История Беллы

      Каждый день в последние две недели Беллатриса просыпалась очень поздно, потому что не ложилась рано спать. А дело было не в ее капризности и желании не соблюдать режим, а в бессоннице, нервном беспокойстве, которое вставляло невидимые спички ей в глаза и не давало сомкнуть веки до тех самых пор, когда уже было не то что поздно ложиться, а необходимо просыпаться.       Ей доподлинно было известно, что Родольфус и не подозревал о переменах в ее режиме. Потому что Клякса слишком пугалась, видя, как ее хозяйка сидит у голой стены, в пижаме, без движения и понимала без слов, что болтать об этом не следует.       Часовая кукушка выскакивала из своего домика, чтобы убедится, что час ее трелей наступил, издавала щебет и уезжала в часовое дупло назад ровно в два часа дня, когда Клякса со стуком проходила к Белле с подносом. -Госпожа, мне необходимо обработать ваши раны.       Покорно закатывая рукав ночной рубашки она сжимала губы, потому что рана пронзительно болела и щипала с каким-то противным звуком. Когда Клякса убирала примочку, то Белла отчего-то осекалась и чуть ли не благодарила ее. Но, успев осознать свои мысли, говорила: -Приготовь мне поесть.       Тон ее безжизненного голоса не сулил ничего хорошего, и не только Клякса, но и сама колдунья это понимала.       На тумбочке лежал семейный альбом, и Белла распахнула его первую страницу. Мелькавшие на его страничках лица родителей и родственников не сильно ее интересовали, но отчего-то в последнее время она частенько листала его. Теперь кроме воспоминаний у нее ничего не осталось. Старый альбом она пересматривала по нескольку раз на дню, с отсутствующими на лице и в душе эмоциями. Перевернув страницу Белла, увидела одну из своих фотографий — она вместе с Андромедой и Сириусом на выставке шотландского искусства в Хогсмиде, возле красивой статуи дерева. Где-то рядом, повернувшись спиной, стояла Нарцисса. Это было отснято перед четвертым курсом Беллы в Хогвартсе, в одни из череды трагичных ее летних дней. Лицо юной девы живее, чем ей хотелось, отражало ее реальные эмоции. Стоявшие рядом Дромеда и Сириус создавали потрясающий контраст с ней — оба веселые, с хитрыми улыбками и с довольными лицами ставили ничего не подозревавшей печальной Беллатрисе рожки.       Белла открыла следующую страницу и увидела фотографию своего отца и матери в Министерстве Магии. Лица обоих родителей были не столько счастливые, сколько гордые. На отцовской мантии висел какой-то значок. Насколько она помнила — тогда Кингус пожертвовал в пользу правительства значительную сумму.       Ниже приклеенное фото Беллатрисы и Родольфуса было единственным их семейным фото, не считая свадебной фотографии. Родольфус на нем выражением лица не сильно отличался от Кингуса и словно держал за талию не новобрачную, а трудовой договор.       Снегг, конечно же, к ней больше не ходил и, Беллатриса не могла понять, что чувствует по этому поводу. Дни ее стали более пустыми от его отсутствия, а с другой стороны она не могла вообразить тяжесть своего существования, будь бы Снегг ежедневным ее гостем.       По хронологии расположения фотокарточек в альбоме, колдунья пролистала до самого своего детства. Две маленькие сестренки, Нарцисса и Беллатриса, в красивых шелковых платьицах и новых мантиях, стояли в центре кадра, весело махая руками. На заднем фоне виднелся их дом.       Это была одна из редких фотографий Беллы в столь юном возрасте. В руках Нарцисса держала куклу с солнечными волосами, в красном до пластмассовых коленок платье. Ладони Беллатрисы пустовали.       Белла сотворила в воздухе подставку для фотографии, и погрузила на нее то фото. Нарцисса на карточке громко захохотала, будто радуясь, что старшая сестра решила не забывать о ее существовании не смотря ни на что.       Тяжело вздохнув, Белла утолила жажду стаканом воды. Ее единственным способом досуга последнее время стало долгое разглядывания окна. Сегодня за ним лишь крапал мелкий, непримечательный дождик. За пределы своей комнаты она выходила очень редко.       Пришло время обеда, но она не чувствовала голода. Белла не ела уже дня два, а то и больше, питаясь почти так же, как в режиме чулана в доме родителей — одной лишь водой, да закусочной мелочью, которой невозможно наесться. Правда едва ли можно было сказать, что она стремилась ощутить сытость.       В ее спальню постучала Клякса, Белла отмалчивалась, потому что знала — это принесли еду.       Беллатриса не желала есть в другой комнате, оттого Клякса протиснулась в комнату с тележкой. Та была нагружена приборами, тарелочками с разными вкусностями, старательно нарезанными и выложенными на самые очаровательные миски, для вызова аппетита. Белла кивнула, когда эльфиха придвинула тележку к кровати. -Хозяйка, вынуждена доложить, что сегодня вечером в наш дом явятся знатные гости. -Кто? — Спросила Белла таким тоном, будто информация ее мало интересовала. -Хозяин Родольфус приведет в гости своих коллег — Пожирателей Смерти, госпожа. Ровно к семи часам вечера. В записке он передавал, что ваше присутствие также обязательно.       Побледнев, Беллатриса махнула рукой, чтобы служанка убиралась вон. Без хлопка, прикрыв дверь, она подчинилась. Еда на тележке остывала, но колдунья, вместо того, чтобы ее есть смотрела безумным взглядом. Осушив лишь чашку чая, она подошла к окну и, распахнув его, начала вилкой счищать обед прямо вниз, на улицу. В талом снегу под окном теперь некрасивым пятном покоилась забытая пища.       Магией она не пользовалась намеренно.       Захлопнув форточку, она упала лицом в подушку, мысли в панике разворошили ее бездушное состояние.       Вечером она не сразу вышла после зова Кляксы в обеденный зал, где сидело двенадцать мужчин. Те о чем-то беседовали. -Беллатриса, добрый вечер. — Улыбнулся ей Яксли, склонив голову.       Мерзкое оцепенение пронзило ее, и не только от жуткого, искалеченного Темным Лордом лица Пожирателя Смерти. Рассечённые губы, рот разрезан чуть ли не до самых ушей, небрежно, словно не заточенным ножом, и лишь магическим чудом заставленный заживать. Пожелтевшие веки, вероятно, долгое время были лилово-угрожающего цвета ушиба. Из-под них глядели небольшие, покрасневшие глазки. Стараясь не глядеть на Яксли, который отчего-то все равно манил ее взгляд, Белла плюхнулась на свободное место, которое оказалось рядом с мужем. -Здравствуй, Беллатриса. — Негромко с ней заговорил Родольфус. — Ты, собственно, почему так долго? Она упорно молчала, но Родольфус не был тактичен, видимо, желая отчитать ее, не взирая на гостей. -Мы ждали тебя минут двадцать! — Его настолько поражала ее безответственность, что он не мог сдержаться. — Вдруг мы обсуждать важные для нашей работы вещи?       Беллатриса старалась не слышать мужа, рассматривая как экспонат паноптикума драные, кривые усы Яксли. Ей пришло в голову, что тот напоминает дворнягу, когда жует, а его усы ритмично шевелятся, в них застревают крошки. Пока ее супруг выжидал ответа, она погрузила ложку в глубокую миску с сырным супом, и чуть проглотила ее вместе с содержимым, когда та коснулась языка. К Родольфусу кто-то обратился, он решил пообщаться. О Темном Лорде.       Они говорили о нем столько, что у Беллатрисы началась паника и задрожали руки. -Родольфус, Родольфус! — Она аж дернула его за рукав, не сдержавшись. — Родольфус! -Что случилось? — спросил он, не слишком довольный, что его оторвали от беседы. -Темный Лорд! Он придет сюда?       Видимо, ужас настолько явно отразился в ее глазах, что даже Лестрейнджу стало не по себе. Ее лицо отбило в нем всякое желание журить, ворчать и выражать недовольство: -Нет, у нас свободное Пожирателей Смерти. Наш главнокомандующий отказался присутствовать. У него другие дела. -Темный Лорд? Да и слава Мерлину, что его тут нет! Последнее время, мне кажется, что он не слишком нами доволен! — Угрюмо рассмеялся Яксли и стукнул по столу. — Пусть твой эльф, Родольфус, притащит мне питья. У меня разболелась голова. Словно он опять меня отчитывает! Тащи! Тащи! -Да. Я чувствую, как выматываюсь каждый раз, после того, как проторчу ночь в Министерстве. — Охнул кто-то. — А он не замечает моих стараний. Наш Повелитель, безусловно, умнейший человек, но он жесток к своим сторонникам. Он мудр, единственный, кто сможет навести в этом мире порядок, но я иногда так устаю…       И, словно поняв, что сболтнул лишнего, Пожиратель уткнулся в тарелку с супом, пораженный взглядом всех присутствующих.       Беллатриса посмотрела краем глаза на своего старого супруга, уверенная, что как хозяин дома он утихомирит этот балаган, но тот со спокойным лицом жевал баранину, не давясь. Зал пропах жаренной, рыбой, видимо, где-то в кухне, Клякса не успевала следить за таким количеством еды для знатных гостей. Они все жевали и ругались, беседовали и вздыхали, беспомощно, как глупые школьники в конце семестра. Та сновала с подносом, вдоль да около, а Беллу тошнило лишь от одного вида еды. В глазах таяла комната, но никто не обращал на нее внимания. Мысли ее убивали, мир кругом — кромсал ее на части. Крутясь на стуле, будто ища взглядом незримой опоры, она не придумала ничего лучше, чем вскочить с места и убежать. -Я, пожалуй, пойду. — Проговорила она, будто сама себе, бросив в сторону невероятно тяжелый стул. — Мне нехорошо. -Беллатриса! — Воскликнул Родольфус. — Ты куда?       Он говорил с изумлением, которое в ее сознании отдалось агрессией. Она ускорила шаг, путаясь в подоле своего платья, и заскочила в первую попавшуюся по пути ванную комнату, даже не закрывшись на засов.       Не чувствуя земли, она, как висельник, балансирующий в петле на шее, кружилась из стороны в сторону по кривой окружности, пока не припала лицом к унитазу. Замерев возле него на коленях, она тяжело задышала, ее лицо покрылось потом. Твердая поверхность под рукой облегчила ее состояние, но дрожь в теле, после появления чувства земли под ногами, стала еще сильнее.       «Темный Лорд! Темный Лорд! Темный Лорд!» — как колокол звонко гудело в ее голове разными голосами Пожирателей Смерти. Заткнув уши, она поползла к раковине, чтобы смыть с лица невыносимый жар, но, даже в звуках плескавшейся воды ей показалось, что звуки имени Волан-де-морта повторяются без конца.       Она уползла в свою комнату, как раненый зверь, хрипя и выглядя отчаянно плохо. Ей хотелось и не хотелось есть одновременно, у нее ломило мышцы, а голова упорно не соображала, представляя ей лишь одну картину: обманщик Яксли скрыл факт появления Темного Лорда в этом доме. Он придет и разгневается на них всех, а на нее — особенно.       «Мой Повелитель…» — молясь подумала она и расплакалась, упав головой в свои собственные колени.       И это повторялось почти каждый день. Неподдельное чувство страха и ложные ситуации в голове, а затем — помутнение. Такая жизнь стала душить Беллу ни по дням, а по часам, ей снились бесконечные сны с длинными коридорами, где ее Повелитель растворялся в яркой вспышке света, отражавшейся от стен. За эти дни она множество раз вспоминала в слезах разговор с Милордом и чувствовала, что любовь к нему возросла еще сильнее, стала печальнее и безответнее.       Он сказал ей, вероятно, самый страшный факт в своей жизни и этим, кажется, убил всю надежду на их отношения. Правда убивает и не возрождает ничего. Она не могла поверить в это.       Начав притворятся спящей из-за Родольфуса, она запуталась в своей ночной рубашке и, разорвав её на себе, выбросила под кровать. Достала другую, и ели влезла в нее из-за слабых, непослушных рук.       Зная, что супруг будет гневно ворчать на нее, если увидит сидящей без дела, она сбросила лишнее с постели, и втягивая свежий воздух, забралась под одело. Стрелки настенных часов указывали на время, которое едва подходило для глубокого сна и она, солидарная с ними, талантливо прикидывалась, что дела обстоят иначе.       Ей приходилось каждый день мучительно размышлять, озираясь на ее с Волан-де-мортом короткое прошлое. Именно из-за этих раздумий она поняла, насколько плохо знает Темного Лорда, в отличие от того, что он знал про нее. Бывалые уроки Оклюменции рассказали правду лишь о ней. А Легилименции он обучал ее на примере украденных из своих постелей несчастных маглов. И их бытие она познавала с большей полнотой, чем мужчины, который был жизнью ее собственной.       О себе она рассказывала все, что он просил и не просил, когда о нем она знала лишь увиденное в настоящем времени, да о порочном статусе крови, о котором, она уверена, он никогда бы ей просто так не рассказал.       Как она жалела того короткого счастья, что у нее было. Ей казалось, что она ничего не успела сделать и познать, годы радости пролетели в один миг. Так же быстро, как скатилась с ее ресниц последняя слеза.       Потушив свечу на тумбочке, она будто убила в себе последнюю надежду, потому что ее плач громогласным эхом раздался не тише, чем на весь коридор второго этажа. Над ее спальней заскрипел потолок, но она не пугалась.       «Клякса, это Клякса» — вздыхала она, переводя дыхание.       В тумбочке лежали письма, которые она так и не осмелилась отправить Темному Лорду. Теперь она понимала, что не отправит вовсе. Ее ритуальные каждодневные истерики над этими двумя мятыми пергаментами были попытками искупления за свою вину. Сейчас она рвала, рвала их с ярой злостью и ненавистью. Взор был затуманен страданием.       Она вчитывалась в строки своей же писанины с таким упоением, будто этот текст был его ответами на этот же изложенный в них бессмысленный, слезливый бред.       «Слезливый бред… простите, что даже думала, что вы будете тратить время на чтение этого…»       Вспыхнувшее пламя разгорелось прямо на ее подушке и после исчезло, оставив на ней черное пятно, и, забрав сентиментальные письмена в никуда.       Мозг вдруг подсказал ей мысль, редкую среди воспоминаний лишь о Волан-де-Морте, правдивую и жестокую. Осознав, что если она так дальше и не будет есть, то скоро умрет, ей нечего было сказать самой себе. У нее не было аппетита, и даже угроза смерти не прибавляла ей желания выжить через еду, но она знала, что должна пожалеть о выброшенной в снег пище.       Настал момент, когда она действительно сдалась?

****

      Нежно-лиловые крокусы росли по холмам, простиравшимся вдаль к морскому побережью. Воздух пах истинной, невинной весенней порой, согреваемой солнцем. В поле лежал мертвый мужчина, пожилой и сухонький, будто бумажный. Убила его вовсе не       Беллатриса, которую занесло в места столь далекие от ее дома трансгрессией совершенно случайно. Будучи машиной для убийств, она не исполняла все заказы смерти. Когда она пробиралась сквозь травы, ей случайно попался он, укрытый дарами весны, словно покрывалом.       Подул ветер, и ласковые лепестки садовой магнолии, будто распустившись, шелохнулись в его порывах. Беллатриса наклонилась к земле, и сорвала один из цветов, кидая лепестки лететь наперегонки с ветром. Ее, отчего-то, не изумляло, сколько тут красоты кругом, какое сегодня голубое, чудесное небо, и никакого трепета не вызывало у нее ничто. И даже никакого страха не возникало, что даже в таких местах смерть приходит, маскируясь под прекрасное.       Майский ветер приятно теребил подол мантии, волосы беспорядочно сколотые, колыхались, будто сухие колосья, а печальные мысли летели вперед, гоня Беллатрису домой, но ей не хотелось. Она задумалась, замерев, что в чем-то каждое утро она исполняла свою детскую мечту. Уходя из дома, как Родольфус хлопнет калиткой и исчезнет по направлению к работе, она трансгрессировала туда, куда представится ее воображению.       В детстве она мечтала сбежать из дома куда-нибудь, куда угодно… Теперь она могла покидать дом на целый день, а к ночи снова становиться узницей. Временная магическая метаморфоза. Тоже отчасти исполнение мечты.       Но ребенок внутри нее совсем не радовался. А пейзаж кругом казался нереальным, как только она перешагивала порог своего дома.       В своей спальне она закрылась балдахином от всех, закрыла глаза, мечтая, чтобы слезы смыли все печали. Ей хотелось задыхаться в них, но ничего не помогало. Она мучилась в холодном горе, пока мучительный сон не сморил ее безбрежное тело, и не погрузил измученную душу в череду пустых снов.       Но вдруг ее не разбудила Клякса. -Хозяйка Беллатриса! Извините за беспокойство! К вам пришла ваша матушка — Друэлла Блэк!       Белла очнулась и пустым взглядом посмотрела не на Кляксу, а на тучи, которые сгустились за окном. Ноги сами повели ее к зеркалу, а эльфиха лишь выпучив глаза ждала, когда та хоть что-то, да вымолвит. -Родольфус ушел в Министерство? — спросила Беллатриса, вялыми движениями расчесывая волосы. -Да, госпожа, — невнятно ответила эльфиха.       Беллатриса задумчиво опустила глаза в пол. -Тогда подай ей чая и пригласи в гостиную. — Тихо проговорила она. — Я сейчас подойду.       Клякса поклонилась хозяйке и исчезла. Беллатриса еще раз нервно провела расческой по волосам, и швырнула щетку для волос на кровать, достала из шкафа другое, отглаженное платье и оделась. Понимая, что больше медлить не выйдет, она положила палочку в карман, поправила волосы, и вышла из комнаты, съеживаясь от звука собственных шагов. Коридор, лестница, еще один коридор. Это было бесконечностью, а Беллатриса все шла в комнату, где ждала ее мать.       За невидимыми ей в коридорах окнами дома началась гроза.       Друэлла Блэк сидела на диване, неестественно ровно держа спину.       Когда её дочь вошла в комнату она не оторвалась от взгляда в стену. Беллатриса, чувствуя себя безнравственной дурочкой, кашлянула дабы обозначить как-либо свое присутствие.       Друэлла обернулась в ее сторону неспешно и произнесла низким, напряженным голосом: -Здравствуй, Беллатриса.       Она коротко кашлянула в платок, не отрывая глаз от Беллы. Возле нее стоял поднос с пирожными и опустевшей чашкой. -Здравствуй, мама, — тихим и робким полушепотом произнесла колдунья, — ты не возражаешь, если я присяду?       Мать кивнула и немного подвинулась, освобождая место для Беллы. Друэлла потянулась к пирожному, посыпанному сахарной крошкой, и, откусив кусочек, довольно произнесла: -Ваш домовой эльф, на удивление, чудесно готовит. Эти пирожные я бы с удовольствием ела. Изумительный вкус, крема в меру и он не приторный. Превосходно.       Друэллу пирожное явно интересовало больше дочери, на которую она и краем глаза не взглянула. Беллатриса кивнула, почтенно благодаря мать за похвалу ее эльфихи. -Нам же сейчас нужен новый эльф. — С горечью Друэлла. — Альдмос умер прошлой ночью от простуды. Жаль, хороший был эльф. Всегда старательно выполнял все мои и твоего отца просьбы. -Да. — Тихо проронила Беллатриса, не испытывая никаких чувств из-за смерти домовика.       Альдмос всегда ее недолюбливал, всегда преувеличивал ее проступки, и проказы в глазах матери, но даже смерть, в каком-то смысле, ее врага не обрадовала ее нисколько.       Друэлла взяла второе пирожное, и Беллатрисе все больше начинало казаться, что та перепутала с направлением трансгрессии и отправилась в гости к ней, когда желала посетить Нарциссу, а сейчас чисто из приличия не сбегает. Неловкость, которую должна была ощущать Беллатриса повисла между ними. Домовой эльф подошел и забрал опустевший поднос, предложив еще чая. Друэлла согласилась, подняла глаза от своей тарелочки, и бросила свой взгляд на дочь, будто презрительно, вскользь.        Но вдруг ее синие очи задержались на какой-то черточке ее лица больше, чем положено. Глаза матери потеряли привычный презрительный оттенок, чувства в них сменились на похожие на омерзение с примесью жалости. -Ты кошмарно выглядишь! — воскликнула Друэлла, ахнув, будто от испуга. — Ты давно видела себя в зеркало?! Как Родольфусу показывать тебя в обществе?       Беллатриса ощутила, что замечание матери сильно задело ее. Хоть она и знала, что сейчас выглядит не лучшим образом, что депрессивное состояние превратило ее в пугало, фраза матери, такой холодной и равнодушной к ней матери, сильно кольнула ее. Она почувствовала как на ее глаза наворачиваются слезы обиды, и как пробуждаются в ней замороженные печалью чувства горя и печали. Она понимала, что рано или поздно она не выдержит и расплачется прямо при Друэлле, которая наверняка примет ее слезы и горе, как демонстрацию глупости и бесчестия. А ее глаза выражали с каждой секундой все больше и больше омерзения, будто она узрела на ее лице гигантский кусок грязи. -И это ты? Моя дочь? Девица, которая была для многих мужчин желанной невестой из-за статуса и красоты? — шокированная шептала Друэлла, оглядывая Беллу как особо редкий экспонат музея. — Ты выглядишь как будто…       Друэлла была явно не в нужном настроении, чтобы ругаться, оттого и не могла подобрать слов. Но Белла восприняла это, отчего-то, как жест сочувствия. Она не удержала слез, и они со стремительной скоростью покатились по ее щекам. Белла видела перед своими глазами привычную картину своего воображения: Хозяина, который прогонял ее из своего дома, который не верил ей и который, ненамеренно открылся ей в том, чем предпочел бы молчать. Белла видела перед своими глазами все, что раз и навсегда потеряла, а ее мать в шоке уставилась на ее стремительно капавшие из глаз слезы. -Что с тобой такое произошло? — в не подобающем для нее ужасе произнесла Друэлла. — твой супруг говорит, что ты перестала питаться, не выходишь из спальни, проводя там целые дни. Еще он рассказал мне, как ты шокировала пришедших к вам в дом Пожирателей Смерти…             Смотря на мать Беллатриса видела в ее синих глазах испуг, и чувствовала желание признаться в своих несчастьях, расплакаться по-настоящему, с верой, что это, хоть немного, облегчит ее страдания. Зная, что она должна сама тащить это тяжелое бремя, что она никому не может признаться во всем. Она смотрела на свою мать первый раз за много десятков лет с искренней надеждой. Как в детстве.       Кажется, та впервые в жизни была готова проявить заботу. Но это было невозможно.       Невозможно то, что Белла посмеет признаться, зачем она ей так нужна… -Мне просто очень плохо… — заплакала Беллатриса, посмотрев на мать, — кошмарно… оч-очень плохо.       Она протянула руку, надеясь на то, что мать возьмет ее ладонь, посочувствует, не задавая лишних вопросов.       В своем горе она забыла, кто такая Друэлла Блэк.       Мать почему-то испугалась. Она поднялась с дивана, словно рукой Белла ударила ее током, и прошептала совсем тихо, стараясь не смотреть в глаза дочери: -Тебе нужно побыть одной. — деревянным, бесцветным голосом проговорила она, отступая спиной к двери, — у тебя… такое состояние, когда нужно в одиночестве думать! Я пришла не вовремя. Мне нужно срочно-срочно идти!       Ее голос сорвался до визга, и она, не обращая внимания на всхлипывающую у ее ног дочь, отскочила к выходу.       Беллатриса, очнувшись на мгновение от плача и печального бормотания, услышала стук туфель Друэллы, которая, в панике, спешила подальше от дочери, позабыв на столике свою шляпку. -Мама! — закричала вслед колдунья, давясь слезами.       Она рухнула с дивана на колени, не замечая, как разбивает их в кровь. Вскочив что есть мочи, преодолевая головокружение она бросилась из комнаты. — Мама! Вернись, умоляю! — орала она вслед. — Почему я должна быть одна? Я и так одна! Пожалуйста, мама, пожалуйста! Прошу… не уходи… Мама! Мама!       Раздался грохот входной двери. Друэлла Блэк ушла, вызвав у своей старшей дочери вопль отчаяния. -Мама… мама… — как в бреду кричала Беллатриса. — мама… вернись… мама!       Она никогда не умоляла собственную мать так сильно, и никогда ей не было так сильно нужно получить ответы на свои молитвы. Но никто не вернулся.

****

      Небо было безоблачным, голубым и бесконечно пустым. На верхней террасе дышалось легко и свободно, но Беллатриса не чувствовала облегчения, как и других чувств, которые не были сродни с душевной пустотой. Сжигая от скуки перья для письма, она дышала едким дымом пламени. Внутри нее все плыло и шелестело, легкая тошнота вскружила голову, и она сжалась в комок.       Где-то вдалеке свистели пичужки, шелестела трава. Пахло приблизившейся вплотную весенней порой. -Хозяйка, вам принести еще поесть?       Пришла Клякса. Ей предстояло еще очень долго, сгорбившись, убираться на террасе, потому что Белла съела столько, что этого хватило бы на трехдневный рацион взрослого человека. Торты, мясо, салаты, конфеты и два литра чая — неизвестно разве что, как она не еще не лопнула. -Да, принеси! — проговорила Беллатриса через набитый рот. -Хорошо, Хозяйка. Я сейчас принесу вам ароматную рыбу!       Эльфиха поклонилась. На лице колдуньи промелькнула вымученная улыбка и тут же исчезла. Через мгновение она уже поедала рыбу, не чувствуя никакого удовольствия, просто набивая желудок. Две чашки, в которых был разлит кофе, она выпила за двоих, неловким движением перевернув чайничек.       Раздался стук, но Беллатриса даже не поперхнулась, ритмично прожевывая. Со скрипом прозрачная дверь на террасу распахнулась за спинкой ее плетеного шезлонга. -Здравствуй, Беллатриса, — воскликнул Родольфус, увидев жену, и со строгостью прибавил. — Ничего себе, сколько у тебя еды! То ничего не ешь, то съедаешь все запасы нашей кухни. Это подозрительно. -Тебе тоже отличного вечера, Родольфус, — равнодушно проговорила Беллатриса, абсолютно не чувствуя никакой обиды. -Скоро нам нужно будет идти в одно место. — супруг перевел тему. -Куда идти? — изумленно спросила Беллатриса, не чувствуя никакого удивления, но по привычке выражая недовольство. — Я сегодня ни куда не думала ходить! -Темный Лорд приказал всем прийти в поместье Малфоев вечером. Нас внизу ждет Барти Крауч. Ты с ним не знакома, но слышала о нем. Его привел к нам Люциус Малфой, помнишь?       Неприятный холодок пробежал по ее коже, а Родольфус стоял в выжидающей позе возле жены, придерживая одной рукой входную дверь. -Убери оставшуюся еду. — Приказала Белла эльфихе, вставая с места.       Клякса, держа в руке половую тряпку, начала вытирать со стола несдержанно разбросанные крошки хлеба, которых по количеству хватило бы, чтобы прокормить целую стаю голодных птиц. Беллатриса, долго не задерживаясь, спустилась вниз за супругом.       В прихожей и вправду стоял и ждал их Барти Крауч младший — взволнованный молодой человек не более двадцати лет отроду. Одет он был в пиджак из дорогой ткани, на который была накинута в мелкую полоску мантия с узкими рукавами. С карикатурно большими глазами он казался наивным школьником, у которого в белобрысых волосах должна обязательно торчать жвачка. -Добрый вечер Беллатриса. — Он протянул руку первым и поклонился. — Мы с вами не знакомы, мое имя Барти Крауч. Я очень многое слышал о вас и мечтал заиметь с вами контакт. — поздоровался Крауч младший. — Пойдемте скорее, Темный Лорд ждет, ни то опоздаем!       Родольфус кивнул, и пошел за Краучем младшим. Паренек выглядел взволнованным, почти как ребенок, который собирается съесть запрещенную родителями сласть. Беллатриса подозревала, почему тот так переживает и не была изумлена. В общем-то именно такого поведения она и ожидала от сынка одного из главных чиновников Министерства Магии.       Покидая пределы сада, Беллатриса чувствовала себя бегущей из тюрьмы. Она уже несколько месяцев не покидала пределов родного дома ни по каким поводам, кроме поручений Волан-де-Морта, даже в сад заходила нечасто. И оттого испытывала чувство, немного напоминающее головокружение.       Всю дорогу, что они втроем совершали до дверей поместья Малфоев, она чувствовала себя парящей над землей, а не ступающей по ее твердой почве. Чем ближе она с супругом и Барти подходила к поместью, тем сильнее она чувствовала какой-то неосязаемый камень, заставлявший ее согнуться пополам. Она споткнулась о собственную ногу и чуть не упала, рефлекторно схватив мужа под руку. Собственные шаги отдавались в ушах, как ярая барабанная дробь.       У дверей не стояли Пожиратели, которые обычно проверяли черную метку. Видимо, те уже вошли в дом, и они втроем действительно опоздали. Беллатриса дрожа всем телом, прошла через распахнутые в особняк двери.       В гостиной собраний царил полный беспорядок, некоторая часть самых приближенных Пожирателей стояла вокруг круглого стола. Они тихо перешептывались. Когда Родольфус, Белла и Барти зашли в комнату все резко смолкли. -Где Хозяин? — задал вопрос Барти Крауч сбившимся в кучи Пожирателям.       Они все подняли лица, и, озираясь на Крауча, оживились. -Темный Лорд опаздывает, — холодно произнес Люциус Малфой. — Вы не сильно опоздали, вам повезло. -Уже все пришли, кто должен был? — спросил Родольфус, оказавшийся недовольный ожиданием. -Да, вас единственных не доставало. Осталось только ждать Милорда. Поразительно, что он еще не пришел.       Малфой выглядел несколько обеспокоенным, и Беллатриса прекрасно понимала причину волнений, которая ввергла ее в еще более холодный испуг. Нарцисса сейчас, наверняка, сидит в будущей комнате ее сына и, посматривая в окно, думает, когда закончится собрание и ее обожаемый муж придет к ней.       Пожиратели еще больше оживились, и недовольный гам заразил всех присутствующих. Краем глаза Беллатриса заметила, как ее супруг уже присоединился с беседой к Рабастану и другим Министерским работникам, служившим Волан-де-морту с той же целью, что и он. Барти Крауч ругал своего отца в компании этих же людей, похвально отзываясь о политике Темного Лорда. Беллатриса стояла несколько в стороне и молчала, из всех присутствовавших она одна не участвовала в разговоре, мучительно ища глазами к кому бы прибиться.       И только она задумала задать вопрос Рабастану Лестрейнджу, как раздался шум шагов и все стихли как мыши в норах. Все прекрасно понимали — это шел тот, которого все дожидались. -Хозяин! Мы все вас ждали! — воскликнула толпа и тут же от изумления утихла.        Темный Лорд был не один. За ним брел бывший ученик Беллы — Северус Снегг. Все удивленно вытаращились на него, а Беллатрису передернуло от дрожи. -Разойдитесь и дайте нам пройти! — гневался Волан-де-морт на ошеломленных Пожирателей Смерти, которые осмелились не дать ему и Снеггу дорогу к центру комнаты. — Люциус убери этот проклятый стол!       Люциус взмахнул палочкой, и помещение визуально расширилось. Темный Лорд оказался в центре круга своих умолкших сторонников. Беллатриса же встала чуть позади высоченного Ранкорна, надеясь что Темный Лорд не обратит на нее внимания.       Они не виделись уже много месяцев, все свои поручения она получала письменно или через Рабастана. И она боялась, что станет центром внимания на этом собрании.       Но этого не случилось. -Это срочное собрание, Пожиратели Смерти, и поэтому я хочу начать с главного. Прежде чем заговорить, я хочу снова представить вам человека, который пришел сегодня к нам. Для тех кто забыл или не знал — Северус Снегг.       Все союзники Темного Лорда с подозрением уставились на Снегга, который нисколечко тому не смутился. -Никто из вас не может знать моих планов и почему я привел Северуса сюда. Но, поскольку, вы все являетесь теми, кто вложил наибольший вклад в наш труд и что-то делал ради меня, я расскажу в чем дело.       Он холодно оглядел всех и каждого, сузив глаза. Беллатриса почувствовала, как его ледяной взор прошелся по ней, хоть она и стояла в самом заднем ряду. Она ощутила себя лишней. Ее терзали страхи. Она боялась, чтобы ее Повелитель рассказывал, почему он призвал их всех так срочно. -Северус подслушал нашего главного врага — Альбуса Дамблдора. И узнал важнейшие сведения. Наше могущество находится под угрозой, Пожиратели смерти. Даже не смотря на наши методичные и успешные действия.       Все Пожиратели испуганно ахнули, слабыми попытками разбивая молчание. -Сегодня было сделано пророчество. — Холодно продолжал Хозяин, обходя по кругу своих людей. — Пророчество обо мне и о том, кто единственный во всем мире сможет повергнуть меня. Это пророчество подслушал Северус Снегг. Сегодня в Кабаньей голове. Казалось бы, насколько наивна эта мысль, глупо думать о том, что хоть кто-то может победить меня. Но это предсказание насторожило меня. Дамблдор не стал бы прогонять Северуса, который подслушивал его под дверью, не было бы это так важно. Директор Хогвартса не настолько глуп. Но есть и хорошая новость. Дамблдор хоть и прогнал его, мы с вами получили огромный плюс — знание, с помощью которого мы сможем избежать опасности. Мы сможем уничтожить того, кто встанет на нашем пути.       В комнате на один момент стало оглушительно тихо, но потом все присутствующие взорвались криками восторга, какого-то театрального и пустого. Беллатриса смотрела на всех, не произнося не звука, ее внутренний голос голосил, как умирающее животное, будто предупреждая об опасности. Она не могла произнести ни звука, она хотела кричать, выбежать вперед и помешать всему что творилось. -Еще одна не менее важная новость, — Продолжил Волан-де-морт невозмутимо, — поскольку Северус Снегг рассказал и предупредил меня о грядущей опасности, он получит черную метку. Прямо здесь и сейчас.       Все расступились к стене. Темный лорд извлек волшебную палочку из кармана и схватил Снегга за левую руку. Не было ясно, какими эмоциями руководствовался Хозяин — гневом или ликованием, кажется, эти эмоции у него не сильно отличались друг от друга. -Морсмордре! — выкрикнул Темный Лорд, прикладывая палочку к запястью Снегга.       Беллатриса ожидала, что тот визгливо проорет и спадет к ногам ее Повелителя, но ничего такого не произошло. Снегг стоял ровно, будто выражая презрение всем тем, кого видел. Метка начала проявляться на его руке и вслед за Хозяином ликованием заразились остальные. Когда метка была готова, Темный Лорд произнес, смотря на Снегга сверху вниз: -Жду от тебя верной службы, Северус Снегг. — змеиным шипением проговорил Хозяин.       Снегг поднялся с колен и проговорил что-то про преданное служение, склонив голову. Раздался ликующий смех Пожирателей Смерти, и Снегг отступил в радостно принявшую его толпу.       Беллатриса чувствовала на себе ненависть, несуществующую ненависть всех присутствовавших, она не могла находиться в толпе, она давила ее, ей хотелось закрыть лицо руками и остаться в прошлом. -Уходите по домам, Пожиратели Смерти! Я буду призывать вас по своим поручениям, если мне будет угодно! Опасность еще не миновала! Будьте готовы дать бой!       Ликовавшая толпа начала покидать помещение, расталкивая друг друга и дружелюбно хлопая новичка Снегга по плечам. Беллатриса, уносимая волной толпы, оказалась на улице, и, спотыкаясь о ступени, поспешила подальше от поместья Малфоев.       Наше могущество находится под угрозой, Пожиратели Смерти.       Беллатриса врезалась в камни на тропинке, не понимая, почему они оказались там.       Пророчество обо мне и о том, кто единственный во всем мире сможет повергнуть меня.       Ступени казались кривыми, а лестничные пролеты узловатыми и кружащими голову. Оказавшись в своей комнате, Беллатриса упала возле двери ванной, и, сжимаясь, доползла до раковины.       Он получит черную метку, прямо здесь и сейчас.       Вода текла из крана, темнея и шипя. Беллатриса погрузила лицо, в воду чувствуя головокружение и ледяной страх.       Морсмордре!       Ее страхи, ее страшные сны воплотились в жизнь. Они материализовались и влились в ее существование, как вытекавшая из крана вода в водпровод. -Хозяин Родольфус! Миссис Беллатриса… Ваша супруга… Она… она упала на пол и потеряла сознание! Хозяин Родольфус! Быстрее, Хозяин!       Раздался грохот и дверь, врезавшись в стену, ударной волной сбила со стены зеркало. -Клякса, ты что делаешь?       Эльфиха уронила ведро, и грязные помои растеклись по чистому кафелю ванной комнаты. Родольфус остолбенел, увидев тело своей жены, распластанное по плитке, среди грязи, будто там ему и было место. -Беллатриса… — бесцветно произнес Родольфус, будто бы лишившись всех чувств, и яростно прибавил. — Что тут произошло? -Я не знаю, Хозяин! Я услышала шум, когда вытирала пыль… захожу, а она тут…       Клякса осеклась и расплакалась, закрывая лицо в своих руках, покрытых ожогами. Родольфус, не смотря на эльфиху, подошел к жене, и убрал намокшие волосы с ее фарфорового, смертельно бледного лица. -Она ударилась обо что-то. — Холодно проговорил Родольфус. — Если раковина разбита, то о нее и ударилась. Но причины… перенеси ее в спальню и переодень в чистое платье. Я отправлю весточку в больницу святого Мунго. Тут явно что-то нечисто.       Впервые за время, как он увидел свою жену в столь плачевном состоянии, на его лице заиграл страх. Он вышел из ванной, захлопнув дверь, так, что крючок от разбитого зеркала покачнулся.       Клякса упала на колени перед Беллатрисой, и, с помощью магии, подняла ее, тихо, всхлипывая. -Какие козни вы на нас с Хозяином наведете, Госпожа. — Хлюпая носом, плакала Клякса, сопровождая тело колдуньи по воздуху. — Теперь хозяин будет несчастен… хозяин будет кричать и… и…       Клякса уложила свою хозяйку на кровать и смахнула слезы. Белла в обмороке была похожа на сломанную куклу, мокрую и забытую, со спутанными волосами и ушибом на лбу. Клякса начала исполнять приказ Родольфуса и ленты на корсете ведьмы стали слабеть. Беллатриса с дрожью пошевелилась, не открывая глаза. Она чувствовала, как все вокруг нее качается, как стены наваливаются на нее. Она раскрыла глаза, и содержимое ее желудка покинуло ее, она, тяжело дыша, упала на кровать, покрываясь потом. Белла не видела очертаний своей комнаты, не видела Кляксы, которая с ужасом уставилась на нее, не видела того, что творилось вокруг нее.       Она видела лишь темноту и кричала, слыша вопли собственного сознания: -Милорд! Мой Повелитель!       Никто не слышал ее, но она чувствовала, как ее тело кто-то ощупывает, ощущала прикосновения холодных, бесчувственных рук. Что-то положили в ее рот, Белла ощутила, как сон проник в ее страхи, а она пропала навсегда в его закоулках. Она слышала издалека какой-то посторонний шум, бренчание склянок и грохот шагов. Но все было пусто. Кто же мог шуметь? -Уже прошло три дня, — раздался заумный тихий голос, — вы уверены, что не хотите перевести свою супругу в наше отделение? Ей нисколько не лучше. -Уверен, целиком и полностью! -Говорите тише, мистер Лестрейндж. — предупредительным шепотом проговорил его собеседник. — Ваша жена очень слаба.       Раздался грохот и скрип от доставаемых предметов. -Прошу прощения… — прошептал нетерпеливым шепотом Родольфус. -Вам стоит не сильно шуметь в присутствии жены первое время. — Настаивал собеседник. — Ей будет это невыносимо трудно переносить. Да и ушиб скверный, очень скверный. Будьте с ней помягче, господин Лестрейндж. Это не говоря об остальных проблемах, которые на глаз явно не так опасны, как на деле.       Беллатриса приоткрыла глаза и увидела, что лежит в своей кровати, накрытая кучей одеял. Взгляд становился все четче, и она носом ощутила запах зелий и лекарств, а через мгновение резко проснувшееся обоняние показало ей, что эти приторные зелья побывали и в ее рту.       Сощурив глаза, она присмотрелась и увидела, что возле свечи в полутьме стоит ее супруг и кивает какому-то неизвестному господину в зеленой мантии. Его вид внушал ей подозрения и непонимание, она хотела, чтобы он поскорее ушел. -Это все, что вы можете посоветовать? — полюбопытствовал супруг Беллатрисы, держа в руке палочку и портфель работника Министерства. — Мне нужно срочно спешить на работу. В Министерстве застой.       Колдун почесал подбородок и медленно прошептал: -Если она очнется, то тут же надо будет принять зелье, которое снимет жар и головную боль. Ваш домовой эльф знает, какое нужно выпить. Вашей супруге нужен постельный режим, думаю, реабилитация займет долгие месяцы. Минимум месяц ей понадобится, чтобы нормально вставать с постели. Чтобы процесс пошел лучше, заставляйте, именно заставляйте ее принимать пищу. Я зайду к вам завтра утром, и, если ваша супруга очнется, то проведу повторный осмотр больной.       Родольфус кивнул, и пожал руку целителю. -Я поспешу в Министерство Магии, — шепотом проговорил Родольфус. — до завтра, доктор Лори. Спасибо за то, что согласились прийти. -Что вы, мистер Лестрейндж. Ваш брат настоятельно сказал мне быть внимательнее к вашей жене. Я не могу пройти мимо нуждающихся в лечении людей. Если случится что-то непредвиденное — высылайте срочное послание, и я тут же явлюсь на помощь.       Родольфус кивнул, и, застегнув мантию, направился к двери, аккуратно прикрыв ее, вышел. Его шаги по коридору слабо слышались вдалеке.       Беллатриса наблюдала из-под полузакрытых век за целителем Лори. Тот не ушел вслед за Лестрейнджем, а начал складывать странные устройства, которые по-хозяйски расположились на ее туалетном столике, в свой медицинский чемодан. От прикосновений его белой палочки он распахивался как цветок. Закончив сборы, он подошел к больной. Беллатриса тут же закрыла глаза, ощущая, как одеяло на ней натягивают до самого подбородка, взбивают и распластывают уютнее. Раздался спрыск, и в носу зачесалось от странного, кислого запаха. Послышались тихие шаги и негромкое запирание двери в комнату.       Беллатриса открыла глаза и ощутила кислый запах еще сильнее. Он, смешавшись с ароматами тех зелий, что были в комнате, преобразился во что-то еще более неописуемо противное и мерзкое. По всей комнате стояли склянки и лежали странные коробочки, которых до этого отроду в ее спальне не было. Шторы были закрыты, и ей невероятно сильно хотелось распахнуть их со всей силой, и почувствовать радость.       Целитель говорил, что она лежит тут уже три дня. Видимо, с тех пор, как Снегг стал Пожирателем Смерти. Три дня прошло с той поры, как Темный Лорд сообщил всем о том, что его могущество находится под угрозой.        Нескончаемое число месяцев с той поры, как вина за сотворенное ей не уходила из ее сердца.       Она попыталась поменять позу на кровати, но ноги не слушались, будто одеревенели и перестали быть частью нее. Все тело онемело, сердце в груди ели билось, лишь чувство вины и слезы боли жили в ней с отчаянной силой. Она тяжело вздохнула и попыталась передвинуться на кровати, но у нее ничего не вышло. Отчего-то у нее болели десна и корни волос, от непривычных ощущений она щурилась, словно ей в глаза светили яркой лампой.       Целитель из больницы, кажется, его фамилия была Лори, в разговоре упомянул, что она не встанет из постели раньше, чем через месяц. Значит, целых четыре недели или тридцать дней она не будет иметь шанса, получить прощения у Милорда, не будет иметь возможности помочь вернуть ему, то могущество, которое находиться под угрозой. Ей было больно, что шанс вернуть личное расположение Темного Лорда был уже в прошлом, задание которое он ей дал, было тоже там. И не было способа ничего изменить.       Эти три дня в болезненной потере сознания прошли как пустые сны, серые, где далеко слышались разговоры и шум, а еще виднелся призрак страха. Теперь она, очнувшись, думала, что больше не будет хотеть спать, но это оказалось лишь иллюзией — глаза слипались и от этого, дикая ноющая боль в затылке резко усилилась. Беллатриса, ощутив слабый прилив сил в кончиках пальцев, прикоснулась к затылку, разрывая мелкие паутинки своих волос. В голове будто прорезали щель, кошмарная царапина от удара о край ванны оставила неизгладимый отпечаток.       В голову, в мгновение, пришла мысль, что это она наказана этой болью и страданием, за свои проступки. Наказана навечно, без права получить прошение.       Она не могла сидеть во тьме, ей хотелось открыть окно и выйти на свободу, и вдохнуть свежего воздуха, такого нежного и сильного, как та сила, которую она так боготворила. Мысли о свободе навеяли на нее сон, и она закрыла глаза в мучительном, неоднородном сне, наполовину состоявшем из звуков реальности.       Она опять слышала шаги, передвижение вещей, разговоры. Только на этот раз она знала, кто говорил: голоса мужа, эльфихи и целителя не внушали никаких эмоций. Она не знала, сколько так лежит в оцепенении, но она не хотела просыпаться, и возвращаться в мир живых эмоций и чувств, туда, где ей тяжело и хочется умереть в потоке слез. Ей лучше было тут — в мире пустом, почти как в обители мертвых. Потому что в мире живых умирать больно, страдания уничтожают, а тут она не чувствовала ничего.       Вдруг среди потока привычной речи она услышала какой-то новый, возбужденный голос. Беллатриса отметила, как называли ее имя и это заставило ее выпасть из мира сновидений окончательно. -Что произошло с Беллой, мистер Лори? — слышался обеспокоенный женский голос. — Что с моей сестрой?! -Она скоро понравится, не переживайте. — Целитель был несдержанно эмоционален, не смотря на едва слышную речь. — Я не могу говорить об этом без согласия ее мужа. К тому же вы слишком громко кричите. Вы потревожите ее сон. -Я не кричу! — Белла начала догадываться своим слабым сознанием, что где-то его уже слышала. — Когда скоро? Вот уже неделю она так лежит с закрытыми глазами!       Неделю? Как так?       Эта новость полностью выкинула ее из вялого состояния. -Она очень сильно повредила голову, упав у себя в ванной! Если бы она не пребывала в полусне с помощью зелий, то она бы чувствовала очень сильную боль! Ей лучше пока побыть в таком состоянии. К тому же вы не знаете, насколько истощен ее организм!       Шепот целителя удивительным образом не срывался на громкую тираду в полный голос. -Почему так вышло? Лечите Беллу! — Белла с облегчением поняла, что говорившей была ее младшая сестрица. — -Вы обязаны это сделать!       Шепот Нарциссы сорвался на визгливое всхлипывание, и она разревелась в полный голос, не смотря на категоричные протесты мистера Лори. Беллатриса ощутила, как из-под ее собственных закрытых глаз просится наружу соленая влага. Ее пустой мир перестал защищать ее от всяких эмоций и чувств. -Цисси… — прохрипела она, открыв глаза.       Из ее горла вырвался тихий, хриплый шепот, которого было достаточно, чтобы сестра резко откликнулась на ее зов. -Белла?! Белла!       Она будто впервые в жизни увидела Беллатрису. Ее небесно-голубые глаза, которые буквально секунду назад светились горем, озарились счастьем. Она подошла к ее кровати и обняла со всей силой сестринской любви, на которую Белла ответила взаимностью своими дрожащими руками. -Белла, прости меня, дорогая, я не хотела, я не знаю что на меня нашло тогда, не стоило обвинять тебя. -Да нет, я все-таки тебя оскорбила. — Виновато проговорила колдунья в ответ. Сухие губы поцеловали ее влажную от слез щеку. Белла лишь сдержанно похлопала сестру по плечу. -Ох, Белла…       Они опять обнялись, и Беллатриса ощутила, как ее плечо намокло от слез сестры, почувствовала, как сама уже не понимала, что ревет ели сдерживая голос. Не знала она раньше, что ее сентиментальность может проявляться и в таких вещах.       Они разомкнули объятия и рассмеялись, совсем как дети. Белла неожиданно ощутила легкость и радость, почти такую же какую она ощущала давным-давно. Камень на ее душе стал немого легче. -Ты сохранила эту фотографию?       Нарцисса взяла с тумбочки колдуньи фотографию их детства и улыбнулась, а две юные волшебницы с карточки, Цисси и Белла, начали, смеясь, пихать друг друга.       Белла, с трудом присев на кровати, увидела в своей комнате кроме Нарциссы и целителя еще Родольфуса, Рабастана и Люциуса. Последний держал на руках какой-то сверток. Почему-то она сконфузилась, думая что в комнате они с сестрой одни.        Она знала, что должна поздороваться, но язык одеревенел. -Позвольте, раз уж миссис Лестрейндж проснулась, мне нужно провести осмотр.       Нарцисса, бросив последний взгляд на сестру, отошла к мужу. Беллатриса съежилась в кровати, но от этого низенький целитель не отказался от своих намерений начать обследование. Наклонив свой крючковатый нос над ее лицом, он попросил ее приподнять голову. Его пальцы проникли через шевелюру ведьмы и врач, ощупывая ушиб, что-то говорил вслух, и это синхронно записывалось в небольшой тетради. -Что ж, вроде повреждение не сильное. С внешней стороны почти прошло…       Он присел на табуретку рядом с кроватью, и взял ее левую руку, намереваясь закатать рукав на ее ночной сорочке. Беллатриса инстинктивно вырвалась. Лицо покрылось багровым румянцем. -Не беспокойся, Беллатриса, ему все известно. — Раздался спокойный голос из угла комнаты, где стоял Рабастан. Беллатриса, все еще чувствуя испуг, неуверенно протянула руку целителю.       Тот, действительно, ни капельки не смутился, когда увидел черную метку. Колдунья почувствовала, как оцепенение снова захватило ее тело. Красную змею, которая огибала череп — знак самого великого темного мага в мире рассекала посредине кошмарная рана, напоминавшая синяк и царапину в то же время. Целитель достал из своего медицинского сундука зеленую мазь и черную метку начало колоть иглами. Беллатриса чувствовала, как из ее охрипшего горла так и рвалось желание хорошенько выругаться, дабы эта боль, наконец, ушла. Покалывания на черной метке начали потихоньку стихать лишь спустя минут пять, покрывшись слабой сыпью. Целитель кивнул, непонятно чему, и улыбнулся Беллатрисе. -Вы уже выглядите гораздо лучше, миссис Лестрейндж.       Белла почувствовала, как вся эта положительная энергия доктора ничего кроме смущения ей не приносит.       Она повернулась на подушке, ощущая неудобство, что в ее тихой спальне, где она провела столько печальных дней, было столько людей, из-за которых, в какой-то степени, многие ее горести и оживали. Быстрое перемирие с Цисси теперь ей уже не казалось чем-то странным и неестественным, она чувствовала, что ей лучше бы было быть с ней по-прежнему в ссоре, чем в таком неуверенном перемирии, в толпе народу. Честно говоря, ей хотелось совсем ни с кем разговаривать.       Вдруг в комнате раздался чей-то тихий писк. Люциус закачал свой сверток с вещами и Нарцисса защекотала его пальцами. Только тогда Беллатриса обратила внимание, что ее сестра вернулась в прежние формы: ее огромного живота больше не было.       Люциус вручил жене сверток. Белла увидела розовое от криков лицо, выглядывавшее из-под одеял. Нарцисса прижала его к себе и начала что-то напевать себе под нос. Люциус достал из кармана мантии небольшого плюшевого мишку. -Дурр… Дурр, — шипел Люциус, размахивая игрушкой.       Сверток перестал плакать. Послышалось тихое чмоканье, и в комнате стало тихо. Нарцисса, улыбаясь, погладила сверток по головке, вылезшей из пеленок и аккуратно положила в переносную кроватку. -Уснул. — Нежно проговорила Цисси.       Беллатриса присела на кровати, чтобы тщательнее рассмотреть незнакомого ей гостя. Но маленькое тельце затерялось во множестве одеял. -Хочешь посмотреть на нашего сына Драко, Белла? — шепотом спросила Цисси.       Белла вяло кивнула, Цисси подняла со стульчика переносную кроватку. Целитель, попрощавшись со всеми, вышел. За ним в Министерство ушли Родольфус, Рабастан и Люциус, который коротким поцелуем простился со своей супругой.       Нарцисса подошла к постели сестры, держа Драко на руках. Лысая голова ребенка, закрытые глазки и крючковатый нос — маленькое беззащитное существо, которое лежало в одеяльце на руках своей матери, улыбалось во сне. Беллатрисе невольно захотелось погладить ребенка и, прикоснувшись к его макушке, она ощутила мягкий пушок вместо волос. Но долго она не могла гладить его голову, покрытую мягким пухом — внимательные взгляды его матери заставили ее занервничать. Драко запищал и, причмокнув, издал непристойный звук. Беллатриса непроизвольно улыбнулась. Ребенок вылупился на новоиспеченную тетю своими огромными серыми глазами, сжав маленькие кулачки. -Хозяйка Белла, к вам пришла ваша мать.       Словно гром среди ясного неба, среди этой гармонии и мимолетной удовлетворенности раздался возглас Кляксы. Беллатриса бросила взгляд на ясные детские глаза Драко и тяжело вздохнула. -Я не хочу ее видеть. — Твердо ответила она, не показывая никаких эмоций. — Прогони ее.       Нарцисса ахнула, и прижала сына к груди. Ее, видимо, напрягло, как злобно ее сестра посмотрела на ее ребенка. -Белла… — тихо произнесла она. — Ты должна простить маму… знаю, она доставляла тебе страдания, но… -Я не хочу ее видеть. — Отчеканила Белла, провозглашая сказанное как догму. — Это мой дом, в конце концов! Мне решать! Это моя жизнь! — завопила Белла, задыхаясь в кашле. — И я не хочу… не хочу ее видеть! Пускай уходит!       Драко расплакался вместе со своей матерью, вжимаясь в ее шею, и издавая все более истошные крики.       Беллатриса отвернулась на другую сторону кровати и закрыла глаза. Она не могла уснуть, хотя ей очень хотелось этого, хотелось опять ничего не чувствовать не понимать, сидеть в темноте и не ощущать ничего. -Прости Белла… я уйду… мы с мамой уйдем… ты не болей…       Голос ее был заплаканный, когда Беллатриса услышала стук двери, оповестивший ее об уходе сестры и племянника. Беллатриса стиснула зубы и поняла, как стала слаба ее мечта, что хоть когда-нибудь она сможет почувствовать счастье.

****

      Сон был слишком трагичным даже для сна. В нем Волан-де-морт швырял ее в пропасть к голодным стражам Азкабана, и те наслаждались ее телом, как пищей. -Доброе утро, Беллатриса.       Беллатриса подскочила на кровати и увидела своего супруга Родольфуса Лестрейнджа который стоял возле ее постели одетый в рабочую мантию. Он выглядел странно недовольным. Понадеялась Белла, что из-за недосыпа. -Доброе утро, Родольфус.       Она вяло улыбнулась ему, ощущая страх перед странным поведением супруга. Его настроение не вызывало в ней ничего хорошего. -Ты, что-то бормотала во сне, — простодушно сказал он и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.       Беллатриса побледнела. От столь резкого пробуждения она забыла весь свой сон, все кроме одной детали — там она отчаянно звала своего Повелителя. -Целитель сказал мне в письме, что ты можешь уже выходить на улицу. Он уверил меня, что с тобой все в полном порядке, судя по анализам. Больше тебе не нужен постельный режим. Единственное, он велел тебя кормить по определенным рецептам, но я не думаю, что это какая-то проблема? Клякса все будет готовить, как и всегда. А еще я передам Темному Лорду о твоем выздоровлении, и ты сможешь вновь приступить к своим обязанностям. Он как раз мне говорил, что нужно возглавить рейд.       Он протянул ей пергамент с заключением о ее физическом состоянии. Беллатриса почувствовала печаль.       Несколько месяцев она пролежала в болезни, совершенно не чувствуя никакого нужного ей облегчения. Причина, загнавшая ее в постель, была ей абсолютно безразлична, хоть и вызывала у нее первые дни испуг. Душевные раны она не, сколько не вылечила этим временем. Наоборот каждый день ее болезни только делал сильнее ее боль. Она уже окончательно потеряла веру, что хоть когда-нибудь сможет вернуться в то прежнее состояние радости и счастливой наивности. Кожа на ее лице иссохла, она превратилась в тень, и прежние радости ее жизни теперь не вызывали веры, что хоть что-то сможет измениться.       Она слишком много потеряла времени. Слишком много.       Тяжелые занавески в ее спальне впервые за долгое время распахнулись и пропустили в комнату света. Ей показалось, что было его так много, как в летний солнечный день. А между тем, на дворе уже задерживалась осень. Родольфус отошел от окна и, попрощавшись, вышел из комнаты.       Беллатриса неуверенно вылезла из-под кучи одеял, нетвердо держась на ногах. Пол под ногами непривычно жег кожу на ступнях холодком. Ощущая себя будто идущей по раскаленным углям несколько первых шагов, она пробиралась вперед.       Когда она подошла к окну, непривычно ярко светившему светом, она охнула от ощущения той красоты, которая совсем перестала радовать ее.       Настоящая золотая осень наступила на ее сад, всей своей силой беря власть в свои руки Золотые, красные и буро-зеленые листья в крапинку и редчайшие чисто золотые или чисто багряные листья, летели по мановению ветра, делая чудеснее слегка поддувавший лесной бриз. Чувствуя красоту собственного сада всей душой, она смотрела пустыни глазами на небо частично закрытое тучами, и печально провожала свои мысли по нужным закоулкам памяти. На ее душе стало на мгновение легче, ей хотелось выйти на улицу, лишь бы насладится ощущением прекрасного хоть немного.       Недолго думая, она, схватив свое первые попавшиеся платье и мантию, выскочила на улицу.       Золотые листья хрустели под ногами, удивительным образом создавая между собой необыкновенные узорчатое лиственное кружево. Утреннее небо голубело после зари, птицы разлетелись по своим будничным делам, после ритуальных приветствий проснувшегося солнышка.       Неужели, это и есть та осень, которой все так восхищаются, та романтичная и прекрасная? Разве она пролежала столько времени бездейственная, обездвиженная, почти мертвая только ради того, чтобы увидеть эти разбросанные по тропинкам листья, не сложенные как обычно в аккуратные кучи, мерзкие лужи в которые нельзя заходить, чтобы не промочить мантию?       И эти примитивные романтические нежности, с которыми люди ассоциируют осень… которые столь же нужны обычной, одинокой и несчастной женщине, как не нужны были ей в свое время печаль и разлука! Зачем все так издевается над ней? Заставляет ее прикоснуться к этим гладким листьям, подкинуть в воздух и смотреть за их медленным, свободным полетом, заставляет ее наблюдать за тем, как птички все вместе сбиваются в группы, чтобы лететь на юг, в тепло и уют. Когда она не может даже желать подобное!       Со злостью она посмотрела на постепенно голубевшее небо, на птичье гнездо, находившееся в ветвях одного самых могучих дубов, на холмы разноцветных листьев. Как она хотела, чтобы все изменилось, чтобы весь мир был так же несчастен, как и она сама, страдал и мучился. Только бы вернуть бывалое безмятежное чувство в душе! Как угодно! Как угодно! Пусть даже смертью! Пусть даже собственной смертью!       Никогда она еще ненавидела весь этот мир столь сильно! Как ей хотелось заполучить власть над ним только ради того, чтобы погубить его!       Она еще немного потопталась на улице и пошла в дом. Ей была ненавистна эта красота мира, которую она не понимала и не хотела понимать. Никто в мире не видел тот день таким гадким, как она и так ни с того, ни с сего… -Хозяйка Беллатриса, вам письмо!       Беллатриса развернулась и увидела эльфиху. Эта замученная болезнями, чахлая и бесполезная развалина еще смела, беспокоить ее гнев! -Что тебе от меня надо? — рявкнула она.       Клякса сжалась в комок от криков Беллы. Беллатриса подошла и грубо схватила ее за подобие платья — полотенце с дырами для рук и головы. Та, явно не ожидавшая такого резкого выпада со стороны миссис Лестрейндж, задрожала всем телом. -Не смей закрывать лицо! — прикрикнула она на эльфиху, силой убрав ее руки с лица. -Хозяйка Беллатриса… — прохрипела она. — хозяйка Беллатриса… простите… -Может, скажешь мне в кой-то веки, что там за письмо?!       Она жестко тряхнула эльфиху и сжала ее за горло. -Хозяйка…- хрипя от удушья, прохрипела она. — Вам письмо… от вашего супруга…       Беллатриса еще раз тряхнула Кляксу и швырнула ее беззащитное старое, будто мешок с костями тело, выхватила из ее руки письмо, положила в карман, и прикрикнула на эльфиху: -Подымайся, что ты развалилась?! -Я… я… можно я пойду? -Нет, подождешь, пока я прочитаю письмо! Отнесешь сове ответ!       Разорвав конверт она швырнула его ей под ноги. 30 октября. От м-ра Родольфуса Лестрейнджа Беллатрисе Лестрейндж. Беллатриса! Пишу тебе это срочное письмо. Я переговорил с Темным Лордом насчет тебя, он сказал, что пока не знает, когда будет ближайший рейд. Кое-что изменилось. Завтра в поместье Малфоев пройдет наше собрание Пожирателей Смерти. Он приказал всем прийти к восьми часам вечера и ждать, когда придет он. Точного времени не назвал, но прибавил, что надолго не задержится. А еще он разрешил мне передать тебе одну секретную новость, ее знает лишь малый круг людей. Помнишь пророчество, из-за подслушивания которого в Пожиратели взяли Снегга? Так вот, именно завтра Темный Лорд пойдет убивать того, кто может повергнуть его. Он узнал, что на эту роль подходят два человека в мире — сын членов Ордена Феникса из семейки Поттеров либо же из семейки Долгопупсов. Сначала он пойдет убивать Поттера, а после Долгопупса. Свершив суд, он явится к Малфоям, и мы будем обсуждать планы дальнейших действий. Про Поттеров и Долгопупсов не знает никто, кроме меня, тебя и Рабастана, и Темный Лорд приказал не болтать. Не говори об этом Нарциссе. Если Темному Лорду будет угодно рассказать новость — он расскажет о ней сам. Родольфус Лестрейндж. -Пошла вон отсюда! — бросила Беллатриса эльфихе.       Клякса, поклонившись, поспешила уйти, куда подальше. В коридоре стало тихо.       Мысли устроили в голове колдуньи кровавую бойню. Завтра свершится важнейшее для Темного Лорда и для них всех событие, способное укрепить их могущество и устранить единственную, страшную опасность.       В ней проснулась старая и наивная девушка, та, которой она была несколько лет назад и в ее душе заскребли кошки. Но все же… Из-за этой новости она ощутила, что получила хоть самый мизерный шанс все исправить. Хоть самый незначительный и ничтожный, почти не осуществимый. Но все-таки. Судьба повернулась к ней лицом.       Серые тучи заволокли чистое голубое небо. Начался град, это страшное явление природы, стук по крыше и эти убийственные градины заставили ее поверить в то, что надежда, действительно, умирает последней и в, то, что она умрет, лишь бы та не покинула ее.