Шепотом

      Дикая. Какая же ты, можешь быть дикая, Грейнджер. Откуда черт побери, это все в тебе? В твоих худых плечах, в свитере с растянутым воротом, в карих глазах. Ты кусаешь губу, и подмигиваешь мне, назло. Ты провоцируешь, зажигаешь, доводишь до крайней точки.       Точка невозврата. Взмах ресниц, и цунами у меня в душе, насквозь темной, пропитанной тобой, и моим прошлым, будь оно проклято! Это выжжено на моей руке, написано на пергаментах министром магии, это мой крест. И откуда в твоих худых плечах столько силы Грейнджер? Чтобы вытащить меня со дна? Как ты могла Грейнджер? Что сломалось в тебе, что изменилось? Я бы не смог, я же трус, трус… А ты дикая, смелая. Ты смогла бросить вызов им всем. Заслоняя меня собой и оберегая наше хрупкое «завтра». Святая. Любимая.       Ты врываешься в мой дом необузданным вихрем, швыряешь на стол газету проклиная заголовки: «Героиня войны и сын опального пожирателя смерти вместе?», «Как отреагирует магическое сообщество на столь провокационный союз?», «Распад Золотого трио!», черно-белые буквы сменяют друг друга на передовице «Пророка», твой взгляд метает молнии, смотришь на наше фото, случайно сделанное на перроне Кингс — Кросса, даже я уже не могу вспомнить, что ты и я там забыли. Кажется провожали Поттера, точнее ты провожала, а я стоял в тени, у расписания и ждал. Потому, что пока я не готов принять его как часть твоей жизни, и наверно не смогу уже.       Не знаю, что на меня нашло, но как только Поттер и его жена аппарировали домой, проводив старшего сына, я подошел, и взял тебя за руку. Ты, ничуть не смутившись, сжала мои пальцы, и мы пробирались сквозь толпу, о чем-то переговариваясь, кажется ты вспоминала учебу. Я просто заслонил тебя от вспышки камер, злобно смотря на фотографа, ты вцепилась в мое плечо. Всего каких-то пара минут, никто этого и не заметил, если бы не эта статья на первой полосе пару недель спустя. Как это в «Пророке» затянули, не напечатали раньше. — Ненавижу! — Твои волосы выбились из прически, ты ходишь туда — сюда по гостиной, проклиная Скиттер. — Мало ей было, когда сидела у меня в банке, надо было раздавить! Дрянь такая! — Успокойся, перестань мельтешить! — мое терпение заканчивается на пятом круге, я встаю и обнимаю тебя, ты заметно расслабляешься, но продолжаешь ворчать, на идиотку Скиттер, на них всех, даже на Поттера. Дикая. Какая же ты, можешь быть дикая, Грейнджер. Откуда черт побери, это все в тебе? В твоих худых плечах, в свитере с растянутым воротом, в карих глазах. Мне ничего не остается как развернуть тебя к себе, и заткнуть твою ругань поцелуем. Терпким, мягким и таким нужным. Мне. Тебе.  — Успокойся Грейнджер, не нужно. Они всегда будут так делать, они будут писать и караулить у входов, и всей твоей злости и моего чувства достоинства не хватит, чтобы обуздать их. А что случится, когда мы официально объявим о нас… — я и не заметил, как произнес все это вслух.  — А мы объявим? Твое секундное замешательство, почти радует меня, но это продолжается всего мгновение, и вот уже ты целуешь меня в ответ, и нужно быть идиотом, чтобы не понимать, что это навсегда. Что мы навсегда.       Даже представить страшно. Но это страшно мне, но не тебе. Ты перебесишься, и продолжишь жить, вытаскивая меня. Будешь гордится мной, а я благодарить Мерлина за тебя. И может быть, я даже пожму наконец-то руку Поттеру, и улыбнусь Уизли. Но это потом, чуть позже. А пока просто целуй меня, просто мурчи дикой кошкой, у меня на руках. И на меньшее я не согласен.