****
Беллатриса сосредоточенно мылась в ванной и с ее тела обильно стекала кровь. Она едва могла согнуться, но мыльной мочалкой протирала рану на ноге, которую случайно разорвала. Кровь беспрерывно капала и создавалось такое ощущение, что Беллатриса решила искупаться в кровавой ванне с пеной. Тихо и нетерпеливо вдыхая от боли, она со всей силой терла ее. А на руке красовались лиловые синяки причудливых форм, словно острова на карте мира. Вместе гематомами по всему ее телу были разбросаны запекавшиеся огромные рваные раны, разрезавшие ее тело будто на куски, красные, неестественно огромные ушибы и жуткие следы от ударов. И сколько Беллатриса не пыталась смыть с себя кровь дрожащими руками, ничего не менялось. Жуткое, побитое и уродливое лицо она никак не могла преобразить, а главное от боли ее даже спустя несколько дней могло на пару секунд просто парализовать или согнуть пополам. И еще Белле казалось, что эта боль в конечностях, а особенно в голове бесконечна и никогда не пройдет, вжилась в ее тело как перманентный хронический симптом. Сейчас, когда Белла сидела в ванной и пыталась кипятком помыться, она не кричала. Не испытывала она физической боли сильнее, чем раньше. У нее плыло перед глазами и одновременно боль ломала и будила ее, но механическим движением она продолжала втирать в себя мыло и не позволяла себе закрыть глаза. У нее сильно выпадали волосы, она нанесла на них шампунь и втирала его в мокрую голову. И когда она отрывала руку от головы на нее цеплялось множество вьющихся нитей. Она будто опасалась прикасаться к своим волосам, боясь, что еще одно прикосновение и она мигом останется лысой. Выбиралась из ванной она, цепко схватившись за рядом стоящую раковину, чуть не свернула ее неосторожным движением. Когда она стояла на ногах, не опираясь ни на что ей казалось, что она теряет землю под ногами и начинала падать в пустоту. Замотавшись своей одеждой, она распахнула дверь в свою спальню и от слабости рухнула на ковер. Плюс ко всему она глотала слюнки от жевавшего ее внутренности голода, но она не могла встать, ощущая себя как таракан, которого положили вверх ногами и ему ничего не оставалось, кроме как беспомощно болтать конечностями. Только дергать ногами она не могла даже при всем желании. Когда она, наконец, с горем пополам спустилась в обеденный зал все уже расходились оттуда и на столе остались лишь скудные остатки завтрака. -Эльф бы мог принести тебе еду прямо в комнату. –проговорила Нарцисса, смотря мимо глаз сестры. — Ни к чему было перенапрягаться. Сказав это, Цисси поспешила выйти из комнаты, вслед за мужем. Кажется, они собирались куда-то пойти, судя по парадным мантиям супругов. Правда Беллатриса оставила это без каких-либо мысленных замечаний. Взобравшись в кресло и подвинувшись к столу, она протянула руку к тарелке с кашей. И тут подошел крошка-эльф, который принялся обслуживать ее — наложил каши, подсунул под руку поднос с горячими булочками, налил апельсинового сока. Спросил не пожелает ли она еще чего-нибудь, но она с хриплым рычанием прогнала его. Малфои действительно ушли по своим делам, в холле послышался громкий хлопок двери. Беллатриса механически и усиленно работая челюстями, прожевывая очередную булочку так же поочередно глотала по маленькому глотку каши. Запивала это все соком и даже не кашляла, когда горячая каша ползла вниз по горлу. Фыркнув, она поняла, что наелась и вытерев рот рукой, встала из-за стола и направилась вон из комнаты. Ходила Беллатриса так, будто к ее ногам палки привязали, держась за стену. И вслед за ней будто невидимые кандалы тащились. По лестнице она уже усталая тащилась, нагнувшись к верхним ступеням. Будто взбираясь на нее на четырех ногах. Ее мутило от переедания, ей казалось, что по ее голове словно переливается из одного полушария мозга в другой вода, заставляя ее накренить голову то вбок, то вперед. И когда она, наконец, поднялась по ступенькам до второго этажа от усталости она уселась на пол и злобно посмотрела на старика, который с презрением уставился на нее: -Вижу, мадам, вам плохо. — Сказал он. — Видимо, это результат переедания. Усиленно дыша, она смахивала с себя капельки пота и упиралась спиной о стену, ощущала, как ей становится легче и кажется она даже сможет продолжить путь не держась за стену. И вправду, встав она поняла, что ее ноги пусть и дрожат, но все-таки держат ее. -Скоро ли все соберутся? А Когда явится Струпьяр, Сивый? -Почем я знаю, идиот, я же за ним не слежу! У Беллатрисы округлились глаза и она подошла, заглядывая за угол у основания лестницы. И увидела у ее подножья Сивого и какого-то Пожирателя Смерти. Что они тут делали? Этим вопросом Беллатриса задаваться не стала и терпя мерзкий животный запах Сивого, который бил ей в нос, она прислушивалась к их болтовне. -Струпьяр. Ну наконец-таки явился. Что на этот раз пойдем снова искать мальчишку Поттера? -Да. И заглянем в гости к маглам. — брызжа слюной сказал пришедший егерь. — Тут неподалеку. Оно стоит того. -Меня беспокоит то, что я хотел поговорить с Малфоем, а он куда-то смылся. — Заворчал Сивый. -Ха! С этим глупцом без палочки! А с чего ты взял, что его тут нет? И о чем тебе с ним надо поговорить? -Потому что, Фишер! Разве не очевидно, что если бы он тут был так он бы вышел нас поприветствовать и попытаться с нами увязаться? Не он, так его драгоценная женушка! -А что тебе нужно от него? — Спросил все-таки тот самый Пожиратель по фамилии Фишер. -Есть одно дельце, связанное с золотом. — Ответил Сивый. — Больше тебе знать точно не нужно! Беллатриса все так же стояла и подпирала стену, ожидая, когда Пожиратели уйдут, но тут в холл вошло еще несколько человек и один из них, самый коренастый воскликнул: -Зачем мы собрались в доме Малфоя, спрашивается? -Сейчас пойдем. Просто была еще возможность получить оплату за наши труды, но ни Малфоя, ни Темного Лорда тут нет… так что пошли. Беллатриса долго наблюдала за тем, как они поочередно покидают коридор и как только дверь в последний раз захлопнулась, проводив щелчком последнего егеря, она вдруг словно очнулась. -Акцио. Из коридора к ней прилетел ее плащ и она, нацепив его, устремилась вслед за непрошенными гостями — Пожирателями Смерти. Перед выходом она коснулась своей палочкой собственной макушки. Деревья покрылись лишь снежной порошей, но было не холодно. Даже ветер не задувал и кусты не скрипели, а садовый пруд не покрылся корочкой льда. Пока она, хромая, спускалась по лестнице Пожиратели Смерти почти достигли ворот. Подгоняемая непонятными инстинктами, волшебным образом вернувшими ей. силы, она рванула следом. У нее даже перестала болеть голова от быстрой ходьбы. Они направились вперед, выйдя через ворота, к полю, желтоватые колоски которого покрылись инеем, под их ногами хрустел талый снег, но болото кажется промерзло до самого основания. -Мы что — пойдем пешком? — возмутился оборотень Сивый. — Ты спятил, егерь? -Нет, тут идти совсем немного, оборотень. Дойдешь уж, не развалиться твоя волчья туша. Если вполне здоровым и не побитым егерям было относительно легко шагать через заснеженное поле, то Беллатрисе было это ох как тяжко. Она спотыкалась о кочки, цеплялась за траву, которая уже была выше ее самой ростом, но не позволяла себе даже замереть на мгновение на одном месте. Правда чем дольше они шли через поле, тем дальше пряталось в дали поместье Малфоев и тем шире рисовалась перед ними лентой тянувшаяся вдоль домиков проселочная дорога. -Вот наша конечная цель! — провозгласил Струпьяр. — Во-первых, в этой деревеньке, говорят, прячутся волшебники, которые идут против нас, а во-вторых, тут полно маглов. Чтобы настигнуть деревни, нужно было спуститься с холма. Этого Беллатриса совсем не предполагала. Кроме того, что склон шел резкой горкой вниз, так что слабо заметная тропинка промерзла и заледенела до самых недр. Даже здоровый Сивый едва не заскользил. А Беллатриса, неудачно расставив ноги при шаге, упала и кубарем покатилась по скользкой, резко падавшей вниз тропе. -Что это еще за чертовщина? — воскликнул кто-то из Пожирателей, услышав хруст и скрип снега. -Зверюга какая-то мчится сквозь заросли… а ты что — испугался? Вся компания егерей дружно загоготала, а вот Беллатрисе было вовсе не до смеха. Она едва успела задрать руку, чтобы ее палочка не треснула под тяжестью ее тела, когда она кувырком катилась вниз. Она умудрилась обогнать всех шедших егерей, но только у нее теперь так кружилась голова и ломило кости, что она даже и не знала, сможет ли она последовать за ними. И вскоре, те спустившись с холма, обогнали ее вновь. А когда она уже пришла в себя, перед ней предстала совсем мелкая деревенька, расположенная вдоль единственной дороги с несколькими аккуратными домиками с живой изгородью и опустевшими к холодам клумбами. Машина стояла лишь возле одного, самого большого дома, в котором, судя по разбросанным на крыльце игрушкам, жили и дети. Черные ветви деревьев ярко контрастировали с бесцветным серым небом. В деревеньке было тихо, сновали суетливо люди лишь возле продуктового магазина — туда небольшой грузовик привез продовольствия. Но тут, как только уходившие все дальше и дальше от Беллы егеря разошлись по разным сторонам, бытовая тишина пропала. Раздался резкий крик, заставивший выглянуть из окон людские лица. -Помогите! Помогите! — вскричал кто-то. Из самого большого домика выскочил Сивый, из двух других — Струпьяр и неизвестный Беллатрисе егерь. За шкирку они тащили каждый по одной дряхлой старухе. Все три были раздеты, лишь махровые халаты были накинуты на их тела, а ссохшиеся ноги обуты в тапки. -Что вы делаете? Кто вы? Какой-то мужчина выскочил из дома с ружьем вслед за Пожирателями, но не успел он даже прицелится или что-то сказать, как его отбросило заклинанием в глубокий сугроб без чувств. Беллатриса, почувствовав твердость в ногах, бросилась в бой, все также невидимая человеческому глазу. Пожиратели Старух бросили посреди дороги, связав магией, да так, что у них посинели лица. -Бабуля! Бабуля! Миссис Смит! На улицу выскочила еще одна бледная маггловская женщина лет пятидесяти. Без раздумий она бросилась на Сивого голыми руками, а тот, лязгая зубами, распростер руки, словно для объятий. -Лакомый кусочек, о, давай бросься со мной в бой! –продекларировал он. И как только женщина кинулась на него с кулаками, Сивый прикусил своей челюстью ее тонкую шею и отплюнул. Женщина, рухнув на землю, забилась в паралитических конвульсиях. Пожиратели хаотично выламывали двери в другие дома, вытаскивали оттуда старых и молодых и магией связывали друг с другом. -Круцио. — проговорила Белла тихо. Одна старух в связке людей вскрикнула и Беллатриса расхохоталась, безумно расхохоталась, скукожившееся от боли лицо порадовало ее словно воплотившееся воочию Рождественское чудо. Но радоваться она могла лишь непродолжительные пару секунд. Недолго мучаясь, старуха поникла к земле и перестала дышать. Остальные вскричали, потому что совсем не могли понять, откуда исходит опасность и кого следующим поразит магия. Сплюнув на землю, Беллатриса бросилась в дом, в котором вскипела стычка между Пожирателем и жителем. Струпьяр выхватил младенца из колыбельки, а его младший брат пытался выхватить его из рук мужчины. -Не тут-то было! — Струпьяр играл с ребенком в жуткую, страшную игру, задирая младенца над головой, чтобы мальчишка допрыгнул до него. Но ребенок все равно не сдавался и даже не плакал. -Отдайте! Отдайте его! — мальчишка был на удивление упертый. -Нет, мерзкий мальчишка, не получишь! -Авада Кедавра. — тихо прошептала Беллатриса, механически направив палочку в сторону младенца, а затем в сторону мальчишки. И тут младенец выпал из рук колдуна. Мертвый. И через мгновение рядом с ним поник старший брат. А Струпьяр испугался не меньше, когда застал смерть, явившуюся непонятно как и откуда. -Кто тут? Сивый, ты? — Неуверенно спросил он. — Что еще за шуточки? Но тут раздался гудок сирены, Беллатриса и Струпьяр одновременно, чуть ли не пихая друг друга выбежали на улицу, где смерть изменила все до неузнаваемости. Сивый, жутко проголодавшись, расчленил трупы всех тех, кто оказался на улице, а видимо тот, кто чудом остался жив, вбежал в продуктовых магазин и нажал на кнопку, вызывающую полицейских. Сам Сивый стоял посреди улицы, с головы до пят выпачканный свежей кровью. -Что это за вой, Сивый? -Магглы, кажется, позвали подмогу. — Рыкнул в ответ Струпьяру другой Пожиратель. И резко взмахнув палочкой, он обрушил на магазин сноп искр. Со вспышкой здание загорелось, сирена умолкла. Пожар вспыхнул сразу же с такой силой, будто бы огонь упустили несколько часов назад. Закашлявшись от запаха гари, Беллатриса убила одним взмахом палочки магла, который бросился к Струпьяру со спины. И когда он упал замертво словно сам по себе, егерь остолбенел от удивления. -Фишер, это ты его прихлопнул? — спросил он. -Какая к черту разница? — воскликнул Фишер, пытаясь скрыть страх. — Быстро остальные проверьте другие дома, убивайте всех, ищите предателя! Беллатриса последовала за ними и ворвалась в ближайший дом, выломав входную дверь так, что спиралью в воздух поднялась ядовитая строительная пыль. Сделав шаг в прихожую, она огляделась. Тишина. Она уже было хотела уходить, как вдруг услышала писк, который вдруг кто-то резко заглушил. -Не трогайте нас, умоляю, что вам нужно, умоляю не трогайте моего ребенка и мою мать, прошу вас. — Плакала женщина, когда дверь в комнату в которой она пряталась открыла невидимая Беллатриса. Она продолжала молить, словно чувствуя, что тут бродит кто-то, кто очень и очень опасен. Из зеленых простыней она извлекла ребенка и прижала его к своей груди, вертясь на месте как игрушечный волчок. -Круцио! — прошептала Беллатриса, целясь. Ребенок заорал, заорал громко, громче даже чем мать, которая пыталась убаюкать его всеми силами. Он дрыгал ногами, рвал на женщине длинные светлые волосы и не мог успокоится. И тут Беллатриса направила свою палочку на его закрытые веки. Это привело к тому, что этот ребенок точно ослеп. Навсегда. Мать пошатнулась на месте и ринулась к двери, но Беллатриса отбросила ее к окну. Своим телом она разбила стекло и приземлилась в кусты. Вероятно, умерла. В дом пробрался кто-то еще, яростно дробя шагами лестничные ступени, но Беллатриса даже не обернулась, а решительно направилась к выбитому окошку. Вперемешку со стеклом и кровью в кустах действительно лежало два мертвых тела. -Выходи, предатель, поболтаем о старых временах…. В дом забрел Сивый, а через мгновение он ворвался в комнату, в которой находилась и Беллатриса, но та даже не обернулась когда тот пустыми глазами посмотрел на разбитое стекло и вышел из комнаты. -Не смей даже прикасаться к ней! Когда Сивый расхохотался уже где-то на верхнем этаже дома Беллатриса бросилась за ним. И даже не распахивая дверей, она поняла из какой комнаты раздавался крик. -Иначе я убью твоего сообщника. Войдя в комнату Беллатриса увидела воистину нелепое для ее глаз зрелище. Посреди комнаты стояло четыре человека, одна из них — дряхлая старушка, дрожавшая в инвалидном кресле и со всей злобой смотревшая на присутствующих Пожирателей. Сивый держал палочку наизготовку, за окном распалялся пожар, а подмога все не прибывала спасать погибающую деревню. Возможно, именно в этом домишке в засаде сидели последние ее живые жители. Но самым странным было другое. Одного из Егерей, сообщника Пожирателей Смерти, фамилию которого Белла даже не удосужилась запомнить, душил мужчина-маггл. Его сломанная палочка лежала на полу, маггл прижимал лезвие все сильнее, провоцируя кровь течь тонкой струйкой. Егерь от шока даже не сопротивлялся. -Авада Кедавра! — Рявкнул Сивый, но маггл увернулся, не упустив свою жертву. Старушка спрятала лицо за ладонями. Беллатриса воспользовалась моментом. -Авада Кедавра. — все тем же механическим голосом проговорила Белла. Старушка поникла к полу, резким движением рухнув с инвалидного кресла, маггл испуганно вскричал, бросился к ней, позабыв о Егере взятом в заложники. Вероятно она была его матерью или бабушкой… а может быть просто соседкой, с которой их мгновенно породнило происходящее в тихой деревушке кровавое безумие. -Авада Кедавра. — Снова раздался тихий шепот Беллы. Сивый испуганно рыкнул. -Это ты его прикончил, Фойл? — спросил он с яростью. -Нет, как я мог это сделать, когда он меня мгновение назад душили и палочки у меня нет? Оба сообщника Волан-де-морта беспокойно завертелись на месте, а Беллатриса не стала дожидаться конца их спора и выбежала на улицу, где остальные Пожиратели гонялись за тремя маглами. Не успели маглы предпринять хоть что-то, как Белла убила их, все также не задумываясь. Егеря испугались, потому что их жертвы пали замертво сами по себе, как вдруг на горизонте мелькнули фары от полицейских мигалок. Наконец на помощь к погибающей деревеньке прибыли полицейские. -Уходим отсюда, думаю, на сегодня хватит. — Произнес Сивый, выйдя из дома. — Мы убили его, ступаем назад к Малфоям. С хлопком они трансгрессировали, но Беллатриса не последовала за ними. Она решила посмотреть, что будет дальше и спряталась в одном из домов, достала палочку, выжидая в засаде. Магловская пожарная начала суетно бороться с огнем. Но как только им что-то удавалось устранить хоть какое-то возгорание, Белла тут же возобновляла пожар, те, недоумевая, бросались к огню и все повторялось снова и снова. -Об этом пока не в коем случае не должны узнать в прессе. — Шепотом сказал один из маглов двум другим, пройдя в дом, где скрывалась Белла. И сделал последний шаг в своей жизни: -Авада Кедавра. Авада Кедавра. Авада Кедавра. Три раза она прошептала бездушно эти слова и три трупа рухнули в ряд рядом друг с другом. В прессе теперь действительно об этом не напишут. С презрением во взгляде Беллатриса перешагнула через мертвецов и направилась вон из дома, разожгла в покинутом жилище пожар одним мановением палочки и закрыла за собой дверь. Навстречу невидимой Белле шел полицейский, который запомнился и тут же исчез из памяти Беллы своим до нелепого долговязым ростом. -Авада Кедавра. — произнесла она практически бездумно. Мужчина растекся по ступеням крыльца, распластав руки, не успев издать и звука. На улице пошел снег и Беллатриса закрылась за дверью единственного в городке продуктового магазина. Гуляя вдоль длинных рядов универсама она совсем не изумлялась, хоть и видела подобное первый раз в своей жизни. Она замерла лишь дважды — у полки с хлебом и холодильником с рыбными консервами. Недолго думая, она сложила и хлеб и консервную банку себе в карман и направилась вон, не оборачиваясь. Пока она совершала неспешный моцион на улице творился невообразимый хаос. С залитой кровью мостовой новоприбывшие полицейские собирали мертвецов и грузили в машины с орущими на всю улицу сиренами. Из домов поочередно выносили трупы женщин и детей, мужчин и стариков. Приехавшие в поселение полицейские, не занятые загрузкой мертвых, смотрели на происходящее стеклянными от ужаса глазами. Беллатриса перед уходом не забыла отвесить прощальный реверанс. И от ее резкого взмаха руки супермаркет сгорел дотла за считанные секунды и вся стоящая без дела кучка полицейских бросилась в ту сторону, начиная подозревать в поджоге своих. Беллатриса полностью абстрагировалась от происшествия через секунду после того, как тяжелым шагом направилась подальше от деревни вверх по холму. Обернувшись лишь раз она увидела, что ее магический пожар не потухает, а через бесцветные тучи, зеленея, проглядывает черная метка. Жуя хлеб, предварительно продезинфицированный магией, Беллатриса побрела в неизвестность. Поместье Малфоев и погубленное ими поселение оставалось далеко позади. Ветер, подгоняя, дул ей в спину, казалось, что особо сильные его порывы снесут ее кубарем с холма. Тучи из бесцветных превращались в черные чем ближе приближалась ночь, она брела по просторным полям, через желтые травы, торчащие из-под снега, приближаясь к непроницаемому темно-серому лесу. Ветви его торчали до самых небес, задевая в порывах ветра облака прозрачными, иссохшими от холода листьями. Небеса накрывали деревья шапками снега, а тот спадал, орошая влагой мох, хлюпающий под ногами от каждого шага. Беллатриса на автомате пробиралась в чащу, словно собираясь остаться там навсегда. Лес был совершенно не предназначен для прогулок, для обитания в нем человека, а тем более сейчас, когда власть в природе взяла в свои руки грядущая зима. Снег прятал под собой опасные болота, способные засосать в свои глубины неловкого путника, колючие ветки кустов и деревьев, покрытые ледяной корочкой инея, скрывали под собой небо. Оно было таким черным, что сливалось с окружающим. А к тому же уже настало время вечера. Волшебством Беллатриса прорубала себе дорогу там, где не могла пройти своим ходом. Шла она прямо и только прямо, словно по нарисованной линии, ни на миллиметр не меняя своего направления. А могучий лес был коварен: то он резко обрывался оврагом в котором только и продолжали расти деревья, то рос в крутую гору. И деревья, с заросшими кустами срастались стеной воедино. Слышимость была потрясающей, каждый ее шаг и вздох по ощущениям раздавался на много тысяч миль лесного массива, и даже самые опасные зверюшки, сидевшие в самых глубоких нормах, могли услышать его и выйти Беллатрисе на встречу. На мимолетном закате над ее головой стаями летали лесные голубки, бухтели куропатки, вороны ругались где-то вдали. Шуршали под снегом мыши. А когда солнце, наконец, закатилось за горизонт, спрятанный за бесконечной флорой, все живое резко стихло. Можно было подумать, что в лесу Беллатриса осталась одна. Но где-то наверху хлопнула крыльями с уханьем сова. Или филин, желтые глаза которого как маленькие, желтые луны, смотрели в лес, выискивая жертву. А под ногами Беллатрисы как раз что-то усиленно шуршало, будто дрожало… или даже бежало следом за ней, но та не обращала на это ровно никакого внимания. И тут шуршание прекратилось. Сова вскрикнула и подлетев к Беллатрисе выхватила из-под ее ног ели живую мышь. Сова уже проткнула ее жилы острыми когтями и унесла в свое дупло. Беллатриса даже замерла на месте, заворожено наблюдая, как лесная хищница скрывается из вида. Двинувшись дальше, Белла уже не слышала ничего, шагая все так же вперед, хотя человек в здравом уме точно бы поседел, окажись бы он в лесу рядом с волками и ночью. До ее слуха доносился один единственный успокаивающий звук — журчание реки и она шла прямо к ней. Когда она вышла к водоему, лес тут же закончился. Луна отражалась в рябой воде речушки, серебря ее поверхность. Почему-то Беллатриса остановилась и села на берегу, вышвырнув в воду консервную банку, взятую из магловского магазина. С зловещим стуком та уплыла по течению. Туман стелился по противоположному берегу реки и было совсем из-за мрака не понять, вновь ли там разрастался лес или простирались поля. Луна вдруг уплыла за тучу. Стемнело. Слышался какой-то стук, хлопанье крыльев и тявканье лесных хищников. Однако Белла сидела на снегу не шевелясь, пустыми глазами изучая рябую поверхность реки. Утро наступило нескоро. Когда серый рассвет наступил у Беллы появилась возможность разглядеть противоположный берег, на короткое время затянутый полупрозрачной дымкой. На том берегу простиралось поле. Тем ранним утром его пересекал невысокий магл со своей собакой. Увидев эту парочку Беллатриса прищурилась, сидя все также замерев. Летом эти поля служили пастбищем, по которым бегали кудрявые барашки, собака помогала им пастись и гавканье пса раздавалось на всю округу. Летом тут припекало ласковое солнышко, колыхались на тонких ножках ромашки от легкого ветра. Сухой вереск поскрипывал от его порывов, гоня облака вдаль. Поздней осенью тут, какой ее наблюдала сейчас Беллатриса было тихо, как на кладбище. Виднелось белоснежное поле, а за ним болота и в самой дали холмы, выраставшие в горы. Река петляла на север и там соединялась с озером. Возможно из этого озера вытекала еще одна тоненькая речушка, ведшая прямиком к бездонному морю. Магл на другом берегу вышагивал по полю, насвистывая мелодию, а собака ласково тявкала. Беллатриса неспешно достала из кармана палочку, прицеливаясь. Одними губами она произнесла формулировку заклятия, встала на ноги и двинулась вдоль русла реки. А магл перестал насвистывать мелодию, его собака больше не издала ни единого вука, кроме жалобного, протяжного скулежа.****
Рельсы сильно скользили под подошвой сапог, словно их намеренно их полили водой… а потом, как назло, напала изморозь. Несколько часов подряд Белла плелась по ним и подсознательно ей казалось, что пора бы поменять направление. Рельсы приводили ее к мелким поселениям, которые она редко обходила стороной без машинально осуществленных кровавых расправ. Рельсы проводили ее к небольшим участкам леса, она шла мимо речек и озер, спускалась и поднималась по холмам. Пару раз Белла видела поезда и ей приходилось спускаться с путей. С грохотом многочисленные вагоны мчались мимо и люди, сидевшие в них, кажется не замечали ее. Капал жидкий, похожий на плохой клей снег, и Беллатриса прикрывала капюшоном глаза, чтобы снег не попал на них. У насыпи шумели какие-то зверюшки, кой-где торчали рыжие, осенние листья из-под заснеженных древесных шапок. Железная дорога петляла направо и Белла послушно следовала по заданному кем-то маршруту. Вдруг раздался свист, это обозначало лишь одно — ее вновь нагнал поезд. Или кого-то другого нагнал. Но много ли таких же путников как и Белла может быть в одном месте? Свист паровоза становился все громче и все протяжнее, но Беллатриса отчего-то не обращала внимания. И была права. Поезд, ехавший вслед за Беллой, свернул на другой путь и вскоре его свист затих. Над Беллой парили птицы, целенаправленно державшие путь к блестевшему вдалеке озеру у горизонта. Железная дорога была проложена мимо шумной автострады. И та вдруг ни с того, ни с сего привлекла внимание Беллатрисы. Замерев на месте, она завороженно уставилась на то, как со свистом машины проезжают мимо, снова становится тихо, а потом вдруг, откуда не возьмись снова появляется автомобиль и так же со свистом улетает в неизвестную даль. Перешагнув через рельсу, Белла направилась к дороге, выглядывая на нее через облетевшие кусты ежевики. Дорога была еще более живой, чем она показалась ей из-за зарослей кустов. К вечеру все водители включили фары и эти светящиеся огни ползли по дороге, превращая трассу в театр теней. Колеса с визжащим скрежетом стирались об асфальт, пыль, летевшая из-под них, оседала на бамперы. Молниеносно мимо стоявшей за полупрозрачными лысыми кустами Беллой пролетело около десятки машин. Вдоль дороги Беллатриса пошла к горизонту, где за возвышавшимися скалами садилось солнце. Молча (хотя с кем ей тут разговаривать?) Беллатриса несколько часов шла вперед. Пейзаж не менялся, разве что исчезли деревья, ее путь шел по холмистой равнине, украшенной природой лишь гигантскими мшистыми валунами. На горизонте вдали, сиявшем огненно-оранжевой полосой, виднелись маленькие деревенские домишки. Беллатриса свернула на юг, исчез грохот железной дороги, вившейся где-то позади. Машины пролетали со свистом мимо нее, и сидевшие в них магглы совсем не замечали одинокую путницу. Не замечала их и она. Ближе к ночи она приблизилась к скоплению человеческих жилищ. Занесенные снегом те казались заброшенными, в окнах не горел свет. Дорога, которая привела ее сюда, завилась ввысь в горы. Деревня спала, шуршал лишь больной вечной бессонницей ветер. И словно прибыв к своему пункту назначения, Беллатриса резко свернула с дороги, удаляясь вглубь проселочной улицы. В гробовой тиши ночи казалось, что ее неспешные шаги слышатся по всему бренному миру. Названия деревни на табличке во мраке Беллатриса не разглядела. Лишь два слабых фонаря освещали проселочную дорогу, которая вела к поселковому кладбищу. Ни о чем не думая, Беллатриса шла прямо к нему. Снегопад закончился и белоснежный покров начал таять. Зима еще не настала, но и осень уже кончалась, суровый ноябрь, прощаясь, бил в спину сильным, морозным ветром. -Мэм, вы не заблудились? Глухая ко всем звукам, кроме собственных шагов, Белла сначала и не расслышала зова человека, который подкатил к ней на машине с мигалками. Хлопнув дверью, он выбрался из своего автомобиля и направился за ней, так и не получив ответа на свой вопрос. Служитель магловского закона был не один, его помощник, который видимо предчувствуя неладное, молчал. Первый же полицейский настойчиво подошел к ней и не отступая заговорил: -Мы можем вам помочь, уже поздний час, а тут не безопасно. Пройдемте с нами в местное отделение. Никакого инстинкта самосохранения нет у человека, который старательно и скрупулёзно выполняет свою работу. Ведь он даже не попятился назад, не бросился вон, когда Белла замерла, наконец, заметив полицейского. -Круцио. У нее даже согрелись замерзшие от холода руки, которые она не могла спрятать в перчатки, оставленные дома. -Круцио. Вскричал и второй. С каменным лицом она смотрела на них, когда те конвульсивно дергались после пыток, словно комары, у которых оторвали крылья. Одного из них затошнило кровью. -Зачем… зачем?.. — Хрипел тот, что с добрыми намерениями хотел помочь ей. Было слишком поздно, и не потому что звезды сияли на небосводе в этот темный час суток. -Авада Кедавра. Авада Кедавра. — не по-человечески холодным голосом приказала Белла. Тела двух полицейских упали под фонарем. Они лежали безмолвные, хотя казалось, что вот-вот они оживут, смахнут снег, который падал на их лица и отомстят за себя. Но ничего такого не происходило. Они были все так же мертвы и Белла, перешагнув через их тела, двинулась дальше. После убийства у нее обострились инстинкты, и шагать она стала невольно тише, оглядываясь по сторонам. Странно было лишь то, что в ее каменном суровом взгляде ни сияло беспокойства и сосредоточенности. -Она убила копов! -Думаешь, убила? Не может быть… не может быть… кто она? Голоса были вовсе не игрой ее распаленного кровью и злобой воображения. Шепот похожий на мышиную возню донесся до Беллы и она словно робот резко повернулась в сторону низкорослых кустиков ежевики. Казалось, что она долго всматривалась в кусты, но на самом деле ни прошло и полноценного мгновения. Взмахом, который ураганом раздвинул пред ней заросли, она проложила себе путь. -Нет! Нет! Оставь нас! Оставь нас! По ее взгляду эти долговязые подростки даже через туман опьянения осознали грозящую им опасность. Девица с цветными дредами выронила бутылку пива и желтая жидкость, вспенившись, вылилась на грязный снег. Вскрикнув, она бросилась к дому, оставив своего дружка одного вместе со смертью. Правда, по велению волшебной палочки, девчонка так и не успела воплотить свое гнусное предательство. -Авада. Кедавра. Она упала, разбив нос о каменные ступеньки дома, рукой свернув цветочный горшок. Паренек вскрикнул, но не бросился к своей мертвой девушке, а попятился назад, к раздвинутым магией кустам. -Умоляю… прошу вас, не трогайте меня, я сделаю что угодно… пожалуйста… Ногой он наступил прямо в крупные осколки из-под бутылки и громко заорал, не сдержавшись от боли. Не знал ведь он, что в следующее мгновение боль от осколков покажется ему райским наслаждением. -Круцио. Он распростер худые как спички ручонки, будто намереваясь обнять кого-то и вскрикнул. Махая руками он не мог их свести, еще чуть-чуть и они с жилами оторвутся от тела. -Авада. Кедавра. Когда тело парня стало бездыханным, безжизненный его труп повалился на статую ангелка, державшего в своих ладошках что-то полукруглое, не видно было в темноте что. И от удара оно раскололось на две части, одна из которых утонула в грязном снегу. Перевернув весь дом верх дном, Беллатриса вышла через калитку, вдыхая свежий, морозный воздух. Из покинутого ей дома невыносимо воняло сгнившим луком. Пожалуй, такой запах может прогнать любого непрошенного гостя побыстрее, чем взрывчатка. Снова она прошла мимо двух убитых ей полицейских, но на этот раз никто не помешал ей дальше пустится в путь. Как будто в этом поселении никто и не жил кроме двух полицейских и нетрезвых подростков. Пройдя через качавшуюся на петлях калитку кладбища словно призрак, она побрела по диагонали, не по тропе, а вперед, к ветвистому дубу, который рос в противоположном конце кладбища. Белоснежные и снежные надгробья тускнели в темноте, на некоторых прилипли сосульки. В часовне молчали колокола, а маленькие часы показывали уже глубокую, позднюю ночь, клонившуюся к утру. Под мощным, косившим к земле дубом стояла скамья. На нее она и присела, тупо уставившись на могилы. И наложила чары невидимости на себя. Как она не видела света, закрыв веки, так и свет перестал видеть ее… К рассвету ее разбудил бой колоколов и она вскочила, как ошпаренная и помчалась вон. Вперед и только вперед, даже не смотря, куда бежит. За полдня она удалилась от деревни на своих двоих настолько далеко, что слабо верилось в то, что она покинула те места лишь сутра. Неизвестная сила, гнавшая ее неизвестно куда, долго не могла оттенять голод. Прошло достаточно времени с той поры, как она ела и голод начал доканывать ее с ужасающей, сосущей силой. Чувство, похожее на подступавшую рвоту, одолевало ее, когда она преодолевала пустынный, горный перевал, где рос сухой вереск и ничего более. По вечерам она пила лишь оттаявший снег, потому что жажда ее мучила еще сильнее, чем отсутствие пищи. Правда ей повезло, когда она оказалась в небольшой долине в ложбине между двух гор Беллатриса набрела на чье-то пустовавшее жилье и сарай. Двери в него были открыты и она прошла туда, оглядываясь. Солнце пряталось за гору, становилось холоднее, разряженный горный воздух плохо действовал на нее. У нее начинала кружиться голова. -Люмос! — Безжизненным голосом проговорила она, вытягивая вперед дрожащую от холода руку из кармана мантии. Блики света заплясали по тонким деревянным стенам и она смогла получше разглядеть строение в которое вошла. По полу были разбросаны опилки, в ящиках вперемешку с сеном валялся комьями компост, а в углу стояло что-то накрытое стеганым, рваным одеялом. Пахло сухой, даже немного горелой травой, но носом Белла учуяла еще один едва уловимый, тонкий запах. Пригнувшись к промерзшей земле, Белла стянула сшитое из цветных, грязных кусочков ткани одеяло и пред ее глазами предстал источник аромата. В сарае владельцы дома хранили съестное. Кто-то пришел раньше Беллы и повредил несколько баночек, из которых сочилось свежее повидло. Сладковатые мелкорубленные кусочки яблока захрустели в зубах. И больше она удержаться не смогла, даже не думая, что возможно еда произведена руками магла. Вылизав одну банку начисто, она отвинтила крышечку от другой. Спустя полчаса она, насытившись, сидела на полу, опираясь на деревянную стену сарая. И прикрываясь стеганным одеялом она уснула. Сон ее был слишком спокоен для сна человека. Она даже не шевелилась и грудь ее практически не вздымалась в дыхании. Умиротворенная, словно мертвая, Беллатриса спала и не видела снов. А погода между тем ухудшалась. Миновал самый последний календарный день осени, но, кажется, что этот лист с упорядоченными в нем датами бессовестно врал. Зима наступила уже давно. Пронизывающий холод пробирался в дома, сквозь тонкие щели, сквозь окна и двери и даже теплые одежды уже едва защищали от него. Было холодно, иней покрывал камни полупрозрачной, белой дымкой, но снега не было. Чувствовалось что-то угнетающее в этом, что-то жуткое. Ведь, кажется, больше не за что было любить холода, кроме разве что за белоснежные хлопья, которые создавали в лютые морозы невероятный флер сказки. Птицы улетели на юг. И больше всего на свете хотелось бы человеку уйти с ними, покинуть эти мрачные горы и оказаться в тепле, рядом с солнцем… Это можно было сказать про кого угодно, кроме Беллы. Кажется, если бы веки, открываясь, издавали какой-то звук, то горы и холмы бы разбудило что-то не менее страшное, чем раскаты грома. Резко распахнув глаза, Беллатриса выпрямила спину под прямым углом и замерла. Огонек на палочке уже давно не горел, огонь из сухого сена она не стала разводить. В сарае было так темно, что хоть глаз выколи, но все равно она на что-то упорно и внимательно смотрела. И тут разбилась одна из стеклянных банок… Звон стекла и внезапно Беллатриса извлекла палочку из кармана, на коленях подползая ближе к банкам с заготовками. И тут она запрыгнула на кого-то, словно хищный зверь и зеленая вспышка на мгновение мельком освятила темный сарай. Душераздирающий вопль маленького зверька мог бы заставить любое живое существо сжаться в углу и задрожать… Беллатриса перевернула ногой мертвую куницу и распахнув дверь пинком выкинула ее за двери своего убежища. Завыл ветер, громко и протяжно завыл… рваные облака помчались на север. Захлопнув дверь Беллатриса опустилась на свое прежнее место и, замерев, уснула спокойно.****
Ноги снова понесли ее вон, вперед, в никуда на следующее утро. Ни свет, ни заря, Беллатриса встала, и даже не захватив собой несколько банок съестного про запас, умчалась вниз по рисовавшейся вниз серпантином тропе. После холодной ночи эти места стали приветливее, выглядывали из-за сизых туч даже кусочки светлого голубого неба. Величественные холмы простирались вдаль и казалось куда не глянь — вот он перед вами весь мир. Прекрасный и чудесный мир. Захватывало дух от горных перевалов, бесконечных, волнообразных затуманенных холмов. Речушки, не скованные льдом манили к себе, воды их держали куда-то свой сложный и запутанный путь, так похожий на человеческую жизнь. В низинах гор было теплее и больше снега. Вообще по прошествии некоторого времени с начала зимы чувствовалась ее традиционная красота сильнее. Настала действительно настоящая зима. Белла брела по протоптанной человеком тропе, криво проходившей через поле. Стоявшее посреди черное, распростершее свои палки-руки пугало клевали вороны и мрачно кричали. Ветер дул, пробегая меж зарослей пшена, желтевшего из-под снега. Редкие деревянные дома чернели на фоне белого покрывала, опавшего с небес и взмывавший из дымоходов тускло-серый дым улетая вверх, единился небом. Миновав недавно какую-то деревню, Беллатриса застала постепенно проявлявшиеся ярче признаки приближавшегося Рождества. И как же быстро оно приближалось — кажется совсем-совсем недавно был мрачный Хэллоуин. А теперь же на дверях развешивали колючие веночки омелы и слепящая, искусственная гирлянда из огоньков была прилеплена под крышами, на окнах, на крыльце каждого дома, магазина. Не спрячешься, не скроешься от веселья, шума и гама, веры в волшебство и счастье. Беллатриса же, оборванная и грязная, бездумно неслась куда-то, словно ветер, который вечно летая по свету, никогда не найдет ни своего последнего пути, ни своего дома. Горели торфяные болота, по всей видимости какой-то магл доигрался с огнем. Запах пожарища назойливо щекотал ноздри, но Белла не воротила носа и шла прямо на запах. И даже обмороженные до крови руки и дробивший ее чуть ли не на части холод не давали ей замереть. Шевеля губами, постукивая зубами она смотрела в землю. А казалось, что она будто говорит сама с собой, не произнося не звука, бессмысленно и беспощадно проклинает этот мир. Стала четче вырисовываться приближавшаяся деревенька, сколько подобных ей деревень Белла видела на своем пути, но эта была особенной. Она молчала. Наверняка, раньше это было очень даже знатное и прекрасное место. Если включить воображение и оживить с его помощью покосившуюся табличку с названием деревни, выровнять и покрасить в яркие, живые цвета дома и заставить вышагивать по улицам счастливых и довольных людей, то сразу можно понять еще и то, в какой упадок пришло это место. Ветер, гуляя, скрипел створками окон и дверей, ни одна тень не проскальзывала мимо. Казалось, что это было не живое место, а кто-то просто строил тут декорации для спектакля, а когда он прошел, то забыл его убрать. -Лошадка моя, что ты… вот, кажется наступила наша с тобой последняя зима. Жевала сено старая лошадь и гладила ее по длинной, запутанной гриве согбенная старушка, такая же седая и понурая, как и ее лошадь. В кофтенке своей она была как в вязаном коконе. Они стояли возле домика, единственного который еще хоть как-то жил. Кусты были криво, но выстрижены, а забор покрашен синеватым цветом. В окне блестели мерцая огоньки из камина. -Последняя наша зима… гляди как инеем покрылись наши кривые яблони. Туман стелется над рощей, а помнится когда ты была жеребенком, моя Эмили выводила тебя туда гулять, мимо болот и озер… тогда деревья были ниже. Вытянув дрожащую руку, она показывала лошади холм, на котором в высь росли хвойные деревья. -Там же она и пропала, наша Эмили, милая лошадка… там. И потекли слезы по ее сморщившемуся, пожелтевшему, но все-таки красивому не смотря на старость лицу. Лошадь встала на дыбы, когда в старушку попал косой, зеленый луч. Испуганный лошадиный ржач эхом раздался несколько раз. Перепуганное животное, встав снова на все четыре копыта, рвануло вон, вперед, к тому самому холму… -Авада Кедавра. И никакой жалости у Беллы не было даже к непонимающему сочувствия существу. Земля стала ему могилой. Студеный ветер трепал ему мертвую гриву… И снова Беллатриса перешагнула через свою жертву с равнодушным, тупым лицом и зашагала вперед, не меняя курса, идя вперед и только вперед. Под снегом тонкой корочкой промерзли болотные топи, а потом болото переросло в холм, высокий холм и взобравшись на него, Белла спряталась за стеной высоких, хвойных деревьев. На закате они, казалось, подпирали небеса, по ним прыгали птицы. Шуршали в ветвях зверюги, но быстро они проходили через эти места, будто те были прокляты и какая-то сила гнала их вон точно так же, как Беллу гнала пройти через эти леса без всякого страха… -Если случится так, что ты не сможешь пройти по тропе и тебя будет отбрасывать назад, Беллатриса, то подними палочку и скажи… Он подошел сзади нее и подняв руку в которой она держала палочку на уровень груди прошептал нужное заклинание на ухо… Беллатриса споткнулась, ногой она наступила в снег, который прятал под собой огромный булыжник, покрытый заледеневшим мхом. Удар пришелся на колени, она случайно разодрала свое платье, но даже не отряхивая снег, вскочила и прошла дальше. Кажется что деревья раньше действительно были ниже… Через ветви стал появляться силуэт дома и с каждым шагом Беллы он стал прорисовываться все четче. Маленький дом, заросший плющом. Домишко был заброшен, это было видно сразу, потому что тропу завалило снегом и досками, а кусты разрослись так, что спрятали даже грязные, оконные стекла. Наверное в летнюю пору, когда деревья покрывались листьями дом тоже обрастал и сливался с лесной чащей. На обветшалой крыше еще весной строили свои гнезда птицы, а плющ рос ввысь. Распахнув примерзшую входную дверь (а точнее отодрав ее от стены дома, дабы протиснуться вовнутрь) Беллатриса сделала один шаг. -Как так? Ты не постучалась? Дверь закачал поднявшийся ветер, а Беллатриса ахнула, опустив руки. Из ладони упала ее волшебная палочка, а по телу разлилось приятное тепло. Кажется, что ничего не изменилось в этой комнате. Все тот же квадратный камин, подушки, хаотично разбросанные по диванчику у противоположной к выходу стены, огромный, книжный стеллаж, который прогибался посредине от тяжести сваленных на нем фолиантов. Все такое знакомое и трепетно любимое… Беллатриса сглотнула и почувствовала, как у нее трясутся коленки, подкашиваются ноги. Пыль и мох покрыли стены, паутина поползла в странствие с потолка на углы, книги и мебель, доски паркета вздымались от сырости, каждый шаг отдавался по полу противным звуком, похожим на сдавленное мяуканье. Белла сделала один осторожный шаг и перестала ровно, равнодушно дышать. Возле окна валялось перевернутое вверх тормашками кресло, она в прыжке бросилась к нему и словно человека осторожно поставила на четыре ножки к своему законному месту. Уткнулась лицом в сидение и ошарашено глядя впереди себя разрыдалась, касаясь его губами. Ее черты исказила боль, она уткнулась в кресло будто это были колени человека, который когда-то живой разговаривал с ней и спасал от невзгод. Как дрожали ее заляпанные руки, когда она ласково поглаживала это кресло и как нежно ее потрескавшиеся губы целовали его потертую, бархатную поверхность. Ты снова явилась ко мне, Белла… я знал… Беззвучно шевеля губами Белла будто что-то просила, что-то говорила. Или раскаивалась. Она тряслась в рыданиях так импульсивно и сильно, как будто ее ударило током. И тут — ее словно кто-то дернул за плечо. Беллатриса перестала трястись, целовать кресло, держа его за деревянную, обитую красным бархатом ручку. Показалось ее красное, заплаканное лицо из-за грязных, всколоченных прядей, выпавших из прически. Они были мокры от слез, как будто она не рыдала, а плавала под водой, губы были искусаны до крови, а щеки исцарапаны. Один из синяков желтым, едва заметным пятном красовался над ее правым, покрасневшим глазом. Она плавно вскинула голову верх и долго, тяжело и прерывисто дыша, смотрела в потолок. В подвешенной к потолку подставке для свечей гирляндой качалась встревоженная паутина, а четыре свечи, теснившиеся в ней, почти расплавились еще много лет назад. На коленях Беллатриса подползла к двери и подняла выроненную ей палочку. Сначала она хрипло и ужасно заикаясь произнесла заклинание и свечи вспышкой загоревшись снова потухли. Ударив себя по лбу со всей силы Беллатриса прошептала снова и опять безрезультатно. Какой звериной ненавистью осветились ее глаза, когда свет потух. Заорав от боли, после очередного удара Беллатриса взмахнула палочкой так яростно, что чуть не выбила сама себе глаз. Тусклые свечи зажглись и будто боясь ослепнуть колдунья опустила к полу воспаленные глаза. Поклонилась креслу и на коленях снова поползла к нему, уткнувшись в сиденье подбородком. дыхание ее потихоньку выравнивалось и она даже смахнула с глаз соленые слезы. Кажется по ее губам растянулось что-то похожее на умиротворенную улыбку, она прищурила волоокие глаза будто кошка, которая мурлычет от ласковых прикосновений хозяина. Закрытыми глазами она прильнула губами к бархатной ткани кресла и долго не отрываясь в поцелуе после взобралась на кресло, но не села на него, а свернулась в калачик, обхватив себя руками, прильнув к шершавой спинке. Теперь она действительно улыбалась, широкой, без всякого флера грусти, улыбкой. Пламя свечи колыхалось и рисовало на стене причудливые тени. Ветер протискивался сквозь щели в доме и насвистывал угрожающую мелодию. Мох и пыль не сливались с темнотой. И тут Беллатриса распахнула веки, выпрямилась и огляделась, будто зверек, который почувствовал приближение врага. Прислушиваясь к звукам за стенами дома, она встала, направилась к камину и села перед ним на коленях. -Эванеско! — Прохрипела она, стараясь держать ровно трясущуюся палочку. — Эванеско! Пыль и зола бесшумно всосались в палочку и Белла опустила глаза в колени, будто про себя отсчитывая от одного до десяти. И выпрямившись, она снова указала палочкой на уже вычищенный до блеска камин. Сначала она магией приманила хвороста, а потом породила среди него взвившееся к трубе яростное и обижающее пламя. Смотря на огонь в глазах Беллы не было никакой завороженности, она лишь протянула руки вперед, к огню и закрыла в наслаждении глаза. Она села настолько близко, насколько было можно, чтобы не языки огня не начали пожирать ее. Ее губы снова затряслись, произнося неслышимые слова, звуки. По покалеченному и грязному лицу снова потекли слезы. В лесу же уже наступила ночь, заухали совы, повисли на невидимых, небесных нитях хрупкие звездочки, прятавшиеся за темными, густыми ветвями. А в лесу посветлело, потому что вдруг в неизвестному и не принадлежащем никому доме загорелся яркий, теплый свет. Уткнувшись в собственные колени, Беллатриса все еще сидела возле камина, пламя, хрустя горящим хворостом, жадно поедало его остатки. Воск в свечах растаял и, капая на подсвечник, застывал в виде причудливых фигур. Вздохнув, Беллатриса вдруг повернула голову в сторону дивана и, кокетливо улыбаясь, склонила ее на собственное плечо. В ее глазах сияло явное, завороженное обожание. Непонятно было лишь к кому был обращен этот несомненно иступленный взгляд, если в комнатушке она была совершенна одна. Ее обнажившаяся улыбка пугала и не потому что ее сгнившие зубы, кровоточа, темнели в полумраке. Рука Беллы поползла вверх по камину и опираясь на нее она встала ровно (а точнее как можно ровнее, ибо от долгого сидения у нее мерзко затекли ноги) и медленно, виляя бедрами, пошла к одной из дверей, ведущих из комнаты. В этой комнате она даже и не пыталась зажечь свет и не покосилась на заржавевший, стоявший на развалившемся туалетном столике канделябр. Занавески свалились с упавшей гардины, мятой кучей лежали на кровати. А полог был криво задернут… Перебирая меж пальцами шершавую занавеску полога, Беллатриса задрала подбородок и закрыла глаза, усмехаясь. Прижимаясь к столбику кровати она обернулась к двери и носом упала в отсыревшее одеяло на расправленной постели. И вдруг расхохоталась, хрипло и пискляво, но все же счастливо… раскинув руки она смотрела в потолок глазами полными радости и из-под век выкатывались снова все те же жемчужные слезы. Она протянула руки к потолку, будто на встречу кому-то и уронила их к себе на грудь, перевернулась на бок и обняла одеяло. И все-таки не смотря на счастье в ее глазах сияла зияющая, словно черная дыра пустота…она снова рассмеялась и легла на спину, обнажив зубы в улыбке. В обнимку с одеялом она лежала, мечтательно разглядывая потолок. Тихо вдыхая воздух она смотрела в одну точку темного потолка, с ее губ не сходила все та же странная улыбка. Всю ночь она пролежала в этой позе, то выгибая спину, то вдыхая запах сырости так глубоко, будто это был сладостный аромат божественной амброзии. Волшебная палочка лежала рядом с ней на подушке, она не прикасалась к ней, не вскакивала, если слышался таинственный звук вроде скребущегося зверя или особенно громких и пугающих завываний ветра. Рассвет наступил нескоро, когда стало светлеть Беллатриса не пошевелилась и лежала словно застыв. Можно было даже подумать, что она спала, не закрывая век. «Когда я в последний раз была у Малфоев… может он вернулся… может все-таки я буду нужна ему по какому-то важному поручению?..»</I> <i>Нужна… Проснувшийся так внезапно разум своим пробуждением напугал Беллатрису. Подскочив, она побледнела и положила в сторону одеяло, которое она грела всю ночь. «Пора вернуться! Срочно!..» Если бы на зимнем солнце можно было перегреться до солнечного удара, то можно было бы сказать, что у Беллатрисы случился удар. Ведь солнце выползало из-под горизонта и светило прямо в оконце этой спальни. Помятая, пыльная и дрожавшая потому что у нее сильно затекли колени, Беллатриса встала с постели держась за ткань полога и взяла в ладошку палочку. «Трансгрессируем! Скорее…» Защита не стояла на этом жилище. Иначе бы она не смогла свободно прошествовать через сад и пройти дом, ее бы распополамила страшная, темная магия, безвозвратно. Кажется она и забыла даже как это делается. По всякому она рассеянно крутила палочку. И, наконец, когда уверенность хоть как-то слабо, но затрепыхалась в ее сердце, Беллатриса, не бросая даже последнего взгляда на комнаты, в которых она провела целую ночь, трансгрессировала.