Together

POV Йен После того, как Йен попрощался со своей семьей, его сопроводили в тюрьму для прохождения процедуры приёма новых заключенных. Он не хотел этого показывать, но испугался до усрачки. Быть в заключении — это одно, а сама тюрьма — это совсем другое. Там находились жестокие закоренелые преступники, с которыми он собирался прожить следующие два года. Йена переодели из уличной одежды в ярко-желтый комбинезон-робу, а затем проводили по лестнице в камеру, где ему предстояло прожить ближайшие два года. Когда рыжий вошел в маленькую комнату с двухъярусной кроватью, он заметил, что находится там один. Парень был благодарен за это, но все же знал, что совсем скоро у него появится компания. Он понятия не имел, с кем его собираются поселить. Йен сложил все вещи, которые ему дали, на верхней койке и просто дал себе время привыкнуть, оставшись стоять почти минуту, уткнувшись головой в матрас в попытке успокоиться. Затем он услышал, как открылась дверь его камеры, и он понял, что привели его нового соседа. Йен тихо выругался, и с силой оттолкнувшись от кровати, обернулся. Последнее, что он ожидал, это увидеть того, кого уже не надеялся увидеть снова. Йен был ошеломлен, потому как перед ним стоял никто иной, как Микки Милкович. Человек, которого он любил с 15 лет и которого так по-скотски он бросил на мексиканской границе два года назад. Он не знал, что сказать. Рыжий просто стоял там, пытаясь осознать, что происходило с ним. — Я сдал картель, на который работал, и взамен, угадай, кому разрешили выбрать, где сидеть, — Йен слышал будто сквозь воду все то, что ему говорил Микки. И все, что смог выдавить из себя Йен — это банальное «ахуеть», после чего из его глаз хлынули слезы. — О, эй, я буду снизу, — сказал Микки, указывая на нижнюю койку и, проходя мимо Йена. — Так что, тебе придётся быть сверху. Затем Милкович улегся на нижнюю койку, закину в руки за голову и скрестив ноги. Йен все еще был шокирован всем этим. Это был сон? Он оглядел комнату, будто за ними могли подсматривать, и запрыгнул на Микки, прежде чем тот растворился бы в воздухе. Он перекинул одну руку Микки за голову и положил другую руку на его щеку, и просто смотрел на него некоторое время, а Милкович нежно обвил ладонью шею Йена, притягивая того к себе, будто говоря, что разрешает поцеловать себя. Микки немного приподнял голову с подушки, чтобы ещё чётче обозначить свою позицию, и рыжий пошел на это. Поцелуй был медленным, сладким и полным любви. Когда губы Йена встретились с губами Микки, то он почувствовал, будто вернулся домой из долгой поездки. Он забыл, где находился в тот момент, потому что все, что имело значение — это ощущение тёплого тела Микки был под ним, и если это был сон, Йен никогда не хотел бы проснуться. Они сладко целовались несколько минут, а потом, наконец, отстранили друг от друга, чтобы отдышаться. Дар речи к Галлагеру все ещё не вернулся, так что первым заговорил Микки. — Хорошо, я не могу не спросить. Какого хрена ты сделал со своими волосами? Йен засмеялся. Конечно, это первое, что спросил бы Микки. — Ну, я почти уже сбежал после того, как вышел от адвоката, и он сказал, что я могу загреметь лет на 10-15. Я подумал, что было бы лучше просто исчезнуть, вместо того, чтобы сидеть в тюрьме. — Так и куда ты планировал сбежать? — спросил Микки. — Я собирался как-то найти тебя, но потом понял, что в таком случае мы оба будем беглецами, а ты сумел так долго оставаться в бегах, что я просто не хотел снова все испортить тебе. Поэтому, я вернулся домой, — Йен пожал плечами. Микки просто сидел и смотрел на бывшего рыжика с удивленным выражением лица. — Я не могу поверить, что ты действительно здесь, — тихо сказал Йен. Он продолжал ласкать пальцами лицо Микки, как будто он исчезнет в любую минуту. — Да, и ты застрял здесь со мной на следующие два года, нравится тебе это или нет, — засмеялся Микки. — Мик, нет никого, кого бы я предпочел запереть с собой, кроме тебя, — нахмурившись, сказал Галлагер, и наклонился, чтобы снова поцеловать брюнета. Йен никогда не устанет целовать Микки. За последние два года он пытался забыть его всеми возможными способами, но так и не смог. Он отдал свое сердце Микки, когда ему было 15 лет, и больше не встречал никого, кого бы он смог полюбить так же сильно, как любил этого парня. Он знал, что ему есть за что вымаливать прощение, но так же знал, что у них теперь много времени впереди на это. POV Микки Микки ходил взад-вперед в ожидании прибытия новых заключенных. Он знал, что Йен должен прибыть утром, и сказать, что он нервничал, значило бы ничего не сказать ничего. Что, если Йен снова отвергнет его? Что, если Йен жил своей жизнью и не хотел его больше в ней? Мыслей было слишком много. Он сделал все, чтобы оказаться здесь с Йеном, чтобы ему не пришлось проходить через все это тюремное дерьмо в одиночку. Но Милкович сделал это и для себя тоже. Он устал бегать, устал постоянно оглядываться. Он хотел лучшей жизни для себя. Милкович-старший был тем еще дерьмом и всегда говорил Микки, что он ничего не добьется, так что главной целью было доказать, что ублюдок был не прав. Мик издалека наблюдал, как вошли новые заключенные. Он продолжал искать ярко-рыжие волосы в толпе, но так и не заметил никого подходящего. На секунду брюнет испугался, что все пошло по пизде, и его рыжик в другой тюрьме. Как раз в тот момент, когда Микки собирался запаниковать, он увидел его. Вместо красивых рыжих волос, которые он так любил, его взору предстала иссиня черная макушка. У Микки перехватило дыхание от увиденного. Такого взрыва чувств саутсайдсикй гопник не испытывал уже очень давно. Он выждал некоторое время, прежде чем сделать ход. Милкович хотел, чтобы Йен первым вошел в камеру, ведь он понятия не имел, что собирается сказать, встретившись лицом к лицу со своим бывшим парнем. У него было так много идей, но он пока не решился ни на одну из них, подумав, что все произойдёт само собой, как только увидит его. Наконец Микки оказался перед их камерой. Охранник открыл ему, и он вошёл внутрь, будто в замедленной съёмке, наблюдая, как рыжий обернулся, стоило сопровождающему закрыть дверь за его спиной. На лице повернувшегося Йена, читалось явное потрясение. Почти как и в доках, в тот день, когда Микки сбежал из тюрьмы. Прежде чем он успел заговорить, Микки быстро начал говорить: — Я сдал картель, на который работал, и взмен угадай, кому разрешили выбрать, где сидеть? Все, что смог сказать Йен — это тихое «ахуеть». — О, эй, я буду снизу, — сказал Микки, указывая на нижнюю койку, когда проходил мимо Йена. — Так что, тебе придётся быть сверху. Затем Микки лег на нижнюю койку, уложив руки за голову, ожидая ответного шага от Йена. Рыжий постоял секунду, огляделся вокруг, и в следующий момент, он уже оказался сверху него. Одну руку он устроил за головой Микки, а второй мягко поглаживал его щеку. Они просто смотрели друг на друга, и Милкович протянул руку, чтобы устроить ее на шее Йена и мягко потянуть его вниз, чтобы дать тому разрешение поцеловать себя. Когда их губы наконец встретились, тела обоих будто прострелило электричеством. Поцелуй был сладким и полным любви, и говорил за них все, что они не могли сказать на тот момент вслух. Наконец, они отстранились друг от друга, и Микки заговорил. — Хорошо, я не могу не спросить. Какого хрена ты сделал со своими волосами? Йен лишь засмеялся. — Ну, я почти уже сбежал после того, как вышел от адвоката, и он сказал, что я могу загреметь лет на 10-15. Я подумал, что было бы лучше просто исчезнуть, вместо того, чтобы сидеть в тюрьме. — Так и куда ты планировал сбежать? — спросил Микки. — Я собирался как-нибудь найти тебя, но потом понял, что в таком случае мы оба будем беглецами, а ты сумел так долго оставаться в бегах, что я просто не хотел снова все испортить тебе. Поэтому, я вернулся домой, — Йен пожал плечами. Микки просто лежал и смотрел на парня перед собой с удивлённым выражением лица. Он никогда не думал, что Йен когда-нибудь попытается найти его. — Я не могу поверить, что ты действительно здесь, — прошептал Йен. Он продолжал ласкать лицо Микки, как будто тот мог исчезнуть в любую минуту. — Да, и ты застрял здесь со мной на следующие два года, нравится тебе это или нет, — засмеялся Микки. — Мик, нет никого, кого бы я предпочел запереть с собой, кроме тебя, — нахмурившись, сказал Галлагер, наклонившись, чтобы поцеловать Микки снова. В тот момент Милкович понял, что он принял правильное решение сделав то, что он сделал. Ему было, что рассказать Йену о своем пребывании в Мексике и о том, как все прошло, но сейчас он хотел просто разделить между ними этот интимный момент воссоединения. Теперь у них было все время в мире на разговоры и наверстывание упущенного — по крайней мере, следующие два года.