***
Лондон встретил приезжих неестественной тишиной. Город еще не проснулся. Медленно, словно под звуки вальса, в потоках электрического света на пристани кружились еще одни гости - заморские снежинки. Уличные фонари, подхваченные легким ветерком, покачивались в такт этой иллюзорной музыке вступившей в свои права зимы, находившейся здесь в добром расположении духа и поэтому радовавшей прибывших теплом. Спустившись с трапа, Криденс растерянно наблюдал за суетливыми пассажирами, перебирающими свои узлы и чемоданы с пожитками. Стараясь не отставать от других, чтобы пройти таможенный контроль, он чуть не пропустил Ньюта. Хотя он видел волшебника до этого очень мало, но узнал сразу. Слишком тот выделялся в толпе: немного сутулившаяся фигура, что-то невообразимое на голове и солнечная улыбка, обращенная прямо на него. Криденс поспешил отвести взгляд, делая вид, что следит за очередью. Чувствуя себя поначалу неловко с посторонними людьми, Криденс словно пытался окружить себя щитом неуклюжих уловок, которые, как он полагал, могут скрыть его неуверенность и затаённую сущность. Честно говоря, по мере приближения к берегам туманного Альбиона, ему казалась вся эта затея всё менее правильной. Зачем он едет? Что для него может измениться, ведь он сам-то не изменился? Почему он согласился и что будет теперь делать? Заметив Криденса, Ньют наблюдал за ним, пока тот не скрылся в помещении таможенного пункта, где происходила проверка документов. На первый взгляд это был все тот же юноша, с которым он пытался разговаривать в Нью-Йорке, но все же он выглядел намного старше, еще более мрачный и угрюмый. Его волосы уже начали отрастать и выглядели значительно лучше той прически, что он видел раньше. Очевидно, он узнал его, но в тоже время весь как-то съежился, явно нервничая. Покончив с формальностями Криденс, наконец, был готов отправиться с ним. Ньют решил воспользоваться ситуацией и предложил прогуляться пешком. Криденс только кивнул в ответ. Намеревавшийся было залезть на плечо Ньюта Пикетт, увидев Криденса, а, скорее всего, почувствовав исходящую от него опасность, сжался и начал опускаться в карман всё ниже и ниже, провалившись в него вместе с листьями и, оставив на поверхности только глаза, настороженно следящие за обскуром. - Ты шутишь? Тащить это в дом, мало у нас травоядных тварей! - Пикетт! – строго произнес Ньют. – Обсудим это дома. Мне некогда сейчас разводить с тобой дискуссию. Но лечурка не умолкал: - Ты, как всегда, хочешь сказать, что собираешься его изучать, или что это вымирающий вид, или что ему негде жить, или что он болеет, или, наоборот, подозрительно здоров, но ты не забыл, что это человек? Пикетт громко фыркнул и добавил: - Самая опасная тварь, по твоим же словам! Не говори потом, что я не напоминал! Ньют рассмеялся: - Да, ты угадал, я хотел сказать именно это, причем все перечисленное вместе. Но раз ты проявил чудеса проницательности, и нет нужды повторяться, ты должен был бы и догадаться, что я не отступлю, и ты сам скоро поймешь, что это правильно. На этом разговор магозоолога с карманом своего пальто, из которого раздавался странный шелест, к немалому удивлению Криденса, судя по его выражению лица, закончился. И Ньют пустился в объяснения увиденных в пути достопримечательностей. Хотя, возможно, что весь этот разговор лишь почудился Ньюту. Проводя всё своё время с животными, а с Пикеттом даже тогда, когда приходилось выходить «в люди», он привык делиться с тем своими мыслями. И Пикетт, как считал магозоолог, не только понимал его, но и отвечал, вступал в дискуссии и даже высказывал весьма здравые суждения, что бы там ни говорили научные пособия по жизнедеятельности лечурок.***
Персиваль Грейвз чувствовал раздражение. Он не мог ничего вспомнить, что же произошло на самом деле. Изредка, приходя в себя, он размышлял. То, что рассказывала ему в эти моменты Тина, он не мог даже представить. Грин-де-Вальд в его облике? Но, как никто даже не понял разницу? Когда он услышал, что отправил её и этого наблюдательного иностранного магозоолога – единственного обнаружившего подмену, на смертную казнь, он был поражен, хотя пора бы уже перестать удивляться, зная Тину: если это правда, почему она его вытащила из камеры, почему доверяет? Или нет? О взрослом обскуре он тоже не помнил, хотя Тина сказала, что сообщала ему уже об этом парне и его приемной матери до того случая, как у неё произошел конфликт с этой женщиной и её сняли с должности. Странно, но этого он тоже не помнил, хотя, кажется, что-то уже слышал о конфликте. Иногда он чувствовал себя лучше, а временами на него накатывали такие головные боли, что он не мог пошевелиться. Он лежал с обмотанной мокрым полотенцем головой и ни о чем не мог думать, кроме того, когда это все прекратиться. Когда ему становилось лучше, он пытался просматривать принесенные Тиной свежие газеты. Хотя никаких намеков на произошедшие события в них и не было. Попытки вспомнить ни к чему не вели. Он злился, так как был вынужден скрываться, хотя куда-то идти, кроме дома ему и не хотелось. Да и дом – пустой и холодный, если честно сказать, его тоже не привлекал, он ведь практически жил на работе. Слабость в первые дни приковывала его к кровати. Поначалу было непривычно, что кто-то не по своей должностной обязанности обслуживает его: приносит еду, новости, проверяет его самочувствие. Так прорастали семена сомнения: нет ли в этом какого-то расчета, не специально ли это делается для того, чтобы заглушить всяческие подозрения, а потом как-то использовать. Хотя он и сомневался, что Тина на такое способна. Слишком уж бесхитростным, временами даже отчаянно-наивным человеком она была. Однако секрет Куинни, который ему открылся, поразил: он даже подумать не мог, что ее сестра – легилемент. Когда он начал активно передвигаться по квартире, Тина даже позволила ему иметь палочку – причем его собственную. Протягивая ее, она, однако, сообщила, что ей пользовался Грин-де-Вальд, но когда он был схвачен, палочка оказалась у неё. После о ней так никто и не вспомнил, а Тина сохранила её. С Куинни было не так. Она явно не доверяла ему, но терпела. Такую реакцию он мог понять и поэтому, наверное, чувствовал себя с ней спокойно, даже более раскованно, чем с Тиной, быстро начав выводить её из терпения. Так как он всё равно ничего не мог вспомнить из того, что случилось с ним за последние месяцы перед пробуждением в камере, его не особо беспокоило, что легилемент могла увидеть в его пустой голове. А её осведомленность делами МАКУСА, притом, что в доме был ещё один мракоборец, вообще уже не должна была беспокоить беглеца, коим он сейчас являлся.***
Показывая гостю своих питомцев, Ньют невольно начал сравнивать: если магл открыто выражал восхищение, улыбался, даже шутил, достаточно быстро осваиваясь в совершенно незнакомой для него ситуации, то Криденс, казалось, и хотел бы больше узнать об обитателях чемодана, но не решался. На его лице, как Ньют уже неоднократно наблюдал, часто проявлялся какой-то затравленно-недоверчивый взгляд. В движениях сквозила скованность. Как будто он боялся самой жизни, страшился выказать какое-то чувство, живую эмоцию. Осторожно ступая по тропинке в тропическом уголке чемодана, еще больше сутулясь, не приближаясь близко даже к безобидным на первый взгляд существам, он, наверное, сам чувствовал себя каким-то зверем в клетке. Ньюту так захотелось, чтобы парень оттаял. Дать ему какую-то путеводную нить. Избавить от этого бесконечного страха в глазах. Научить справляться с этой силой, что так переполняет его, но не видит выхода и контролировать которую, очевидно, не так-то просто. - Как ты думаешь, что это? – Ньют указал на большое переплетение веток и листьев, в центре которого лежал почти незримый неопытному глазу пестрый комок. - Это какое-то животное? – неуверенно произнес Криденс. - Да, как раз перед твоим приездом я нашел его у себя под дверью. Кто-то оставил его… - из пошевелившегося клубка высунулось острое длинное ухо, будто уловившее, что разговор идет именно о нем. – Это жмыр. Он еще маленький: ему, должно быть, около месяца. Может, ты мог бы мне помочь с ним? Я покажу тебе, как его кормить. - Наверное, но я никогда… У меня не было животных. Я боюсь, что сделаю, что-то не так… - Криденс даже сделал шаг назад, но вдруг тихо вскрикнул. Ньют подскочил и снял с ноги испуганного гостя маленького, но воинственно ощетинившегося зверька, похожего на дикобраза, которого тот, не заметив, потревожил. - Что же ты делаешь, друг? Кусать своих неприлично, - выпустив из рук животное, Ньют склонился к присевшему на землю Криденсу. Тот, сжимая пальцами укушенную лодыжку, смотрел на происходящее, широко раскрыв глаза. - Ну-ка, покажи мне, что там получилось? – Ньют, невзирая на легкое сопротивление, рывком поднял штанину и осмотрел распухшую ногу. - Не бойся, этот яд не смертелен. В крайнем случае, что может произойти, это нарушение речи, онемение конечностей, потеря сознания… Криденс еще сильнее сжался. Заметив это, Ньют опомнился: - Ненадолго, всего на пару-тройку часов. Сейчас мы тебя поставим на ноги во всех смыслах. Ньют похлопал по карманам. - Жаль, что пальто сейчас не со мной и палочка осталась в нём, но здесь тоже может быть что-то полезное, – засунув руки в карманы, он начал доставать возможные лекарственные средства. - Так, колбаса тут явно не поможет, бронежилет – уже поздно, яд был бы сейчас в самый раз… Неожиданно поток его рассуждений прервал сам пострадавший: - Яд – это добить, чтобы не мучиться? Ньют улыбнулся. Криденс, похоже, неожиданно даже для себя задал вопрос – настолько испуганный и смущенный одновременно у него был вид. - А… нет! Конечно, нет! Это такой яд, который может быть и противоядием. Я всегда его использую в подобных случаях. Способности к иронии удивили Ньюта: значит, его можно отвлечь, и выглядит он значительно лучше, чем перед укусом. - Так, вставай, пойдем лечиться! С этими словами Ньют помог Криденсу подняться и повёл к избушке. Боль в ноге и красочно обрисованная перспектива заставила его, похоже, без особых раздумий ухватиться за волшебника и, сжав зубы, пытаться двигаться. Опустившись на стул в углу строения, стоявшего в месте входа в чемодан, и проглотив порошок, Криденс вдруг спросил: - И много здесь ядовитых существ? - На самом деле, не так уж и много, - Ньют быстро двигался по помещению, то открывая склянки, то что-то перекладывая в шкафу, заметив на ходу. - Как и в природе. А если серьезно, около сотни, если, конечно, говорить о яде, опасном для человека. Криденс опустил голову, наблюдая, как спадает опухоль. Ньют продолжал, улыбаясь: - Скоро привыкнешь, и к тебе привыкнут. Если что, сразу говори мне. Почти всегда можно найти какое-нибудь средство под рукой. Старайся только не заходить пока в чащу – если тебя там покусают, проблематично будет быстро что-то сделать… Да, и когда поднимешься наверх, не заходи пока в другую комнату, там у меня… не убрано. Криденс бросил на него заинтересованный взгляд. Выходя из избушки, Ньют заметил, что Пикетт, которому явно надоело сидеть в кармане пиджака, избранному им как самое безопасное место, вновь переместился к нему на его плечо. - Пока все нормально. Похоже, что он не лишен воображения. Это хорошо. Главное - сейчас он будет уверен, что не самая опасная тварь здесь, а дальше – посмотрим.***
Пытаясь дотянуться, не отрываясь от дивана, до газеты, лежавшей на приютившемся за ним низкорослом комоде, мистер Грейвз, решив проверить силы, бросил заклинание. В обычном состоянии некоторые из них - самые простейшие, среди которых, по его мнению, были и манящие чары, он мог применять и без помощи палочки. Следствие ли это его состояния или чего-либо еще, но газета явно ничего не почувствовала, хотя заклинание не пропало бесследно. Комод, переступая своими тонкими кривыми ножками, и поскрипывая, словно старик, едва переставляющий ноги, что, возможно, имело место быть на самом деле, если учесть возраст комода, подошел ближе. Застыв в двух шагах от постели больного, он, должно быть, не посчитал физически возможным продолжать движение и остановился. Волшебник потянулся за газетой, но в тот же момент, как пойманный врасплох вор, в нелепой позе в обнимку с комодом, быстро оглянулся, услышав сдавленный вскрик. В дверях стоял не-маг с раздражающе удивленным видом. Куинни, опасаясь, что за домом может быть наблюдение, тем не менее, так и не смогла заставить себя просить его не приходить или признаться в существовании магии. Поэтому несведущий гость изредка навещал их, что не могло не действовать на нервы мракоборца, всю жизнь защищавшего устои волшебного мира. Якоб Ковальски открыл рот, потом закрыл, но все-таки не удержался и спросил: - Как вы это сделали, мистер Грейвз? Не зная, сколько на самом деле, гость успел увидеть, Грейвз на мгновение заколебался, но быстро нашелся: - А что именно вас удивляет? Я всего лишь передвигал мебель. - Но он сам… подошел. - Вам показалось. - Но вы же даже не вставали… И вы же больны… - Я уже практически здоров. Не стоит беспокоиться. - Это как-то связано с вашей болезнью? – Якоб не унимался, словно почувствовав, наконец, слабое место в том странном поведении, с которым он сталкивался, заходя к Куинни. – Или с лечением? - Да никак это не связано! – выпустив, наконец, из рук комод и схватив газету, волшебник снова упал на диван. Все эти вопросы ему уже порядком надоели. Не имея никакого желания продолжать беседу, он решил было сам положить конец этим вольным трактовкам их жизни. Но тут его взгляд упал на газету. Заголовки так и нашептывали подсказки: «Физические нагрузки: роскошь или необходимость?», «Будущее медицины»… Он обреченно вздохнул. - Вы уверены в том, что вы видели? - Ну, да… - однако голос Якоба звучал уже не так уверенно. - В том, что я подвинул комод, - Грейвз сделав упор на первой фразе, выразительно взглянул на Якоба, – ничего удивительного нет. Просто хорошая физическая подготовка. Признаюсь, я с детства занимаюсь поднятием тяжестей. Якоб пытался что-то возразить, но Грейвз не дал ему высказаться: - И вообще по поводу моей болезни и лечения, я вам уже сказал, что уже почти здоров и, если вас интересует мое лечение, то я использую традиционные методы, и никаких побочных явлений они не вызывают. У вас всё? – закончил Грейвз, будто отчитывая еще одного своего незадачливого подчиненного. Якоба эти попытки объяснений, никак не раскрывающие суть увиденного, судя по всему, нисколько не успокоили. Упрямо взглянув на больного, он тихо сказал: - И все-таки, я видел такое только в цирке. - Да, вы много потеряли, - согласился Грейвз. Тут в комнату вошла Куинни. Приподнимаясь, Грейвз добавил: - Да, я забыл вам сказать, я еще работал когда-то в бродячем цирке. - Поразительно! Вы столько всего умеете. И с вами так интересно, - то ли в насмешку, то ли в действительности так думая, Грейвз так и не понял, с грустным видом произнес Якоб, пристраиваясь у камина. Куинни обратила на Грейвза гневный взгляд, получив не менее рассерженный в ответ. «Ну вот, я же еще и виноват! Может быть хватит! Я не желаю участвовать в ваших играх!» - мысленно Грейвз обратился к Куинни. - Мистер Грейвз, вам нужно принять лекарство. Якоб, посмотри пока, я кое-что приготовила специально для тебя, - она кивнула в сторону кухни. Как только Якоб вышел, Куинни прикрыв дверь, сразу же накинулась на него: - Мистер Грейвз, все издеваетесь! Никто вас за язык не тянул! Да вы просто профессионал в сочинительстве! Вам бы романы писать! - Не тянул, значит? А что я должен был делать? Ваш не-маг крутится здесь постоянно, я не могу и шагу ступить, даже «акцио» тапочкам сказать, как он тут как тут, как шпион что-то вынюхивает! Может быть, вы забыли, что я мракоборец и в отличие от вас… - Преступник вы, а не мракоборец, вот вы кто! Да к тому же в бегах. Это вы забыли, что обязаны нам за то, что еще живы и на свободе! – ее громкий шепот уже скатывался на крик. – И вообще, вам нельзя еще вставать! - Это что вы называете свободой?! - Хотите уйти, пожалуйста, я вас не задерживаю. - Если меня поймают, вам же хуже будет. Пойдем все как соучастники. Там, - он поднял палец вверх, - никто разбираться уже не будет! Куинни вдруг странно на него посмотрела. В пылу спора он не заметил, что дверь кухни приоткрылась. - Кхм… Я не помешал? «А ему - тем более!» - мысленно закончил Грейвз.***
День за днем Криденс привыкал к новой жизни. По утрам и вечерам, хотя с учетом смены дня и ночи в разных частях чемодана, он не был в этом так уверен, потому что редко теперь выходил на поверхность в настоящий мир, он помогал Ньюту ухаживать за животными. И те понемногу начали привыкать к нему. Однажды даже Пикетт, думая, наверное, что он спит, посидел рядом с ним на кровати, но стоило Криденсу пошевелиться, он тут же выскочил из его убежища, наколдованного ему Ньютом. Это была небольшая хижина, разместившаяся рядом с рабочим кабинетом Ньюта, как тот называл свой уголок, посреди леса, недалеко от выхода из чемодана. Однако уже следующим утром настала очередь испугаться самого Криденса. Проснувшись и открыв глаза, он чуть не закричал от ужаса. Прямо перед ним, чуть ли не на подушке, сидело какое-то лохматое существо, похожее на обезьяну с длинным пушистым хвостом и огромными круглыми голубыми глазами, которое он ни разу еще не видел, хотя Ньют и пытался познакомить его со всеми обитателями чемодана. Криденс не шевелился. Существо протянуло верхнюю конечность и достало что-то из сумочки, лежавшей рядом, которую он сразу и не заметил. Не разрывая зрительный контакт, зверь переместился ближе и протянул ему раскрытую ладонь, схожую с человеческой. На ней лежала самая настоящая конфета. Вначале Криденс решил, что это сон. Закрыл и снова открыл глаза, но видение не исчезло. Взяв конфету, он тихо прошептал: «спасибо» и замер, ожидая, будет ли ответная реакция. Он уже начал привыкать, что его окружают весьма разумные существа. Но его новый знакомый уже отправился дальше. Когда позже он узнал от Ньюта, кто это был, и что все это могло означать, ему стало понятно, что так Дугль, очевидно, присмотревшись к новой твари, приведенной хозяином, и осознав, что она, как и все остальные, нуждается в заботе, перестал прятаться и приступил к своим привычным обязанностям няни. Были и иные неожиданные встречи с человеческими особями, как сказал бы Ньют. Вскоре Криденс понял, что чемоданный мир - не единственный, уместившийся в квартире, но пока ему было более чем достаточно и этого. Сам Ньют также большую долю внимания уделял именно этому миру, в котором и занимался написанием книги, имея под рукой живые образцы и источники вдохновения. В первые дни Криденс с особым изумлением вслушивался в незнакомые для него звуки живой природы, окружавшего его. Если раньше он слышал шум человеческих голосов на улице, стук капель дождя, бьющихся в оконное стекло, вой ветра, грохочущего на крыше, то теперь тишину разрывали совершенно непонятные шорохи и скрипы, голоса сотен неведомых живых существ, о наличии которых он и не подозревал. Но однажды его разбудил раскатистый гром. По крайней мере, он так решил. Выглянув из своего укрытия дождя, однако, он не обнаружил. Звук повторился. Он увидел, как Ньют, оглядываясь на него, помчался к выходу из чемодана. Он поспешил за ним и услышал, как тот вступил с кем-то в переговоры. - Вы заняты? Может, вам нужна помощь? – сверху донесся женский голос. - Нет-нет, ничего не нужно… Отступая, он пошевелился и задел стул, который с грохотом упал, заставив, очевидно, гостью насторожится. - У вас там кто-то есть? Я не вовремя? - Нет, конечно, нет, – Ньют, стоя на лестнице, не давал ей удовлетворить любопытство. – Но сейчас я действительно немного… - Я понимаю, - вдруг согласилась женщина. - Вы нашли себе другую помощницу, я так и знала. - Конечно же, нет, Банти… - Я могла бы догадаться, когда вы сказали, что сами теперь будете ухаживать за ними... Что вам не нужна моя помощь… - ее расстроенный голос прерывался какими сдавленными всхлипами. Под таким напором знакомство оказалось неизбежным, и Ньют отступил, приглашая её внутрь. К удивлению Криденса, девушку, казалось, его присутствие даже обрадовало. Краткое представление в качестве гостя из Америки её более чем удовлетворило, а просьба не распространяться о нем, показалось как нечто само собой разумеющимся: - Могли бы даже не просить. Вы же знаете, что я еще ни об одной твари никому не сказала – это же моя работа… Жизнь в чемодане нравится Криденсу всё больше. Он отдыхает душой. Именно здесь к нему начало приходить настоящее успокоение: он просто живет, не думая о будущем и стараясь изо всех сил забыть прошлое. Последнее, конечно, стоило особого труда. Временами, переусердствовав в попытках не думать, ему даже кажется, что он забывает, кто он есть на самом деле. Изредка он повторяет заклинания, которые начал изучать с помощью Куинни, но без особого энтузиазма. Ньют видит его попытки, но не настаивает на тренировках, и он благодарен ему за это. Большую часть дня он постоянно с Ньютом, помогает ему с животными, читает книги, сидя у него в кабинете, пока тот занят своей рукописью. Криденсу кажется, что он не встречал ещё такого человека, который настолько мало заботится о себе и всецело поглощен проблемами других живых существ. Среди Вторых Салемцев были люди, в том числе и та женщина, что на показ делали немало благодеяний и наслаждались, заслуженными, по их мнению, похвалами, но на самом деле… Их лицемерие вызывало тошноту. Стремление подавить любое сопротивление этому двуличному обществу, боявшемуся и презиравшему непохожих на других, было в их крови. Хотя Криденс и не встречал в своей жизни магов, за исключением последнего времени, ему казалось, что Ньют даже по меркам волшебников удивительный, не похожий на других. Он так привык к нему, что если поначалу относился, как и ко всем остальным людям, появлявшимся в его жизни, настороженно, с опасением какого-то неожиданного удара в спину, то очень скоро он уже, наоборот, начал бояться того, что станет с ним, если ему придется расстаться с Ньютом и его удивительным миром. Когда первые волнения, связанные с жизнью на новом месте улеглись, он опять долго лежит по ночам, вслушиваясь в шорохи, которые заползают ему в голову. Пытаясь определить место каждому из них, он незаметно для себя засыпает. Однако далеко не всегда. Не в состоянии уснуть, он старается не беспокоить Ньюта, засиживавшегося допоздна с книгами, и встающего с рассветом, если учитывать ход небесных светил над их чемоданными хижинами, и чутко реагировавшего на каждый неестественный шорох. Забываясь на несколько часов, Криденс все чаще встречается с кошмарами. Вот и сегодня все тот же самый, повторяющийся с завидной периодичностью. Криденс мечется по постели, сминает под себя подушку, хватая ее за тощие углы, пытается открыть глаза, но не может. Сон затягивает его опять в метро, снова и снова. Он стоит совсем один, но из темноты появляется этот человек, который предал его. Он вновь упрекает его в том, что он бесполезный, никчемный и в нем нет ни капли магии. С этими словами все вокруг меняется. Сила внутри него разрывает внутренности и вырывается наружу. Черные клубы обволакивают всё пространство вокруг. Он чувствует, как парит в воздухе, но этот человек только смеется, а там внизу, на шпалах появляются Ньют и Тина, но сила уже выпущена, и он не может остановиться, он не может спасти их. Серый камень облицовки вместе с глыбами цемента летит с потолка прямо вниз, рельсы с жутким скрежетом выворачивает из земли. Он в ужасе кричит и вспоминает, что это сон и вновь пытается открыть глаза, чтобы не видеть, что произойдет дальше. Весь, сотрясаясь от дрожи, он, наконец, открывает глаза. Но ничего не изменилось. В глазах стоит все та же тьма. Случилось то, чего он так боялся. Как будто в продолжение сна в его груди поднимается волна чего-то чужеродного, уже не причастного к нему. Он пытается заставить себя успокоиться, но чувствует внутреннее напряжение, и не может: этот кошмар может уничтожить сотни жизней, в том числе и Ньюта. Он пытается крикнуть, но получается только стон. Тьма окутывает хижину и сквозь щели в деревянных стенах просачивается на просторы чемоданного мира.***
Не только Криденса мучают кошмары. В комнате для гостей у сестер Голдштейн на постели мечется Персиваль Грейвз - известный мракоборец, бывший директор Департамента магической безопасности, а ныне скрывающийся возможный преступник с частичной потерей памяти. Если Тине еще удавалось поспать, то Куинни опять часто бодрствовала по ночам. Стоило ей задремать, как она просыпалась: уж слишком громко размышляла еще одна неприкаянная душа в их квартире. То ей представлялись темные стены камеры и мадам Пиквери, отстраненно наблюдающая за распластанным на полу человеком, то какая-то тень в белом халате, а то и вовсе молодая смеющаяся девушка на фоне небольшой английской усадьбы, невесть как затерявшаяся в мыслях о работе… Радовало только одно: хотя бы за домом больше никто не следил. По крайней мере, сестры ничего подозрительного не замечали. - Тина, нам нужно вызвать врача. Мне кажется, ему стало почему-то хуже. Может, это последствия воздействия на память и… - Ты с ума сошла! Какой врач? Мы не можем его никому показывать. И потом, ты сама лучше, чем любой врач. Ты же… - Но мы не знаем, что с ним делали! И я же не настоящий врач! - Куинни, сколько раз я тебе говорила, ты сама себя убедила в этом. Тина всегда надеялась, что сестра, несмотря на неудачную попытку приступить к работе колдомедика, одумается, а пока временно, как она считала, пристроила её на младшую должность в МАКУСА. Но Куинни, после того, как поняла, что не в силах читать мысли больных людей, даже не думала возвращаться к профессии. - Куинни, успокойся, это же не обскур, он - обычный волшебник. Ты можешь ему помочь. Ты ведь этому и училась… Сам же больной весьма смутно подозревал о том, что является предметом особой заботы младшей из сестер. Утром он старался не вспоминать о кошмарах и тревогах, а вел себя, как обычно. Заглянув как-то после одной из таких ночей на кухню, Куинни оторопело застыла, обнаружив, что мистер Грейвз уже бесцеремонно жует что-то сидя за столом: - Вы всегда готовите сами? - А, что, вам не по вкусу настоящая еда? Брезгуете, есть то, что приготовлено руками? И все начиналось сначала.***
Приступ, если это можно так назвать, удалось остановить. Криденс даже не понял, как это получилось. Он лишь запомнил бледное лицо Ньюта в каком-то неестественном отблеске света посреди полного мрака. Успокаивающие объятия, какие-то слова, произнесенные с теплой интонацией – все это заставило его почувствовать, что он не один, и он вновь погрузился в какое-то бессознательное состояние. Когда он открыл глаза снова, то увидел, что в комнате светло, как прежде, а Ньют сидит рядом за крохотным столом и пишет какое-то письмо – рядом лежал конверт. Пол же вокруг него был усеян горами книг, сверху лежала карта какого-то неведомого места – высокие пальмы ярко выделялись на фоне желтых песков. Он не чувствовал боли. Казалось, что он пришел в своё обычное состояние. Но он вдруг испугался, что сейчас Ньют посмотрит не него, и он увидит в глазах волшебника что-то вроде разочарования или еще хуже – Ньют отправит его куда-нибудь, чтобы он больше не смог поставить в опасность его существ. Очевидно, заметив краем глаза движение на постели, Ньют повернул голову и улыбнулся: - С добрым утром. Завтрак?..***
С утра было не лучшее настроение. Опять болела голова, да еще палочка куда-то подевалась. Поднявшись с кровати Персиваль Грейвз отправился на поиски пропажи. Однако как он ни старался, успехом поиски не увенчались. Раздражение его вылилось на Куинни, которая слишком явно пыталась не рассмеяться, глядя на его пасы руками и безмолвные приказы. Заметив на веревке у камина чистый халат, который он еще вчера оставил на стуле, словно что-то потянуло его опустить руку в карман. И… интуиция его не подвела. Двумя пальцами он вытащил какой-то странный сырой прутик, отдаленно напоминавший ему что-то знакомое. - Вы нарочно это сделали?! – его возмущению не было предела. Хотелось кричать, хотя он знал, что она и так всё понимает. - Я всего лишь случайно постирала её вместе с халатом. Прошу прощения, конечно, но прежде чем обвинить лучше бы потрудились не оставлять палочки где попало. Еще мракоборец называется. - Да вам всем просто нравиться изводить меня! Нашли себе игрушку! Что я такого сделал, может быть, я и преступник, но я-то лично вам что сделал?! Куинни опустила голову, и, к удивлению Грейвза, он успел заметить, что она, как будто, испытывает… муки совести, но почему? Куинни, приоткрывшая тем временем ящик комода, замерла на мгновение, наверное, осознав, о чем он подумал и при этом выглядит так, будто готов убить её и закрыла его: - Я думаю, что вам ещё рано колдовать, вы не до конца оправились. Да, и вы не думали когда-нибудь, хоть раз, что кто-то может просто действительно заботиться о вас? – холодным тоном произнесла она и вышла из комнаты. Грейвз в замешательстве опустился на диван: эта мысль так давно не посещала его голову, что он перестал просчитывать такую возможность. Но сейчас подумал, что это далеко не неприятно, скорее, наоборот…***
Прошло уже несколько дней, но Криденс всё никак не мог поверить, что Ньют не избавился от него. Маг, как ни в чем не бывало, разговаривал с ним, делился наблюдениями за животными, спрашивал, как он себя чувствует, как будто он был просто болен, как обычный человек. Даже начал привлекать к приготовлению еды для животных, хотя от него и было мало пользы. Но Ньют успокаивал его: не страшно делать медленно, страшно ничего не делать. Познакомившийся совсем недавно с кулинарными изысками у сестер Голдштейн и до этого весьма непросвещенный в этой области, Криденс вновь был поражен. Ньют огромным топором быстро рубил куски мяса, разделывал тушу какого-то крупного животного, одновременно смешивал зерна, толок в ступе гранулы, крошил ножом куски даже страшно подумать чего – и все это даже без магии. Хотя сами они, если подумать, питались далеко не так, как животные. Криденсу часто казалось, что, если бы не он, Ньют, зарывшись в свои записки, намного реже бы вспоминал о еде для себя. Теперь же, явно, чувствуя себя обязанным кормить Криденса, следовательно, признавая в нём человека, а не очередное существо под его наблюдением, магозоолог постоянно спрашивал, не голоден ли он. Хотя от этого их ассортимент блюд был нисколько не лучше, чем у животных, а в разы хуже. В любом случае Криденс не жаловался. Пока Ньют что-то готовил в очередной раз для своих подопечных, он поглядывал за ним, устроившись на стуле в углу избушки. На руках он держал жмыра. Зверёк уже начал привыкать к нему и даже сам иногда запрыгивал на колени, как сейчас. Пушистый питомец вытягивал шею, получая видимое удовольствие: Криденс гладил его по голове, почесывая, словно обычного кота. Ньют сказал, что он сам может дать ему имя, и Криденс назвал его Томом. Сегодня у него никак не выходила из головы одна фраза, сказанная Ньютом: заботясь о других, ты начинаешь чувствовать себя полезным. Может быть, это и работало с Томом, но полезным для остальных вряд ли ему получится стать. Он вспомнил недавнее происшествие… Многообразие живых существ, обитающих у Ньюта, требовало не меньшего разнообразия кормов: сырых, сухих и даже живых. И, оказалось, что не все из них добывались каким-то волшебным путем. Только вчера Ньют, которому приходилось иногда бывать в самых разнообразных уголках Лондона, решил взять его с собой для пополнения продовольственных запасов. Оказавшись в каком-то шумном квартале, полном лавок с торговцами, протяжно зазывающими для покупки всяких деликатесов, он начал быстро оглядываться по сторонам. - Мясо! Свежее мясо! - Только сегодня, в половину дешевле! - Только что бегало! Экологически чистое! У Криденса разбегались глаза от такого изобилия. Но Ньют не сказал, когда оставил его здесь, как выбирать, пока сам отправился на поиски насекомых. Такую сложную задачу Криденсу еще не приходилось выполнять. Но ведь это должно быть просто: ему всего лишь нужен кусок мяса. - Молодой человек, подходим, выбираем, всё для вас! - Лучший бифштекс, пальчики оближешь! - Да мне в сыром виде… - Сыроед? Конечно, вот почему такой худой. Вам нужно больше жирного! - Мне для животных… - О! Пожалуйста, кости, потроха, крылышки. - Для хищников… домашних. - Кормить домашних животных сырым мясом! Да вы, вероятно, у лорда служите или может, в самом Букингемском дворце? – тучный торговец, прищурившись и расставив руки в бока, делаясь еще более похожим на шар, улыбаясь, смотрел на Криденса. Совсем запутавшись, сбитый с толку, незадачливый покупатель не знал уже, что и говорить. Указав на ближайший к нему кусок, непонятно какого происхождения и качества (хотя если верить всему, что здесь говорят, они все - просто чудо), Криденс решительно произнес: - Пожалуйста, вот этот. - Уверены? - Да. - Смотрите, я обратно не принимаю, – засмеялся толстяк и, протягивая покупку, заметил. - Хороший выбор! Этот бычок еще вчера бегал: поднесешь ухо, а он замычит. Криденс с подозрением покосился на торговца: уж не волшебник ли он? А если мясо и вправду оживет? Ему же тоже еда понадобится… Ньют встретил его с обеспокоенным лицом: - Я уже начал волноваться. С тобой все хорошо? Тут он обратил внимание на сумку. Раскрыв её, он даже попытался уйти в неё с головой: - А это ещё что? - Мясо, - выдохнул Криденс. - Это? А ты уверен? – Ньют осторожно вытащил из сумки кусок и повертел во все стороны. - Оно живое? - Скорее наоборот... Но пойдем отсюда, нам уже пора. Криденс поспешил за ним, но быстро оглянулся, будто почувствовав на себе какой-то пристальный взгляд. Однако ничего подозрительно не обнаружил.***
Квартирная хозяйка миссис Эспозито была не вовремя. Хотя, когда она вообще была вовремя? После характерного громкого стука в дверь первой вскочила Тина. - Так, быстро прячьтесь! - Я увожу Якоба, а ты сделай что-нибудь с ним, – Куинни указала на Грейвза, со спокойным видом развалившегося в кресле у камина и задумчиво жующего кусок пирога, до сего момента и не подозревавшего о подобной напасти. Тина с палочкой в руках метнулась к бывшему начальнику: - Это хозяйка, она не должна вас видеть… Может, я вас в пирог превращу? - А если она захочет меня съесть? Тина подняла удивленный взгляд: «Уже хорошо, что он не рассматривает нас как потенциальных врагов, его беспокоят только посторонние». - Ложитесь тогда! - Куда? - На диван, куда же ещё? - Вы что, хотите меня пледом накрыть и сказать, что так и было? – съязвил бывший директор магической безопасности. - Нет, хочу из вас перину сделать! Ложитесь быстро, а то мне и колдовать не придется, она без меня всё сделает, – не удержалась Тина. – Пару минут, надеюсь, сможете потерпеть? С усмешкой она наблюдала, как её бывший начальник с мрачным видом, выругавшись сквозь зубы, под очередной барабанный марш в дверь, заскочил с разбега на диван и упал, как подкошенный. Тина быстро произнесла заклинание и, натянув дружелюбно-невинную улыбку, открыла дверь. - Я так и знала! Вы водите к себе мужчин! Ну, теперь я вас точно выгоню, – размахивая руками разъяренная женщина кидалась из угла в угол, уверенная в том, что сегодня кого-нибудь она точно здесь найдет и докажет всем, кто такие эти Голдштейн. Но, похоже, что с каждым углом надежды её рушились. Обнаружив в другой комнате только Куинни, лежавшую на кровати в обнимку с большой толстой поваренной книгой и даже заглянув под кровать, она вынуждена была замолчать и обреченно встала посреди комнаты с грустным видом хищника, из цепких когтей которого только что ускакала его добыча – её заветная мечта с давних пор. Вдруг ее взгляд опустился на диван. - О, какой воротник! – она провела рукой по длинному меху, искусно украшавшему длинное черное пальто. Ворс как будто зашевелился под её рукой, стараясь прогнуться в обратном направлении. - И где только вы взяли такое? - Это… подарок к Рождеству, прислали из Англии. - Как бы мне хотелось… - О, я бы рада уступить, но, боюсь, сестра будет против, она уже привыкла к нему…***
- Лита? – признать, что Ньют был поражен, выведен из равновесия, значит, ничего не сказать. Но сомнений не было. На пороге его дома стояла девушка, которую он не видел с тех самых пор, как взял на себя вину за угрозу человеческой жизни, и которую так часто вспоминал после этого. Смуглая кожа выделялась на фоне белого пальто. Из-под белоснежного берета выглядывали длинные сверкающие сережки. Гостья загадочно улыбалась. - Можно войти? - Да, конечно, проходи, – Ньют попятился, пытаясь собраться с мыслями и найти адекватное объяснение происходящему. - Я не помешала? – Лита метнула заинтересованный взгляд на Криденса, выглядывавшего из-за кухонной двери. - Нет, нет, мы только пришли. Познакомься, это мой друг и помощник Генри Уайлд. Генри, это Лита Лестрейндж. Мы вместе учились и… - И очень тесно дружили, - закончила Лита. Ньют улыбнулся: - И очень давно не виделись. Может быть чаю? Когда первое волнение улеглось, разговор то и дело начал уходить вглубь воспоминаний о Хогвартсе, перескакивая на магических тварей и последние экспедиции Ньюта по Африке и Новой Гвинее. Криденс вскоре, сославшись на то, что ему нужно проверить Тома, оставил их одних. - Ты знаешь, я ведь читала о тебе в газете: о твоих похождениях и о том, что ты пишешь книгу. Это просто замечательно! Представь только: курс обхождения с магическими тварями и твоя книга как учебник в Хогвартсе! - Ну, еще рано говорить об этом, да и ты преувеличиваешь. - Вот увидишь, так и будет! – восторженно уверила Лита. - Знаешь, я хочу тебя и... Генри пригласить на разведку. Помнишь, как раньше? Я недавно была в Грампианских горах и случайно узнала, что там замечен, скорее всего, валлийский зеленый дракон, вернее «огромное зеленое существо, похожее на рептилию», - процитировала она чьё-то свидетельство и пояснила. - Его заметил магл, пришлось стереть ему память. Но в Министерстве еще никто не знает о находке. Так что мы можем найти его первыми. Что скажешь? - Довольно странно звучит для помощницы главы Отдела магического правопорядка. - А для Литы Лестрейндж? - В самый раз, - согласился Ньют. - Ну, так что? - Я подумаю… - Странно для магозоолога, не находишь? – не упустила сравнять счет Лита. - А что бы сказал мой друг Ньют? - Ну, хорошо, - вынужден был согласиться хозяин дома. Не то, что он не хотел этого, но в связи с наблюдением за Криденсом, он опасался оставлять его надолго. Хотя, быть может, для него выбраться куда-то помимо наколдованных пространств, к тому же в глухую местность, было бы не худшим вариантом. - Я так и думала! – Лита торжествующе посмотрела на него, но тут же схватилась за ухо. - Ой! Там, где еще мгновение поблескивала сережка, уже ничего не было. Потерявший за время беседы бдительность Ньют, спохватившись, проворно вскочил и натренированным движением рук поймал раздувшегося и затормозившего между ножками стульев, воришку. Нюхлер, повисший вниз головой, не обращая внимание на неудобство положения, не переставал сосредоточенно следить за второй сережкой. - Ну, уж нет. На сегодня хватит разбойничать, – подняв нюхлера над столом, Ньют почесал ему живот, выуживая из кармана похищенные ценности. По мере роста кучи на столе глаза Литы раскрывались все шире, Ньют уже пожалел, что не сделал это где-нибудь без лишнего внимания: блестящие пуговицы, запонки, монеты, серебряная ложка, подсвечник, часы в золотой оправе, блестящая лопатка для садовых целей, чьи-то очки на позолоченной цепочке, драгоценные камни, сверкавшие всеми цветами радуги непонятного происхождения, даже чей-то пухлый потертый кошелек, скрывавший, скорее всего, кучу золота, без которого для нюхлера он был бы просто не интересен, и, наконец, сережка Литы с похожим на неё узором браслетом, сразу же опознанным гостьей. Он так и знал: брать зверька на рынок была плохая идея. Девушка насмешливо оглядывала Ньюта с нюхлером в руке: - Это всё твое? Я теперь понимаю, зачем ты держишь таких животных дома. Ньют смущенно улыбнулся: - Я должен проводить его, чтобы у него не было соблазна. Ко мне не часто ходят гости. Извинившись перед Литой, Ньют поспешил в соседнюю комнату и опустился в чемодан. Оставив там нюхлера и проверив Криденса, он вернулся наверх. Но уже закрывая чемодан, услышал голос Литы. Увиденная сцена требовала объяснения: Лита с жестким выражением лица что-то шептала на ухо Тому, который яростно шипел, стараясь вырваться из цепких объятий. Стоило ей выпустить его из рук, как жмыр бросился наутек. - Что ты делаешь? - Я просто хотела поближе познакомиться с твоими друзьями. - Ты колдовала? - Да нет же, я всего лишь рассматривала его, - она положила руку на небольшую черную сумочку, из которой тут же раздалось глухое урчание. – Я ведь тоже не одна. Пожалуй, надо будет как-нибудь тебя с ними познакомить… Ньют послушно перевел взгляд на сумочку. Однако мысли его были только о Лите. Может он и не был специалистом в человеческих отношениях, но что-то в ней его настораживало. Прощаясь с Тиной, он сказал ей, что изменился, но сейчас он увидел, какой стала Лита и совершенно не понимал, что это за человек. С одной стороны она была всё той же Литой - школьной подругой, с которой они вместе убегали в лес и могли часами говорить о животных. Но с другой – это была какая-то другая Лита, скрытная, словно он был таким же посторонним, как остальные ученики, с кем у нее никогда не получалось наладить контакт. Может быть, прошло слишком много времени, они отвыкли друг от друга… Но почему-то ему показалось, что её визит - не такая уж случайность, в которой она хотела его убедить. - Лита, скажи мне правду, зачем ты здесь? - Ты не веришь мне? – казалось, она не особенно удивилась. - Прости, если тебе кажется, что я усомнился в тебе... Но ты не пыталась меня найти раньше. Почему именно сейчас? - Я же сказала: я почитала о тебе в газете и мне сильно захотелось тебя увидеть… К тому же раньше, я боялась, что ты не захочешь сам меня видеть. Ведь это я – причина того, что произошло… - Не говори так. Я никогда тебя ни в чем не винил. - Ньют, – Лита, поднявшись, уже на полпути к двери, остановилась, – а ведь ты изменился. Она всмотрелась, как будто сравнивая: - Признайся, ты же сам не хотел меня видеть? - Я думал, что ты не хочешь этого… - А может быть, я ждала тебя? Или хотя бы твоего письма… - она приблизилась к нему. Убирая волосы со лба Ньюта, Лита внимательно разглядывала его глаза. - По-моему, ты ясно дала понять, что не хочешь продолжать общение. Она отстранилась и направилась к двери. - Я сожалею, если действительно позволила тебе так полагать, - у выхода она приостановилась. - Мое предложение ещё в силе. Я буду завтра в двенадцать на станции Уайт. И я правда была рада тебя увидеть. С этими словами она открыла дверь и скрылась в тумане. Спустившись в чемодан, он вновь взял в руки портрет, сравнивая его с оригиналом. Криденс оказался рядом: - Зачем она приходила? - Сложно сказать… Из густого тумана прямо перед носом девушки вынырнула рука в черной перчатке и поманила вслед за собой.***
Порпентина Голдштейн умела находить неприятности, не прилагая усилий. С утра она отправилась в медицинский центр проверить, как Модести и обнаружила, что девочка исчезла. Опросив дежурных медиков приемного отделения, сестёр, контактировавших с Модести в последний раз, врачей, охрану и даже дворника с садовником, Тина узнала только одно: на следующий день после того, как она нашла Грейвза, девочка исчезла во время прогулки с закрытой территории, когда была одна, не оставив никаких следов. Хотя кое-что всё же было. Дворник вспомнил, что видел, как незадолго до обнаружения пропажи, какая-то женщина останавливалась у ворот. На ней была черная вуаль, поэтому лица он не разглядел. Тине показалось, что она столкнулась с еще одним звеном цепи необъяснимых вещей, которые могут иметь прямое отношение к МАКУСА. Направившись прямо туда, она решила, что потихоньку постарается выяснить обстановку: узнать, известно ли что-нибудь о Грейвзе, а, самое главное – пойти прямо к Пиквери и выяснить, что-нибудь ещё о пропаже Модести. Едва переступив порог Управления, Тина сразу же наткнулась на Абернэти. - Я не понимаю, что здесь происходит?! – возмущенно подскочил начальник Отдела контроля за волшебными палочками, только завидев Тину. - Вы?! - Я был в командировке. Не удивлюсь, что этот хаос сложился не без вашего участия! - Между прочим, я сейчас нахожусь в отпуске. - В каком еще отпуске? По графику отпуск у вас еще в феврале. Вы что, теперь, как ваша сестра, решили мне лапшу на уши вешать?! - Мистер Абернэти, а вы не забыли, что я больше не у вас в подчинении? С каких это пор вы следите за рабочим графиком сотрудников Департамента магической безопасности? - Я помню этот факт, так как вы склонны больше времени проводить в моем отделе. Не удивлюсь, что очень скоро увижу вас снова. - Вообще-то я в отпуске с согласия мадам Пиквери. - В самом деле? – тон его смягчился. – Как это вам удалось? А вы случайно, не знаете, где она сама? Ее постоянно нет на месте. - Сэр, боюсь, это не в моей компетенции. - Но вы, как я вижу, все же бываете на работе, и я уверен, знаете больше других. Пытаясь получить максимум пользы даже от такого разговора, Тина решила выложить карты, но, конечно, не все. Может быть, хоть что-то удастся узнать: обычно, мистер Абернэти был в курсе всех дел в Управлении, даже если они его не касались. - Полагаю, ответ на этот вопрос может вам не понравиться еще больше. - Что вы хотите сказать? Тина огляделась по сторонам: поблизости никого не было. - Хотите, чтобы я из вас палочкой слова вытягивал?! - Если желаете знать моё мнение, хотя это только предположение: в Управлении происходят странные вещи. Мне кажется, что это может быть как-то связано с пропажами людей: вначале настоящий мистер Грейвз, потом девочка из медицинского центра… - Вы нашли его? - Кого? - Мистера Грейвза? - Нет, что вы, но мне так кажется, что он может быть где-то здесь или был здесь. - Здесь?! - Да, а что касается Пиквери, её действия тоже весьма странные и не поддаются объяснению: мой отпуск, как вы сами сказали, связь с проникшим в МАКУСА не-магом, ее постоянное отсутствие на работе в последнее время. - Вот как! В таком случае: ваши предположения? - Мои? Вам правда интересно? - Мисс Голдштейн! Не хотел вам это говорить, но не могу не признать, что вы часто бываете правы. - Вы так думаете? - Не обольщайтесь. Вы часто бываете правы, когда предсказываете всякие неприятности. Так у вас есть какие-то объяснения или предложения? Тина почувствовала, что её задели за живое: вот когда я вам понадобилась! - Пока нет, - холодно ответила она. – Могу я идти? - Пожалуйста, не держу.***
На следующий день после визита Литы Ньют был вновь вызван в ведомство мракоборцев: и, судя по вопросам, они точно знали, что обскур выжил и даже, возможно, находится в Лондоне. Не дождавшись Тесея - его срочно вызвали куда-то, он вернулся домой, решив поскорее покинуть его: смутное беспокойство сподвигло его на скорейшие действия. Вызвав Банти и попросив присматривать, как обычно, за его домом, вместе с Криденсом, скрывшимся в чемодане, он быстро оставил его. Однако еще одно обстоятельство не отпускало… Переместившись вместе с Литой в место предполагаемого обитания дракона, прежде всего, они решили осмотреться. С холма виднелся густой хвойный лес, протянувшийся по низине и ускользнувший вдаль до следующего возвышения, на этот раз из гряды серых скал. Где-то неподалеку слышалось журчание незримого ручья. Погода стояла теплая. Несмотря на приближающееся Рождество, можно было представить, что уже совсем скоро наступит весна. Лита указала на ближайшую возвышенность: - Там, проводник-магл говорил, что видел что-то необычное на одном из этих холмов, со скалой на вершине – вон она, видите? Нам туда. - Давайте сначала понаблюдаем, – Ньют с толикой сомнения оглянулся на Криденса, выбравшегося наружу, после того как они покинули людные места. - Идите, я могу остаться пока тут … - он понял его колебания по-своему, но Ньют не стал разубеждать. Лита же, казалось, решила не вмешиваться, делая вид, что любуется открывшимся видом. - Хорошо, мы только проверим и сразу вернемся. Если там кто-то есть, мы можем его напугать своим неожиданным появлением. Пойдем пешком и попробуем подобраться потихоньку, - Ньют протянул Криденсу чемодан. Криденс обеспокоенно уставился на него. - Не волнуйся, я думаю, мы вернемся еще раньше, чем придет время кормить их. В крайнем случае, ты знаешь, что делать. Пикетт выглянул из кармана, вращая своими листиками в разные стороны. - Не хочешь остаться с ним? – Ньют кивнул в сторону Криденса и украдкой подмигнул ему. – За главного. Пикетт, сделав вид, что крайне недоволен и уткнувшись поначалу в карман Ньюта, наконец, снисходительно оглядел Криденса и перебрался к нему на плечо. Разрываясь между беспокойством за хозяина и ближайшего друга и его не всегда стабильно адекватного человеческого питомца, очевидно, он все же выбрал последнее, надеясь, что Ньют сумеет о себе позаботиться.***
Так и не выяснив, что происходит в МАКУСА, Тина написала Ньюту о Модести, попросив лишь пока не говорить об этом Криденсу. Вновь побывала у Вторых Салемцев, даже в приюте, куда попала девочка после гибели ее родной семьи, но всё безрезультатно: Модести как сквозь землю провалилась. Получить аудиенцию у Пиквери ей так и не удалось: её помощник на работе не появлялся, а саму госпожу президента застать на месте в последнее время было очень сложно, как объясняли самые нелюбопытные, в связи с переговорами об экстрадиции Грин-де-Вальда, хотя истинной причины никто не знал. Бернадетт также не попадалась на глаза. Но еще одна загадка мучила её, подогревала любопытство и не давала покоя даже дома: что все-таки произошло с Грейвзом, и почему Пиквери считала его преступником? И, похоже, что на этот вопрос ответ могла дать только сама Серафина Пиквери. Дождавшись, пока все разойдутся, и здание МАКУСА опустеет, Тина направилась к кабинету Грейвза. - Алохомора! – дверь не поддалась. Кабинет был опечатан. Не желая оставлять следы, к тому же была высока вероятность, что здесь наложено заклинание обнаружения любых попыток постороннего магического воздействия, Тина, оглядевшись по сторонам, подошла к соседнему кабинету. Помощники Грейвза, как правило, долго не задерживались, не выдерживая изнурительного темпа работы, а ещё более нетерпимого к человеческой глупости начальника. Помещение периодически пустело и могло быть не так защищено. Как Тина и предполагала, заклинание подействовало с первого раза. В кабинете она сразу же подошла к окну. Сжимая палочку в зубах на случай падения, медленно переступая по карнизу, Тина старалась не смотреть вниз – вид с сорокового этажа как-то не слишком успокаивал. Вдруг она услышала странный звук. Дверь кабинета Грейвза открылась. Зависнув на карнизе, она прислушалась: в кабинете явно кто-то был. Подтянувшись к окну, она увидела Бернадетт, которая, очевидно, что-то искала, перебирая бумаги на столе при свете волшебной палочки. Еле дождавшись, пока она уйдет, перескакивая от мысли о падении до мысли о том, чтобы встретиться с Бернадетт лицом к лицу, Тина потихоньку, еле переставляя затекшие ноги, ввалилась из окна в кабинет. Слава Мерлину, что той стало жарко и, окно осталось приоткрытым. Тина огляделась. Все было так, как и при Грейвзе, насколько она помнила, за исключением кучи пыли на полках, а также гор беспорядочно разбросанных бумаг. Ведь ей нередко приходилось смиренно стоять здесь на ковре, выслушивая упреки о неподобающем поведении с не-магами или ошибках в оформлении отчетов, особенно в самом начале службы. Но что же здесь можно было искать? И нашла ли она то, что искала? На столе лежала кипа папок, которые совсем недавно просматривала Бернадетт. Это были дела за последний месяц перед поимкой Грин-де-Вальда, которыми занимался Грейвз или же его двойник. Ей показалось странным, что они здесь, ведь всю последнюю работу Грейвза (в том числе лже-Грейвза) перепроверяли, ей самой даже приходилось не один раз давать показания по тем или иным решениям, принятым Грейвзом в специальном отделе. И все бумаги были там. Может, они не нашли здесь ничего интересного для себя? Тина начала перебирать папки: попустительство, халатность, умышленное вредительство… И правда, ничего особенного. Но вот ей на глаза попалась необычная папка. Надо полагать, она оказалась здесь после того, как все перемешалось в результате поисков Бернадетт. К удивлению Тины, в ней оказалось личное дело самого директора магической безопасности Персиваля Грейвза.***
Громкий стук в дверь чуть не заставил Банти выронить от неожиданности полупустое ведро. Но, стоя практически уже на пороге между двумя мирами, она быстро сорентировалась. Прикрыв дверь комнаты, скрывающей в своих недрах целый мир, и, сбросив с себя довольно громоздкий фартук, она поспешила открыть. На пороге оказался Тесей Скамандер. Однажды они уже встречались, когда он заходил к брату. - Мисс… - Банти. - Мисс Банти, а Ньют дома? - О, нет, сэр. - А вы не знаете где он? – Тесей блуждающим взглядом окидывал пространство прихожей. - Нет, хотя… кажется, у него дела в Министерстве. - Хм… А вы не знаете, к нему кто-нибудь заходил в последнее время? Может быть, какой-то… - Конечно, знаю, - оборвала его Банти и возмущенно заявила. - К нему приходила женщина. - Женщина? А… - он не успел даже как следует сформулировать вопрос, как где-то в недрах квартиры раздался странный грохочущий звон. - Так он все-таки дома? – нахмурившись, произнес Тесей, пытаясь в нетерпении преодолеть живую преграду. Но девушка была настроена решительно: - Нет, я же вам говорю, что его нет, - она раскинула руки в попытках защититься от вторжения, но мракоборец не сдавался, тем более что вслед за звоном раздался жуткий скрежет. - Да кто у вас там? - когда ему все-таки удалось обойти ее, он, вооружившись палочкой, решительно двинулся к двери в комнату. - Лучше не стоит, сэр! Там ремонт! – отчаянно возражала она. Но Тесей уже схватился за ручку. - Вам туда никак нельзя! Он вихрем ворвался в комнату и, запнувшись за упавшее ведро, стремительно полетел вниз с пологого холма прямо к бассейну со звероподобными морскими тварями. Палочка как верная спутница, летела рядом. - Ну, я же вас предупреждала, – Банти уже вновь надевала непромокаемый фартук.***
Криденс мерил шагами тесное сооружение на выходе из чемодана. Где-то вдалеке слышались крики животных, хлопанье крыльев, свист и цоканье копыт... Пора кормить угробов. Он схватился за мясо, но почувствовал, что у него задрожали руки. Бросив кусок, он опустился на стул. Его мучили нехорошие предчувствия. Оставшись наедине с самим собой, своими страхами и полным чемоданом оставленных под его присмотр жизней, он твердо намеревался не поддаваться панике. Но по прошествии некоторого времени его вновь начали брать в плен опасения. Пикетт, перескочив со стола к нему на плечо, пытался что-то втолковать ему, но он явно был не в том состоянии, чтобы что-то понять, хотя вспомнив, что Ньют всегда разговаривал с ним, попробовал сам: - Может быть, ты тоже волнуешься за него? Почему они так долго? А вдруг что-то случилось? Пикетт внимательно разглядывал его, не двигаясь с места. Криденс продолжил: - Что теперь делать? Может, пойдем им навстречу? Но я не могу хорошо сотворить ни одно заклинание. А вдруг Ньюту нужна помощь? А мы сидим тут и ничего не делаем… Криденс уже не надеялся получить ответ, он просто выговаривал всё, что было на сердце, но вдруг четко услышал: - Может ты все-таки отнесешь это мясо, а заодно и насекомых? Криденс ошеломленно уставился на лечурку. Тот в свою очередь сердито посмотрел на него и соскочил на стол. Может у него слуховая галлюцинация? Но тут и зрительная сразу. Интересно, такое бывает или нет? Криденс поднялся, взял ведро, положил еще мяса и отправился к животным. Пикета уже нигде не было, но стоило ему углубиться в дебри зачарованного леса, как навстречу ему попался Дугль с большой сумкой на плече. Рядом с ним объявился и Пикетт. - Я уже иду, сейчас всё будет, - заторопился Криденс. Покончив с едой для животных, Криденс стал собираться в путь. Под лестницей его уже ждали: Дугль, Пикетт и даже вездесущий нюхль, непонятно, какие сокровища надеявшийся найти в настоящем лесу, конечно, если не считать своего хозяина. - Э… Нет. Я возьму чемодан, а вы будете внутри. Не хватало мне ещё вас потерять. Пикетт ловко перепрыгнул к нему на плечо: - Идем! В последний момент под ногами у него оказался пушистый пестрый зверек. Криденс опустился, чтобы погладить его на прощанье и немного успокоиться. Но вдруг Том зарычал, словно огромный голодный хищник, потрясая своим львиным хвостиком. У Криденса все поплыло перед глазами. Черное облако закружилось над лестницей. Крышка чемодана открылась. Сверху показалось встревоженное лицо Литы. Выбравшись наружу, он вновь почувствовал себя человеком. Но Лита, похоже, ещё не пришла в себя от увиденного. Тем не менее, она начала рассказывать, что произошло. Поднимаясь к скалам и погруженные в разговор, Лита и Ньют не сразу заметили, что за ними уже наблюдают. Огромный, с переливающейся в свете садившегося солнца изумрудной чешуйчатой кожей, дракон взвился прямо перед ними. Расправив свои громадные крылья, делая мощные взмахи, он молниеносно пересёк пространство, лежащее между ним и его восхищенными жертвами, извергая пламя, сбрасывая своими когтистыми лапами острые камни и разметая клубы пыли. Ньют, перекатываясь по земле в сторону ближайшего укрытия в отвлекающем маневре, одновременно выуживал из кармана кусок колбасы… Криденс замер, ожидая жуткую развязку, но тут он заметил на горизонте большую темную точку, которая быстро увеличивалась в размерах, все яснее приобретая очертания большого сильного зверя, излучавшего изумрудное сияние. На спине животного через несколько мгновений уже можно было разглядеть и магозоолога, приветственно размахивавшего рукой. В том же направлении он заметил сову, которая летела следом. Опустившись на землю, Ньют тотчас получил послание. - Это из Хогвартса? – поинтересовалась Лита, глядя на бумагу в руках Ньюта. - Лита, нам нужно срочно уехать, но об этом никто не должен знать. - Я могу помочь вам. Думаю, лучше воспользоваться порталами…***
С момента последней перепалки прошло достаточно времени. Казалось, что выпустив пар, все остыли и старались не испытывать нервы «сожителя». К удивлению самого Персиваля Грейвза, оказалось, что он смирился даже с общением с не-магом. Страшно вообразить, а уж тем более признаться, особенно для директора Департамента магической безопасности, но он ему даже начал нравиться. Этот человек обезоруживал своей открытостью. Когда он сидел в кресле и рассказывал разные смешные истории из детства или даже довольно поучительные – о своей работе или военном прошлом, надо признать, они действовали на него успокаивающе. Часто не-маг заходил с газетами для больного. Надо сказать, в первое время они его привели в смятение: застывшие, мертвенные изображения отнюдь не радовали глаз. Однако содержание заголовков были куда более жизнерадостнее, чем в магических вестниках, обсуждавших угрозы нарушения Статута или вопросы экстрадиции опасного преступника, деяния которого попадали под юрисдикцию сразу нескольких государств: «Будущее ядовитого газа», «Кулинарные секреты», «Безумие – современная угроза», «Следствие по делу сенатора в тупике»… Тина всё чаще пропадала на работе, но делиться с ним о том, что происходит, она и не думала, судя по всему, скрывая какие-то важные сведения. Он же за последние дни, почувствовав себя, наконец, достаточно оправившимся, несмотря на частичную потерю памяти, к тому же обнаружив в комоде новенькую палочку, решил, что готов покинуть убежище.***
Перелистывая дело бывшего начальника, натыкаясь то и дело на сухие факты характеристик и анкетных данных («…истинный мракоборец, характер выдержанный, твердый, беспощаден к врагам МАКУСА, подрывающим устои магической безопасности. В порочащих связях с не-магами не замечен, холост, с коллегами по работе скуп на неформальные отношения и эмоции; поддерживает хорошие отношения с ограниченным кругом, остальных держит в страхе и повиновении. Имеет награды и благодарности за поимку особо опасных преступников…»), Тина уже и не надеялась найти что-то полезное, зная цену таких формальных характеристик. Отложив дело в сторону, она принялась за обследование стола. Тщательно проверяя каждый ящик, в одном из них, она нащупала клочок бумаги, застрявший между ящиком и стенкой стола, провалившийся туда, очевидно, при предыдущем обследовании. Обнаружив на обрывке бумаги почерк Грейвза, Тина почувствовала удовлетворение. Но тут раздался скрежет в замке. Она успела лишь погасить свет. Темная фигура застыла на пороге, разглядывая, по всей видимости, незваную гостью. Слабый свет из окна, как назло, падал в её сторону. Как попавшая в капкан жертва, Тина попятилась к окну, готовая в любой момент броситься вниз. - Так вот чем вы теперь занимаетесь на работе? Удобно. Пока ваш начальник под домашним арестом…