Почему ты делаешь это?

      Прошла уже неделя с того самого момента, как Рона Уизли приволокли в гостиную Малфоев и кинули мешком посреди комнаты. Он был без сознания, бледен, как утопленник, с темно-лиловым синяком на лице и тонкой струйкой крови, сочившейся из разбитой губы прямо на дорогой ковер. Люциус отдал соответствующие распоряжения, чтобы парня отнесли в подвал, а егерей, что поймали его, наградили, о чем позаботилась тетушка Лестрейндж.       А затем им подали чай.       «Отличный сюрприз к Рождеству, — подумал Драко. — Если его подложат под елку, все будут в восторге».       Но на самом деле, как только в воображении появилась эта картина, где истекающий кровью Уизли лежит под елкой, перевязанный светло-голубыми лентами, его чуть не стошнило обратно в чашку. Его здесь убьют, это ясно как и то, что Беллатриса перед этим успеет выбить из него все человеческое. Но именно смертей Драко никогда не хотел. Перепалки в Хогвартсе, его озлобленность на Поттера — сколько угодно. За словами и угрозами стоит только детская обида и жажда внимания, не больше. Но сейчас, если кому-то из Пожирателей просто снесет крышу, он умрет — и смерть меняет все.       С того дня еда не имеет вкуса, горячая вода не согревает, книги не могут затянуть его в свой мир, а сон не несет отдыха, ночные кошмары прерываются криками из подвала. Исчез бы он, этот подвал, вместе с Уизли и Беллатрисой. Безумная тетка пугает его не меньше, чем сам Темный лорд. В ее глазах кипит безумие, что уж говорить о мыслях. Неуравновешенная, шумная, жестокая, сочетающая в себе все самые темные человеческие пороки, эта женщина убивала, чтобы посмеяться и подлизаться к своему господину.       Он хотел приехать домой на Рождество и отдохнуть от школьных кошмаров, а получил все то же самое, но за чашкой из фамильного сервиза Нарциссы.       «Счастливых праздников, мы надеемся, что вы хорошо отдохнете дома.»       — Драко?..       В кресле напротив сидела Елена Вудхем, девушка с факультета Рейвенкло в Хогвартсе, которой суждено в ближайшем будущем стать его невестой. Темный лорд ведет свою войну со всем магическим миром, а Люциус Малфой устраивает своему сыну свадьбу. Отцовская забота в высшем ее проявлении. Благоустройство сына и семьи превыше всего.       За это Драко ненавидел своего отца больше всего остального.       Драко поднял не нее взгляд абсолютно ничего не выражающий, пустой, как и его душа, если верить, что глаза дают человеку увидеть душу. Особо сомневаться не приходится — именно это и ощущается. Если Вудхем такой взгляд и задел хоть как-то, она этого не показала. Девушка даже ни разу не упрекнула его за прохладное отношение к собственной персоне, между ними был негласный договор — им плевать друг на друга, и если кто-то из них умрет, никто даже не расстроится.       — Не думай об этом, — серьезно сказала Елена. — Ты ничего не можешь сделать.       Малфой наградил ее красноречивым взглядом, от чего девушка потупила взгляд. Драко никогда не интересовался ею, чтобы даже предположить — интересовалась ли она им когда-то. Он был равнодушен и к ее темно-вишневым волосам, и к ее глазам, цвета янтаря и осенней листвы. Для него она была очередной пустой куклой, за которую все делают родители.       А, впрочем, за него тоже все делают родители.       — Я не могу не думать, его постоянно слышно, изо всех комнат здесь. — «И это закончится, только если тетушка Белла отрежет ему язык».       Вудхем понимающе кивнула. Вероятно, она стоила того, чтобы обратить на нее внимание и хоть немного ее узнать, но Малфой не собирался этого делать. У него еще вся жизнь впереди. Смешно, правда? Ха-ха-ха. Да вот только смех уже давно покинул эту дыру под названием Малфой-мэнор. Нормальный смех, во всяком случае, а не безумный хохот, отдающий холодом и страхом.       — Почитай ту книгу, что я тебе оставила. Это может… отвлечет тебя немного? Не унывай здесь один.       Мгновенно на нее был направлен новый недовольный взгляд. Драко посмотрел бы на нее, как бы она не унывала, пытай у нее дома кого-нибудь.       — Мне пора идти, уже время, — Вудхем поднялась с кресла. — Счастливого Рождества, Драко.       — До свидания, Елена.       Только у двери она еще раз посмотрела на него, и на ее лице, словно крупными буквами, было написано «ты все равно ничего не можешь с этим сделать». Закрыв за собой дверь, она оставила его одного на растерзание собственным мыслям. И они, конечно, были направлены в сторону подвала, где был заключен Рон Уизли. Становится похоже, что Драко просто одержим им. Даже в собственных ночных кошмарах он оказывается там, с ним. Стоит в стороне, вместе с отцом, в то время как Беллатриса демонстрирует им самые извращенные свои идеи.       Безумная мысль пронзила его — ему нужно его увидеть, а в следующий момент Драко обнаружил себя у старой двери, рукой уже поворачивающим ручку. Что он делает? Он в своем уме? Тетушкино безумство передается воздушно-капельным путем? Иначе зачем он полез сюда, в место, которое не дает ему покоя ни днем, ни ночью. Страшное место, одна только дверь, выкрашенная в черный цвет, чего стоит.       Его лицо исказилось в гримасе отвращения, когда он шагнул внутрь. Старый подвал, уставленный пустыми ящиками, насквозь пропах сыростью и кровью. Здесь было очень холодно, в углах, покрытых плесенью, пауки плели свою паутину. Но ужасным было не это. Кровь на стенах, кровь на полу, кровь на ящиках, кровь на Роне Уизли. Парень полусидел, опустив голову на грудь и бессильно вытянув вперед ноги. Левая рука вывернута под неестественным углом. Услышав дверной скрип, Рон дернулся, из груди вырвался полухрип-полустон. Беллатриса отвела на нем душу, выжала из него все, что могла.       — С наступающим Рождеством, да, Ронни? — стараясь говорить уверенно, Драко растягивал слова в своей обычной манере. Жалкая копия того Малфоя, которым он когда-то был. Плохие перемены. — Я так удивился, когда тебя притащили в гостиную.       — Я тронут, что ты решил меня навестить, — не поднимая головы откликнулся Рон.       У Драко в голове вертелись слова, которые Беллатриса все время повторяла ему: «Когда пытаешь кого-то, получай удовольствие или ничего не выйдет». Но он не мог себе представить, как этот процесс может приносить удовольствие. Его тошнило от всего, что находилось здесь. Даже воздух был плотнее, чем обычно, что совсем не хотелось наполнять им легкие.       — Но ты все же не рад меня видеть.       — Угадал.       Губы Рона искривились в усмешке, когда он поднял голову, давая ему возможность увидеть свое лицо. Малфой в ужасе отшатнулся к стене, борясь с приступами тошноты и криком одновременно. Беллатриса Лестрейндж оторвалась на славу — вместо васильковых глаз на Драко были обращены две пустые глазницы.       — Проклятье…       — Рад был повидаться с тобой, Малфой.

* * *

      С очередного визита Беллатрисы и Люциуса прошел час или два, или три, но Рон все так же остро ощущал боль каждой клеточкой тела, а пальцами — собственную кровь, липкую, уже остывшую. Его память не желало кидать воспоминание последнего, что он видел — безумные глаза Беллатрисы, в которых плескался жестокий огонь разрушения. Теперь, лишенный зрения и слишком уставший, чтобы двигаться, он лежал там, где его бросили, и старался ненароком не шевельнуться, чтобы не беспокоить раны.       Все говорят, что надежда умирает последней и этим самым дает людям силы двигаться вперед, что только доказывает парадоксальность ситуации — надежда умерла раньше него самого. Мелькал ли ее луч вообще над его головой? Может быть. Сколько бы Рон ни слушал заседания мракоборцев, на штабы Пожирателей они еще не нападали. Пропавших сразу хоронили, потому что никто так и не вернулся. Чем Рон, уставший настолько, что не может встать на ноги, лучше опытных волшебников и мракоборцев, которые уже давно участвовали в битвах? Вот и ответ на вопрос.       Не удивительно, что никто никогда не видел в младшем сыне семейства Уизли ничего достойного. Он вскинулся из-за холода и урчания в животе, в результате чего теперь терпит муки малфоевского радушия. Он получил шанс показать, что тоже достоин чего-то, помогая своим друзьям и поддерживая их, спасти волшебный мир, но что он сделал? Проголодался, разозлился и ушел. Гермиона никогда бы так не поступила, не бросила бы его и Гарри.       Наверное, чувство вины изгрызло его душу окончательно. Он помешался настолько, что слышит ее крики откуда-то сверху. Или Беллатриса опять что-то делает с его мыслями, и это просто его галлюцинации. Ведь не может же быть правдой, что Гермиона попала в лапы к этим чудовищам. Сумасшедший хохот Беллатрисы прогоняет по спине Рона толпы мурашек. С каждой минутой он все больше и больше начинал сомневаться в том, что ему все кажется, как вдруг воцарилась тишина. Ни единого звука более. Рон прислушался, и до его слуха донесся обрывок фразы: «… вернешься за мной и Гермионой, Добби». Удаляющиеся шаги вдоль по коридору, мимо двери в его подвал, и тихий хлопок трансгрессии.       «Гарри! Это был Гарри!» — в голове словно маленький взрыв. Преодолевая жуткую боль, Рон пополз к двери, как вслед за своим огоньком надежды. В самую нужную минуту голос предательски подводил, из горла вырывались лишь хрипы, с каждым разом становясь все громче и громче, но этого было недостаточно, чтобы его услышали. Рон начал отчаянно бить кулаками в дверь, но толку от этого было еще меньше — Гарри уже не слышал.       — Гарри! Гермиона! ГЕРМИОНА! — закричал Рон, когда сверху снова раздался крик девушки.       Давясь кашлем и собственными криками, Рон продолжал звать их, но с каждым разом все тише и тише. Наверху была схватка, он слышал треск, в унисон с которым у него в душе что-то ломалось. Надежда — умирает уже во второй раз. У него был шанс сбежать отсюда, и он его упустил.       Наверху прекратились звуки сражения, оставив за собой лишь полные безумия и ярости крики Беллатрисы. Они сбежали, надув приближенных Лорда.       Рон отполз в ближайший угол и спрятал свою голову в руках, надеясь, что на фоне этих событий Лестрейндж не придет в голову снять свое напряжение во время снятия кожи с него. Но, наверное, тот, кто дал ему билет сюда, еще не закончил со своими забавами и как раз достал из-за спины новую, преподнося ее с вежливой улыбкой на раскрытой ладони.       Потому что так же Беллатриса кричала о прибытии Темного лорда сюда.