В гостях у Сказки. Красная Шапочка

      В одной деревне жила маленькая девочка. И такая хорошенькая, что все её любили, а мама подарила ей красный плащик с капюшоном. Однажды мама напекла пирогов и отправила дочку отнести их к бабушке, которая жила далеко за лесом. Пирожки сложили в корзинку, прикрыли сверху салфеточкой, девочка надела любимый плащик и отправилась к бабушке в гости.       (Угу, хорошо, что в те времена ещё ювенальной юстиции не было, а то мамаше за такие дела мало бы не показалось — ишь ты, ребёнка, одного, в лес, с тяжёлой корзиной! Страх и ужас!)       Примерно так начинается старая сказка, в которой рассказывается, как опасно встречаться Волку с маленькими девочками. Наш Волк был образованным, умел читать и тоже знал эту историю. Более того, тот, первый Волк был его пятиюродным дядюшкой и обстоятельства гибели несчастного ещё долго смаковали в лесу всякие несознательные зайцы и лисы.       (Это Волку ещё повезло, что к нему всякие «омбудсмены» не пришли, а то загремел бы, бедолага, лет на …дцать за совращение малолетних)...       А потому, завидев на тропинке маленькую девочку в красном плащике, Волк побежал оттуда так быстро, как мог. И поскольку он не смотрел по сторонам, то провалился в ловчую яму, где и нашла его Красная Шапочка — девочку звали так в честь той самой Красной Шапочки, благодаря которой был зверски убит бедный Волк.       — Ай, скажи мне, злой серый Волк, что ты делаешь в этой глубокой яме?       — Отдыхаю от долгого бега.       «Не убежал, а жаль!» — подумал Волк.       — А зачем тебе такие большие глаза?       — Чтобы заранее увидеть на тропинке маленькую девочку.       «Глаза бы мои тебя не видели!» — тосковал Волк.       — А зачем тебе такие сильные лапы?       — Чтобы быстрее убегать от маленькой девочки.       — А вот не убежал, — хищно улыбнулась маленькая девочка и начала спускаться в ловчую яму, прямо к Волку.       И Волк, увидев маленькую девочку, так сильно оттолкнулся задними лапами и высоко подпрыгнул, что выскочил из ловчей ямы и бросился бежать.       «Мама! Роди меня обратно! Я не хочу есть маленьких девочек! И бабушку её тоже не хочу! Помогите, люди добрые!» — так думал Волк, когда убегал от маленькой девочки в красном плащике.       И прибежал он в Тридевятое царство, к своему родственнику Серому Волку, что служил на побегушках у Ивана-царевича. Ну как служил: Иван-царевич Серого Волка вызывал, а тот кочевряжился и цену себе набивал: кобылу на прокорм, поросенка про запас и псицу на… ну, вы сами поняли, куда и зачем. И так Серый Волк своими требованиями всем надоел, что просто, куда бежать уже не знали. А тот толстый стал, ленивый, сидит в садочке, вишню кушает и косточками плюётся, а как съездить куда, так и не допросишься. Наш-то Волк, как увидел это безобразие, так зарычал по-страшному, как давай гонять лентяя, кричать, что позорит Серый славное волчье племя. Ну и слова всякие говорил, которые детям слышать не нужно.       Услыхала эти речи Василиса Прекрасная, жена Иванова, вышла на крылечко и морщится. Стоит, платочком обмахивается, головушкой недовольно покачивает.       — Фу, — говорит, — не комильфо, — говорит. — Разве можно так выражаться? Тут приличный терем, а не кабак какой. Иван! А, Иван! Что это у тебя за волки в садочке лаются? Гони ты их в шею, дармоедов!       — Да какие же они дармоеды? — удивился Иван-царевич. — Это же Серый Волк, что спас меня от верной смерти да родственник его из заморских стран, сбежал от ихнего правосудия и ювенальной юстиции. Видишь, лапы в кровь стёрты?       — А мне всё равно, стёрты у него лапы или нет, — ругается Василиса Прекрасная. — Пусть уходит, а то от него псиной мокрой воняет, — и платочком так нос закрывает.       — Вот злая ты баба, Василисушка, недобрая, — говорит печально Иван-царевич. — Это же, можно сказать, благодетель наш, а ты прогоняешь.       — Ах, я злая баба? — заверещала Василиса Прекрасная и как давай ругаться на мужа, да поносить по всякому, что даже Волкам стыдно стало.       Тут Иван-царевич рассердился, да как топнет ножкой, да как закричит:       — Склочная ты женщина, Василиса. Да к тому же ещё и мотовка, всю казну растранжирила, не зря за тобой даже погони не было, надо было тебя у царя Кусмана оставить, а я на красоту твою позарился.       — Так и оставлял бы, была бы я сейчас царица, а не жена третьего сына, которому и царства-то не достанется. Тьфу… прогадала я…       — Ах… — закричал тут царевич. — Вот ты как заговорила! То-то на тебя старший мой братец заглядывается, да и ты поди ему улыбаешься.       — А коли и улыбаюсь, так не твоего ума дело, да если бы не Серый Волк, так ты по сию пору или в тюрьме сидел, за воровство и грабёж, или вообще кости твои сгнили бы в степи.       — Обманщица ты, Василиса. И не жена ты мне боле, не жена, — так сказал Иван-царевич, а потом заплакал горько и пошёл, куда глаза глядят.       А Волки за ним пошли — Серый, потому как делать в тереме ему больше нечего, без заступника-то, а наш Волк, потому как идти некуда.       Идёт Иван по лесу и слёзы горькие льёт, а что будет далее и не знает совсем.       (Ещё бы, сам-то ничего не умеет, все или Серый Волк за него, или Василиса, хоть и склочница она).       А Волки следом бегут, между собой переговариваются.       — Что ж ты, Серый, не научил его ничему?       — Да учил я, а он какой-то бесталанный, что ни поручу, всё испортит. Я и Василису эту сам воровал, знал бы, так не трогал бы.       — А что у того царя не оставил? Пусть бы его женой стала, сейчас жил бы спокойно.       — Да я так и хотел, а этот «люба она мне». Тьфу, чего там любить? Одно личико и всё, сисек и тех нет.       — Как это нет? — удивился Волк. — Там вот такие были…       Он лапами-то округлости и нарисовал.       — Нету там ничего, — вздохнул Серый, — Я ж в неё превращался, знаю. А так-то вату она подкладывает.       А Иван так и идёт по лесу, еле ноги переставляет, а за ним Волки бегут, беседуют. Долго ли коротко, но пришли они на поляну, а посреди той поляны стояла избушка на курьих ножках, да не простая, а заговорённая: кто к ней с добром, тому она теремом кажется, а кто с хулой или злом приходит, так даже корки горелой не получит. Ну, Иван-то даже не поклонился, ножкой как топнет, да как закричит во всё горло:       — Избушка, избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом!       — Ага, щаззз только шнурки поглажу…       (Ой, что-то не то…)       Покряхтела избушка и встала к лесу пер… ой, задом, а к Ивану передом.       (Ну-ну… во всей боевой готовности!)       А в дверях уже Баба Яга стоит и недобро на Ивана смотрит.       — Чегой тебе надо, не добрый молодец?       — Ты, бабка, сначала в баньке попарь да напои, накорми, а после…       — Ты ещё спать попросись, а то так попить хочется, что и переночевать негде? — прищурилась бабка. А потом оглядела Ивана, подумала и решила, что нечего добру пропадать: парень он крепкий, молодой, в самом соку. А она женщина одинокая, тоскующая — не попользуется, так хоть съест. И позвала Ивана в дом…       А Волки посмотрели на такое дело и кустиками, кустиками да бежать подальше. Один Бабу Ягу испугался, другой больше Ивану помогать не хотел, а то как за Жар Птицей да Конем Златогривым идти, так «помоги Волчок», а как от жёнушки защитить, так сразу бежать. И ушли Волки в далёкую страну, где много-много лесов и нет рядом никаких царевичей.       Что было дальше с Волками, Бабой Ягой и Иваном история умалчивает, известно лишь, что Василису Прекрасную вскоре на конкурсе Мисс Сказочная Вселенная видели, да только не победила она — силикона в сиськах не хватило.       Но мы-то с вами всю правду знаем… да только никому не расскажем.       Верно?