Касим

Небольшое горное поселение накрыли холодные осенние сумерки. В узких окошках глинобитных лачуг трепетали свечные огоньки. Молодой человек в прохудившейся накидке зябко повел плечами, вглядываясь в сгущающуюся тьму. Временами порывы ветра доносили до него терпкий дым печей и запах свежего хлеба. Жители кишлака садились ужинать, и парень на секунду представил себе вкус горячего чая и свежей лепешки, только снятой с теплой стенки тандыра. В последний раз он ел подобное, когда жил в родном кишлаке, а с тех пор прошло почти два года. При мысли о доме на худом, обветренном лице юноши появилась слабая улыбка, но она тотчас же пропала, вернув ему прежнее суровое выражение. На долю секунды ему показалось, что во тьме что-то шевельнулось. Моджахед поудобнее перехватил закоченевшими пальцами приклад автомата. Движение повторилось, и он уже готов был поднять тревогу, но тут из темноты, кудахча, выбежала курица. Молодой человек выдохнул. Проклятые шурави преследовали их группу уже несколько дней, так что ни о каком сне или длительном привале не могло быть и речи. Кто знает, чем бы закончилась эта невероятная гонка, если бы командир не распорядился остановиться в этом кишлаке. Четверо из группы были ранены, у одного из них уже началась горячка, так что он не мог толком идти. Любой другой командир давно бы оставил безнадежного товарища в горах, быть может, милосердно оборвав его мучения. Однако лидер этой группы был не таким человеком. Он заботился о своих людях, ценил каждого бойца и всегда старался избежать лишнего кровопролития. Таков был Панджшерский тигр, чей спокойный, рассудительный и благородный характер знали во всех северных провинциях, в том числе и среди мирного населения. Поэтому аксакал этой деревни разрешил радикалам отдохнуть и зализать свои раны. До Панджшерского ущелья — их главной базы, оставалось еще три дня пути, а советы каким-то непостижимым образом умудрялись преследовать группу Шах Маджида по пятам. Так что, этот бедный аул стал для них спасительным. Молодой террорист снова поежился от пронизывающего горного ветра и вновь подумал о теплом ужине, которым его возможно накормят, когда закончится его смена. А в это время, в сотне метров от его поста вновь мелькнула тень, и она точно была больше, чем недавняя несушка.

***

На бледном лице раненого блестела испарина, дыхание было тяжелым и неровным, и несчастного трясло так, что вздрагивала черная клочковатая борода. Группа террористов ютилась в небольшой комнате, пол которой был устлан старыми коврами. Уставшие люди почти не разговаривали, угрюмо прихлебывали черный чай, заедая его пресными лепешками. Такая скудная трапеза едва ли могла накормить десяток голодных мужчин, но они был рады и такому, ведь кто знает, когда в следующий раз выпадет такой шанс. Раненый, которого положили в углу на циновке, что-то простонал, чем заслужил несколько враждебных взглядов. Не все, но многие из боевиков считали, что подстреленный товарищ стал для них обузой. Пусть даже он был талантливым снайпером, но рисковать ради него всем отрядом было крайне неразумно. Но никто не осмеливался высказать этого вслух. Ведь это значило высказать недоверие самому Маджиду — лучшему полевому командиру северных провинций, который в это время беседовал с аксакалом селения. — Благодарю, что разрешили нам остаться, — произнес Маджид. — Обещаю, что завтра, еще до восхода, мы покинем кишлак, чтобы не доставить вам лишних проблем. — Набирайтесь сил, — прошамкал беззубым ртом седовласый старейшина. — Они вам понадобятся. С этими словами он медленно прошаркал к выходу. Несмотря на свой почтенный возраст, старик сохранил ясный ум и предусмотрительность. Предоставлять помощь террористам — значит подвергнуть опасности все селение, и он никогда бы не пошел на это, будь на месте Маджида другой командир. Но Панджшерский тигр был не простым радикалом. Он никогда не забывал добра и всегда платил по счету. Иметь такого должника было весьма неплохой перспективой, ведь советские солдаты часто не гнушались нападать на мирные поселения под предлогом выкуривания террористов. О том, сколько жителей обычно гибло в ходе таких рейдов, знали немногие. Когда старейшина ушел, Маджид отправился проведать своих бойцов. Многие уже закончили скудную трапезу и забылись беспокойным сном прямо на полу. Несколько человек все еще сидели в кружке, и о чем-то тихо переговаривались. Еще один менял повязку раненому снайперу. Маджид справился о его состоянии. — Совсем плох, — покачал головой уже немолодой боец по имени Хасан. — Может не дотянуть до Панджшеры. — Оставить в деревне? — Маджид окинул взглядом бледное лицо снайпера. Его звали Анвар, и он был отличным стрелком, одним из лучших в его отряде. Жаль было терять такого бойца. — Умрет, — просто ответил Хасан. — Здесь ему никто не поможет, а в лагере — Ихсан. Шах Маджид на секунду задумался. Ихсаном звали единственного квалифицированного врача в организации. Пять лет назад он присоединился к группировке Панджшерского тигра, став радикалом после серии терактов в Кабуле. В ходе карательной операции советов под артобстрел попал жилой дом, где погибла вся его семья, включая престарелых родителей и младших сестер. — Я дал ему последние лекарства, — Хасан вытер руки о свою запыленную накидку. — Не легче будет… — Не легче, — отрезал Маджид и оглядел своих людей. — Отдыхайте, на рассвете мы уходим. Вернувшись в дальнюю комнату, Маджид сел на пол по-турецки и разложил перед собой карту, исчерченную красными и черными линиями. Он понимал, что с раненным снайпером и без того сложный переход в сторону Панджшеры затянется еще на пару дней. Кроме того, старый маршрут был известен шурави, была высока вероятность засады. Однако был и другой путь, более сложный, но менее долгий. Он пролегал через узкий каньон — русло давно пересохшей горной реки. По берегам его рос густой кустарник, который даже поздней осенью был хорошим прикрытием от чужих глаз. Маджид прикинул, сколько времени займет путь до ущелья, и удовлетворенно кивнул. Таким образом они сэкономят полдня пути, а на подступах к Панджшере его отряд может наткнуться на разведчиков, которые обеспечат поддержку. План выглядел безупречным, но на этой войне все может круто измениться, и одному Аллаху известно, чем закончится это опасное путешествие. Маджид аккуратно сложил карту и спрятал её в подсумок. Время уже перевалило за полночь. Из соседней комнаты слышался нестройный храп десятков спящих людей, однако можно было не сомневаться в том, что их сон очень чуток. Шах Маджид тоже прислонился к холодной глиняной стене, намереваясь вздремнуть пару часов. Мысленно вознеся молитву Аллаху, он проверил лежащий рядом АК-47, и прикрыл глаза. Из небольшого окошка на фигуру спящего командира взглянул тонкий серп новой луны. Внезапно в неверном свете полумесяца мелькнул темный силуэт, полностью заслонив собой оконное пространство. Спустя секунду ночной пришелец мягко спрыгнул на земляной пол, но этот тихий шорох мгновенно спугнул чуткий сон Мажида. Однако он не стал подскакивать и тут же хвататься за оружие, а лишь слегка приоткрыл глаза, наблюдая темную фигуру незнакомца. Раз уж он забрался в его комнату под покровом ночи, да еще и тайком, значит это очередной убийца, посланный либо советами, либо кем-то из враждебных группировок. А таких было не мало. Покушения давно стали для Панджшерского тигра обыденностью, а такие вот удары исподтишка были самыми безобидными из всех. Однако нынешнее покушение было необычным, в этом Маджид убедился сразу же. Убийца был на удивление маленьким и юрким, раз сумел протиснуться в узкое окошко землянки. Он настороженно замер, прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, и тут на небе вновь появился полумесяц. В тусклом серебряном свете блеснул армейский нож, а Маджид едва не выдал себя от удивления. Ночной убийца оказался ребенком! Щуплый мальчишка лет десяти крался, ступая бесшумно, словно кошка. Тяжелый армейский нож — такие назывались финками, выглядел нелепо огромным в маленьком кулаке, но держал его он легко и умело, словно с рождения орудовал такими игрушками. Мальчик остановился в метре от «спящего» Маджида и замер словно изваяние. Секунды тянулись как часы, но в его позе не было и толики неуверенности. Остро сверкнуло лезвие финки, но удар так и не достиг цели. Маджид ловко перехватил детское запястье и выкрутил его, вынуждая мальчишку выпустить рукоять ножа. Оружие глухо звякнуло о земляной пол, но в следующий миг Маджид получил ощутимый удар ногой в челюсть. Больше от неожиданности, чем от боли, он выпустил запястье мальчишки и тот, не теряя ни секунды, бросился за ножом. Однако прежде, чем он сумел схватить оружие, его настиг короткий удар в основание шеи. Без единого звука он ничком рухнул на пол. В тот же миг в комнату ворвались трое вооруженных боевиков, грозно ощерившись дулами автоматов. — Маджид! — Хасан поспешил к своему командиру. — Ранен? — Все в порядке, — ответил он и перевернул мальчишку на спину, боясь, что ненароком мог убить, не рассчитав силу удару. Но тот просто потерял сознание. — Бача? — удивленно поднял брови Хасан. — Пырнуть тебя хотел? Вместо ответа Маджид подобрал брошенную финку и задумчиво повертел в руках. Такими пользовались советские военные, так что фигура заказчика была очевидна. Или же это дело рук других группировок, которые таким образом пытаются перевести стрелки на шурави? — В зиндан, — коротко распорядился Маджид, кивнув на бессознательного мальчишку. — Поднимайте всех, мы скоро уходим. Двое боевиков послушно подхватили легкое детское тельце и выволокли из комнаты, а Хасан фыркнул. — В зиндан? Да к стенке его поставить и дело с концом! — Нет, — покачал головой Панджшерский тигр. — Хочу с ним поговорить. Этот мальчик…необычный.