****
-От Министерства Магии получен приказ обыскать ваш дом. Мужчина, стоявший на пороге, был вынужден пропустить пришедших, потому они держали в руке бумажку с заковыристой росписью самого министра. Пожиратели вошли в дом, вместе с инспекторами из Министерства Магии, впрочем в данный момент между первыми и вторыми разницы не было никакой. Беллатриса громко и презрительно хмыкнула, переступив через порог. Первый раз в жизни ей приходилось работать заодно с Министерством Магии. Пусть они теперь и были воедино, эта перспектива возбуждала в ней только показные чувства воодушевления. Министерские чиновники по ее мнению были невообразимо туповаты и теперь Беллатриса еще меньше понимала, отчего Темный Лорд не мог захватить этот правительственный орган раньше. -Половина из вас отправится в сад. — Рявкнула приказ она и пробралась в дом. Несколько человек вынули палочки из карманов и принялись копаться в небольшом садовом прудике. -Тед, что происходит? В коридоре показалась женщина, побледневшая от испуга еще больше, когда Беллатриса столкнулась с ней глазами. -Министерство обыскивает ваш дом, по нашим данным вы можете прятать тут Гарри Поттера. — Холодно сказала Беллатриса, делая еще один шаг по прихожей. Остальные Пожиратели Смерти послушно последовали за ней. Антураж в доме царил типично магловский. В светлой прихожей были поклеены зеленые рельефные обои без узора, заставленный по алфавиту книгами книжный шкаф, прибитый к стене, не представлял наполнением никакой особой ценности. Цветные корешки книг с названиями не мелькали бегущей строкой, как обычно оно бывало у волшебников, а словно прилипли к бумаге. Из-за вешалки для мантий, стоявшей у шкафа, пугливо поглядывала белоснежная кошка. -У нас нет Гарри Поттера. — Холодно отчеканила женщина, хозяйка дома. — Вы зря сюда пришли. Ни Пожиратели, ни Беллатриса не послушались ее и приказали распахнуть дверь в следующую комнату. За ней оказалась гостиная, в которой никого не было. Они прошли в нее, чарами подушки и плед на диване, разворачивая стоявшие подле стол и стулья задом наперед. -Гоменум ревелио! — прошипела Алекто Керроу. Ничего не произошло, но настороженность с лиц владельцев дома не сошла на нет. -Кажется они… -Молчать. — Приказала Белла, упиваясь властью данной ей. — Обыскать дом! Обыскать территорию. Кому как ни тебе, Алекто, следовало бы знать, что против этого заклинания есть оборона! Керроу, видимо не зная, что и сказать, была вынуждена приказать выйти нескольким людям. Это были работники Министерства и парочка самых туповатых Пожирателей, которых Темный Лорд заранее обозначил как слабое звено. -Гарри Поттер ведь был в вашем доме, когда покинул дом своей родни? Он ведь направился к вам, правда же? — спросила Беллатриса, смотря на двух колдунов, к которым они пришли. -Как будто бы вы и сами не знаете ответа… — С отчаянием заговорил мужчина, но его перебил Треверс. -И все-таки где же мальчишка? Ведь вероятность, что он остался в вашем доме велика… Сверху бесцеремонно гремели посудой и двигали мебель, однако лицо женщины, опиравшейся на стол и храбро смотревшей на Пожирателей, не дрогнуло. Она даже не начала в беспокойстве озираться, услышав, как рушат ее дом. На Беллу смотрело из-за стекла в фото рамке. Там было изображено лицо девушки, за которой она гонялась еще совсем недавно на метле в ночном небе в битве против Поттера и его двойников. Она лучезарно улыбалась и держала под руку мужчину, который кажется был больше подавлен, чем рад… -У нас нет Гарри Поттера. — Твердо сказала женщина, с гневом посмотрев на Пожирателя. — Он ушел сразу же, как и приехал, пробыв у нас всего день. -Куда же он уехал? — спросил он. -Почем мне знать? — бросила женщина язвительно. — Лично мне он ничего не докладывал, ровно как и моему мужу! -Не советую хамить, это будет стоить вам очень многого. — Спокойно сказал Керроу. — С приходом нового министра порядки в обществе несколько изменились. -Ни к чему столько слов, Амикус Керроу! — Перебила Беллатриса с злостью. — Круцио! Палочка взмыла вверх и резким движением отправила заклинание в полное лицо мужчины — хозяина дома. -Тед! Тед! Его жена растерялась и пала ниц ног конвульсивно дергавшегося от агонии мужа. Падая, он задел стоявшее у полукруглого окна дерево в цветочном горшке. Беллатриса расхохоталась, видя от сморщившееся от боли лицо мужчины, который пусть и старался не закричать, все-таки разорался от боли. Женщина, павшая ниц него, не разрыдалась и не пала в молитвах, а попыталась бросится на Беллу, но та пресекла эту попытку задорно. -Протего! Женщина отлетела к противоположной стене и ударом снесла с нее висевшие в рамочках фотографии. Стекло в рамках издало воинственные трели, разбиваясь о деревянный пол. Мужчину, которого, наконец, избавили от пыток, поник к полу и страшно хрипел, выговаривая имя своей жены. -Не трогайте его! — Прокричала женщина, вскакивая с пола и бросаясь к своему мужу. Белла ухмыльнулась этому жесту и занесла палочку, дабы бросить в мужчину еще одно заклинание или по крайне мере убрать с дороги мешавшую женщину, но гадкая улыбка Беллатрисы нисколько не напугала ее. Она стойко прикрывала мужа своим телом. Она достала палочку, но Амикус Керроу, стоявший возле окна, магией отобрал ее у колдуньи. -Он такой же грязнокровка как и я! — Рявкнула женщина, оставшись без защиты. — Не смейте трогать его! Он ничего не сделал! Нет у нас Поттера! Видимо, она понимала, с Пожирателям Смерти парировать бессмысленно, но от безысходности ничего другого не смогла придумать. И это же самое отчаяние заставило ее решительно броситься на Беллу с кулаками. Однако заклинание встретило ту в безумном прыжке. -Круцио! — вот что настигло женщину при нападении на Беллатрису. Как глупо было надеяться, что безоружная колдунья смогла бы поразить ее намертво! Или по крайне мере свалить с ног. Как Беллатриса смеялась, когда женщина кричала от боли, но все равно не отрывала от нее полных ненависти глаз. -Дромеда! Дромеда! Зато ее муж очнулся. И как только он издал первый внятный звук, похожий на возглас напуганного зверя, Белла опустила палочку. Тед Тонкс бросился к своей жене, но та не позволила себя жалеть. Выпрямив спину, она проговорила сквозь зубы, смотря Белле прямо в глаза: -Какая же ты стала отвратительная, Беллатриса. И только после этих слов все вдруг обратили внимание на то, как же похожи эти две женщины. Жертва и мучительница. Та же форма лица, такой же нос, такой же выступающий подбородок, такие же тонкие, сжатые в линию губы… разве что лицо одной было покрыто шрамами времени и смерти, а другую уродовала бледность и украшала беспощадная смелость. Даже гнев в глазах обеих сестер выражался схожим прищуром и блеском… но выражение глаз обеих было столь же разным, сколько чужим. Тяжело дыша, Беллатриса держала палочку ровно, та словно прилипла к руке и она не могла ни опустить, не поднять ее. Ее родная сестра пусть и валялась подле ее ног вовсе не осталась побежденной. -Поттера нет. Мы обыскали весь дом, весь сад и даже заглянули в подвал. В гостиную прошла парочка министерских, похожих на бочки, колдунов. И удивление с лиц всех кроме Беллатрисы и Андромеды сошло на нет. Колдуны же, пришедшие в комнату, поразились нанесенному интерьеру урону. И ни словом не обозначили интерес в произошедшем. -Уходим. — Решительно проговорила Беллатриса, развернувшись на каблуках. — Уходим сейчас же. Пожиратели последовали за ней, ни взглядом ни мыслями не возражая ей, министерские колдуны тоже. Шутки ради, они магией закрыли Андромеду и ее мужа Теда в гостиной, прежде швырнув их им их палочки обратно. -Вот глупцы-то. — Гоготали Пожиратели Смерти. — Нет у них Поттера. Думали, что смогут обойтись без проверки. Уверен, по новым законам у старика Тонкса скоро будет куча проблем… -Но, а что будет с нами? — спросил кто-то неуверенно, когда Министерские работники трансгрессировали в Министерство Магии, выйдя за каменную ограду. — Что сделает с нами Темный Лорд? Поттера ведь мы не поймали… -Думаю, Темный Лорд предполагал, что мы и не поймаем. — Тихо сказал Амикус. — Он же временно там оставался… да и слышал я, что Темный Лорд отправил нас сюда просто так — для подстраховки. — Последнее он сказал понизив голос и обернувшись назад к Беллатрисе, которая плелась позади. Видимо, подумав, что она не слышит, Амикус косо посмотрел на Беллу и отвернулся. С хлопком они трансгрессировали в поместье Малфоев. И Беллатриса последовала за ними. Царила такая тишина, будто все звуки в этом мире выключили и даже ее шаги по гравиевой дорожке поместья пугали как выстрелы. Ветер поддувал бесшумно, деревья, словно приветствуя, помахивали своими ветками. Пожирателей в этот день в поместье Малфоев собралось столько, что даже не всем дали присесть. Возле стола столпились люди в плащах разного цвета и не у всех выражение лица было живым. Кое-кто и просто пялился тупо в пол. Но самое главное, что некоторых из них Беллатриса видела впервые и она не могла понять, откуда они взялись, хотя когда вошел Волан-де-морт, а вслед за ним согбенный Драко Малфой и побитый Пожиратель Смерти по фамилии Роули. По его лицу бежали паутиной покрасневшие от боли жилы, идя, он держался за стену и был похож на разломанную, огромную статую. Волан-де-морт сел в кресло которое обступили люди. Пошел тихий, словно кошачьи шаги шепот. Беллатриса едва-едва уловила эти слова — «Поттер, кажется снова ускользнул! Сейчас будет взбучка!». -Думаю, сегодня нас всех можно поздравить, Лорд Волан-де-морт захватил Министерство Магии. Скримджер убит. Перемены, которых мы так ждем ближе, чем вы думаете. То ли толпа и Белла не сразу поняли, что их не ругают, то ли что, но победоносные возгласы комнату огласили лишь через пару мгновений после того, как Волан-де-морт закончил свою краткую речь. Пусть его речь была вовсе не звонкой и радостной, но Пожиратели Смерти нашли в себе какие-то силы даже выпустить пару залпов салюта из волшебных палочек. -С нынешнего мгновения мы начинаем реформацию. — Сказал Волан-де-морт после того, как все утихли. Снегг, сидевший рядом, неосторожно кашлянул, тряхнув немытой головой, Питер Петтигрю молящим взором уставился в подоконник, на котором сидел, а Драко — похудевший и побледневший юнец своим заостренным носом уставился в сторону родителей, стоявших у противоположной ему стены. Реформация действительно началась, прогремела как гром среди ясного неба или сверкнула как комета в черном, беззвездном небе. С первого же дня власти Волан-де-морта воплощались те идеи, о которых Беллатриса раньше слышала только из его же собственных уст. Видеть и слышать то, как планы, жившие лишь на листах, исписанных косым подчерком, предваряются в жизнь было не просто поражающе. Если для многих чистокровных волшебников случающееся было воплощением старых, прежних и таких прекрасных порядков, то для простых смертных это был настоящий психоделический кошмар наяву. Свои двери открыла Комиссия по учету маггловских выродков. И воистину, как бы пугающе не звучало название этого отдела в жизни, все было куда хуже самых нелицеприятных эпитетов. Приводя туда любого волшебника, который имел хоть какую-то связь с магглами, вы лишали бы его не просто чести, а человеческого звания. Проверялось все: родственные связи, палочки и места жительства, рода занятий родителей. Все до самых интимных мелочей, знание которых чужим человеком унижает личность. И если им удалось выпытать, что этот человек на самом деле имеет родственные связи с магглами, то его участь была предопределена — его отправляли в Азкабан к Дементорам. И люди из всех сил выкручивались, чтобы уж точно не попасть на заседание комиссии. Кое-кто даже не скупился нечестных методов. Совершенно нечестных. На спасение шли тысячи и сотни тысяч галеонов. Но они не всегда помогали. За некоторыми особенно подозрительными личностями шла тотальная слежка. Чуть что и вся семья подозреваемого подвергалась страшнейшей опасности. Потому-то многие маглорожденные колдуны предпочли оставить семьи. Они думали, что так смогут обезопасить своих близких, но такое проявление отчаяния не спасало никого и ничего… Пожиратели Смерти своих жертв могли хоть из-под земли откопать. Под жестким контролем и по струнке Министерства теперь шагали все: от прессы до школы Хогвартс. Как Волан-де-морт давно и обещал, за убийство Директора Хогвартса сделать убийцу директором, так он и поступил. Северус Снегг с первого сентября переехал в замок Хогвартс из мрачных, пропахших сыростью подземелий замка в отдельный, обставленный всякими магическими штуковинами кабинет директора. Теперь нападения на магглов стали делом не то чтобы привычным, но и вполне себе одобренным правительством. Рейды совершались ежедневно, власть не освещала их и тщательно следила за тем, чтобы никто ничего не знал. Хотя… все знали. Но что толку? Однако главная перемена состояла еще в следующем — Гарри Поттер перестал быть героем. Теперь он звался нежелательным лицом номер один. И его искали и пытались отловить точно так же, как и маглорожденых, преступников и всех им подобных. Егеря прочесывали леса в поисках, но пока ничего найти не удавалось. По слухам в первых числах сентября Поттер наведался в Министерство Магии. Зачем — так и осталось загадкой для многих, но благодаря ему несколько человек из задержанных комиссией по фиксации маглорожденых бесследно исчезли. Масштабная машина по переформированию мира работала без продыху. Англия была окровавлена ее трудами и, кажется, скоро кровь от ее трудов должна была залить весь мир. Но какой бы не была масштабной эта работа, Белла не была задействована ни в работе комиссии, ни в поимке сбежавших, ни в поиске Поттера. И единственное, чем она занималась, так это просматриванием прессы. Наискучнейшая работа. Хотя еще иногда она могла спустится в подвал к Олливандеру. Эту работу Волан-де-морт разделил между ней и Люциусом Малфоем. Беллатриса ее послушно исполняла. Хотя ужасно завидовала тем Пожирателям Смерти, что могли прочесывать леса и убивать неверных. Сидя в гостиной и раскидав по столу множество цветных журналов, Беллатриса скрупулезно их изучала. Малфой ничего такого не делал и потому Беллатриса отослала его смотреть за Олливандером. Нарцисса бродила где-то по этажам, а Драко уехал в замок учиться несколько месяцев назад. Как ее сердце сжималось от обиды, когда она разглядывала эти безжизненные газетные полосы! Ей с одной стороны казалось, что она заслуживает большего, но с другой… Она понимала, насколько ничтожна она по сравнению с другими. И сколько непоправимых ошибок совершила. Первая полоса, вторая полоса… последняя полоса и Ежедневный пророк за прошлую неделю с портретами Снегга и брата с сестрой Алекто Керроу исчезли, накрыв груду других журналов. «Ведьма», «Волшебные растения», «Пособие чародея»… Беллатриса теперь знала весь ассортимент, который издавался в волшебном мире. Знала, о чем пишет каждый журнал, какие рубрики и репортажи публикует. И она ужасно устала их читать, с одной стороны она радовалась, что никто не пытается писать запрещенные материалы, но с другой — с удовольствием нашла бы какую-нибудь яркую провокационную статью, дабы Волан-де-морт заметил ее старания. Ей отчаянно не везло… В комнату прошел маленький эльф и принялся затапливать камин. Еще он протер подоконник и после уже удалился. Потому что Беллатриса рявкнула на него, не удержавшись, ибо он жутко ее раздражал. Под ее руку попался «Придира», журнал который Малфой советовал ей даже не трогать. Он говорил, что там пишут всякую ерунду о несуществующих существах и ничего более. Но в этот раз она не смогла отбросить его по привычке в сторону. Ибо заголовок кричал не стесняясь — «Журнал, поддерживающий «нежелательное» лицо номер один!». И от такой беспрецедентной, редакторской наглости Беллатриса чуть не лишилась чувств. С первой же страницы журнал писал о том, о чем другие молчали: о преследованиях и нападениях, а так же советовал средства защиты против так называемой «зловещей силы». Беллатриса читала журнал настолько жадно, как будто бы это был захватывающий роман, даже страницы боясь помять. «И как только они осмелились публиковать такое!» — претило, пульсируя, в ее голове. Казалось бы колонка о культуре и искусстве не могла бы поразить ее, начитавшейся в этом журнале всякого, но все же заголовок интервью с, какой-то писательницей заставил ее злобно покраснеть: «Мисс Элфмен: Я не верю, что мальчик, который поверг Сами-знаете-кого, Василиска и борется со злом сейчас способен быть соучастником такого злостного убийства!»</I> Беллатриса просто не могла не вчитаться в текст, который разместился в журнале аж на четыре страницы: По счастливому стечению обстоятельств мне удалось взять интервью у этой загадочной и необыкновенной писательницы — Мисс Элфмен. Ранее мне не приходилось с ней общаться, да и редкому моему коллеге тоже так повезло: она слишком не любит журналистов, пусть и сама когда-то начинала с этой отрасли. Биография ее менее прозаична, чем у многих. Мисс Элфмен родилась в пригороде Лондона, поговаривают, что по близости с домом, где по слухам проводит летние каникулы знаменитый Гарри Поттер. Однако, когда будущей писательнице исполнилось десять, ее родители переехали в Лондон и этот город влюбил мисс Элфмен в себя: -Пусть я и любила наш пригород, в котором родилась, Лондон — это что-то… город-мечта. Кажется каждый его сантиметр наполнен историями, людьми и существами, о которых можно писать сказки! Даже туман и Лондонский смог имеют свое неповторимое очарование. И именно в Лондоне началась писательская карьера мисс Элфмен. И первое что она сделала, прежде чем отнести в издательство свою первую книгу («Пуша» прим. Интервьюера), так это взяла псевдоним: -Когда я была маленькой мне казалось, что хорошие детские книги пишут эльфы-домовики. Причем их имен никто не знал, но поскольку я не могу публиковаться как «безымянный эльф» я решила, что оставлю как псевдоним девичью фамилию своей матери. С тех пор, как мисс Элфмен отдала в издательство рукопись своего первого романа прошло уже много лет. Издано и переиздано (в том числе и в мире Магглов — она единственная, кто удостоился такой чести) было ее 8 романов, 20 повестей, 4 поэмы и два сборника стихотворений. Заслуженная слава, а главное признание юных читателей уже отметились в биографии писательницы. Каждый наверняка согласится со мной, что книги мисс Элфмен — образец волшебной истории для детей, познавательная и великолепная проза. Познавательная для юных читателем не только тем, что во многих книгах мисс Элфмен описывается тайный для волшебников мир маглов, но и тем, что книги учат развлекая, и показывают нам отличный пример. Юный читатель, познакомившись с одной из книг мисс Элфмен уже будет идти с ней под руку до конца жизни. Ее книги — словно сундучок с двойным дном становятся с годами взросления все глубже и взрослее. А ведь ее замечательные герои никогда не стареют и не забываются. Мне повезло взять интервью в доме самой писательницы. Она пригласила меня туда, прежде настойчиво предупредив, чтобы я старался не держаться за перила лестницы: -Соседские маггловские мальчишки вымазали их клеем. — Шепчет она. — Не уверена, что мое заклинание смогло убрать последствия их шалости. Когда мы, наконец, достигли нужного этажа, мисс Элфмен сразу достала палочку и открыла магией входную дверь. Выглядит писательница, попрошу заметить, весьма причудливо — она носит маггловское синее пальто, но не снимает шляпы волшебницы, украшенной несколькими полумесяцами, ходит в юбке до колен, как маггловская женщина, но на шее носит несколько украшений-подвесок — с драконом, фениксом и рыбой, шевелящимися как живые. В ее доме довольно уютно, пусть и окна наглухо зашторены. Комнату, в которую она нас пригласила, когда мы поднялись на второй этаж ее квартиры, освещала электрическая маггловская лампа. На журнальном столике помимо книг по защите от темных искусств, драконам и нумизматике лежали еще и маггловские счета за воду, газ и электричество. Рабочий стол был завален мелками, а так же цветными рисунками, которые я едва успел разглядеть: -Это иллюстрации к вашей будущей книге? — поинтересовался я, на что вместо ответа она взмахнула палочкой. Рисунки спрятались под замок в сундук под столом, и она спокойно вздохнула. Конечно, просить их показать я не стал: очевидно, своего секрета раньше времени она не раскроет. Хотя я заметил, что там были изображены Нюхлеры и миниатюрный дракон. -Да, именно. — Сказала она и взмахнула палочкой. Пока я разглядывал комнату, которая как и весь дом являлась своеобразным синтезом маггловского и волшебного домашнего стиля к нам подлетел поднос с чаем и печеньем. Растения на подоконнике не шевелились, как обычно в домах волшебников, картины и фотографии не болтали и не бегали друг к другу в гости, но зато живыми были книги и печатная машинка, которая тихонько печатала что-то в уголке. Выпив чашку чая, я попросил у нее разрешения приступить к интервью. И мы начали нашу беседу: <i>Интервьюер: Раз уж мне довелось увидеть краем глаза рисунки к вашей книге, то не расскажете ли вы, о чем на сей раз будет история? Мисс Элфмен: Боюсь, я мало что могу рассказать вам, потому как роман еще пока только в зачаточном состоянии. Сюжет будет развиваться в средневековой волшебной Ирландии. Книга будет про маггла-бедняка, к с которым бок о бок стал жить Нюхлер. Интервьюер: Нюхлер живет у маггла? Как же он попал-то к нему? Мисс Элфмен: Это друг этого бедняка — волшебник ему подбросил его. Зная о бедности, он своим волшебством решил помочь ему. Интервьюер: Выходит, что центральной темой книги будут отношения Волшебника и маггла? Мисс Элфмен: Не думаю, что это будет так. Попрошу больше не спрашивать меня о книге, иначе я вас только запутаю. Интервьюер: Спасибо за информацию, больше не буду. Поговорим о вашем писательском противнике, слышали ли вы, что Спуто Никвам выпустил новый сборник стихотворений для детей? Мисс Элфмен: Безусловно, я слышала, но назвать произведения этого негодяя детскими у меня язык не повернется. Ровно как и книгами тоже. Интервьюер: Выходит, что вы читали его новый сборник? И каковы ваши впечатления? Мисс Элфмен: О да, я читала. Хотя под конец выдержать это было сложно. Что касается впечатлений — рифма у Никвама как обычно четкая и отточенная, ритм тоже, этому у него стоит поучиться. Мораль стихотворений… знаете, по-моему это чудовищно так писать, даже если ты пишешь для взрослых, не то что для детей. У него есть так называемое стихотворение, где мальчик предает своего друга лишь потому что тот маггл. И это не смотря даже на то, что его друг ни раз выручал его! В его тексте утверждается, что мальчик прав, что магл виноват во всех несчастьях мальчика. Мол он подставил мальчика, чтобы того наказали родители, чтобы тому не подарили на праздник салазки. Ведь он сразу не сказал сразу, что он магл. И родители наказали мальчика за эту дружбу с простецом. Это при том, что друг-магл пытается поддержать мальчика и дает ему кататься на своих салазках, пусть и не волшебных. Никвам утверждает, что взаимопомощь и человечность не важны, важна лишь кровь, которая течет в твоих жилах. Ничего нового, это его любимая тема, но его произведения даже взрослому человеку читать не стоит. Как и раньше. Старые, новые книги Никвама — это сущий кошмар. Интервьюер: Ходят слухи, что вы презираете Никвама за то, что тот в начале вашей карьеры победил вас в международном конкурсе «Лучшая волшебная книга»… Мисс Элфмен: Признаюсь, я была бы рада, если бы это было правдой, но, к сожалению, это ложь. За ту премию я совершенно не в обиде и никогда не была. Дело лишь в его отвратительных книгах и в том, что он пытается внушить еще совсем юным читателям. Интервьюер: Как вы относитесь к тому, что Спуто Никвам по отношению к вам держится с таким же презрением, как и вы к нему? Критикует ваши книги за неправильные и ненужные морали… Мисс Элфмен: Честно говоря, больше меня ничего не волнует, кроме как-то, что он будет так же дальше штамповать свои дурные произведения и дети точно так же будут их читать. Интервьюер: Вам ведь наверняка известно, что книги Никвама читают дети преимущественно из семей чистокровных волшебников, где, зачастую, родители не оставляют им права выбора? В обычных семьях Никвам уходит в прошлое, его все чаще и чаще не показывают детям — они могут порой лишь самостоятельно узнать о нем. Мисс Элфмен: Меня это очень расстраивает, незаслуженно детей чистокровных лишают читательского права, которое есть у каждого волшебника или волшебницы. Детям не дают думать своей головой, они думают лишь как им велит Никвам. А ведь чтобы ребенок развился и душой и разумом, нужно читать самые разные книги и даже опробовать Никвама, но не только его одного — нужно научить ребенка отличать хорошее от плохого… Никвам идеальный представитель этого самого плохого, хуже не найдете. Интервьюер: А что вы имеете виду под «хорошими книгами», свои собственные произведения? Мисс Элфмен: Никто не давал мне никакого права относить свои книги к классике магической литературы. Я говорила о многих мудрых сказках и легендах, которые писались еще при Друидах, о сказаниях и историях других стран, о произведениях позапрошлого столетия… у маглов есть весьма достойные произведения. Интервьюер: Позвольте я переведу наш разговор на тему несколько отстраненную. Вы же знаете ситуацию в волшебном мире? Мисс Элфмен: Конечно же, знаю. Сначала Скримджер, который только играл перед всеми нами спектакль, теперь же Сами-знаете-кто. Всем ведь известно, что за этим стоит Сами-знаете-кто. В прошлую магическую войну с миром творилось тоже самое… разве что многое из происходящего сейчас было страшными слухами, а сейчас это приходит в жизнь. Я очень боюсь за судьбу волшебников и маглов. Сейчас я как никогда раньше рада, что живу среди маглов, я наложила на квартиры своих соседей защитные чары. Конечно, скорее всего они не помогут… но мне так спокойнее. Интервьюер: Вижу, на вашем столе лежит несколько десятков учебников по защите от темных искусств. Тренируетесь в защитной магии? Мисс Элфмен: Я тренируюсь вызывать патронуса, сильного патронуса. Признаюсь, мне это всегда давалось не очень хорошо. А между тем Пожиратели Смерти вновь завербовали Дементоров, как я знаю. Интервьюер: Позвольте поинтересоваться, как вы относитесь к Ордену Феникса и главное — к Гарри Поттеру? Мисс Элфмен: Орден? Надеюсь, что смерть Альбуса Дамблдора не сильно их подкосила… все-таки он был сильным колдуном и великим чародеем. Ему под силу было победить Сами-знаете-кого.… А что насчет мистера Поттера, то я считаю, что у этого парня стальные нервы. Пережить смерть родных, попасть в столько передряг в столь юном возрасте. Я восхищаюсь этим парнем. Хотелось бы мне пообщаться с ним хоть разок. Думаю он замечательный человек. Интервьюер: Выходит, вы не верите тому, что он причастен к смерти Дамблдора? Мисс Элфмен: Ни коем образом. Я не верю, что мальчик, который поверг Сами-знаете-кого, Василиска и борется со злом сейчас способен быть соучастником убийства. Тем более Дамблдора, с которым, говорят, они были близки. Интервьюер: Верите ли вы, что Гарри Поттер сможет изменить что-то в волшебном мире? Мисс Элфмен: Хочется верить. Потому что краски жизни с каждым днем становятся все мрачнее и мрачнее. Хочется, чтобы все было хорошо и по справедливости… Интервьюер: А как бы вы поступили с теми, кто совершает все это зло, если бы это все от вас зависело? Мисс Элфмен: Я бы не стала их убивать. Я знаю многие из них любят круциатус. Думаю лучшим наказанием, пусть и жестоким было бы для них духовных круциатус. Отправить их в Азкабан, на всю жизнь.… Чтобы думали о том, что они совершили. Это самая худшая пытка. На этой весьма мрачной ноте мы распрощались с писательницей. Когда я уходил, она распахнула плотные занавески, и за окном уже было темно, смог опустился на тихий в этом районе Лондон. Провожая меня, она снова напомнила, чтобы я не прикасался к перилам, когда буду спускаться, и с печальной улыбкой сказала, что она идет продолжать писать свою новую книгу. После мы распрощались, взаимно пожелав друг другу удачи. Николос Броуди для журнала «Придира». Закончив чтение, Белла швырнула журнал в противоположную стену так, что фотография писательницы вместе с интервьюером в уютной полу-маггловской квартире, разорвалась на две части. Под конец чтения Беллатрису не смущало уже даже имя бывшего лучшего друга-полукровки в интервьюерах, ее не интересовали трения этой писательницы, знакомой с детства, с известным толкателем правильных истин пусть и в скучной форме. Ее злило, что еще кто-то смеет публиковать ересь про неправильность действий Пожирателей Смерти, публиковать нагло и не бояться своих слов. Вдруг в комнату зашел Малфой и увидев то, как Беллатриса швыряется газетами приобрел цвет сероватого неба за окном: -Темный Лорд сказал быть с ними поаккуратнее. — Сказал он сипло с шипением, но Беллатриса не слушала его. -Как там поживает наш пленник? — стараясь держаться бодро, спросила Беллатриса. -О, превосходно. Все так же спит. А что за газету ты швырнула? — Поинтересовался Малфой. -«Придиру»! -О, так ты решила почитать эту ерунду. Однако-ж, нашла на что тратить время, Беллатриса… этот маразматический бред возмутит кого угодно. -Мне кажется, это мое дело, что мне читать, Малфой. К тому же в этой газете явный компромат против нас. Целый журнал вредных статей. Глаза Малфоя недобро загорелись и он посмотрел на журнал, лежавший у стены с интересом. Ссутулившись, он сделал шаг к Беллатрисе. -И в чем же состоит этот, если позволишь, компромат? — поинтересовался Малфой. -Защита Поттера, освещение запрещенных к печати тем… по мне так, очевидно, что не рецепты дядюшки Гарри Поттера. Я уверена, это стоит видеть Темному Лорду, я не знаю, как такое позволили печатать! Малфой взял в руки журнал. -Тут по одному заголовку понятно, о чем газетка. — Болезненно проговорил Малфой. — Однако они меня поразили, раньше это был сборник обыкновенной чепухи… -А сейчас нет? По мне так такая же чепуха, только несущая вред обществу! На это Малфой не ответил, хотя камень преткновения — «придиру» в сторону откладывать не стал, сжав в под мышкой. -Отнесу ее Темному Лорду. — Решительно проговорила и встала с места, хотя тут же подали знак ее затекшие от долгого сидения на месте ноги. -Темного Лорда сейчас нет на месте. И не будет по слухам в ближайшее время. Можно отнести их прямо Блатеро, он как раз пришел в поместье. -Прекрасно. — Белла была вся в предвкушении. — Отлично. Но тут она почувствовала, что Малфой что-то замышляет. Он еще крепче сжал журнал под рукой и встал в позицию, очень похожую на оборонительную. И тут он ринулся из комнаты вон. Бегущий в панике Малфой — зрелище само по себе нелепое, но Беллатрису оно вовсе не рассмешило. Молниеносный взмах палочки и Люциуса словно лассо потянуло обратно и пригвоздило к полу. Журнал Беллатриса вырвала у него из рук, а Малфой даже не мог сопротивляться, ведь у него не было палочки. -И что это значит? — спросила она, в сущности не нуждаясь в ответе. — Присвоение чужой славы, да? -Отпусти меня, сейчас же, Беллатриса. — Рыкнул Малфой и задрыгал ногами. -Не отпущу, так и стой тут до тех пор, пока женушка не распутает. — С насмешкой проговорила Беллатриса. — Остолбеней! И тут Малфой окончательно униженный и оскорбленный повалился в оцепенении на пол, связанный и безоружный. Хотя и Беллатриса в сущности все равно не могла назвать себя победительницей. -Нарцисса, а Блатеро правда тут в поместье? — Спросила Беллатриса, когда вышла из комнаты. Ее сестра как раз хотела зайти, но не знала, какой сюрприз ту ожидает. -Да. — Сухо ответила она. — Второй этаж четвертая дверь направо. Сидит в той гостиной. Поторопись, вроде он собирался уходить. И сказав свое слово она закрыла дверь в комнату и тут же послышался жуткий вскрик. -Люциус! Люциус! Но Беллатриса уже спешила вверх по лестнице и ей было не до Малфоев. Волшебник по фамилии Блатеро действительно сидел в той комнате, что сказала Нарцисса. Восседая на краешке кресла, он что-то записывал в свой карманный ежедневник. Внешне этот колдун напоминал ей Родольфуса, в прежние его годы славы и почета в Министерстве Магии. Он носил похожий костюм и излагал мысли, чаще чужие, в похожей манере. -Добрый день, Миссис Лестрейндж. — Поздоровался он приятным, механическим голосом. — Вы обнаружили что-то ужасное в журнале. — Он сразу обратил внимание на то, что она держала в руке. — Так-так, дайте взглянуть. Наверное определенное сходство с Родольфусом придавало ему наложенное на него заклятие Империус. И потому естественности в его поведении было мало. Должность он занимал самую что ни на есть скучную — пресс-секретаря Министерства Магии. Писал под диктовку все то, что ему велят. И еще краем глаза следил за издающимися газетами и журналами. -Действительно! Какой скандал! Как можно было такое упустить! Вопиющий скандал! -И вы покажете это Темному Лорду? — перебила с явной надеждой его возмущение Беллатриса. -Да, конечно, я покажу это мистеру Толстоватому. — Прокряхтел он. — Вопиющая халатность! И почему раньше никто мне об этом не доложил! Эта Мисс Элфмен… давняя проблема. Кажется, она всегда была на остра язык, Министерство уже давно хочет заняться ее персоной! Я так слышал! -И что они с ней сделают? — полюбопытствовала Беллатриса. -Что-то связанное с Дементорами… кажется, они хотят напустить их на нее или же отправить в Азкабан… но вроде бы как натравить на нее Дементоров… жутко, но справедливо! -Соглашусь. — Мрачно сказала Беллатриса. — Значит, вы покажете это Темному Лорду? И упомянете, что это нашла я? -Разумеется, я доложу об этом мистеру Толстоватому в самое ближайшее время. — Закивал он. — Как можно это не показать? А вы продолжайте отслеживать, хотя и я тоже буду… раз в Министерстве все сонные такие… Блатеро оставил газету у себя, а Беллатриса поспешила убраться из его комнаты и вернуться снова в гостиную разбирать газеты. Удача дала ей сил и решительности и даже Малфои, которые воинственно смотрели на нее, не сбили ее с толку. Правда к Блатеро сходить больше ей не пришлось. И потушив огонек в лампе уже в поздний час ночи, Белла направилась к себе в комнату. На чердак. Миновав пару лестничных пролетов и пройдя через картину со странной женщиной, она уже смогла приготовится ко сну. С нижних этажей раздавались стоны. Это стенал ее супруг, её бывшей комнате. Беллатриса не знала что за болезнь доканывает его, этого никто не знал и даже Снегг, который пытался варить старику лекарства, облегчая его болезненное бремя. Она и не интересовалась, чем же он страдал, он был ей глубоко противен и вряд ли могло бы быть иначе. С того момента, как Лестрейндж впал в эту невиданную болезнь, прошло уже несколько месяцев и по словам Снегга его состояние не улучшалось, Беллатриса признавалась сама себе с желчью в мысленном голоске, что жаждет заката жизни Родольфуса Лестрейнджа как можно скорее. Но тот все не наступал, упорно не наступал. Стон мужа мешал ей спать, спрятав голову под двумя подушками Беллатриса мучилась в бессоннице и злобно душила одеяло. Еще бы мгновение и, кажется, она скоро пойдет и самолично задушит супруга, но крики становились еще громче и Белла отчего-то ощутила отчаяние. Во время болезни она его не навещала. Кажется его вообще никто не навещал, кроме разве что эльфа, который носил ему еду. Впрочем, он ничего и никого не просил, был удивительно тих… Отчего-то, даже когда ближе к утру он заснул, Беллатриса все равно ворочалась. Крики эхом отдавались в ее ушах, сводя ее с ума. Она слышала и шепот… И даже во сне ей снилось, что кто-то кричал.****
Больше всего Беллатриса любила проводить вечера на балконе какой-нибудь пустующей спальни, где открывается вид на поля. Она разглядывала засохшие цветочные клумбы и вдыхала аромат сухих листьев, которые порхали как бабочки на засыпавшей перед зимой землей. Где-то вдали садилось холодное солнце, грозные тучи опускались на землю в виде дождя. Сегодня же ее рассеянный дух не желал вдыхать свежий воздух и запирал ее в доме. Сидя в жестком кресле возле окна в зале сбора Пожирателей Смерти, Белла разглядывала небо, ожидая ненужного ей заката. Судя по часам он будет нескоро, но она терпеливо ждала, разглядывая живые краски неба и увядавшие кусты роз. -Твой супруг желает тебя видеть. — Произнёс кто-то твердо. Беллатриса не оторвала сонный взгляд от пейзажа за окном, даже не смотря на изумление, которое комом застряло в ее горле. Цисси. Сестра не разговаривала с ней уже так давно, а тут она сама явилась к ней… Приняв в кресле более удобную позу, Белла спросила, смотря на сестру краем глаза: -Зачем я ему понадобилась сейчас? -Он мне не сказал. — Отчеканила сестра и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Не смутившись холодности сестры, Беллатриса сжала волшебную палочку и задумалась. Дрожь в руках не помешала ей сжать свое оружие крепче. И даже не смотря на ее отличное знание о смертельной болезни супруга, что-то мешало ей здраво мыслить, рисуя в голове его слабое состояние как смертельную для нее самой ловушку. Ковер скользил под ее ногами, когда она поднималась по мраморной лестнице на второй этаж. Дверь в покои Лестрейнджа оказалась перед ней слишком скоро. Самое страшное было постучать в дверь и оповестить о своем появлении, она замахнулась кулаком довольно резко. -Это Белла. — Тихо проговорила колдунья после негромкого стука. К несчастью, ее услышали. Хриплый голос Лестрейнджа позволил ей войти. Она сделала это после того, как убедилась что палочка при ней. -Ты можешь не промышлять убить меня тайком. — Хрипло проговорил Родольфус, стоило ей появится в дверях. — Смерть скоро сделает это сама. Лицо Лестрейнджа болезненно сжалось после произнесенной им реплики. Он присел на постели и, скуля, выпил какую-то жидкость. Почерневшее его от болезни лицо было изрыто жуткими нарывами, а синяки под глазами очертили его глаза так ярко, что смутный свет глаз напоминал горящий фонарик во мраке ночи. -После того, что ты сделал со мной, я не могу думать иначе. — Злобно прошипела Белла. И вытащила спрятанную в рукаве платья палочку. Темное лицо Лестрейнджа исказила кривая усмешка, кивая, он проговорил: -А ты ожидала иного? — проговорил он уже без всякого изумления и вовсе не испугавшись ее агрессивного жеста. — Ты считала, что жена имеет право изменять мужу… -Можно было и не трогать меня. — Горько проговорила она, сверкая глазами. Из-под век невольно норовили выкатится слезы. Уйти из комнаты Белла не могла. Но все же она боялась показать слабость перед своим супругом и сжав в кулак ладонь случайно прожгла дыру в ковре волшебством. Никогда, за всю супружескую жизнь с этим человеком Белла не видела и не слышала, чтобы он усмехался, чтобы он смеялся, да еще и до слез. Мертвый, напоминающий хруст смех мужа напугал ее до полусмерти, напомнил отчего-то тот страшный момент, когда Родольфус Лестрейндж склонился над ней в безумии, прижимая к стене и требуя поцелуев. Ее палочка взмыла вверх, на уровень глаз и косой луч заклинания был готов вырваться на свободу, чтобы вместе со смертью обнять свою жертву. -Я не прикоснулся к тебе тогда. — промолвил Лестрейндж уже спокойно, видимо разглядев вскинутую в воздух волшебную палочку. Серьезный угрюмый голос, уже более напоминавший реального Родольфуса Лестрейнджа, заставил Беллу сдаться, будто тот нокаутировал ее магией в ответ. Она взглянула на изменившееся, изрытое лицо мужа, на котором тенью бежала серьезность, перемешанная с болью, зиявшая в его усталых, больных глазах с правдой, сходившей с его языка. -Разорванная мантия… — тихо возразила Беллатриса. -Ты провалилась в обморок, а я наклонился над тобой и в ярости порвал твою мантию, думал, что ты притворяешься. Пытался так тебя пробудить. — Мрачно бормотал Родольфус, сжимая свои пальцы у подбородка. — Но тут пришли Дементоры и отвели нас в карцер. А потом мы больше в тюрьме не виделись… Не приписывай мне не мои грехи. — мрачно попросил Родольфус. Руки Родольфуса, которые теребили его сбившуюся в колтуны седую бороду, беспомощно опустились на подушку. Небритого Лестрейнджа было сложно узнать — ведь обычно его кожа была гладкая, без рубцов и хоть малейшего намека на щетину. Вздохнув, он покосился на темную, закрытую пологом стену. И отчего-то снова вздохнул. Пока Лестрейндж болел, Беллатриса не заходила в эту комнату, и, заметив, какие изменения ее коснулись, поразилась немало. Занавески, которые обычно не прятали своей тканью чудесный вид на сад, теперь были плотно закрыты, в комнате царил сумрак. Ночью, наверное, тут едва можно было увидеть самого себя. Постель, которая ранее стояла у правой стены ровно посредине стены теперь была придвинута вплотную к закрытому окну напротив. Единственная картина, висевшая тут раньше — бесхитростный натюрморт, изображавший фрукты в маленькой вазе, был снят с петель и задней стенкой повешен на единственном стоявшем в комнате шкафу с бесцеремонно распахнутыми дверцами. Зеркало было закрыто тканью, а камин давно забит золой, пылью и обгоревшими дровами. Вид у спальни был такой, будто люди, жившие тут хотели переезжать, но какие-то мистические обстоятельства лишили их возможности осуществить задуманное. Словно их настигла смерть, которая подстерегала и смиренно ожидавшего ее Родольфуса. Вид спальни немало поразил Беллу не в самом лучшем смысле этого слова. Зная любовь к порядку и чистоплотность своего супруга, она очень удивилась, как он позволял не убирать в своей спальне и не взбунтовал против уничижительного бардака. Что-то внутри Беллы заставило ее поверить словам Родольфуса. Самой ничтожной и неосуществимой ее мечтой было знать то, что Лестрейндж не совершил того, чего она так боялась. И тут ее ничтожная мечта сбылась, когда это потеряло всякий смысл… Судя по всему ее доверие отразилось на лице и Родольфус поник в подушку, прикрыв треугольные глаза тонкими как пергамент веками, норовившими как сухие осенние листья треснуть. Расслабленно положил руки под голову. И только тогда Беллатриса поняла, какова была глубина изменений, которые осуществила тюрьма с Родольфусом, ее страшащие коридоры и слепящая комната. Она не знала, как он жил в тюрьме, но она видела это, словно в живую. Будто бы сидела вместе с ним второй раз в тюрьме, пила ту же воду из гнилого стакана, ощущала близость и холод Дементоров. Страшные годы в Азкабане вернулись в ее сознание с прежней четкостью, как будто бы она снова тряслась там в этой узкой комнатенке от холода… Шрам пересекал лицо Лестрейнджа по диагонали от левого виска до правой щеки, трещинами криво разрезал его лицо, переплетаясь с бесчисленными морщинами, но Беллатрисе эти морщины и шрамы казались прутьями решетки, которые душили ее, накладывались на ее собственное лицо с того самого дня, как она появилась на свет… И она ощущала ненависть к этому умиравшему старику, ее мужу. Жаждала его смерти и тряслась от злости, стоя перед ним, напряженно от агонии сжавшемуся в своей постели. И в то же время беспомощно опускала руки, косилась на дощечки паркета. Лестрейндж наблюдал за ней из-под прикрытых век, она чувствовала это и еще больше ненавидела его. Тот кажется чувствовал это, приближавшаяся смерть сделала его внимательным к деталям, словно жертву загнанную в угол, которая ищет любой, даже самый невозможный способ вырваться из когтей уничтожающей кончины. Беллатриса разглядывала закрытые занавески, через которые просачивался свет неяркого солнца. Приближался закат, надвигались стеной ночные тени, прятавшиеся за лучами вечного, живого солнца. Тусклый свет исчезал, таял, прятался в занавесках и в комнате становилось все мрачнее и мрачнее. -Зажги свечу на моей тумбочке, Беллатриса. — прохрипел Лестрейндж. Его голос стал почти беззвучным, его сухие губы едва шевелились. Дрожащая рука указывала на маленький огарок свечи, стоявший на прикроватной тумбочке. Как бы это не было странно, она выполнила его просьбу. Преодолев кучи хлама сложенного вдоль постели мужа, Белла приблизила палочку к фитилю свечи. Загоревшееся пламя заплясало от нетвердого дыхания Лестрейнджа, лежавшего рядом. Свет свечи едва озарил лицо Родольфуса Лестрейнджа, которое теперь и того казалось чернотой, из которой выглядывали едва поблескивающие, маленькие глаза. Тишина струилась как воздух по комнате. Белла и Родольфус замерли на месте и не двигались, почти не дышали. Если бы раньше Белла ушла бы из комнаты мужа, не в силах терпеть его общества не только из-за напряженного молчания… сейчас она стояла прикованная к месту в задумчивости, с которую погрузилась с головой. Мысленно она вспоминала годы прошлого, своей старой жизни, вспоминала прежнего супруга до тюрьмы, которому у алтаря сухо клалась в вечной любви и согласии, когда сама ждала от него лишь только подвоха и подлости, предательства и зла. За годы их супружеской жизни ничего не изменилось, даже не смотря на то, что они оба уже никогда не будут прежними. Люди меняются, а жизнь нет, вот это и было парадоксом в их семейной жизни, в которой никогда не было семьи. -Скажи мне, когда ты начала изменять мне, Беллатриса. Скажи мне, я имею право это знать. В ее горле застрял комок и она сглотнула, ощущая жар, чувствуя, как ее голова ставшая невыносимо чугунной от воспоминаний о прошлом, стала еще тяжелее. Вопрос Лестрейнджа не застал ее врасплох, она знала и чувствовала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит из его уст. Но голос супруга, тон с которым он задал вопрос ввел ее в ступор. Воображение всегда рисовало ей эту ситуацию в ярких криках злости и угроз… а все вышло совершенно наоборот. -В тот день, … когда он поставил мне черную метку… Она хотела сказать это холодно и уверенно, будто бросая вызов, а вышло все совсем иначе. Прибитая, загнанная судьбой в угол Белла говорила об этом будто бы моля пощады. Лестрейндж хмыкнул и пробурчал что-то себе под нос. И тут она узнала своего мужа, каким он был прежде — сварливым, чванливым и завистливым, жаждавшим первенства. Он словно говорил ей, что так и знал и бесполезно было ему врать все те годы. Бесполезно… Приблизив свечу ближе к себе, Лестрейндж осторожно присел на кровати, не поправляясь. Его лицо было пустым, можно сказать, что у него не было лица… лишь пустые черточки, изображавшие едва заметные глаза и рот. -Дай мне сюда свою руку. — Потребовал он тихо. Удивительно ей самой было то, что она послушалась. Почти на автомате, даже не думая, к чему это может привести и что может изменится. Ей было все равно, все равно на все. Равнодушие завладело ей. Грубыми руками он касался ее шершавой кожи. Она думала, что он сожмет ее ладонь и потянет на себя, уже была готова сопротивляться. Но тут она ощутила, как безымянный палец охватила непривычная легкость. Лестрейндж отпустил ее руку, отклонив голову на подушку. -Теперь ты свободна. — Проговорил Лестрейндж сухо. Сжав пальцы в привычной своей душащей жестикуляции, Родольфус отвернулся к стене и замолк. Замерев в темноте, он исчез в ней и невозможно было разглядеть даже силуэта Родольфуса Лестрейнджа, даже его тусклых глаз… свеча потухла и все погрузилось во мрак, даже солнце уже исчезло с небосвода и не могло проникать через плотные шторы. Безрезультатно вглядываясь в темноту, где лежал ее муж, Белла осознала, что он снял с ее пальца обручальное кольцо.****
Утром ее разбудили опиравшейся на прикроватную тумбочку головой. Над ней стояло все семейство Малфоев, кроме Драко, который никак не мог бы оказаться дома во время учебного года. И первое, что они сообщили ей, с явно читавшимся осуждением на глазах, что Родольфус Лестрейндж покинул белый свет этой ночью. Судя по всему боль сожрала в нем остатки жизни. И смерть пришла за ним, наконец. Смог и туман затмевали действительность. Силуэты деревьев и садовых дорожек расплывались от сероватой, мокрой дымки. Тяжело дышалось, погода угнетала, а шорох слетавших с деревьев последних черных от холода листьев напоминал шелест мантии умиравшего, который делал свои последние шаги по тяжелой и узловатой дороге имя которой жизнь. Вечно спешивший по бренной земле ветер расшвырял сухие листья, скошенную траву, которую плотно прижали к земле. Вдалеке слышался стук лошадиных копыт, печальная и вечная песня одинокого ворона, куда-то державшего свой путь. Эхо от карканья ворона слышалось и здесь на заднем дворе поместья, где когда-то давно жили Беллатриса и Родольфус Лестрейндж. Впрочем тут они уже не появлялись уже несколько лет. Величавое родовое поместье одичало, стены обросли плющом, трещинами покрылся фасад. Дом смутно напоминал своего умершего хозяина. Садовые дорожки за шестнадцать лет заросли травой и сорняками, давно нестриженные деревья угрожающе скрипели своими кривыми ветвями, а плотный покров из засохших листьев хрустел под ногами. Лесные голуби кружили над деревьями, над крышей, черепица которой давно обвалилась. По крыше гулял сварливый ветер, бесцеремонно прогуливавшийся по коридорам поместья, распахивая одним лишь своим вздохом старые ставни окон и дверей. За могилками, которые тут стояли, тоже не ухаживали. Надписи стерлись, а давно принесенные последние цветы давно разнес ветер и никто больше их не видел. Одинокие надгробья, треснувшие плиты и серое небо, которое своей тяжестью задавили тучи. А под ним, над самой свежей могилой стояла кучка людей в однотонных черных одеяниях. Все склонили головы, почитая память умершего, но никто из них не плакал, все стояли смирно, как на каком-то особенно официальном правительственном мероприятии. Беллатриса краем глаза разглядывала всех присутствовавших на похоронах. Тут были почти все Пожиратели Смерти, включая Малфоев, но не было самого главного человека, которому они обязались служить верно все без исключения — Волан-де-морта. Он не пришел и хотя Белла знала, что он не явится не расстроится не смогла. Ощущая одиночество она чуть ли не плакала, стоя ближе всех к свежевырытой могиле. И никто не смотрел на нее с удивлением, думая что она скорбит по супругу. Редкие слезы выкатывались из-под ее век, но она тут же стирала их. Когда гроб с ее мужем опустили во влажную землю пошел снег. Самый первый снег в этом году. И грязные комья земли скрывали тело ее супруга навсегда, присыпая белоснежными, пушистыми хлопьями словно саваном. За все время похорон никто не сказал ни слова и это тугое молчание превратилось в единое поминальное слово всей толпы. Пока все возлагали по очереди цветы к надгробью и бормотали ей свои слова соболезнования, Беллатриса смотрела в одну точку, вверх по облупившейся кладке дома — в окно своей комнаты, в которой она жила, когда-то давно еще до тюрьмы. Она сразу узнала его очертания и почти как в реальности увидела там свой собственный силуэт: девушки, смотревшей в окно с заплаканными глазами и встрепанными волосами. Она вспомнила, как с болью в душе она ждала боли в черной метке, которая для нее была так редка. Как невыносимы были эти минуты одиночества, а еще более невыносимыми они были, когда Родольфус приходил к ней бормоча под нос что-то про правила приличия или про то, как ему надоели ее капризы… Вздохнув, она понурила голову и пошла вместе с остальными трансгрессировать в поместье Малфоев на поминальный обед. Стараясь не смотреть ни на кого из присутствовавших, она шла вперед, запахивая мантию сильнее, чтобы не замерзнуть. Однако она не могла не почувствовать на себе враждебный взгляд собственной сестры, которая шла под руку с мужем, не отличавшимся в отношении Беллы сильной приветливостью. Почти через каждый шаг Беллатриса оборачивалась к дому Лестрейнджа, ощущая тоску и грусть. Никогда, никогда она бы не подумала, что будет скучать по этому дому. Хотя скорее она скучала по прошлому, которое прятал в себе этот дом. По кратким минутам счастья, когда она сбегала по лестнице, счастливо напевая себе под нос, спеша на очередное свидание с Темным Лордом, будоража мирный дрем Родольфуса в кресле гостиной. По тем временам, когда для нее эти свидания были реальностью, истинным счастьем, а для Родольфуса — тайной покрытой мраком. Впрочем, он забрал собой в могилу знание этой тайны, как и лживые клятвы любви и верности, которые они давали друг другу у алтаря. Его последние слова были о ее свободе… свободе. Кольца на ее пальце больше нет, зато вокруг сердца свились тугие обручи одиночества, тоски и безнадежности, которые снять не сможет уже никто…