Непробиваемый

      Алья знала, на что подписывалась, когда согласилась помочь Маринетт признаться в любви Адриану. Она могла лишь отметить, что её девочка выросла.       Раньше Мари совершенно не собиралась торопить события (конечно, она просто составляла список гостей на их с Агрестом свадьбу). Не мечтала о каких-то ярких проявлениях чувств, вроде 101 розы или надписей на стенах «Маринетт, ты навеки в моём сердце». Хотя, к такому уличному творчеству у неё выработался иммунитет ещё тогда, когда Натаниэль порывался разукрасить граффити с её именем фасад школы. Кстати, художник сейчас был вполне счастлив, бегая за Хлоей, а вот его первая любовь так и не добилась своего возлюбленного.       Тем не менее Маринетт надоело просто ловить каждый взгляд предмета воздыханий и привычно весь день смаковать его краткое приветствие с утра. Она хотела большего. Поэтому мадемуазель Сезер полагала, что сериалы, которые она скидывала посмотреть подруге последние пару месяцев, плохо повлияли на Дюпен-Чен. А когда Алья вспомнила про обилие постельных сцен в последнем сброшенном Мари фильме, ей совсем поплохело.       Да, Алья поощряла решительность. Даже только потому, что эта самая решительность, граничащая с безрассудством, была присущей или даже отличительной чертой её самой. Но Маринетт совершенно на неё не походила. И Сезер чувствовала, что не сумеет перекроить подругу под себя.       А вот постоянно путающуюся в ногах и мямлющую Маринетт, как показывала практика, Адриан жаловал только как друга. В общем, ситуация казалась ужасной, но не безнадёжной. Алья взялась за дело. А Нино подарил ей книгу Роберта Грина «33 стратегии войны».       Перед решительными действиями Сезер посчитала правильным прощупать почву и узнать, насколько всё запущено. Безусловно, она досконально знала всю историю болезни отношений Маринетт с парнем её мечты, но вот подноготная Агреста всё ещё оставалась для неё загадкой, которую требовалось разгадать. В ближайшее время. А лучше — прямо сейчас.       Нино недвусмысленно положил на стол уже успевшие задолбать за выходные «33 стратегии…» И ретировался до того, как в него полетело что-то тяжёлое.       Алья вновь погрузилась в раздумья. Но не придумала ничего умнее, чем просто позвать Адриана (вместе с Мари и Нино, конечно, а то заревнуют) в ресторан, а потом, действуя по ситуации, вывести его на разговор по душам. И там уже спросить в лоб: «Нравится Маринетт?!» Можно ещё приставить пистолет к виску, чтобы ответил «нравится» честно.       Но пистолета у неё не было, поэтому пришлось быть более аккуратной и, пожалуй, завуалировать глупыми предисловиями этот прямой вопрос. Так будет безопаснее. Для жизни Агреста и нервных клеток Альи. Да и Нино вновь возник у неё на кухне, прижимая к груди увесистую книгу. То был «Уголовный кодекс Франции». Сезер поняла, что вновь разговаривала сама с собой, и Ляиф всё слышал.       Идея ему понравилась, но идти в кафе без «Уголовного кодекса» он не согласился. Сезер пожала плечами. Пусть делает, что хочет. В конце концов, небольшим томиком можно прилично долбануть кое-кого по шее.       Позвонив Маринетт, договорившись о встрече с Агрестом и свистнув снова куда-то сбежавшего Нино, Алья гордой походкой направилась в сторону ресторана — скреплять (нет, Нино, совсем не степлером) навеки сердца друзей. А ещё надо заставить Адриана написать расписку о том, что его первую дочь будут звать Альей.       Агрест уже ждал там, а возле него к стенке жалась Мари и что-то лепетала про хорошую погоду, ковыряя палочками суши. Хотя погода была отвратительной, и на улице шёл дождь. Сезер закатила глаза, плюхнулась на диванчик возле подруги, силком усадила напротив Нино с «Уголовным кодексом» и начала разруливать ситуацию.       Пошутила про новую любовь своего парня к литературе (на слове «любовь» Маринетт подавилась, а Адриан дружески настучал ей по спине), сделала заказ. Все посмеялись, обстановка разрядилась. И Алья приступила к исполнению плана.       — Маринетт, а ты не можешь пойти и спросить, реально ли здесь заказать пиццу? — делая вид, что чрезмерно увлечена своей «Филадельфией», проговорила Сезер.       — Это ресторан японской кухни. Какая пицца? — изогнула бровь Мари. Кажется, удар мячом по голове во время турнира по пляжному волейболу в прошлые выходные не прошёл для подруги даром. Требовалось врачебное вмешательство. Но по выражению на лице Нино Дюпен-Чен поняла, что это как мёртвому припарка.       — А я хочу пиццу. Нино, иди помоги Маринетт разобраться!       Когда эти двое, наконец, пошли ругаться с шеф-поваром, Алья окинула Агреста таким дьявольским взглядом, что ему стало страшно.       — А-адриан, — сказала она, противно растягивая гласные, — ты заметил, как рядом с тобой ведёт себя Маринетт?       — А как она себя ведёт? — очень осторожно спросил Адриан, предчувствуя нечто совсем нерадужное. Он даже стал вспоминать все свои грехи за прошедший месяц. Неужели он как-то обидел Мари и даже не заметил этого? Да уж, если этим занялась Алья, то дело плохо. Пора вспоминать молитвы.       — Ну, ты же видишь, она даже разговаривать с тобой нормально не может!       — Она объявила мне бойкот?! — испугано воскликнул Агрест, хватаясь за сердце.       — Нет! — Сезер мысленно чертыхнулась. — Я не про это! Она же заикается перед тобой постоянно! — вскипела Алья. — Неужели ты не видел? Путает слова, не может ничего выговорить! Понимаешь, что это значит?!       — Заикается… — на лице Адриана отразился сложный мыслительный процесс, заставивший Сезер понадеяться на наличие у него мозгов. — Это, конечно, проблема. Но, думаю, я знаю, как её решить! — гордо заявил он. Сезер резко активизировалась и затаила дыхание. — У меня есть один знакомый логопед, который…       Алья взвыла и грохнулась лицом в свою тарелку с роллами.

***

      Той ночью, чтобы успокоиться, она читала «Уголовный кодекс». Но сдавалось ей, что недолго напоминание о сроках лишения свободы за убийство будут сдерживать рвущегося из неё монстра. Уж одного белобрысого придурка она точно задушит. Когда-нибудь.