и протянул девушке. Со стороны она выглядела так, словно её только что с ног до головы окатили ледяной водой. Она схватила пару книг вместе со злополучным "Увлекаловом", расплатилась с продавцом и побрела к лифту.       Толпа за считанные секунды проглотила девушку: люди врезались в неё, неуклюже бормотали извинения и здоровались, но никого из своих коллег Тина была не в состоянии различить. Все наряды и лица смешались в один темный поток, который душил, давил со всех сторон и топил в себе. Воздух ощущался спертым и каким-то размытым; зрачки девушки закостенели и сосредоточились в одной неясной точке, за которую и зацепиться было нельзя.       Спустя пару минут она уже сидела за своим рабочим столом и жадно поглощала каждую строчку, вышедшую из-под пера легковерного английского журналиста. Порпентина перечитывала статью раз за разом, но написанное упрямо отказывалось укладываться в голове. Она уставилась на фотографию и долго не отводила взгляда. Должно быть, всё, о чем она думала и на что надеялась, было только плодом её измученного воображения. Случайности ничего не значат, и нет никакого толку от того, что они происходят на каждом шагу. И этот тихий писатель-магозоолог на фотографии был той же самой случайностью, исчезнувшей так же быстро, как появившейся. Да и сама Тина была не более, чем простое недоразумение в его жизни. Навязчивый мракоборец, только и всего.       Эти мысли уверенно громоздились одна на другой, и как Голдштейн ни старалась, она ничего не могла с ними сделать. Улыбка, то и дело пробегавшая по её губам этим ясным утром, бесследно исчезла. Лицо посерело и невольно стало задумчивым и даже отчужденным, хоть она сама и не заметила этого.       Время замедляло свой ход, часы вслед за минутами на цыпочках проходили мимо, пока Тина выполняла рутинную работу и надеялась только, что никакой чрезвычайный вызов не заставит её вернуться к своим привычным обязанностям в этот паршивый день. И получилось так, что никто больше не потревожил Тину. Не прозвучало ни одного рассерженного замечания или просьбы, никаких писем и происшествий; даже неугомонные коллеги оставили её в покое, что не могло не подарить некоторого облегчения.       Мрак осторожно крался по городу, когда Порпентина, не обращая на время суток совершенно никакого внимания, наконец покинула здание МАКУСА и поплелась домой наперевес со связкой книг.       Зимой темнота всегда приходит незаметно: не успеешь оглянуться, как спускается долгая, холодная и промозглая ночь. Стрелки часов показывают самое обычное дневное время, а за окнами давно наступили сумерки.       Снежинки собираются в хороводы, и выбирая самые замысловатые маршруты, спускаются на крыши зданий машин, плечи и головные уборы ничего не подозревающих пешеходов. Встревоженный гудящими автомобилями, снег поднимается с вымощенных дорог и кружится холодным вихрем вдоль тротуаров. Наледи сверкают на капотах, стеклах, ослепительно горящих светофорах. Рассекает густой воздух свет фонарей, напоминающих факелы благодаря вьющемуся вокруг них пару из придорожных люков. Полицейские-всадники кутаются с тонкие кители, пока их подопечные утомленно стучат подковами по промерзшей до основания брусчатке.       Тину надолго заняла эта немая картина, прежде чем она опомнилась. Всё вокруг радостно и беззаботно погружалось в сон.       Девушка потратила ещё немного времени на дорогу и оказалась дома. Её щёки от холода залились краской, как и руки, даже несмотря на внушительные меховые перчатки. -Привет,-послышалось из примыкающей к прихожей комнаты, когда Порпентина затворила за собой дверь. -Привет,-ответила она, стараясь не выдать голосом своего пасмурного настроения. Куинни вышла в гостиную, увидела на тумбочке маленькую стопку книг и лучезарно улыбнулась. -Спасибо,-радостно отозвалась она. Не проронив больше ни слова, Тина разулась, сняла пальто и направилась в комнату. Куинни нахмурилась. -Что-то случилось? Порпентина остановилась, потупила голову и швырнула взгляд куда-то мимо сестры. -А? Нет, конечно нет, с чего ты взяла. Я просто устала, да и не выспалась.       Куинни без труда улавливала самые противоречивые и непростые эмоции людей, понимала их и даже умела выуживать источники; эта способность никогда не шла ей во вред. Она быстро достала "Увлекалово", приметила Ньюта на обложке и раскрыла нужные страницы. Вскользь пробежав статью глазами, девушка удрученно вздохнула. -Слушай,-начала она, устроившись на стуле и развернувшись лицом к сестре,-не беспокойся об этом слишком сильно, ладно? Они ведь заботятся не о правде, а о деньгах. И количестве проданных копий. Ты же и сама не раз убеждалась в том, что иногда там печатают полную чепуху. Не зацикливайся на этом.       Тина не сразу собралась с мыслями. Она подошла к столу, снова взглянула на затертый глазами до дыр снимок и ответила: -Да, ты, наверное, права. Но дело в том, что придумать и написать можно всякое. А что насчёт того портрета в чемодане? И теперь эта фотография? Они не похожи на пару давным-давно расставшихся школьных друзей. -Всё равно не придавай этому такого большого значения,-заключила Куинни, не сумев найти правильных слов. Она взмахнула палочкой, поставила чайник на плиту и с интересом принялась листать книги в запотевших от внезапного тепла обложках.       Порпентина тем временем удалилась в спальню, облокотилась на подоконник и уставилась в старое, разрисованное зимой окно. Несмотря на высоту нескольких этажей, звезды ничуть не стали ближе. Они искрились где-то высоко-высоко и напоминали собой скорее рассыпанную соль мелкого помола, чем объект восхищения людей, которые и сами значимостью напоминают какие-то специи. Гордая луна, давно занявшая почетное место на бескрайнем небосклоне, не решилась показаться этой непроглядной ночью. Через некоторое время оцепенение девушки было прервано голосом сестры: -Тина, давай пить чай!       Ужин, конечно, не сытный, но Тина была совсем не голодна, а потому и не жаловалась. Чаепитие давно стало своеобразным решением тех проблем, от которых нельзя было избавиться простым разговором. Куинни всегда заваривала ничем не примечательный зеленый чай, когда знала, что едва ли сможет помочь чем-то ещё. Ссора, неприятности на работе, плохое настроение - прежде чем всерьёз браться за всё это, следовало обязательно почаевничать.       Тина не спешила уходить к тому времени, когда опустели кружки и музыка постепенно сошла на нет. Её лицо выражало какое-то растерянное разочарование, которое было не в новинку для них обеих. -Может, почитаем, как раньше?-ровным тоном произнесла Куинни.       Тина знала, что сестра имеет в виду под этими словами, и каждый раз их звучание уносило её в светлое, но очень далёкое время - детство.       Порпентина любила читать книги вслух, а Куинни, редко лишавшая сестру своего общества, то и дело засыпала, убаюкиваемая её тихим голосом. Пусть с тех пор прошло много лет, а, может быть, и пару столетий, пусть они обе давно выросли, но привычка одолевать книги вместе, читая главы по очереди, не захотела покидать их и незаметно прижилась. -Пойдем,-равнодушно ответила Тина, не глядя взяла одну из купленных книг и зашагала в комнату вслед за сестрой.       Немного существует вещей, которые могут отвлечь и погрузить в себя так же сильно, как чтение. Иногда стоит позволить себе утонуть в вымышленном мире хотя бы потому, что сквозь него есть шанс совсем иначе взглянуть на настоящий.       Книга заняла девушек на целый вечер, но прошедшее время точно нельзя назвать потраченным впустую. Тучи медленно, но верно сходили с лица Тины, хотя задумчивости, как и всегда, ей уж точно было не занимать. Голоса сестёр, их разговоры и неожиданные мысли, проговоренные вслух, оживили замершее окружение, вернули цвет и звук укрытому тенью дому.