Кокон безумия

Your lies Are killing me from inside Your lies Destroyed my world forever (Jesus On Extasy — Lies)

      В дом, о котором говорил Ваас, девушка отправилась уже на закате. После хорошего секса она тщательно вымылась, а затем немного позагорала. И на закате она собрала всю свою грязную одежду и отправилась к указанному дому. Он стоял действительно недалеко от лагеря в окружении деревьев. Поблизости не было даже следов нахождения пиратов. С виду, казалось, что он был заброшен. И Джина, тихо вздохнув, отворила деревянную дверь, а затем вошла внутрь, плотно закрыв дверь за собой. Помещение оказалось наполовину завалено чемоданами разных цветов. Видимо, эти вещи принадлежали тем «счастливчикам», которые попали на остров Рук. Джина же, когда отправлялась на остров, не взяла с собой ровно ничего. У нее вроде бы было немного денег, только вот куда они делись — загадка. Возле кучи чемоданов была свалена в гору различная одежда. На первый взгляд — женская. Кажется, Ваас имел ее ввиду, когда говорил про переодевание. Девушка положила прямо на пол свое грязное тряпье и осмотрелась. Возле стены стоял деревянный широкий стол. На нем располагалась карта, а рядом находились куча грязных паспортов и женские сумки. Карта острова. Австрийка подняла взгляд и прямо над столом обнаружила большую потертую фотографию какой-то девушки. Качество фотографии оставляло желать лучшего, но все равно Джине удалось рассмотреть приятное и милое на вид лицо, большие карие глаза, широкие губы, красивый нос и выбритые по бокам волосы. Выбритые по бокам… «Цитра», — пришла догадка в голову девушки и она, подойдя ближе к столу, протянула руку и подушечками пальцев нежно прошлась по старой фотографии. Сестра Вааса выглядела очень даже неплохо. Красивая внешность скрывала под собой монстра. Монстра, который пошел ради каких-то собственных фантазий на убийство самого дорогого и близкого человека. «И почему эта сука носит имя музыкального инструмента? Прекрасно звучащего музыкального инструмента?», — пришел странный вопрос на ум Джины. Хотя, быть может, ее голос чем-то схож с музыкой этого инструмента. Это еще предстояло выяснить. Внимательно посмотрев в ее глаза, девушка оскалилась.       — Ты ответишь за то, что сотворила с Ваасом. Ты ответишь абсолютно за все, — проговорила Джина так уверенно и твердо, будто знала, что ее услышит враг. — Я доберусь до тебя и сделаю тебя самой вкусной и аппетитной жертвой в глазах моего внутреннего хищника. Девушка совершенно не шутила. Она оказалась настроена достаточно серьезно. Вспоминая слова Вааса о том, что произошло между ними, австрийка буквально проклинала эту тварь с фотографии. Как можно так поступить с родной кровью? Как можно было предать того, кто ради тебя был готов идти хоть на верную смерть? А затем, повинуясь внутреннему инстинкту, она с каким-то диким рвением сорвала со стены фотографию и стала рвать ее в клочья. Множество помятых клочков разлетелось по грязному полу и Джина с удовольствием втоптала их босой ногой в грязь. Что здесь вообще делает фотография ненавистной сестры Вааса? Но теперь это неважно. Австрийка разорвала ее в клочья и была этому, несомненно, довольна, будто совершила какой-то грандиозный поступок.       Угомонив свой пыл, она с интересом взглянула на карту. И, как ни странно, на ней были два крупных острова. Два острова… На карте был отмечен небольшой остров, расположенный у восточных берегов северного острова. Он был подписан, кажется, самим Монтенегро, мой штаб. Также на карте были отмечены: храм Цитры, уже знакомая Джине деревня Аманаки, несколько аванпостов и деревень. Но это все находилось на северном острове. Кто же живет тогда на южном? Кому он принадлежит? Девушка скользнула взглядом по надписям на карте, в надежде найти ответ на свой вопрос. Но к южному острову было лишь одно пояснение — королевство босса. Джина склонила в голову, понимая, что сложившаяся за дни пребывания здесь, мозаика у нее в голове просто-напросто рассыпается. У Вааса есть босс? У такого своевольного мужчины есть босс?! Но если так, то… Австрийка с тупым выражением лица уставилась на надпись, будто та выпрыгнет из карты и объяснит ей все. «Монтенегро мне не доверяет», — боль пронзила ее грудь, воткнулась ледяными иглами в сердце. Как мог Ваас ей не доверять?! Она ведь жизнью ради него рисковала, да и вообще была готова ради него почти на все. И чем он отплатил ей? Недоверием. Боль в груди мощным, горячим потоком стала распространяться по всему телу. На глазах выступили жгучие слезы, а в горле встал ком. По телу прошлась болезненная дрожь и Джина медленно опустилась на колени. Ваас нанес своим недоверием удар по чувствам девушки ядовитым клинком. Почему Ваас не был до конца с ней честен? Чем она провинилась перед ним? Чем она заслужила такую участь? Чем? Австрийка сидела на грязном полу, ощущая, как к коленкам липнут клочки фотографии. Горячие слезы стекали по щеке, беззвучно падая на пол и смешиваясь с грязью. Ваас поступил с ней ужасно. Ужаснее некуда. Ведь любовь строится на доверии, а что было здесь? Прямо перед ней лежал один из клочков фотографии, на которой был тигриный глаз Цитры. И, казалось, он хитро подмигивал ей. Девушка злобно покосилась на него, будто на настоящий, а затем стала медленно пытаться себя успокоить. Может все вовсе не так? Может Монтенегро не говорил ей про своего босса по какой-то реально стоящей причине? Может быть, Джина поставила все в ином свете? Эти мысли успокаивали Джину. Они давали надежду на то, что любимый человек поступил с ней так не из-за недоверия, а необходимости. И все же… Кто-то был выше Вааса. Но кто? Каким образом вообще строилась эта система? Поняв всю глупость своего поведения, девушка вытерла слезы и поднялась на ноги. Она с каким-то удовлетворением растоптала кусочек фото с глазом Цитры, а затем осмотрелась. Нужно было одеваться, а не рыдать. Слезы мало помогали. Когда у Джины отняли ребенка, хладнокровно и безжалостно убили ее дочь, она рыдала днями напролет. И это что-то изменило? Совершенно ничего. Джина задаст вопрос про босса Ваасу и все узнает. Узнает. Девушка вздохнула, очень надеясь, что Монтенегро не говорил ей это по какой-то очень значимой причине.       Австрийка подошла к груде сваленной одежды и стала разбирать ее. Вообще одежда на удивление была чистой. Видимо, снята не с трупов, что уже радует. Джина выбрала черную майку с рисунком якоря, а затем темно-серые шорты. На ноги она надела свои ботинки. Стоило ей только напялить на голую грудь майку, как послышался мягкий щелчок. Дверь открылась и легкий морской ветерок ворвался в помещение. Джина, инстинктивно оскалившись, резко развернулась к двери, угрожающе согнув пальцы. Перед ней стоял Итан. Его внимательный взгляд красивых глаз блуждал по телу девушки, будто пытаясь что-то найти. В руке мужчина держал черный телефон. Австрийка расправила пальцы, в непонимании уставившись на пришедшего. И что он тут делает?       — Джина, — мягкий голос, словно туман, наполнил помещение. — Тебе звонит Ваас. Он медленно протянул ей телефон. Девушка заметила какую-то странность в поведении командира пиратов. Она понятие не имела, что сотворил с ним Монтенегро, но Итан был очень спокойным. Казалось, его вообще изменили. Какой-то холод был присущ его взгляду. Но вслух, конечно, австрийка ничего не сказала. Она молча взяла трубку и поднесла к уху.       — Ваас? — неуверенно спросила она.       — Ох, блять, быстро он тебя нашел, однако, — проговорил спокойно испанец. — Так, слушай, детка, завтра тебе нужно будет к часам двенадцати поднять свою замечательную задницу и ехать на аванпост с Кинкейдом. Ебланы-дикари хотят напасть на него завтра, а мы им хуй в рот запихнем и отправим в яму. Девушка вздохнула. Опять аванпосты. Впрочем, остров Рук не являлся курортным и это она уже поняла, когда очнулась в клетке. Каждый день кровь и драки, каждый день ты причиняешь кому-то боль, а то и вовсе убиваешь. Но ее сейчас волновал лишь один вопрос — кто босс ее любимого и почему Монтенегро скрывал этот факт от нее?       — Ваас… Нам надо поговорить, — девушка взглянула на Итана. Он застыл, не отрывая от нее взгляда. Совсем как статуя. Австрийку это насторожило. Кинкейд бы не стоял, словно манекен, а что-то делал, а, может быть, смотрел на Джину с каким-то омерзением. Казалось, то, что произошло между ними у нее на кухне — лишь сон.       — Блять, Джина, НУ ЕБАНЫЙ В РОТ, КАКИЕ, НАХУЙ РАЗГОВОРЫ?! У меня дел просто дохуя, — недовольно произнес мужчина. Однако девушка не сдавалась.       — Ваас, послушай… Но испанец ее нагло перебил.       — До завтра, детка, — а затем он отключился. Джина опустила руку с телефоном и сжала его изо всех, стараясь не расплескать свою обиду. Она буквально грызла ее изнутри. Обида на то, что Ваас не находил на нее время, на то, что он утаивал от нее, кто его босс. Намеренно утаивал.       Кинкейд приблизился к девушке, а затем нежно коснулся ее ладони. Австрийка ахнула от прикосновения. Ладонь у него оказалась настолько ледяной, будто она прикоснулась к чистому льду. Джина удивленно взглянула на него, не понимая, почему он так резко изменился. Были ли это наркотики или… Итан вытащил у нее из расслабленной ладони телефон, а затем убрал его в карман.       — Что с тобой, Итан? Ты ледяной, словно труп, — произнесла она вслух свои догадки. Кинкейд рассмеялся чистым смехом, а затем отвернулся от девушки и, сделав два шага к выходу, остановился.       — Со мной все в порядке, — он замолчал и медленно оглянулся на нее. — Тебе не стоит волноваться. Джина с неприкрытым недоумением смотрела на его спину, пытаясь понять, что вообще случилось с Итаном. Совсем недавно он орал на девушку благим матом и обвинял ее во всех грехах. А теперь… Теперь он совсем другой. Холодный, безжизненный, словно зомби или…       — Итан, не уходи… — умоляюще сказала она и в ее голосе сквозило неуверенностью. Девушка не понимала, кто перед ней: Итан или что-то нечеловеческое. Хотя ее мысли больше склонялись ко второму. Человек не может так замирать, не может быть настолько холодным, если, конечно, он не мертв. Джина сделала шаг к нему и, подняв руку, прошлась пальцами по его спине, ощущая каменную плоть. Ее пальцы скользнули по лопаткам, а затем она опускалась все ниже и ниже. Ощущения не изменились. Девушка словно гладила статую, а не живого человека. Податливой плоти не было. Ей даже захотелось сорвать с него майку и посмотреть, что под ней. И она бы не удивилась, если бы там был камень. Она втянула воздух рядом с собой, пытаясь ощутить хоть какой-то аромат от мужчины. Но он ничем не пах. Абсолютно ничем.       — Скажи мне, кто босс Вааса? — вырвалось у нее. Девушка убрала руку от его тела. Пальцы пронизывал какой-то арктический холод. Джина поежилась. Кинкейд медленно развернулся. Его лицо застыло в бесстрастной маске, однако когда он заговорил, в голосе звучала едва уловимая, но явственная угроза:       — Есть вопросы, Джина, ответы на которые лучше не знать. Этот как раз из таких. Девушка открыла рот от удивления, понимая, что Итан не мог бы этого ей сказать. Он — пират, а значит матерился, от него несло пивом и вообще на такие умные предложения он вряд ли был бы способен. Выражение лица Джины изменилось: глаза расширились от удивления, а губы задрожали. Итан одарил девушку теплой улыбкой, а затем развернулся и ушел прочь из дома, оставив ее одну.