Друзья что-то заподозрили

Мне было не столько больно, сколько обидно. Обидно что меня считают виноватой не в моих проблемах. Тут я для себя решила. Я должна заставить Гарри поговорить с Джинни. Просто поговорить по душам и выяснить эту ситуацию. За своими размышлениями я так и уснула, сидя в кресле. Где-то в 11 часов вечера я сквозь сон услышала как кто-то вошёл в комнату. Меня подняли и перенесли на кровать. По прикосновениям я уже могла понять что это Рон. Он аккуратно положил меня на кровать и лёг рядом. Я слышала его сердцебиение. - - Прости меня, что очень часто не слушаю тебя. Я люблю тебя! Он сказал это тихо, но я смогла всё услышать. Проснувшись, я заметила, что парень обнимая, лежит рядом со мной. Стоило мне дёрнутся он сразу же проснулся - С добрым утром, Гермиона. - Доброе утро Я нежно и кротко поцеловала его. Да, я очень быстро и много злилась на него. Но прощать я умею так же быстро. - Рон, надо чтобы Гарри поговорил с Джинни. Так вечно продолжаться не может - Я знаю - Надо организовать им встречу - Я уже организовал - Что? - Они у моста, рядом с домом Хагрида, разговаривают наедине - О, ты молодец - - Ну да, бываю иногда - Стой! То есть они там одни? - Ну да - А если у них разгорится ссора, а потом драка. Зная нынешнее настроение Джинни... - Да всё будет хорошо - Нет. Мы должно быть там После этих слов я вскочила с кровати и начала приводить себя в порядок - Вставай! - Но мы так хорошо лежали... - Рональд! - Ладно, ладно Этот тон всегда срабатывал. Рон медленно встал с кровати. Дав ему спокойно встать я одновременно резко и нежно взяла его за руку и мы побежали к дому Хагрида. Но только выбежав из гостиной, я поняла что так бежать мы будем долго и решила трансгрессировать. Да, это было запрещено, но мы должны были попробовать - Рон, стой. Надо трансгрессировать. - Сейчас? - Да! Рону нарушать правила было по душе. Мы отошли за колонну крепко взялись за руки и трансгрессировали. И вот хлопок, шум, тишина и темнота. Открыв глаза я не увидела ничего, кроме тёмного леса и не ярко освещаемого замка. Но с сориентировавшись я увидела Гарри и Джинни. Они сидели на ступеньках, ведущих к дому Хагрида, и разговаривали. Рон повёл меня за небольшое дерево, где мы могли бы спокойно за ними смотреть. Где-то в глубине души я понимала, что это не правильно, подслушивать разговоры друзей. Но в этой ситуации манеры отступили на второй план. Мы тихо стояли с Роном и наблюдали за Гарри - Можешь уже отпустить меня Тихо прошептал мне Рон Тут я только поняла что до сих пор крепко сжимаю его за руку, как во время трансгрессии. Но отпускать его я не собиралась. Мне было до сих пор жутко. Но я всё же чуть уменьшила силу хватки. Улыбнувшись друг другу, мы начали прислушиваться к разговору наших друзей - Ты прости меня Джинни.... я причинил тебе столько боли как во время войны, так и в мирное время. Но после войны все мои чувства угасли, не только любовь к тебе но и радость от общения с друзьями. - Я понимаю тебя. После смерти Фреда я до сих пор чувствую неполноценность. Поэтому считаю что будет лучше нам с тобой вообще какое-то время не общаться. Не знаю возможно месяц или год. Думаю ты со мной согласишься - Угу. Но перестав общаться с тобой прошлое от меня всё равно не уйдёт... - Рон и Гермиона? - Ага. На этом моменте мы с Роном переглянулись. Нашему удивлению не было пределу. Хотя, я давно догадывалась что всё к этому и шло. Но я боюсь что Рон, да и я не сможем спокойно жить дальше без Гарри, даже вместе. - Но я не могу их бросить. Всё беды мы всегда переживали вместе. Я думаю даже вместе с ними я когда-нибудь начну забывать прошлое. Но это будет длиться дольше и мучительней. Поэтому я согласен с твоими словами о том, что нам надо прекратить общаться. И не подумай что я люблю тебя меньше чем Рона и Гермиону. Просто с тобой нас связывает кое-что больше, чем просто дружба. - Я тебя понимаю. И не держу на тебя зла. Мы всё равно не были бы счастливы вместе... - Удачи тебе, Джинни. После этих слов Гарри тихо встал и трансгрессировал. Через некоторое время Джинни последовав его примеру тоже куда-то трансгрессировала. Тут слёзы потекли у меня сами собой. Это была не истерика, а тихий плач.