You can sit there and judge me Say what you want to We'll never let you win. (Simple Plan — Me Against the World)
Броди накануне принял изготовленное Цитрой зелье, дабы, по ее словам, увидеть будущее. И когда заснул на каменном ложе, то сон понесся своим чередом.***
Джейсон стоял напротив входа в храм. В его ладони теснился ритуальный нож Ракьят. Как ни странно, в отличие от других снов после зелья Цитры, этот имел очень реальную четкую картину: ничего не расплывалось. На каменных ступеньках в лучах яркого солнца блестела алая кровь. Кажется, совсем свежая. Каменная дверь храма и вовсе оказалась неуклюже забрызгана багровыми пятнами. Вероятно, кто-то совершил нападение на священное место. В голове образовался клубок нехороших мыслей насчет того, что может быть внутри храма. «Цитра», — пролетела паническая мысль и американец бросился к двери. От этой мысли, казалось, ноги свело судорогой. Он не мог позволить чему-то плохому случиться с его любимой жрицей. Не мог позволить кому-то и пальцем ее тронуть. Оставалась последняя ступенька до заветной двери, как его спины коснулся могильный холод, который заставил все тело невольно вздрогнуть, хотя на улице было жарко. Броди сжал рукоять ножа, словно это придаст ему сил, и медленно обернулся. В трех шагах от него стояла Джина. Коварная улыбка застыла на миловидном лице, а в ее глазах мужчина заметил яркие огоньки безумия. Именно такие Джейсон наблюдал у Вааса. Одета девушка была, как и прежде: синяя майка с короткими рукавами, темного цвета, почти черные шорты. Только ноги ее оказались босыми. В его снах эта особа почти не менялась. Ее вид хищного, статного существа притягивал. Только Броди больше на это не велся. Как бы желания не нагоняли мозг взять эту девушку прямо возле храма, он упорно сопротивлялся. Нельзя позволить застать себя снова врасплох. Джейсон, отогнав лишние мысли, гордо вскинул голову и встретился взглядом с Джиной. Он успел напомнить себе о том, что именно эта особа заставила его совершить самый мерзкий и гнусный поступок — изнасиловать ее. Во всяком случае, Броди не мог найти другого объяснения этому поступку. Эта сука имела право манипулировать им! — Привет, Джей. Ты скучал по мне, а? — заговорила она тоном, каким обычно разговаривал Ваас. Мужчина злобно оскалился. Он скучал лишь по одной вещи — ее смерти. Наверное, именно она имела наглость напасть на священное место. Гнев возник словно ниоткуда, заполняя каждую клеточку организма, и мысли похоти сразу улетучились. — Что ты сделала с храмом?! — потребовал воин Ракьят ответа, уверенно приближаясь к своей жертве. Девушка с изумлением подняла смоляную бровь. На ее лице отразилось недоумение. Кажется, она не понимала, почему он связал ее появление с кровью возле храма. — Я? — искренне удивилась девушка, склонив голову набок. — Храм? А впрочем, зачем это тебе все, а? Зачем тебе Цитра, когда есть я? Отрекись от нее! Последние ее слова были явным приказом и Джейсон остановился прямо перед ней. На мгновенье сквозь гнев пробилось желание сделать так, как просит Джина. Подчиниться ей. Мышцы ног непроизвольно напряглись, в ожидании движения. Броди захотелось стать перед ней на колени и склонить голову в полном подчинении. Ее речь оказалась для него сладкой, как мед. Но, стиснув зубы, Джейсон вызвал в памяти возлюбленную Цитру, представил ее убитой, разорванной клыками этой странной особы. И это подействовало на него, как удар молнии. Желание подчиниться Джине — бесследно исчезло. — Никогда! — уверенно прорычал он, внимательно наблюдая за девушкой. Неужели она и вправду думает, что он перейдет на ее сторону? Неужели она наивно полагает, что Броди возьмет и кинет все ради нее? Она — монстр, зверь, который охотно откусит руку при первой возможности. Таким людям не то, что доверять нельзя, к ним даже близко подходить нельзя. Выражение ее лица изменилось: улыбка сделалась холодной, жесткой. В глазах потух огонек безумия и вместо него расстелилась ледяная пустота. Джейсону хватило одного взгляда в эти глаза, чтобы почувствовать привычный холодок, который вскарабкался по спине. — Ты многое теряешь, Джейси. Откажись от нее и стань воином Вендиго. У нас будут дети… Дети, кормом которых станешь ты, — мечтательно произнесла австрийка и рассмеялась. Ее смех, словно туман, окружил Броди. Он въедался в голову, врывался в мысли, отравлял душу. Мужчина зажал уши в попытках избавиться от ее чертова смеха, но он ни на минуту не умолкал. Девушка продолжала смеяться, не обращая внимание на Джейсона. Казалось, она впала в какое-то состояние заевшей пластинки. И это дико раздражало. Броди опустил руки и взглянул со злобой в глазах на хохочущую. Этот монстр пытался манипулировать воином Ракьят. Пытался запудрить ему мозги! — Да пошла ты, тварь! — громко издав боевой клич, мужчина бросился прямо на Джину и с превеликим удовольствием вонзил ей острие ножа прямо в грудь. Острое лезвие с неприятным хрустом вошло в податливую плоть. Смех исчез. Броди посмотрел в лицо девушки, сжимая рукоять ножа. Ее губы дрожали, а карие глаза расширились от ужаса. Где-то внутри него зашевелилась совесть, неприятно царапая душу. Как он мог поступить так с девушкой? Ведь она, вероятно, просто одурманена влиянием Вааса. Может быть, ее удастся спасти? Может она не такая уж и плохая? Может… «Нет! Она — Вендиго! И ей плевать, кого жрать. Это монстр», — начал яростно спорить сам с собой Джейсон, отгоняя лишние мысли, которые пытались вызвать в воине горькое чувство вины. Мужчина с неприятным бульканьем медленно вытащил нож. По щеке Джины текли горячие слезы. Жуткое желание обнять ее, прижать к себе посетило мужчину и он чудом не велся на поводу у этого. Ведь она далеко не мирный житель, а монстр. Настоящий свирепый монстр. А затем Джина стала растворяться вместе с окружающим местом. Броди непонимающе обернулся к храму, наблюдая, как каждая его часть исчезает. А на его месте появлялось что-то новое. Что-то очень знакомое. Небо вмиг потемнело и на нем отчетливо стали виднеться звезды. Броди взглянул на нож и обнаружил, что кровь исчезла. Получается, он никого не убивал? Порыв ветра, резкий, как удар кнута, донес до мужчины отчаянный вопль. Броди поднял голову и обнаружил себя прямо перед площадкой, где на коленях сидели Цитра, Лиза, Деннис и сам Джейсон. Лицо мужчины вспыхнуло от ужаса, словно обожженное. Эту площадку он уже видел, когда сбегал с Грантом из лагеря Вааса. У всех жертв оказались связаны сзади руки, а в рот вставлены кляпы. Было непривычно видеть самого себя со стороны в реальном времени. Это казалось чем-то неправильным и странным. Но, с другой стороны, интересным. Рядом с пленными возвышался Ваас. Но он как-то внешне изменился. Некогда бодрый и свежий вид исчез. Теперь работорговец выглядел изрядно измученным: глаза ввалились, появились мешки под глазами и сеточка морщин. Ирокез, который мужчина всегда держал в идеальном состоянии, сейчас оказался взъерошен. Создавалось ощущение, словно Монтенегро не спал несколько дней. — Вот и семейка угодила в капкан. Славно, не правда ли? — спросил мужчина и в голосе его сквозило усталостью. Ваас лениво протянул руку за пояс и вытащил черный пистолет. Он присел рядом с Джейсоном и, перезарядив пушку, приставил ее к виску жертвы. Джейсон-наблюдатель дернулся, приоткрыв рот и наблюдая, что же сейчас будет. Неужели работорговец его убьет? — А я столько, блять, надежд подавал на тебя, Белоснежка. Но ты взял и все на хуй послал. Нехорошо, очень нехорошо, — разочарованно произнес мужчина, медленно и неохотно опуская руку с оружием. Ваас встал и, подойдя к Лизе, с горячей ненавистью вырвал у нее изо рта кляп. Затем он с силой схватил ее за пучок волос и дернул, заставив девушку вскрикнуть. Возникало чувство, что Монтенегро не знал за кого брался. Сначала он постоял возле Джейсона, а теперь брался за Лизу, словно не мог решить, с кем лучше из них поговорить. — Юная актриса сумела сбежать. И почему тебе, блять, тут не понравилось, а?! — сердито закричал на пленницу Ваас, а затем пнул ногой, словно мешок с овощами. Девушка отчаянно зарыдала и от этой картины сердце Джейсона сжалось. Так и хотелось кинуться к Ваасу и перерезать ему горло, но ноги онемели. Мужчина стоял, наблюдая за этой жуткой картиной, не в силах помешать работорговцу делать то, что он хотел. — Скажи, Лиза, ты бы хотела детей от своего ебанного обсоса Джейсона, а? — неожиданно спросил мужчина, сверля гневным взглядом пленницу. Девушка заскулила, как раненый зверь. Джейсон затаил дыхание, не понимая, почему Монтенегро задает такие вопросы. Его это обычно не интересовало. — Отвечай, блять! — прорычал Ваас, приставив к ее голове пистолет так, чтобы она ощущала всю твердость дула. — Да… Я хотела бы, — голос у Сноу сделался совсем сдавленный от удушливого страха. Джейсон почувствовал, как внутри него поднимается волна раздражения и злобы. Руки чесались схватить Вааса и воткнуть ему в грудь нож. Также, как он недавно сделал это Джине. Мужчина закусил губу от обиды, что не может свободно действовать. Он словно попал в театр, где являлся этаким зрителем собственного будущего. Хотя будущее ли это? Броди не верил. Он всеми силами сопротивлялся тому факту, что вот эта картина — будущее. Такого быть просто не может! — И ты бы все сделала ради детей, правда ведь? — ласково спросил Монтенегро, медленно убирая пистолет от головы девушки. Эти вопросы настораживали Джейсона. Почему он внезапно стал интересоваться вопросами, связанными с детьми? Что его на это натолкнуло? Лиза некоторое время молчала, но мужчина осторожно прошелся ей дулом пистолета по спине, совсем нежно, словно таким образом хотел погладить ее. — Да, я бы все сделала ради детей, — голос ее звучал хрипло, чуть сдавленно, словно она дышала какой-то гнилью. Ваас утвердительно кивнул. Он склонил голову набок и устало вздохнул. Было видно, что ему, как прежде, не доставляет радости якшаться с пленными. Что-то привычное, неотделимое от него, потухло. И непонятно, что послужило этому причиной. — Так вот, блять, к чему это вообще. Я тут как бы отцом успел стать. И мои дети голодают! — возмущенно прокричал испанец. Эти слова заставили Джейсона-наблюдателя открыть рот от шока. «ЧТО?! У этого наркомана и работорговца дети?!» Мужчина стоял, чувствуя, как его разум медленно мутит от того, что сказал враг. У него не может быть детей. Это слишком неправильно. Люди с настолько черной душой не должны вообще размножаться. Броди-пленник поднял голову, с изумлением косясь на Монтенегро. Даже там, на площадке, Джейсон не понимал, как такое вообще возможно. Цитра удивленно взглянула на брата и их взгляды на миг пересеклись. Ваас одарил ее усталой улыбкой. — О, нет-нет. Сестричка, даже не думай стащить их в Ракьят. А впрочем, Ракьят больше нет. Они все — ебанный корм! И вы тоже станете им. Джейсон-пленник злобно насупился и опустил голову. Кажется, он пытался что-то придумать. Что-то такое, что бы их спасло. Испанец не обращал на это внимание. Он, кажется, совсем ушел в свои мысли. — Ведь без семьи кто мы, блять, такие, а? Нет-нет, вы только послушайте. Они настолько голодны, что сжирают ебаное толстое тело за какие-то хуевы минуты. И я, блять, в таком положении… Не смотри на меня так, Цитра! НЕ СМОТРИ, СУКА, НА МЕНЯ ТАК! — внезапно вскрикнул Ваас, гневно пялясь на свою сестру. Жрица опустила голову, не позволяя испанцу больше орать на себя. Ваас тяжело вздохнул и легкий смешок пробежался по его губам. — Окей, блять, я успокоился, — тихо произнес он. — Было приятно с вами пообщаться, ребята. Правда, очень приятно. Но все приятное кончается, не так ли? НЕ ТАК ЛИ?! Ладно… Добро пожаловать на скотобойню! Мужчина равнодушно навел пистолет сначала на Лизу и спустив курок, навел его на следующего пленника. Прогремел выстрел, а затем еще и еще. Ваас убил их всех. У Джейсона застрял в горле крик, полный боли и отчаяния. Он завороженно смотрел на трупы тех, кого любил и уважал. И даже на труп самого себя. Живот вмиг свело от ужаса, а по затылку полз колючий страх. Мужчина стоял, чувствуя, как на него накатывает тошнота и волна дикого гнева. «Такого быть не должно… Это не будущее», — решил для себя воин Ракьят. И эта единственная мысль, которого ободряла его. Затем все стало растворяться, утопая в каком-то новом месте. Больше не было ни трупов, ни измученного Вааса. Картина изменилась и теперь Джейсон стоял в храме напротив большого старого дерева. Это должно было обрадовать американца, только вот возле этого дерева стоял каменный трон. На нем гордо восседал незнакомец. Мужчина обладал поистине завораживающей внешностью. У него была белая кожа, гладкие, словно высеченные из камня, черты лица. Длинные прямые черные волосы ниспадали на плечи. Синие глаза, похожие на сапфиры, внимательно наблюдали за Джейсоном. Несмотря на нещадно палящее солнце, он был одет в черный сюртук. И кажется, жара вовсе не трогала его. Возле трона с одной стороны лежала Джина, которую мужчина ласково гладил по голове, словно верного пса. С другой стороны оказался Ваас. Он обнимал сидящего и в его глазах Джейсон видел полное подчинение. «Что за хрень?», — пролетела мысль в голове воина Ракьят. Как ни странно, в его руке еще был тот самый ритуальный нож. И приятно было ощущать древнюю рукоять в руке. Она придавала сил американцу. — Здравствуй, Джейсон, — поприветствовал его незнакомец ледяным голосом, в котором не было абсолютно никаких эмоций. «Он меня знает! Но откуда?», — задумался мужчина. Ведь раньше это создание он точно не встречал. — Кто ты такой? — Броди остановился недалеко от него и недоверчиво покосился на Джину. Она совсем не обращала внимание на пришедшего. Девушка хватала когтистую руку незнакомца и ластилась о нее, словно кошка. — Я тот, кто видит тебя насквозь, человек, — спокойно ответил сидящий. Джейсону показалась эта реплика странной. Возможно, все дело в том, как именно говорил этот человек. В его голосе не было слышно ни единой эмоции. — Тогда ты знаешь зачем я здесь, — уверенно произнес мужчина, стараясь не обращать внимание на лежащих. Ваас на мгновение посмотрел на Броди и в его глазах отразилась зияющая пустота, равнодушие. Было непривычно не увидеть там ни гнева, ни всплеска горячего безумия. И что же такого с ними сделал этот загадочный тип, что они стали такими? — Ты хочешь увидеть будущее. Цитра опоила тебя галлюциногенами и теперь шепчет тебе на ухо то, что ты должен увидеть. Но не стоит волноваться. Тут она силы не имеет. Джейсон, пораженный словами незнакомца, смело заглянул ему прямо в ледяные глаза. Как он мог говорить такое про самого хорошего и близкого ему человека? Как он мог осуждать его жрицу? — Чушь! Она дает мне зелья, — уверенно возразил Броди. Незнакомец чуть склонил голову набок, внимательно рассматривая пришедшего. Так обычно смотрит ученый на предмет своего изучения. — Называй это как хочешь. Она шепчет тебе хорошие слова, что Ракьят выигрывают и подобные вещи. Но я изменил твой сон. Эта мысль, высказанная в такой вот форме, неприятно царапнула Джейсону душу. — Изменил?! — в непонимании воскликнул он, не веря словам этого человека. Как он может распоряжаться сознанием американца? Какое вообще он имеет право вторгаться сюда? Тот утвердительно кивнул. Джина схватила его ладонь, а затем приоткрыла рот и стала скользить острыми зубами по меловой коже. И должно быть это больно, только вот незнакомец не подавал никаких признаков, что вообще что-то чувствует. Броди на ум пришло сходство с трупом. — Кое-что в нем правда, а кое-что — ложь. Тебе предстоит самому разобраться в том, что считать истиной, а что нет. Джейсон отказывался верить, что в этом сне вообще что-то было правдой, кроме, пожалуй, одной детали — убийства Джины. Это точно будущее. Но поражало другое. Этот человек намекал на то, что жрица ему лжет. Самый близкий и дорогой человек врет ему. Волна отвращения к этому созданию прошлась по сознанию мужчины. — Хочешь сказать, что Цитра мне врет? — недовольно спросил Броди, сверля глазами сидящего. — Цитра — манипулятор, Джейсон. Она завладела твоим разумом и расставила в нем сети. Она называет тебя воином. Но это не так. Мужчина почувствовал, как возникает непреодолимое желание подойти и вонзить нож прямо в сердце незнакомцу. Джейсон оказался оскорблен даже мыслью, что Цитра — лгунья. Именно она его вытащила и наставила на путь истинный. Разве может она лгать? — Ты лжешь, — без тени сомнений прошипел мужчина. Незнакомец сложил руки в замок, тем самым убрав одну из них от девушки. Джина подползла ближе к ногами сидящего и потянула руки к Ваасу. Работорговец отцепился от ноги черноволосого и взял за руки девушку, притягивая ее к себе. Джейсон наблюдал эту картину с открытым отвращением. — В мои расовые особенности ложь не входит, Джейсон Броди, — заявил незнакомец, не обращая внимания на сладкую парочку у своих ног. Но американец не сдавался. Он просто не мог поверить в то, что говорил этот человек. Его слова не вписывались в реальность Броди. Даже наоборот, они с хрустом ломали ей позвоночник, основу. — Цитра никогда не желала мне зла. Она спасла многих и меня в том числе. И это была правда. Джейсон не замечал чего-то плохого за жрицей. Она хотела вернуть остров Ракьят, посеять на нем мир. Разве это плохо? — До тех пор пока ей удобно играть тобой, она не причинит тебе вреда. Ты лишь пешка на ее шахматной доске. И когда исполнишь свой последний долг в ее игре, она хладнокровно убьет тебя. Она не испытывает к тебе ничего. Все ее чувства — подделка. Маска благодетеля очень удобна, Джейсон. Она гонится лишь за своими целями. Незнакомец говорил медленно, речь его была приятной и понятной. И самое главное — убедительной. Только вот американец упирался рогами лишь в свои доводы, не позволяя чужим рассуждениям сорвать купол собственного мира, где Цитра — ангел. — Я тебе не верю, — огрызнулся мужчина, сжав рукоять ножа. — Я стал воином. Я нашел, наконец-то, себя здесь, с Цитрой. Нет, он просто не может позволить так говорить о ней. Пусть слова этого странного мужчины были очень убедительны, но Броди не верил. Жрица поступала с ним достаточно хорошо, чтобы он ей доверял. Верил в то, что она делает. — Ты им не становился, Джейсон. Просто тебе присвоили этот титул, чтобы ты видел свою значимость, важность. Но на самом деле, это уловка. Титул не сделает тебя настоящим воином, — продолжал незнакомец, совершенно не обращая внимание на то, что своими словами злит Джейсона. Ему было поистине все равно, какие чувства он вызывает у стоящего перед ним. Американец помотал головой, сопротивляясь ядовитым словам этого мерзкого человека. Он скользнул взглядом по Джине, которая обнимала Вааса и прижималась к нему. Кажется, он тут лишь за этим, а не потому что эта загадочная личность внезапно захотела рассказать про Цитру «правду». — Вендиго… Я должен отрезать ей голову, — напомнил американец сам себе, настраиваясь на атаку. Незнакомец взглянул на Джину и на мгновенье в его глазах воину Ракьят удалось увидеть теплоту. Этот человек ощущал, скорее всего, привязанность к девушке. «Он ощущает привязанность к монстру и говорит, что Цитра — манипулятор?! Что за бред?», — вскричало сознание. — Джина не Вендиго, Джейсон. Она человек, — твердо заявил мужчина, переводя взгляд на Броди. У воина Ракьят в голове пронесся вихрь тысячи вопросов. Человек? Но тогда каким образом ей удалось прогрызть ужасную рану в его плече? Разве люди так могут? Или Джина сумела настолько низко пасть, что стала зверем? — Человек?! Но она ведь вцепилась мне в плечо, как животное! — вскрикнул он, поразившись словам сидящего. — Я заставил ее это сделать, чтобы спасти Вааса. «ЧТО?!», — взревело разом все внутри. Спасти Вааса… Это было так нелепо, глупо и до безумия дико. Незнакомец спас сосуд, который просто напросто переполнен злом. И теперь разливает его по каждой части острова. Свободная ладонь сжалась в кулак от бушующей внутри злости. Джейсону сейчас люто захотелось вонзить нож в сердце этого безумца. Он, оказывается, даже хуже Вааса. Только ведет себя очень спокойно, держится холодно и совсем отрешенно. — Но зачем?! — в диком непонимании спросил мужчина, не сводя удивленного взгляда с данной личности. Как можно было так поступить?! Если бы он не сделал этого, то зло на острове исчезло. И Ракьят победили. Тогда бы наступил мир. Настоящий, подлинный мир, о котором так мечтает племя. Но увы. Этот человек все испортил. — С Ракьят у нее неблагоприятное будущее. Эта фраза поставила под сомнение вообще все слова незнакомца. Видимо, он и вправду не меньше безумен, чем брат Цитры, раз говорит такое. Неблагоприятное будущее и Ракьят никак не клеились к друг другу, да и рядом не стояли. — Ты в своем уме так говорить?! Они бы спасли ее! Цитра бы дала ей свободу. — Джина свободна и так. А спасать ее не от чего. Это тебе надо спасаться, Джейсон. «Спасать не от чего? А как же тогда Ваас? Разве он не вытворяет с ней нечто ужасное?» Броди не понимал логику этого мужчины. Он не верил ни единому его слову насчет Ракьят, да и вообще решил, что отныне это его враг. У этой личности хватило наглости сыпать оскорблениями на Цитру, да и еще спасти Вааса! — Как твое имя? Мне нужно знать имя врага, — решил закончить с ним Джейсон, ощущая теплое покалывания от рукояти ножа. Фраза Джейсона ничуть не смутила мужчину. Он, казалось, не волновался по поводу того, что теперь является врагом Ракьят. — Меня зовут Уйдейкхаал. И я тебе не враг. Я равнодушен к твоей судьбе, но меня тревожит судьба Джины. Поэтому даю тебе выбор. Ведь лучший способ удержаться от глупого, грозящего самоуничтожением шага — это избегать соблазна сделать его. Кажется, Джина и Уйдейкхаал были как-то связаны. Джейсон пока точно не понял, кем они друг другу являются, но это неважно. Важно то, что он имел наглость дать ему какой-то выбор. — И что за выбор? — Выбор у тебя действительно есть. Ты можешь уехать с острова. Еще можешь спастись, — Уйдейкхаал медленно поднялся с трона, не сводя ледяной, равнодушный взгляд с Джейсона. Ваас и Джина медленно отодвинулись, пропуская своего покровителя. Они утопали в ласке друг друга. Работорговец нежно целовал девушку в губы, нос, щеки, а она ласкала его мощный торс ладонью. Джейсон сосредоточился на словах мужчины. Уехать? После всего, что было? Взять и бросить все? Он разве может это сделать? Может оставить Цитру одну? Ведь на его руке татау — яркое напоминание о том, кем он стал и через что прошел. «Нет. Я не оставлю племя», — смело решил мужчина. Он — воин и никому не позволит обижать Ракьят и возлюбленную жрицу. — Я никуда не поеду! И я убью всех, кто встанет у Ракьят на пути, — резко высказался Джейсон и, подняв руку, замахнулся, а затем кинул ритуальный нож прямо в Уйдейкхаала. По идее, он должен был попасть острием прямо в грудь мужчине и убить его раз и навсегда. Во всяком случае, Броди мысленно настроил его на такой лад, ведь это всего лишь сон, не так ли? Но, достигнув тела Уйдейкхаала, нож отскочил, словно от каменной стены. У Джейсона от удивления приоткрылся рот. Черноволосый посмотрел на нож, а затем перевел взгляд на Броди. И пустота в его глазах сменилась неописуемо отрешенной и холодной яростью. Воин Ракьят резко почувствовал, как каждую клеточку организма пронзает острая, непосильная боль, словно в него вонзили тысячу игл. Дыхание вмиг перехватило и показалось, будто на грудь навалилась груда кирпичей. Дышать стало трудно. Джейсон упал на землю, безумно удивляясь внезапно нахлынувшей острой боли. Он скрючился в позе эмбриона, словно это могло хоть как-то облегчить его муки. Хотелось безудержно рыдать или умолять, чтобы эта боль прекратилась. Уйдейкхаал медленно подошел к лежащему и губы его дрогнули в слабой улыбке. — Запомни, Джейсон: не всегда, кто тебя спасает — твой друг, — голос понизился до шепота, твердостью не уступавшего ледниковой глыбе.