Укравший мою судьбу

Диклэйд. Весь сегодняшний день я почти не слышал того, что мне говорили. Кажется, все преподаватели остались недовольны. Вот только мне не было до этого никакого дела. В голове, словно набатный колокол, звучало требование Дарэла в отношении Найты. Что мне ей сказать, а главное, что вообще делать? В том, что угрозы моего мучителя стоит воспринимать серьезно, я уже убедился. Не то, чтобы я этого боялся, но некоторые опасения присутствовали – вдруг его извращенная фантазия придумает что-то особо унизительное? Могу ли я сопротивляться? Могу. Вот только боюсь, что в этом случае наше противостояние может закончиться фатально. Себя и собственные способности я оценивал довольно трезво, а значит, проигравшим все равно буду я. Это не пугало, но напрягало здорово. Так что же делать? Изменить Рокоту? Пойти против договоренностей с Найтой? Нет! Просто тогда я себя уважать не буду. Как ни странно, но стоило мне это решение принять, как тут же стало спокойнее. Появилась какая-то фатальность – будь что будет. За ужином к нам с Дарэлом присоединилась Найта. Она снова ворковала о чем-то удивительном и непонятном для нормального мужчины, прекрасно забивая общий мрачный фон. Дарэл все время кидал в мою сторону мрачные взгляды, а я старался их честно не замечать, Найта щебетала – и создавалось странное ирреальное впечатление, что каждый из нас, словно птенец, находится в своей скорлупе и просто не видит, не замечает другого. От этого становилось не по себе, по позвоночнику пробегали неприятные мурашки. - Диклэйд! – прервал мои размышления возмущенный голос девушки. – Вы что, совсем меня не слушаете? - Ну, что вы, как можно? Я – само внимание, - максимально «честно» уверил я. - Так почему не отвечаете? Вот какой тон платья лучше выбрать для коронации – цвета умирающего заката или воды горного родника при песчаном дне? Дно должно быть всенепременно песчаным, потому что при камешках цвет воды более темный, а это уже несколько грозно и почти траурно. Сначала я подумал, что она издевается, но взгляд Найты был настолько заинтересованным и серьезным, что я, некоторое время только и мог, что молчать, глупо хлопая ресницами. Наверное, сейчас мы с ней были очень похожи – просто идеальная парочка. Мысленно фыркнув и отвесив себе пинка, осторожно ответил: - Давайте остановимся на первом варианте. - А почему не на втором? - Ээээ… - многоумно изрек я. - Ну, наверное, потому что вода… хм… бывает разного цвета, - изрек я, чувствуя себя совершенно глупо, потому что у воды, с мужской точки зрения, бывает только один цвет – прозрачный. – Думаю, вряд ли удастся точно подобрать то, что хочется. - Значит, первый? - Первый! – хором ответили мы с Дарэлом, а Найта заметно огорчилась. - Надо же, а я подобрала такой чудный тон горного ручья… - Тогда, наверное, второй? – осторожно предложил я. - Точно, спасибо, дорогой! Платье точно будет второго, чудного оттенка! Ну, я на минуточку – отдам указание, чтобы шили! Как только мы остались вдвоем, Дарэл жестко напомнил: - Сегодня! И я не советую искать более отговорки. Пожалеешь. - Нет. - Что нет? Внизу живота неприятно заныло от страха и предчувствия неприятностей, но решение было уже принято, и отступать я не собирался. - Я не буду трогать Найту. Брак останется только на бумаге. Дарэл опасно сверкнул глазами. - А о самой Найте ты подумал? Она – молодая здоровая женщина. - Девушка. - Неважно! Главное, ей нужны дети, нормальная семья. Сколько, по-твоему, вы сможете просто не замечать друг друга? Ответить я не успел – двери стремительно распахнулись, светящаяся от восторга Найта с порога крикнула: - Я уехала к портному! Там надолго, потом заночую у подруги, она со мной и живет рядом. Вы не против? Просто отлично! Всем до завтра! Она поспешно поцеловала меня в нос и столь же стремительно умчалась. - Кажется, вопрос решился сам собой? – иронично спросил я у медленно закипающего Дарэла. - Следуй за мной! – прорычал он, вставая. - Куда? - Выполнять! Приказ, словно пощечина – столь же обиден и неприятен. Вот только проклятые рамки Договора прочнее клетки и наручников. Да, собственно, разницы никакой – я тот же узник, только размеры камеры другие. Потому я послушно шел за ним, пытаясь вернуть себе остатки самообладания. В самом деле – сейчас ведь не я виновен в очередном срыве матримониальных планов многоликих. И сдался им тот наследник? Вот сами бы его и рожали. Я-то тут при чем? Дарэл привел меня в какую-то редко используемую комнату. По крайней мере, такое впечатление создавалось из-за ровного слоя давно не вытираемой пыли и зачехленной мебели. Из центральной гостиной, в которую мы вошли сразу из коридора, выходило лишь две двери – видимо в спальню и туалетную комнату. Да и само помещение было крохотным. Особенно поразили меня решетки на окнах. Это было первое окно в особняке, на котором я видел столь странное «украшение». Щелчок поворачиваемого в замке ключа удивил меня еще больше, и я обернулся к Дарэлу, уточняя: - Что это за комната? - Когда-то тут содержался младший брат князя, невменяемый от рождения. - Понятно. Что ж, в этом случае, решетки, конечно, оправданы, вот только… - И зачем ты привел меня сюда? Но вместо ответа в меня полетел комок заклинания, разворачивающийся на лету ловчей сетью. Я попытался отпрыгнуть в сторону, но ударился бедром в тяжелый, кажется привинченный к полу, стол, времени на щиты уже не оставалось – слишком неожиданным было само нападение – и я почувствовал, как неприятное онемение опутывает разум. Все – теперь я могу самостоятельно только мыслить – движения и речь контролируются уже не мной. - А вот теперь я тебе объясню, зачем мы тут. Дарэл небрежно стянул чехол с массивного низкого кресла, подняв облачко пыли, и вольготно уселся в него, оставив меня стоять. - Видишь ли, буйные бывают довольно шумными. Потому тут особая звукоизоляция. Да и после того, как несчастный сумасшедший покончил с собой, слуги стараются избегать этой части коридора. Это все я к чему? Ах, да. Главная мысль – нам никто не помешает. Раздевайся. Мысли все еще принадлежали мне, и пока тело, словно чужое, против воли выполняло приказ, я опустил щиты и подумал: «Дарэл, зачем? Что ты собираешься сделать?» В ответ усмешка – прочел – и молчание. «Зачем совсем-то? Хочешь выпороть, чтобы одежду не испортить?» Он негромко и как-то нервно смеется, но снова не отвечает, а я чувствую уже настоящую панику. Он открывает одну из дверей, входит внутрь, я могу видеть, что это спальня. Она имеет столь же запущенный вид. Сдернув с кровати пыльное покрывало, Дарэл не удерживается от чихания и недовольно ворчит, ругая прислугу. - Иди сюда. Ложись. Выше. Вот так! – удовлетворенно кивает он и тоже начинает раздеваться. «Зачем? Что ты собираешься делать?!» Вообще-то я, кажется, уже понял, для чего он затащил меня сюда. Но отчаянно хочется верить, что я ошибаюсь, что все не так, что это просто какой-то странный очередной урок. «Дарэл! Пожалуйста, ответь!» Он аккуратно развешивает свою одежду на расчехленной дубовой вешалке-стойке, наконец, оставшись обнаженным, как и я, присаживается на край неширокой, больше похожей на койку кровати, и убирает у меня со лба сбившуюся прядь волос. - Понимаешь, дружок, Пророчеству совершенно все равно, кто там будет на ком женат. В нашей культуре множественные браки только приветствуются. Ты изначально должен был принадлежать мне. На это был заточен весь текст договора. Вот только дурацкая выходка с угрозой самоубийства спутала все планы. Тебе же не нравится Найта? Не так ли? «Нравится!» - Не надо так кричать. Я прекрасно слышу твои мысли. Все-таки мой ментальный уровень очень высок. Видишь ли, решение этого вопроса на самом деле очень простое. Ты должен вступить в брак с представителем нашего народа. Должен родиться ребенок, который станет потом Князем обоих народов, вашего и нашего. Так мы ничего и не нарушим, если в брак ты вступишь с прекрасной Найтой, а родителем ребенка буду я. Понимаешь, мой дорогой, не сказано в пророчестве, что ребенок должен родиться всенепременно от этого брака. Вот так-то! Так что, не взыщи – ничего личного! Все исключительно ради блага наших народов. Внутри у меня все похолодело от страха. Я отчаянно пытался разорвать ментальную сеть контроля, вот только сплетена она была снова не простым узором, а с каким-то мудрым секретом, и на месте проравнного, тут же возникало новое кружево. - Своим нежеланием переспать с Найтой, ты сам развязал мне руки. Разведи ноги в стороны. Вот так. Хороший мальчик! «Не надо! Не надо… Пожалуйста, Дарэл! Если ты сделаешь это, я убью себя!» - А вот это вряд ли, мой дорогой. Твой чудный ошейник не позволит. Он, видишь ли, блокирует любые попытки причинить тебе вред, в том числе, исходящие от тебя самого. Так что, это такая страховка – на всякий случай. И, поверь, снимать его никто не будет. По крайней мере, до рождения ребенка. «Но разве ты сейчас не собираешься причинить мне вред?!» - Ничуть! Когда это постельные утехи вдруг стали относить к вреду? Одно удовольствие. Так что, все предусмотрено заранее. Или ты забыл, что это чудное украшение готовил и настраивал для тебя я? Впрочем, я что-то слишком много сегодня говорю. И да, пожалуй, мне стоит передать благодарность этому твоему Рокоту. По крайней мере, ты у нас теперь вполне подготовленный. А то с девственниками столько возни, знаешь ли. Я думал, что испугаться еще больше уже невозможно, но когда он пообещал рассказать обо всем Рокоту, мое сознание затопила волна самого настоящего ужаса. Я уже не мог мыслить разумно и только кричал, умоляя то ли остановиться, то ли хотя бы не говорить обо всем ему, потому что тогда он просто не будет рядом… Он не простит слабости… Он… Я… Он откажется! Все закончится! Только не говорить Рокоту! Только не говорить! Кажется, я плакал, но покорно делал все, что приказывал Дарэл. А он… Нет, не издевался. Словно действительно просто выполнял какую-то работу. Как там он сказал? Ничего личного? Ничего личного и не было…Он даже ни одного лишнего движения не сделал. Просто, когда все закончилось, неспешно оделся, принес из соседней комнаты мой костюм и аккуратно положил рядом со мной. - Сейчас я уйду. Когда буду в коридоре, сниму сеть. Надеюсь, ты помнишь про свойства ошейника и не собираешься пробовать на себе его действие? Найта может быть невинной. Теперь это не имеет никакого значения. Думаю, ты достаточно разумен, чтобы не распространяться обо всем происшедшем здесь. Впрочем, лично я ничего против этого не имею. Сейчас я возвращаю тебе речь. - Тварь! Ненавижу! - Ничего. Я переживу. Твоя любовь в нашем деле не обязательна. - Я уничтожу тебя! - А вот это вряд ли, дружок. Потому что, как только я умру, магический вестник донесет к Рокоту Лютому ментальный слепок нашего маленького развлечения. Неужели ты считал, что я настолько глуп, чтобы не обезопасить себя от твоей мести? И да, наша встреча не последняя. Шалить не советую. Все равно проиграешь. Просто тогда я уже не буду столь осторожен и нейтрален. Ведь совсем немного боли для постельных утех – вполне допустимо, ошейник пропустит. Уж я-то знаю. Я слышал, как щелкнул отпираемый замок, тихо скрипнув, закрылась дверь. Липкая паутина, опутывающая часть разума, спала. Я снова был свободен. Вот только желания двигаться, да и просто жить не было. Было мерзко и отчего-то стыдно. Я чувствовал себя отвратительно грязным, словно испачкался к чьем-то дерьме. И только это чувство заставило меня сперва сесть на разворошенной кровати, отвратительно воняющей пылью, затхлостью и чужой спермой, а потом осторожно, держась ладонью за стенку, выйти в гостиную и открыть двери в туалетную комнату. Перед глазами все странно плыло и раскачивалось, словно я упал с большой высоты и сильно ударился головой. Это – последствия ментальной сети. Скоро пройдет. Я включил кран, набирая воду, и, не дожидаясь, залез в давно немытую ванную. Температура воды почему-то упорно не ощущалась, и только когда кожа заметно покраснела, я понял, что, наверное, слишком горячо. Мыльного взвара не было, зато нашлась давно забытая жесткая мочалка, и я начал с силой тереть кожу, пытаясь избавиться от неприятного ощущения грязи. Наверное, прошло очень много времени, потому что вода из ванной стала выплескиваться за бортик. Нужно было вылезать. Полотенца тоже не было, и я натянул одежду на мокрое тело. Ощущение грязи никуда не делось. Наверное, все же лучше вернуться в свои комнаты и помыться с мылом. И я отправился обратно, уже знакомыми, изученными коридорами. Наверное, хорошо, что время было позднее, и никто из слуг мне не встретился, потому что они бы точно что-то не то подумали. Голова все еще плыла, и я шел, держась за стену, мокрая одежда неприятно липла к телу, стесняя движения. А в голове было удивительно пусто и как-то гулко, словно в пустом сосуде. Странная апатия и опустошенность не позволяли пробиться ни одной эмоции. Да и сами мысли были какими-то короткими и отрывочными. «Он не скажет Рокоту, если я не трону его. Хорошо. Но он продолжит. Плохо. Не хочу. Сопротивляться. Будет плохо. Все равно – сопротивляться. Добровольно – не дамся. И сколько выдержу? Не важно. Через три года буду свободен. Уйду к Рокоту. Если примет. Но он не узнает. Тот – не скажет. А я? Не скажу? А если тот умрет? Рокот все равно узнает. Выгонит. Тогда сдохну. И пусть. О, ванна, мыльный взвар. Черт, зачем я залез в воду в одежде?» Последняя мысль, словно ушат холодной воды, отрезвила меня, заставив очнуться от тупого оцепенения. Ругаясь, вылез из воды и с трудом стянул совершенно промокший костюм. Посмотрел в зеркало на собственное отражение – бледное лицо, искусанные в кровь губы и блестящий отчаянием взгляд. - Тряпка! Соберись! Ты жив, а, значит – нужно бороться, а не сопли жевать! Мыться и спать, а завтра будем искать решение. Как ни странно, заснул я практически мгновенно. И снился мне Рокот, который улыбался с пониманием и чуть сочувственно. И там, во сне, казалось, что все удивительно просто, что нет нужды что-то решать и кого-то бояться, а можно просто пожаловаться сильному и умному другу и любимому, а уж он-то точно со всем справится. Жаль, что это был просто сон.