Кокон безумия

I tried to hold you I tried to keep you, love you, save you But you're gone I tried to save you (Red — The Mask Slips Away)

      Хойт стоял перед Ваасом, в окружении наемников — своей личной свиты. Он с холодной яростью взирал на Монтенегро, который то и дело переминался с ноги на ногу, опустив голову, словно признавая свою вину. Пусть в жизни Ваас был совершенно другой, но перед своим боссом он больше походил на загнанного в угол котенка, который не знает, погладят ли его в этот раз или ударят. С моря дул приятный холодный ветерок, а солнце нещадно палило, заставляя Волкера жалеть о том, что он надел рубашку с длинными рукавами. Странно, что наемники еще не валятся от теплового удара. Жара на острове Рук стояла просто кошмарная. Хотелось сорвать с себя всю одежду и прыгнуть в холодную воду. Пусть они и стояли недалеко от лагеря Вааса, почти у самого берега, все равно это не спасало. Капельки пота выступили на лбу Волкера и тот ленивым движением смахнул их. Мало того, что стояла дикая жара, так еще из лагеря Монтенегро несло чем-то дурным, противным и омерзительным. От этого брюнет то и дело морщился. «Как же достало находиться в этой дыре».       — Босс, вы так резко приехали, — начал неуверенным голосом Ваас. — Что-то случилось? Мужчина поднял голову, внимательно взглянув в голубые глаза Хойта. Он не мог понять, почему босс так внезапно примчался на его остров, бросив все дела. Никто из пиратов ничего не докладывал Ваасу о том, почему Хойт мог внезапно его посетить.       — Ты спрашиваешь, почему я приехал… Ты серьезно? — недоумевая спросил брюнет, а затем его лицо скривилось в бешеной ярости. — Кое-кто по имени Джейсон Броди сжег к хуям мой товар! Сжег все нахуй! ТЫ ЖЕ ГОВОРИЛ, ЧТО УБИЛ ЕГО! ТЫ ЖЕ ГОВОРИЛ! Ты, что, соврал мне, а?! Ваас пораженно выгнул бровь, округлив глаза от удивления. Броди — жив? Но это ведь невозможно! Пират отчетливо помнил, как стрелял ему в грудь, прямо в сердце. И вернуться из ямы после такого может лишь оживший мертвец.       — Зомби-Белоснежка? — переспросил в недоверии Ваас. — Я ведь и вправду его убил. Хойту надоедал этот цирк. Неужели Монтенегро промазал или просто прикидывается дураком? Драгоценный товар просто напросто нагло уничтожен. Джейсон удачно выбрал время и сжег всю траву Хойта и взорвал даже лодки с ней. Из чего следовало: нет товара — нет денег. А когда нет денег, то Волкер, мягко говоря, впадал в бешенство. Он был жадным до каждой зеленой купюры. И терпеть не мог, когда на его собственность посягали какие-то дикари вроде Ракьят или недоносков вроде Броди.       — Зомби станешь сейчас ты, Ваас! — взревел на него Волкер. — Сейчас я из тебя такого зомби сделаю, что ты, блять, просто ахуеешь! И повешу еще перед всем твоим лагерем. Хойт дал знак рукой одному из наемников и тот полез в нагрудный карман. Через мгновенье мужчина вытащил четыре фотографии. Волкер нетерпеливо отобрал их, а затем с яростью швырнул прямо в лицо королю пиратов.       — УБИЛ?! А на фото тогда кто? Призрак?! — голос Хойта буквально сквозил бешенством. Фотографии медленно спикировали на землю и Ваас, побледнев от ужаса, посмотрел вниз. На фото был изображен Джейсон, который стоял с огнеметом и сжигал траву Хойта. Живой Джейсон. В глазах короля пиратов застыл ледяной ужас. Грудь мгновенно сдавил страх. «Кажется, детка была права», — это трагичная мысль ни разу не спасала Вааса, наоборот, лишь ухудшила его состояние. Теперь, кажется, Хойт с него кожу заживо сдерет. И Монтенегро не сможет сопротивляться.       — И что мне теперь делать? Вот скажи мне, что теперь делать с тобой? — спокойно спросил мужчина, взирая с брезгливостью на Вааса. Пусть Монтенегро долгое время работал на Хойта, но это могло в миг кончиться. За подобные ошибки работорговец мог запросто расправиться со своим приближенным раз и навсегда. Все-таки не стоит забывать, что он являлся выходцем из дикарей Ракьят. Даже непросто выходцем, а братом самой жрицы!       Ваас стоял, молча пялясь на фотографии. Он не знал, как ему поступить в данной ситуации. Просто не знал, чем смягчить гнев Волкера. Только лишь обещание того, что он вновь найдет и убьет Броди — могло бы, наверное, помочь. Но…       — Ваас, — окликнул его нежный, мягкий голос. Сердце у мужчины забилось чаще, а затем он одновременно с Волкером и его шайкой посмотрел в сторону, откуда исходил голос. Перед ним стояла Джина. «Нет… Только, блять, не это!», — отчаянно взревел его мозг. Сердце вмиг сжало кольцо нестерпимой боли. Ваас уже примерно знал, что будет дальше, поэтому его живот свело судорогой дикого ужаса, а руки сжались в кулаки. Только каким бы крутым не являлся испанец среди своих — перед Хойтом это все бесполезно. Грубо говоря, Ваас оказывался полностью бессильным перед своим жадным боссом.       Девушка была одета в черную обтягивающую майку с нарисованным якорем. Майка идеально подчеркивала ее большую круглую грудь. Синие джинсы прекрасно облегали стройные ноги. Черные блестящие волосы слегка колыхал ветер. Джина, несмотря на свое недоуменное выражение лица, выглядела великолепно. Один из наемников завистливо присвистнул, но гневный взгляд Хойта тут же привел его в чувства. На минуты две повисло молчание, однако напряжение атмосферы буквально ощущалось кожей. Джина со всей внимательностью рассматривала Хойта, а он отвечал ей взаимностью.       Его голову во время осмотра незнакомки занимали быстрые расчеты. Первое на что он обратил внимание — кожа. Не загорелая, а значит девушка уже не являлась коренной жительницей. Черты лица слишком утонченные, аристократические. Такие черты не присущи никому из Ракьят, а это уже точно подтверждает догадку Хойта. Эта девушка, кем бы она не была, совершенно не отсюда. Всех рабов Вааса Волкер прекрасно знал. И среди них не было такой девушки, а значит оставался лишь один вариант.       — Она с яхты, я правильно понимаю, Ваас? — повернувшись к испанцу, спросил спокойным голосом работорговец, но в нем уже можно было ощутить напряжение. Монтенегро упорно молчал. Он пытался что-нибудь придумать, дабы как-то спасти или защитить Джину в этой ситуации. Да и себя желательно бы спасти, но только сейчас все играло против испанца. Абсолютно все. И любое действие со стороны Монтенегро привело бы только к ухудшению. Хойт, не получив желанного ответа, вновь подал знак рукой наемнику. Наемник, который стоял ближе всего к Ваасу, резко ударил мужчину под дых, заставив его согнуться пополам, а затем еще раз посильнее, заставив упасть на землю. Как только Монтенегро оказался на земле, лаковая туфля Хойта разместилась прямо на его груди, сдавливая легкие. Дышать становилось намного труднее, а боль в груди взорвалась огненным шаром. Испанец сжал зубы от злости, а затем обхватил ногу мужчины, пытаясь сдвинуть ее со своей груди, однако дула автоматов с угрозой уставились на него. Испанцу пришлось разжать пальцы и вовсе убрать руки с ноги босса.       — Нет! — перепуганным голосом закричала девушка и, не медля, бросилась к Хойту, однако, по пути ее словили сильные мужские руки. Один из наемников, поймав Джину, прижал ее к своему телу, блокируя любую возможность вырваться. Австрийка с неприкрытым рвением брыкалась в его руках, пытаясь освободиться. Только это лишь сильнее изматывало, чем помогало на самом деле.       — Ты не ответил на вопрос, — вежливо пояснил Хойт и сдавил грудь испанцу сильнее. Ваас зарычал от безумной ярости, которая мигом охватила его. Его любимую лапает какой-то урод из шайки жадного до каждой монеты Волкера. Самого Вааса вообще нагло повалили на землю и унижают. Он судорожно вздохнул, пытаясь мысленно зацепиться за любой фрагмент, который бы сейчас спас его. За любую мысль.       — Да… Я с яхты! Только не трогайте его. Прошу вас, не трогайте! — с искренней мольбой прокричала австрийка и перестала сопротивляться, тяжело дыша. Из-за ее попыток вырваться и страха за любимого, на коже выступил пот. Стало еще жарче. Страх за жизнь Вааса тяжелой змеей закручивался вокруг ее шеи. Девушка не могла позволить, чтобы с ее любимым что-то случилось. Поэтому сейчас она была готова буквально на все ради того, чтобы его не мучили. «Вот я и узнала, кто босс Вааса».       Волкер нехотя убрал туфлю с груди Монтенегро и, развернувшись, медленно стал приближаться к пленной. Его глаза горели диким азартом. Он уже предвкушал сколько денег сможет выгрузить за это милое личико. Ведь девушка, несомненно, обладала истинной красотой. Неудивительно, что Ваас укрывал ее от Хойта.       — Оу… Это любовь, да? Я и не знал, что этот торчок из Ракьят может кого-то любить. Или у вас не взаимно? — спросил с безразличием мужчина и посмотрел на лежащего Вааса. Монтенегро испепелил бы Хойта взглядом, если бы мог. Если бы он мог, то уничтожил его прямо на месте. Теперь Джина обречена. Обречена… Эта девушка сумела разбудить в нем старые чувства, сумела влюбить такого эгоистичного мужчину в себя. И, конечно, он полюбил ее не за красивые глазки. За это можно разве что продать, что и сделает его босс.       — Не трогайте ее, босс… Она стала пиратом. Она стала моей подчиненной, — как можно спокойнее попросил Монтенегро, все еще надеясь, что Хойт выпустит ее из своих цепких лап.       — Ты кем себя возомнил, Ваас? Забыл, что ты мой пес, а? Забыл, что весь товар — мой? А ты взял и укрыл от меня мое же сокровище. Нехорошо так поступать, Талугмай, — с презрением произнес Волкер и, подойдя к пленнице, ласково прошелся подушечками пальцев по ее щеке. Монтенегро резко дернулся, с яростью наблюдая за тем, что творит его босс. И если бы не чертовы дула автоматов, то он бы встал и сотворил с Хойтом такое, чего даже Броди никогда не желал. Джина резко отвернулась от мужчины, испустив тихий злобный предостерегающий рык. Как же ей хотелось прямо сейчас вызвать свой приступ каннибализма или дикий голод. Но увы, она была сейчас настолько бессильна, что, казалось, эти приступы — всего лишь выдумка. Рычание на работорговца совершенно не подействовало. Он лишь слабо улыбнулся и повернулся к Монтенегро, вернув себе задумчивый вид.       — Значит… Ты укрыл от меня мой же товар. И меня это очень разочаровывает, Ваас. Я был о тебе лучшего мнения. А теперь ты уничтожил мое доверие полностью, — спокойно рассуждал работорговец. — И где же мой остальной товар? Ваас шумно выдохнул. Ситуация накалялась. И, к сожалению, кое-что было уже не изменить. Джина непременно попадет в лапы к какому-нибудь грязному извращенцу. Волкер найдет кому ее продать и сделает это с большим удовольствием. Весь гнев как-то разом улетучился, сменившись сомнениями и медленно накатывавшей волной ужаса. Монтенегро больше никогда не увидит Джину…       — Ты хочешь, чтобы я поджег тебя перед всеми своими подчиненными, а? ТЫ ЭТОГО, БЛЯТЬ, ХОЧЕШЬ?! — сердитым, дрожащим от гнева, голосом спросил работорговец и наемники, словно по команде, демонстративно перезарядили автоматы.       Сердце девушки сжалось словно в тисках. Она наблюдала за этой сценой с диким страхом, чувствуя, как ноги подкашиваются от одной мысли, что любимого убьют. «Нет… Нет…».       — Я убила всех на яхте… Я! Прошу, не трогайте Вааса, не причиняйте ему боль, — взвыла Джина, чувствуя, как ее сердце разрывается. Она была сейчас полностью бессильна. Больше, чем когда-либо. Ни голода, ни приступа, ничего. Никакой силы, дабы покончить с этим. Все же был прав вчерашний Кинкейд, что есть вопросы, ответы на которые лучше не знать. И лучше бы она и не знала этого. Ваас пытался защитить ее, он намеренно укрывал информацию, дабы не произошло вот этого. Но увы, теперь поздно о чем-то жалеть. Слишком поздно. Хойт в каком-то недоверии взглянул на девушку и некоторое время молчал. То, что драгоценный товар на яхте был утерян — сильно оскорбляло его. И он собирался выместить весь гнев по этому поводу прямо на Вааса. Но все было не так плохо. Эта девушка могла обойтись Хойту в такую крупную сумму, в какую не обошлись бы остальные. Брюнет весело рассмеялся, бросив на Джину взгляд, полный недоумения.       — Ты? Серьезно?! Да не смеши меня, девочка! Ты и комара обидеть не в состоянии, — заключил мужчина, а затем устало махнул рукой. — Увезите ее ко мне домой. Посадите в клетку. Я приеду и разберусь с ней позже. Джина взглянула на Вааса. Монтенегро разом сделался ужасно усталым и еще более напуганным. Он встретился с ней взглядом и ледяной ужас застыл в его глазах. Таким напуганным она его еще не видела. Сейчас Ваас выглядел настолько беспомощным и испуганным, что вряд ли кто-то поверит, что он являлся королем пиратов и весьма жестоким мужчиной.       — Джина… Нет! No puedes hacer eso! * — вся ярость от смертной обиды, от оскорбленного эго слышалась в этом крике, обещавшем смерть. Но Хойт совершенно не обращал на это внимание. Наемник грубо заломил руки девушки за спину и потащил ее к вертолету. Приняв поражение, Джина опустила голову и, встретившись взглядом с Ваасом, произнесла:       — Я очень сильно люблю тебя, — ее глаза покраснели и на них выступили слезы. Ваас прикрыл глаза, проклиная внутри свое бессилие. Проклиная все на свете. Обида вгрызлась в его разум. Обида на Хойта, ситуацию и на свою никчемность.       — Любовь — прекрасное чувство, да, Ваас? Поэтому я обещаю тебе вот что, — произнес мужчина, наслаждаясь всей ситуацией. — Я продам ее тому, кто будет с ней «очень» ласков.