Почему ты делаешь это?

      — Ну и уходи! Убирайся отсюда!       Рон сверлил взглядом Гермиону, уже не обращая никакого внимания на бывшего лучшего друга. Девушка со слезами на глазах помотала головой и отступила от него на несколько шагов. В сердце неприятно кольнуло, но Рон не придал этому особого значения. Это ее выбор, пусть остается.       — Прекрасно.       Но… это больно. Рон зол, но это все равно больно, когда тебя прогоняют, не понимают, когда девушка, с которой у вас все вот-вот наладилось, оставляет тебя ради твоего же лучшего друга. Ради бывшего, бывшего лучшего друга!       Хлопок трансгрессии, и они оба остаются позади. Гарри и Гермиона могут искать эти чертовы крестражи вплоть до скончания веков, но двум гриффиндорцам непосильна задача противостояния Тому-Кого-Нельзя-Называть. О чем он думал, ввязываясь во все это? Великий Гарри Поттер, каким-то чудом выживший еще в детстве, Гермиона Грейнджер, которая ищет решение всех проблем в книгах, и никчемный Рональд Уизли. Темный лорд даже и подумать не мог о такой угрозе собственной жизни…       Его ноги резко столкнулись с почвой, от чего из головы вылетели все гневные мысли, вся усталость и злость. Под покровом сумерек он шел к родному дому, в окнах которого горел свет. Миссис Уизли уже, наверное, готовит ужин и кухня заполнена чудесными ароматами, а Джинни сидит у себя в комнате, ведь скоро Рождество, в Хогвартсе каникулы. Может быть, даже близнеца дома, а значит, весь дом набит магическими фейерверками, хлопушками и украшениями, которые готовы взорваться от любого прикосновения. И, конечно, там будет толпа мракоборцев, охраняющих семейство Уизли от Пожирателей. Куда же без охраны в собственном доме, да? Черт бы побрал всех этих мракоборцев, Пожирателей, Того-Кого-Нельзя-Называть, Гарри Поттера и Дамблдора, — да, даже его! — безумного старика, который не потрудился ни слова рассказать им.       — Рон?       Парень моргнул несколько раз, прежде чем смог понять, что он видит перед собой. В дверях дома стояла его мать, застывшими пальцами держа белое кухонное полотенце. На ее домашнем платье с рисунком из желтых подсолнухов остались следы муки. В какой-то момент из его головы вылетело все плохое, оставляя на душе едва ощутимый осадок. Все вдруг кажется таким радостным, счастливым, таким родным и успокаивающим. Мать шагает навстречу, простирая к нему свои руки для крепких объятий.       — О, мой дорогой! — причитала миссис Уизли, прижимая сына к себе. — Ты… ты…       Не удержав себя, Молли все-таки плачем, обнимая сына, пока Рон бормочет что-то неразборчивое ей в утешение.       Из дома один за другим выходят мракоборцы, чтобы убедиться, что ситуация все еще под контролем. Рон знает их всех по именам, они пересекались раньше. Парень с серыми волосами — Грэй, говорят, когда-то был во много раз более рыжим, чем вся семья Уизли, но после встречи с Перуанским Красномордым драконом, поседел. Джефферсон был на свадьбе Билла и Флер, а после и так небезызвестная Нимфадора Тонкс. Затем вышла Джинни.       — Ма, все хорошо… — пробормотал Рон, встречаясь взглядом с сестрой.       Он соврал. Все не хорошо — катастрофически ужасно. Появление сестры вкупе с ее обвиняющим взглядом сдернуло с его глаз и мыслей пелену спокойствия. Зачем он вообще пришел сюда? Чем скорее она заговорит, тем скорее все осознают, кто стоит перед ними — слабак и предатель, оставивший Гарри Поттера неизвестно где.       — Ро-о-он, — всхлипнула Молли, отпуская сына из объятий, — Где ты был? Я так беспокоилась за тебя. Так рада…       Нимфадора бодро улыбнулась ему, но Рон прекрасно видел в ее глазах зарождающееся сомнения. Долго ждать подтверждения ей не придется — как только Джинни Уизли откроет рот, вся эта маленькая иллюзия спокойствия рухнет, окатив его пылью и осколками камня, которые могут сильно порезать.       Грэй и Джефферсон, обменявшись взглядами, разворачиваются и уходят обратно в гостиную, доигрывать партию в карты, допивать уже давно остывший чай или дочитывать скучные статьи Ежедневного Пророка.       — Где Гарри? — наконец-то спрашивает Джинни, дрожащим от напряжения голосом. Рон только сейчас рискнул посмотреть на нее. На глаза наворачиваются слезы, искусанные губы, заламывает пальцы. Она стала еще бледнее с того момента, когда поняла, что ее братец пришел сюда один и никто, кого она так хочет видеть, не появится здесь мгновением позже.       — Я не знаю.       — Рон? — подала голос Нимфадора. — Где вы были? С Гарри и Гермионой?       Рон отвернулся, со злости сжимая челюсти до зубного скрипа. А чего он ожидал? Что ему кто-то обрадуется, если он придет один, без Гарри? Что ж, обрадовались — на полминуты. Гарри Поттеру удалось украсть у него радость близких даже тогда, когда его нет рядом.       — Прятались, — буркнул Рон, — в палатке. От Пожирателей, егерей, сумасшедших, жаждущих сдать драгоценного Поттера, мракоборцев, жаждущих спасти Поттера. Мы меняли места так часто, как могли, и использовали полный арсенал заклинаний, чтобы никто из вас не нашел нас. Ведь Гарри Поттер не собирается обращаться за помощью, это только его задание! Я не знаю, где они сейчас.       Вся злость, копившаяся в нем с того самого момента, как они начали прятаться по лесам всей Великобритании, снова дает выход наружу, заставляя его почти что кричать на всех. Кто же ему сейчас поверит, но он и правда не знает, где в последний раз они остановились. Он был измотан, зол, носил тот медальон Салазара Слизерина, и ему не было ни малейшего дела до очередной чащи, куда Гермиона их затащила.       — Рон! Как ты можешь? — не выдержала Джинни, кинувшись к нему. — Как ты можешь?!       — Джинни, тише… — тихо сказала Молли, сопровождая свои слова обеспокоенным взглядом. Теперь она обнимала дочь, пытаясь унять ее слезы.       — Это важно, Рон, — мягко сказала Нимфадора, подходя ближе к нему. — Мы должны помочь ему…       — Вы не сможете. — жестко отрезал Рон, сжимая руки в кулаки. — Вы ничем не сможете помочь ему, ясно? Потому что этот придурок сам не знает, что ему делать. Потому что он отказывается от помощи!       Большего ему и не требовалось, чтобы понять, что здесь он остаться не может. Нимфадора собиралась убедить его в чем-то, примирительно поднимая руки, прося, чтобы он ее выслушал, но он только покачал головой. Не нужно ему ничего слушать, он уже достаточно услышал. Поворот на месте, и Рона утащило в магический водоворот, где его опять будто бы выворачивало наизнанку, растягивало во все стороны. В коттедже «Ракушка» остаться безопаснее, одного Билла убедить будет легче, чем толпу мракоборцев, мать и Джинни, и близнецов, которые рано или поздно зашли бы домой на праздники.       Но что-то пошло не так, как он задумал. Время будто замедлили, и Рон почувствовал, что завис где-то на середине пути. Кромешная тьма и холод окружили его, он почувствовал что-то похожее на сильный удар в челюсть, от чего его резко отбросило в сторону и выбило из потока трансгрессии. Прежде чем его сознание отключилось, он услышал чьи-то крики.

***

      — … держать этих уродов под контролем. Меньше будут царапаться и кусаться, иначе мы размажем их сына по стенам Министерства.       Придя в себя, Рон еле сдержался от стона, потому что острая вспышка боли поразила его, как только он попытался поднять голову. Затуманенным после отключки сознанием он смог понять две вещи: он не помнит, что произошло, и как он здесь оказался; у него, судя по всему, большие неприятности. Руки и ноги его не слушались, сколько бы он ни пытался пошевелить хотя бы кончиком пальца. Перед глазами стоял туман, не дававший ему разглядеть хоть что-нибудь перед собой.       — Смотри-ка, он очнулся, — прогоготал кто-то, сидевший справа от Рона. — Позови Малфоя, он-то захочет поговорить с ним.       — А Лестрейндж?       — Ты помнишь, что тебе говорили? Только Малфоя, понял?       — Понял.       Мысли путались, как муравьи, когда он пытался ухватиться за какую-то из них. Попытки провести связи между последними событиями, оставшимися в его памяти, и тем, что происходит сейчас, не увенчались успехом. Паника — вот и все, что Рон ощутил, когда до его сознания дошли два знакомых имени. Он трансгрессировал из Норы, и его поймали?..       Прежде чем Рон смог дать себе хоть какой-нибудь ответ, дверь открылась и в комнату вошел человек, отдавший приказ всем остальным выйти прочь. И по голосу это был Люциус Малфой.       — Признаюсь честно, это поистине удачное попадание, Уизли, — протянул Люциус, окидывая своего пленника цепким взглядом. — Мы все здесь рады тебя видеть.       Когда Рону наконец удалось сфокусировать зрение, он увидел на лице Малфоя старшего елейную улыбку, которая не предвещала ровным счетом ничего хорошего. Можно представить, что так питоны улыбаются своим будущим жертвам.       — Поскольку, уходить тебе случай не представиться, надеюсь, тебе здесь нравится. Может быть, ты хочешь что-то рассказать мне?       Рон ничего не ответил. Его полностью сковало страхом, что, кажется, он не может нормально вздохнуть. В голове неразбериха, среди которой ясно и четко выделается только осознание того, что целым и невредимым он не будет после сегодняшнего вечера. Только идиот мог оставить своего лучшего друга, когда ему так нужна поддержка. А он оставил его, разозлившись на невкусную еду и неудобную кровать. Его обосновано считают идиотом, никчемным. Но он не скажет ни единого слова, не посмеет предать их еще раз. Пусть даже его… убьют, в чем сомневаться не приходится.       — Нет? — театрально вздохнул Люциус, поднимая в руке волшебную палочку. — Тебе повезло. Я могу протянуть тебе руку помощи, чтобы развязать тебе язык. Круцио!       Непростительное заклятие словно ломало и дробило его кости, кровь будто бы заменили на обжигающий яд, разъедающий все изнутри. Невыносимая боль рассекала его, заново почти ослепляя. Рон кричал, дергался всем телом, но боль перестала, только когда Люциус прекратил разрушительное действие проклятия. Он стоял рядом, улыбаясь жесткой улыбкой и вертя в пальцах свою волшебную палочку.       Это был его шанс на возвращение, на приближение к Темному лорду, чтобы тот больше не смел смотреть на него, словно на пустое место. И, естественно, ему едва ли жаль бедного Гриффиндорского мальчишку, друга Гарри Поттера, которому посчастливилось оказаться в нужном месте в нужное время.       — Ты все еще ничего не хочешь рассказать?       Рыча сквозь крепко сжатые зубы, Рон полностью игнорировал Малфоя. Все тело била крупная дрожь, сердце бешено колотилось в грудной клетке. В голове засела мысль, от которой у него все похолодело внутри: надолго его не хватит. Скоро эта боль сломает его, как и множество других волшебников, ставших жертвами Пожирателей. И Рон предпочел бы, чтобы это закончилось поскорее, как угодно. Проклятие, судьба, карма или что там еще может злиться на него — это его наказание за предательство.       — А, я знаю, в чем дело. Наверное, ты любишь шумные компании. Здесь, конечно, не вечеринка Гриффиндорцев, но, поверь, Слизерин тоже умеет веселиться. — на его губах растянулась хищная улыбка. — Беллатриса умеет лучше всех, кого я знаю. У тебя будет время оценить ее чувство юмора. Не гарантирую, что оно тебе понравится, но что же еще мог бы тебе предложить?       — Отпустите меня… — прохрипел Рон. — Я ничего не знаю.       Люциус наигранно опечаленно пожал плечами.       — Вынужден отклонить твое абсурдное предложение. Добро пожаловать ко мне домой.       Время не имеет значения, когда ослепляющая боль ни на минуту не прекращается. Люциус Малфой и Беллатриса несколько часов «играли» с новой куклой. Заклятия вскрывали кожу, выпуская наружу кровь, рассекали плоть и мышцы, ломали ему кости, отравляли мысли. Беллатриса хохотала, когда вспышки и фонтаны искр из ее палочки оставляли сильные ожоги на коже. Глубокие порезы залечивались, боль отступала, кости срастались, и их ломали заново.       Пока сознание не отключилось, Рон кричал, плакал, пытался вырваться, но его держали и, с жестоким смехом, пытали дальше. Среди его стонов нельзя было разобрать ни слова, но, кажется, это уже никого не волновало — увлекательный процесс затянул их с головой в танец из боли и криков.       Проклятие, судьба или карма — неважно, что это — неужели его предательство стоит поездки в Ад в один конец? Огромные двери закрылись прямо позади него, а в лицо дует обжигающе горячий ветер, языки пламени лижут голые ступни. Рон слабо верит в то, что у него есть шанс сбежать отсюда.