The Blood of The Three Kingdoms

Audiomachine – Radiant Иккинга заставила открыть глаза боль. Возможно, будь она чуть сильнее, его сознание просто перегорело бы вместе с телом. Но она балансировала именно на том рубеже, после которого невыносимая боль превратилась бы в смерть. Можно сказать, ему повезло. Юноша не чувствовал, что именно у него болит – перегрузка была такая, что он превратился в обожжённый комок нервов. Что-то мокрое и холодное касалось его лица, но в темноте он не мог понять, что именно. Его охватил ужас – быть может, он ослеп? Глаза метались из стороны в сторону, но тьма навалилась непробудным кошмаром. С его губ сорвался хрип. Кто-то с облегчением выдохнул. – Так ты жив… тише, сейчас будет легче. То, что тьма имела голос, было даже страшнее. Иккинг раскрыл рот, выталкивая язык и силясь спросить «Кто здесь?», но тут чья-то ладонь прижалась к его груди. Голос еле слышно зашептал, и глаза Хэддока уловили слабое голубое сияние. Он замер, как пойманный зверёк, а свет пробивался сквозь тонкие женские пальцы, озаряя лицо склонившейся девушки и её движущиеся губы. Её светлые волосы тоже казались голубоватыми, и вождю казалось, что древний дух или даже божество спустилось к его бренному телу. А может, это валькирия, забирающая в блаженную Вальхаллу с честью павших воинов?.. – Я умираю? – вымолвил вождь. – Да, – серьёзно и печально сказала валькирия. – Но это ещё можно исправить. Свет превратился в прохладу, осязаемо расходящуюся от груди к рукам и ногам. Она приносила успокоение – и душе, и телу. Иккинг мог снова глотать, моргать и чувствовать это. Он попробовал оторвать затылок от камня. – Не торопись, герой, – её нежные пальцы коснулись его щеки, скользнули, касаясь щетины, вниз, по шее. Иккинг сконфузился, но она всего лишь дотронулась до пульсирующей сонной артерии. – Тебя сбил огненный шар из катапульты. Тебе повезло, что это была всего лишь зажигательная смесь, а не смола и железные иглы… – Кто… кто ты? Она грустно улыбнулась. – Изгнанница. Предатель короны. – Да? И что ты сделала? – он удивлялся, как стремительно испарялась боль, уступая место дубовой усталости. – Родилась с добрым сердцем. Она убрала руку. Звякнул кристалл на золотой цепочке, продолжая освещать тёмную пещеру. Беловолосая незнакомка помогла Иккингу приподняться и облокотиться на стену. – Невероятно, я думал, что мне дорога прямиком в Вальхаллу… А сейчас я могу вдохнуть полной грудью! Ты лекарь? Волшебница? – Это всё кристалл. – Вид почему-то у неё был виноватый. – Но некоторых вещей не может даже он. Прости. – О чём… – Хэддок умолк, глядя на свою правую ногу. Ниже колена ничего не было. Его голос дрогнул: – Это… – Её оторвало взрывом, – шепнула она. Её голубые глаза полнились солёным состраданием. – Здесь я бессильна. Иккинг шевельнул ногой. У него закружилась голова – на миг ему показалось, что он способен пошевелить несуществующими пальцами… но тут боль пронзила культю. Он выдохнул, скрипнув зубами. – Ничего, – после паузы ответил вождь. – Я благодарен тебе. Но есть проблема гораздо важнее. Где чёрный дракон? Он должен был упасть там же, где и я… Не мог же он… он… – Жив. Одно слово прорвало плотину. Иккинг запрокинул голову, но слёзы всё равно лились вниз, затекая за ворот рубашки под доспехами. Это были слёзы радости, реакция на пережитый стресс и испуг потерять свою жизнь и своего лучшего друга, но девушка, наверное, восприняла это по-другому. Она гладила его по содрогающемуся плечу, не говоря ни слова. Проревевшись, Иккинг впал в беспамятство. Он то выныривал из него, чувствуя, как настойчиво тыкается в губы край глиняной чашки с водой, то снова метался среди полыхающих огнищ. Двое суток продолжалась его агония, а Кида сидела рядом с ним. Им повезло, что огонь прижёг рану и она не могла загноиться. В пещерах, похожих на дыры в куске закаменевшего сыра, была обширная сеть ходов природного происхождения. Некоторые могли пропустить всадника на лошади, некоторые были впору лишь кошке. Кида знала, где начинается родник, где он превращается в настоящее минеральное озеро на дне оскаленной пасти сталактитов и сталагмитов, а где можно было выйти на поверхность. Ей пришлось изучить это место, ведь оно стало её домом. Или, вернее, вынужденной тюрьмой. На третий день Кида помогла Иккингу перебраться в другую пещеру, с озером, где его дожидался чешуйчатый союзник. Беззубик пришёл в восторг, хотя был крайне взволнован болезненным состоянием друга. Иккинга мучил жар, с него градом катил пот, а лицо было бледно, как у человека, никогда не видавшего солнца. – Беззубик, я тоже рад тебя видеть, – пробормотал он, когда чёрный дракон облизал широким липким языком его лицо, и впал в бред. На четвёртый день ему стало лучше. Кристалл сослужил верную службу, и вскоре от ожогов не осталось и следа. У Хэддока пробудился живейший интерес к мясным похлёбкам и густым травяным отварам Киды, которые до этого она заливала в него силой. – А знаешь, как я тебя нашла? – спросила как-то она. Иккинг молча мотнул головой, уплетая горячий обед, пахнущий дымом костра. – Когда вас подстрелили, ты выпал из седла, а твой дракон в воздухе обхватил тебя крыльями. Он защитил тебя от огня и принял удар на себя, когда вы рухнули вниз. – Мне повезло с ним, – вождь протянул руку и погладил плоскую морду. Беззубик моргнул большими зелёными глазами, явно нацелившись на содержимое его тарелки. – Такого верного друга не каждому дарует Один. – Он умный. Понял, что я хочу вам помочь, и подпустил к тебе. Но я заметила, что у него не хватает части хвоста… – Да. К сожалению, это плохо… У охотников на драконов всегда была поговорка: «Сбитый дракон – мёртвый дракон». Без хвоста он не сможет летать. – Он пытался выйти со мной на поверхность, но я его не пускала, – сказала Кида. – Здесь по ту сторону есть небольшая деревушка. Пара человек знает, что я жива… то есть, живу здесь. Они приносят мне дичь и рыбу. Травы я собираю сама – разбираться в них меня научил наш лекарь. Но дракон… его бы точно заметили, и тогда бы вести дошли бы до короля. – Спасибо. Что бы мы делали, если бы не ты. Она улыбнулась на его признательный взгляд. – Но я так ничего о тебе не знаю, кроме имени. Почему ты живёшь здесь? Ты отшельница? Она тут же погрустнела и обхватила себя руками. – Не знаю, герой ты или сумасшедший, раз решил штурмовать дворец Короля Севера в одиночку… – Я прилетел на переговоры, – тихо сказал Иккинг. – Значит, сумасшедший. Моего брата уже ничто и никто не остановит. – Тво… – Хэддок резко вскинул голову и уставился на неё. Она с вызовом приняла этот взгляд. – Моё имя Кидагакаш Блудвист. Мой брат отравил нашего отца и занял место на престоле. Это он объявил подготовку к войне. Драго она была не нужна – королевство и так переживает один из лучших своих периодов. – Тогда зачем она Джексону? Капнула в озеро вода, впервые за месяц сорвавшись с воскового сталактита. – Откуда же мне знать… Возможно, желание проявить себя. Алчность. Ступить на землю побеждённого врага, расправить плечи под своим флагом, занести на карту ещё одну область, покорно стоящую на коленях… прибавить титул «Беспощадного» или «Завоевателя» к своему имени. Поверь мне, он беспощаден. Он умён и… Юноша краем глаза отметил, как она стиснула руки, словно сжав невидимые вожжи. – И чертовски силён в бою. – Невероятно, как он оставил тебя в живых. – Он убил бы меня, если бы придумал способ это скрыть. Но я облегчила ему работу – сбежала. Так что все считают, что я выбросилась из окна, не выдержав смерти отца. – Ты так просто об этом говоришь, – Иккинг вздрогнул. Кида вопросительно приподняла бровь. – О том, что он бы убил тебя. – Мы не были особо близки, – с неохотой призналась принцесса. – И встречались лишь во время торжеств и маги… Она осеклась. – Что ты сказала? – вождь насторожился. – Ничего. Повисла пауза. Иккинг отставил пустую тарелку, куда тут же ткнулся носом Беззубик. – Ты же знаешь, кто я, верно? – Ты с острова Бёрк. Только викинги смогли оседлать драконов. – Меня зовут Иккинг Хэддок. Девушка одну долгую секунду смотрела на него. – Сам Покоритель… – Я не люблю этот титул. – Чёрный дракон с шумом перевернул тарелку, вылизав последние капли. Иккинг вглядывался в неясные черты девушки, освещённые кристаллом на её шее. – И да, я хотел предотвратить войну, но, если нам не оставили выхода, мы должны знать о нашем враге всё. Все его сильные и слабые стороны. Она молчала. – Кида? Она молчала. – Он владеет магией? Она отвернулась, чёлка упала на её глаза, и Иккингу показалось, что напротив него сидит Астрид. Он отогнал зудящее беспокойство, возникающее каждый раз, когда он думал о своей девушке и том, как она сейчас волнуется. – Ты слышал о магах Севера? – Те чУдные легенды о колдунах, замораживающих сердца внутри живых людей? Да, было дело. – Порой в королевских детях просыпается та же сила, только… в несколько раз сильнее. – Что конкретно он может? Всаднику было совестно, что ему приходится допрашивать ту, что спасла его жизнь, но в голове возникали чудовищные картины единственного воина на поле битвы, заморозившего противников на полкилометра вокруг. – Вызывать снегопады, снежные бури. Или огромные иглы изо льда… другое дело, как это можно использовать в случае обороны. – Скорее нападения, – мрачно сказал Иккинг. – И ты тоже… это умеешь? – Я против вас воевать не собираюсь. Он усмехнулся краем губ. – Верю. – Расскажи о своём доме. И Иккинг рассказал. Взгляд его затуманился, когда он говорил о деревянных добротных домах, о больших чашах с рыбой на площадях для драконов. О лесных гигантах-елях, уходящих шершавыми стволами вверх. О том, как прекрасны закаты, когда ты сидишь верхом на драконе, поднявшись выше облаков, как сворачиваются и разворачиваются порой по небу ленты жёлто-зелёного огня. На этом моменте Кида заулыбалась. – Северное сияние часто было видно из окон нашего дворца… Я бежала на смотровую площадку дозорной башни. Могла провести всю ночь, наблюдая за всполохами и мечтая коснуться ладонью лучезарного неба. – Неужели тебе не было холодно? – Немного. Мы по-другому воспринимаем холод... то есть, мы, ледяные маги. – Я понял. * * * Дни шли. К Иккингу постепенно возвращались силы. Его беспокоило увечье Беззубика, и, лёжа в темноте с закрытыми глазами, он подолгу думал, а его голову наполняли чертежи, рисунки, вертелись со всех сторон механизмы, складывались и раскладывались крылья. Он думал. Он вспоминал всё, что знал о драконах и строениях их хвостов. Он составлял чертежи и отбрасывал их за нежизнеспособностью, сожалея, что не располагает кузницей, чтобы полагаться не только на мысленные эксперименты, но и на реальные. Днём он ходил по лабиринту пещер или подходил к Беззубику и замерял, сколько ладоней занимает длина хвостового отростка, расстояние от седла до хвоста и каков обхват хвоста. – Мне нужно в кузницу, – сказал он однажды. Кида, которая раскладывала собранные травы по пучкам, чтобы подвесить их сушиться к сталактитам, подняла голову. – Зачем? – Сделать новый хвост Беззубику. Мне нужны кожаные ремни и стальные прутья, поэтому мне нужна кузница. Ну и крепкая выделанная шкура. Она молчала. – Куда вы полетите потом? – Домой. В Бёрк. Народ без вождя – всё равно что осиротевший ребёнок. Вождь должен защищать свой народ. Он знал, что прятаться вечно не получилось бы. Однажды надо было выйти. Иккинг постарался, чтобы его голос звучал ровно, не выдавая страха перед этой мыслью. Да, он успешно провёл переговоры с Меридой Данброх, но чуть не лишил жизни себя или Беззубика, понадеявшись на благоразумие Короля Севера. Разве это не доказательство того, что он не готов управлять судьбой викингов? Она кивнула. – Я рада, что ты не полетишь обратно к Блудвисту. – Если бы я это сделал – вот тогда у тебя были бы все основания звать меня сумасшедшим. Она усмехнулась, но смешок был горьким, как полынь. – Я подумаю, что можно сделать. Возможно, местный кузнец согласится уступить тебе кузню. – К сожалению, мне нечем отплатить. Хотя… – он похлопал руками по потайным карманам брони. – Пару монет точно найдётся. А вот с тобой расплатиться мне будет труднее. За спасение жизни – есть ли достаточная награда? – Есть. Прожить спасённую жизнь достойно. – Она поднялась, привязывая тонкую верёвочку между двумя сталактитами, чтобы уже на неё привязать пучки травы. – Но с твоим благородным сердцем сложиться иначе и не может. – Летим с нами. – Что? Её руки замерли. Кристалл, сияющий на груди, всё так же горел ровным голубым светом. – В Бёрк. На остров. Полетели с нами, Кида. – Да как могу я!.. Оставь. Пустое. – Да, я знаю, что местные относятся к тебе хорошо, но ты же не собираешься провести в темноте всю жизнь? А если Джексон тебя найдёт? Если кто-то тебя выдаст? – Я буду осторожна, – тихо ответила она. – Нам бы пригодилась целительница, Кида. Тем более такая хорошая, как ты. – Народ без вождя – осиротевший ребёнок? – она подняла на него пронзительный взгляд из-под голубовато-белой чёлки. – Мой народ, считай, осиротел дважды. Не проси улетать с тобой. – Неужто думала в одиночку отбить трон у брата? Каким же способом? Она отвернулась. Волшебный кристалл больше не освещал его, и Иккинг провалился во тьму. Он заморгал, привыкая к более тусклому сиянию, который теперь мягко подсвечивал контуры фигуры Киды. – Я не политик, как он. Я не могу обольщать, заговаривать зубы, подкупать врагов и союзников. Я не боец. За мной вряд ли пойдут в бой. Но тиран у власти, соблазненный войной – всегда горе простым людям. Целительство и надежда на то, что это закончится – вот и всё, что я могу дать своему народу. А там, кто знает… Если нас будет много, может, мы могли бы… – Создать сопротивление? Едва дойдут слухи, что ты жива, он спустит на тебя своих людей, как охотничью свору на зверя. – Иккинг покачал головой. – Раз он политик, он понимает, что ты опасна. Причём не важно – будешь ты главой сопротивления или вдохновляющим его символом. Оставаться в Северном королевстве верная смерть. – Есть пещеры. Можно переждать. – Добровольно похоронив себя заживо? Та же смерть, только долгая. – Ну и что! Ну и что, зато я буду с ними! Я не сбегу, как… как... трусливая предательница! – Она порывисто обернулась, сжав кулаки. Иккинг поднял ладони, точно защищаясь от её гнева. – Разве помочь нам свергнуть твоего брата – не более быстрый и надёжный способ помочь твоему народу? – Кровь, – сорвался с её губ обреченный шёпот. – Кровь, всюду кровь… Она сгорбилась. Её гнев рассеялся так же быстро, как пришел. – Я понимаю твоё смятение, Кида. Но я и не прошу тебя – никогда бы не попросил – пойти в бой или как-то навредить людям из твоего королевства. Я клянусь в том. От разговора стало тяжко, словно в пещерах перекрыли сквозной проход и воздух стал душен и ядовит. – Если помощь нашим воинам в твоих глазах выглядит как предательство своих и сделка с собственной совестью… Тогда я не прошу тебя и об этом. Только дай лишь увезти тебя в безопасное место до тех пор, пока всё не закончится, и отплатить спасённой жизнью – за жизнь. – Сам сказал, что Джексон идёт на Бёрк. Так не будут ли пещеры в тылу безопаснее вашего Бёрка? – Зато викинги тебя не предадут. – Люди моего края – тоже, – четко и раздельно сказала она. Иккинг ухватился за сталагмит и рывком поднялся, опираясь на него. – Да будет по-твоему. Поджимая ногу с перевязанной культёй, он, неловко подпрыгивая, направился в сторону одного из проходов, ведущих на поверхность, желая посидеть в одиночестве рядом со входом. * * * Ходить без одной ноги было тяжело. С тех пор, как Иккинг смог встать с постели, он передвигался, поддерживаемый Кидой, но вскоре отказался от её помощи и стал учиться ходить сам, с частыми остановками, с льющимся от напряжения потом, с дрожащими руками, которыми он подтягивал себя от камня к камню или держался за стену. В большой пещере, стоило ему встать на ноги, Беззубик подскакивал к нему, глядя умными, взволнованными глазами, и приноравливался медленно идти рядом. В более узких проходах Иккинг мог опереться только на самого себя. Руки и ноги, ослабевшие после долгой болезни, восстанавливали силу медленно, неохотно. Иккинг учился терпению. Уязвимость, немощность некогда ловкого тела вызывали бессильную злость, но злость только отнимала силы, и потому была бесполезна. Иккинг делал перерывы, иногда опускался на пол, а потом снова вставал и бродил наощупь в практически полной темноте, всё чаще отказываясь и от кристалла Киды, отчасти потому, что заучил эти коридоры наизусть. Потеряться он не боялся – при выходе из пещеры с минеральным озером Иккинг всегда привязывал к какому-нибудь сталактиту тонкую верёвочку. Слыша в темноте только своё шумное дыхание, кривой шаг и шуршание ладоней, ощупывающих камень, Иккинг терял мир, терял даже себя. Ощущения его тела расползались, разрастались, заполняли темноту, давящую на глазные яблоки. Не было Иккинга – он весь был только слух и ладони, только усилия напряжённого тела, балансирующего на здоровой ноге. В темноте было страшно. Знать, что твоё тело навсегда стало вполовину немощнее – ещё страшнее. Стиснув зубы, Иккинг боролся со страхом. Чудовища, о которых он даже не подозревал, вырывались в эти минуты наружу. Разве может с таким увечьем он вести викингов? Разве хватит ему мудрости и сил, чтобы победить армию Фроста? Разве не проще остаться здесь, навсегда, умерев для всех остальных. Страх ответственности, картины будущей войны, возможность предательства со стороны шотландцев, сцены уничтожения Бёрка, которые, может быть, превращались из вымышленных в реальные прямо сейчас, а он и не в курсе… Иккинг не гнал постыдные и пугающие мысли, которые стекались, как прожорливые муравьи на мёд, и облепляли его голову. Он лишь сильнее сосредотачивался на том, что чувствует его уставшее тело, и продолжал идти. Его переходы между остановками становились всё дольше, а пройденные дистанции – всё длиннее. Паника, непрестанно звенящие в голове мысли, говорящие голосами всех тех, кого он когда-либо знал, чувство бессилия, злость – всё это замолкало. Далеко не сразу и далеко не на весь заход. Но Иккинг всё хладнокровнее брал под контроль как собственное тело, так и чувства. Возвращался он совершенно вымотанным и безмолвным. Так проходили дни. * * * – Я договорилась с кузнецом, – как-то сказала Кида во время обеда. Иккинг поднял голову от миски с похлёбкой. – Но деревня – достаточно далеко, это через сеть пещер, потом по склону холма и до речки, которую питают подземные воды… – Дойду, – сказал он охрипшим от молчания голосом. – Выделанная кожа у тебя тоже будет. Как думаешь, сколько дней тебе потребуется? – Два. При хорошем раскладе – один. – Каждый раз возвращаться в пещеры тебе будет тяжело… Я могу договориться, чтобы ты спал и ел прямо там. Только не говори с кузнецом. – Почему? – Акцент выдаст в тебе викинга с островов. А так я представлю тебя немым бродягой с той стороны гор. С отросшей бородой выглядишь ты соответствующе. – Бродягой, который мастерски знает кузнечное дело? – Я сказала, что ты владел зажиточной кузней, но не захотел делать оружие для солдат, и они отобрали её силой, а тебя искалечили. А протез ты хочешь сделать себе. Он усмехнулся, зачёрпывая деревянной ложкой. – В этом ты даже не соврала. Не одному же Беззубику щеголять новой конечностью. – Ты уже знаешь, как будешь их делать? Может, нужен пергамент, чтобы зарисовать? – Не нужен. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать это. * * * Когда его глаз коснулся прямой солнечный свет, Иккинг зажмурился и заслонился рукой. День ослеплял, обрушивался яростным белым светом. Но он же принёс с собой ветер, который пах землёй, и снегом, и прохладным мхом, и мокрой древесной корой, и даже дымком отдалённой деревни, чего не было в пещерах с их неживой прохладой. И Иккинг моргал, щурился, кривился – но всё равно упрямо держал слезящиеся глаза открытыми, пытаясь как можно быстрее привыкнуть и посмотреть на мир новым взглядом, будто ребёнок, впервые открывший глаза. Он долго стоял, охваченный необычайным волнением, смотрел на склон холма, в чьем снежном покрове тут и там были видны проплешины черной земли и скал, так что Кида успела сходить в лесок неподалёку и найти ему пару крепких палок. Если бы раньше Иккинг подумал о том, как нелепо он выглядит с импровизированными костылями, то сейчас он лишь с удовольствием отметил, что так идти было действительно проще. Кузня стояла на отшибе, что было им на руку – по мнению Киды, чем меньше людей увидят Иккинга, тем будет лучше. Впрочем, в ковыляющем мужчине, заросшем бородой, замотанным в какие-то лохмотья и шкуру, перешитую под плащ (ею он раньше укрывался), никто бы не предположил молодого вождя с далёких драконьих островов. Кузнец при встрече взглянул на него с большим сомнением и презрением, как будто задавался вопросом, не украдёт ли этот лохматый бродяга его вещи. – Да сможет ли он удержать в руках молот? Может, я сам ему подсоблю с протезом? – Он справится, – заверила его Кида. – Знал бы ты, какие вещи он делал с металлом! – Ох, неймётся тебе, Биона. И всем-то убогим помочь надо… Пока они разговаривали, Иккинг деловито осматривал инструменты, вскользь отметив, что представлялась Кида чужим именем. Руки давно уже зудели и рвались к горну опробовать все идеи. Он принялся раздувать меха, а после, опустившись правым коленом на трёхногий табурет для устойчивости, принялся за работу. Кида увела кузнеца на улицу, понимая, что то, что Иккинг будет делать, совсем не похоже на ножной протез. Кузнец то и дело возвращался, ревностно пересчитывая своё имущество, но Иккинг не обращал на него внимания. Иногда послушно кивал или мычал на какие-то вопросы и замечания вроде: «Где попало горновые клещи не оставляй!». Полутьма кузницы – а в кузнице всегда стоит полутьма, ведь только в ней кузнец может понять по цвету металла его температуру – была иной, не такой, как в пещерах. Здесь был жар, и оглушительный звон, и тёплое мерцание углей, и стекающие капли пота. Здесь была жизнь. Иккинг то и дело останавливался перевести дух. Впрочем, работа его радовала. Время шло незаметно, быстро. Пару раз заглядывала Кида, оставляя еду. На исходе второго дня Иккинг закончил оба протеза. Протез для него был совсем простенький, из дерева и железного прута – на большее не было времени. Он обмотал культю тряпками, закрепил кожаными ремнями. Слегка морщась, сделал на пробу несколько шагов и решил, что в родной кузнице Бёрка конструкцию доработает, но для временного варианта – сойдёт. Вдруг его слух уловил странные звуки. Иккинг замер. Кажется, со стороны деревни звучали голоса и какие-то металлические звуки… Так лязгают доспехи и сапоги с железными каблуками. Иккинг, стараясь не шуметь, выскользнул через чёрный вход и прижался к земле под боком у дома, точно дворовый пёс. Голоса троих приближались. – …Её странности? Да полно! Вон, побродяжку подкинула, делает что-то в моей кузне, на большой рыбий плавник похоже. Небось, ему и таскала еду у охотников – а может, и не только ему. Таким количеством мяса и рыбы несколько взрослых мужчин можно прокормить! – Ты сказал, у неё белые волосы… – Иккинг слышал, каким значительным тоном протянул это один из солдат, видимо, обращая внимание второго. – Последний вопрос. Не было ли у неё на шее золотой цепочки с кристаллом голубого цвета? Иккинг обмер от страха. Они знали о Киде. Они искали её. Более того, кузнец косвенно сдал и их с Беззубиком тоже. – Со мной-то она золотом расплатилась, а так еду и вещи на помощь обменивает. Кому травы полезные даст, кому корни сушеные, а кому прикосновением руки боль уймёт… – он понизил голос. – Говорят люди, целебный кристалл есть у неё. Думаю, он-то вам и нужен? – А ты смекалистый, – Иккинг лежал, прижавшись к стене дома, и слышал лишь бешеный стук своего сердца. Тут до него долетел звон, подозрительно напоминающий звон монет в передаваемом мешочке. Он очнулся. – А для чего бродяге понадобилась кузня? Рыбий плавник, говоришь?.. Иккинг пополз прочь от дома, ближе к кустам, а потом встал на четвереньки. Когда деревня с её угрожающими солдатскими факелами отдалилась во тьме, Иккинг встал, и, хромая, побежал. Только сегодня законченный и впервые надетый протез ощущался непривычно и болезненно. Иккинг не останавливался, то переходя на четвереньки, то снова поднимаясь и опираясь на свёрток с хвостом для Беззубика, как на трость. Скорее, скорее… Добраться бы до пещер, раньше, чем они… Страх придавал ему сил, но Иккинг знал, что это ненадолго. Дыхание и ноги не слушались, но у него не было выбора. Надо успеть. – Надо улетать! Кида! – Она вскочила, услышав его хриплый возглас из каменного туннеля на подходе к пещере с озером. Иккинг прислонил к камню свёрток и сполз по стене. Беззубик издал горловой звук и тоже вскочил с места. – Иккинг? Что случилось? – Там… они… идут!.. Тебя… – Тихо, тихо, – она подбежала к нему, опустилась на колени и прижала холодные пальцы к его вискам, в правой руке зажав кристалл. Иккинг почувствовал, как по телу растекается спокойствие и сила, а дыхание – выравнивается. Беззубик топтался рядом и пытался обнюхать друга. – Теперь говори. Ты будто бежал всю дорогу… – Солдаты пришли в деревню. Они ищут девушку с белыми волосами и кристаллом. Кида, кузнец рассказал о тебе им. Я слышал. Её лицо превратилось в пугающую каменную маску, подсвеченную снизу кристаллом. Она промолчала. Иккинг нетерпеливо повторил: – Кида, больше медлить нельзя. Улетаем сейчас же. Джексон или его воины может знать про сеть подземных пещер? Ладно, не важно, местные точно-то знают… – Я… – Кида! Они в деревне! Они убьют тебя! – Я соберу травы и еду нам в дорогу, – договорила она. – Ну слава Одину, – выдохнул Иккинг, не замечая, как поникли её плечи. – В таком случае вылетаем по готовности. Жаль, нет времени подготовиться к долгому перелёту, но – мы не знаем, может, местные рассказывают им про подземные пещеры прямо сейчас. …Как беглецы – а так оно и было – они выбрались из пещер и в темноте ночи неловко взлетели в сторону, противоположную от деревни, в сторону гор. Иккинг понимал, что поначалу и ему, и Беззубику надо будет привыкнуть к работе хвостового протеза. Среди скал тренироваться было безопаснее, чем над деревней. Близкая опасность нервировала Хэддока, его волнение передавалось дракону, однако спешка сейчас – могла стоить им жизни потом, и он прекрасно понимал это. Иккинг усилием воли преодолел тревогу, сосредоточившись на ручном управлении протеза, точно так же, как преодолевал её в пещерах. Когда Иккинг разобрался с управлением, а Беззубик – с явным удовольствием размял крылья и научился чувствовать протез, они вернулись к ожидавшей их с сумками Киде. По-хорошему стоило потренироваться подольше, но Иккинг опасался, что если они не улетят до рассвета, их заметят. – Готова? Он закрепил седельные сумки. Кида украдкой вытерла слёзы, убрала кристалл на цепочке под одежду и поёжилась. Среди скал ночью было холодно, холоднее, чем под землёй. – Да. – Ты ещё вернёшься сюда, Кида... Не скрываясь. Не боясь. Она взглянула ему в глаза. Её губы шевельнулись, точно она хотела спросить: «Обещаешь?». Но Кида не спросила. Он протянул руку, помогая залезть ей на дракона. Беззубик нетерпеливо повёл крылом. Иккинг ласково коснулся чешуи. – Пора возвращаться в Бёрк. Пора заявить о себе в полный голос. Они взлетели. На фоне чёрного звёздного неба дракона почти не было видно. Впереди был долгий путь на остров.