Кокон безумия

      Нежное, едва ощутимое, прикосновение к животу заставило Джину открыть глаза. Ее разум плыл, находясь в состоянии полной иллюзии. Она быстро поморгала, пытаясь осознать где находится. Девушка посмотрела перед собой и обнаружила себя на кровати в комнате Вааса. Самым необычным было то, что рядом с ней, справа, лежал Ваас, а касались ее тела слева. Австрийка удивленно покосилась назад и застыла. Сзади нее лежал полуголый Джейсон, который медленно, но верно, стягивал с Джины шорты. На его губах блуждала похотливая улыбка. Джина удивленно перевела взгляд на Вааса, ожидая его реакции. Но лицо Монтенегро ничего не выражало, лишь в глазах полыхали искры вожделения. Мужчина стал стаскивать с себя штаны, совершенно не обращая внимания на Джейсона. И это было абсолютно ненормально. Пока девушка пыталась понять в чем тут дело, Броди стянул с нее шорты и откинул назад. Ваас, спустив штаны с трусами, принялся за трусы Джины. Она лежала, не в силах понять, почему это все происходит, но ей нравилось. Сладкий аромат похоти внезапно одурманил разум и австрийка улыбнулась сама себе глупой улыбкой. Если они не обращают внимания друг на друга, то о чем нужно беспокоиться?       И только стоило это понять, как она почувствовала влажную головку у своего анального отверстия. Это прикосновение со стороны Броди вызвало на ее лице негодование. Монтенегро придвинулся к девушке поближе и, взяв за ногу, поднял ее. Австрийка внимательно наблюдала за ним, ожидая какого-то подвоха. И вообще она не понимала, что же Джейсон делает в лагере Вааса, да еще и здесь, на кровати. Это казалось чем-то нереальным, фантастическим и вовсе выдуманным. Но это происходило. В одурманенный разум пытались проникнуть хоть какие-то объяснения данной ситуации.       — Ваас? — нежно окликнула Джина мужчину, но он не обратил на это никакого внимания. Ваас действовал, словно какая-то кукла, которую дергали за ниточки. Девушка протянула руку и погладила мужчину по груди, убеждаясь, что все это реальность. Только вот, лицо ее любимого спутника не выражало привычных эмоций. Монтенегро, не обращая внимания на ее прикосновение, вошел в нее одновременно с Джейсоном. Джина громко вскрикнула от боли и удовольствия. Она закусила губу, чувствуя, как ладонь воина Ракьят легла ей прямо на талию. Ваас стал наращивать темп вместе с его заклятым врагом и их действия, казалось, происходят синхронно. Австрийка обняла Вааса, вогнав ему когти прямо в спину. Самое странное, что он даже не вскрикнул, не подал ни единого признака, что ему больно. Но вместо того, чтобы биться над загадкой, что здесь вообще делает Джейсон и почему Ваас не реагирует ни на что, Джина получала удовольствие. Монтенегро ускорялся, доставляя девушке уйму удовольствия. Его член, казалось, заполнил ее всю. Джина рычала и стонала, полосовала спину испанца настолько сильно, что, казалось, ее пальцы должны утопать в крови. Губы Джейсона легли на ее шею и запечатлели на коже страстный поцелуй. Девушка тяжело дышала, чувствуя, что ситуация, какой бы она странной не казалась — нравится ей до безумия. Ее ласкали сразу двое самых статных мужчин на острове, один из которых ее любимый, а второй, по идее, враг. Только сейчас все эти слова и статусы потеряли всякий смысл. Было важным лишь то, что Джейсон входил в нее сзади по самые яйца и Ваас повторял его действия спереди. Для них Джина, вероятно, оказалась единственным человеком, которого они дико хотели. Сердце в груди девушки разогналось до предела, а комнату наполнили сладкие стоны. Броди вдруг переместил свою руку на округлую грудь австрийки и с силой сжал ее.       — Ох… — только и смогла прошептать девушка, взглянув на довольного Джейсона через плечо. Внизу живота все стянулось в какой-то тугой комок. Девушка вдруг осознала, что совсем скоро придет к концу. Ваас и Джейсон двигались с особой быстротой, буквально вдалбливая члены в девушку. Ее кожа покрылась потом, который блестел в свете неяркой лампы. А вот Джейсон и Ваас выглядели так, словно им нет дела до того, чем они занимались. Думать об этом австрийка отказалась, ибо ситуация полностью ее устраивала.       Напряжение внизу живота вдруг взорвалось каким-то огненным шаром и стало покидать тело девушки. Джина испустила тягучий сладкий стон, чувствуя, как ее охватывает оргазм. Все тело резко содрогнулось и австрийка обмякла в сильных руках двух мужчин. Она лежала, наслаждаясь их обществом и пытаясь отдышаться. Сердце стучало, словно бешеное. Джейсон, погладив ласково девушку по волосам, медленно вышел из нее. Ваас, отпустив тело своей любимой, также медленно повторил его действия. Джина лежала между ними, пытаясь отойти от той эйфории, которая ее охватила секунды две назад.       — Это было… Великолепно, — произнесла она с какой-то хрипотой. Девушка посмотрела на Вааса и только хотела что-то еще сказать, как вдруг он поднял голову и застыл. Джейсон сделал тоже самое — они увидели друг друга. Глаза Монтенегро налились ненавистью — жгучей и ядовитой. Джина, осознавая весь ужас ситуации, обернулась к Джейсону и не увидела в его глазах ничего, кроме кипящей ярости и дикой ненависти. Страх пробежал по спине австрийки ледяными спазмами и стал стекать холодным потом. Девушка ясно ощущала атмосферу, которая повисла в воздухе — ядовитая ненависть, дикая и бешеная, что способна убивать сама по себе. Казалось, эта ненависть клубится зловонным, отравленным облаком. И самое страшное, что в центре этого облака оказалась Джина. Джейсон и Ваас резко дернулись и их руки заползли под подушки. Буквально через мгновенья в ладони каждого оказалось по пистолету, дуло которых направлено на друг друга. Руки девушки задрожали, а сердце вновь стало биться как сумасшедшее. Пелену похоти растерзал в клочья страх — всепоглощающий, чудовищный, жуткий. Он окутал девушку, словно простыня, лишая ее кислорода, сил и надежды на то, что эта ситуация каким-то образом разрешится.       — О, нет-нет, НЕТ! — вскрикнула Джина, округлив глаза от ужаса. Выстрелы прогремели одновременно, на мгновение лишив девушку слуха. Она пораженно уставилась на то, что стало с ее любимым — стеклянный взгляд безумца направленный прямо на то, что находилось позади нее и жгучая ненависть застыла навсегда в темно-карих глазах. Во лбу зияла небольшая круглая рана из которой вытекала багровая струйка крови. Мозолистые пальцы твердо сжимали пистолет. Девушка посмотрела вниз, ощущая какую-то странную тяжесть. Безжизненная рука Броди повисла прямо на талии Джины, выпустив пистолет. Девушка нежно погладила по щеке испанца, не веря в то, что все так кончилось — нелогично, неправильно. Глаза девушки наполнились слезами, а сердце отдавало совершенно бешеный ритм. «Неужели это конец?» Теперь остров Рук потерял свою ценность, как и жизнь Джины. Что теперь делать, если Ваас умер, а Джейсон вместе с ним? Куда идти? Как жить? Грудь пронзила острая боль, заставив девушку негромко всхлипнуть. Горячие слезы покатились по щеке, падая на кровать. «Неужели все кончено?»       — Vaas… Nur nicht du… Nein. NUR DU NICHT! * — закрыв глаза, завопила во все горло Джина настолько сильно, будто горло обдало жгучей кислотой и во рту резко пересохло.       Сильная боль вдруг прокатилась по щеке острием ножа. Девушка открыла глаза, пытаясь понять, что произошло. Она лежала все на той же кровати, только вместо мертвого Вааса возле кровати стоял вполне себе живой и сверлил Джину гневным взглядом. В комнату пробирались через открытое окно лучи утреннего солнца. Девушка удивленно посмотрела налево, думая обнаружить Броди, но там никого не было.       — ДА ТЫ СОВСЕМ АХУЕЛА! — начал свою гневную триаду Монтенегро. — Сначала, блять, ты чуть ли не блюешь на меня, а потом орешь во сне на хуй пойми каком языке. Скажи мне, Джина, какого хуя ты творишь? ТЫ МЕНЯ, БЛЯТЬ, РАЗБУДИЛА! Австрийка потерла глаза и медленно села, пытаясь прийти в себя. Значит, все, что происходило с ней — сон? Но это было настолько реально, что, казалось, будто произошло наяву. Однако Ваас жив, а следов Джейсона вообще нет. И осознание того, что это всего лишь сон сильно обрадовало ее. Только вот настроение Вааса приглушило эту радость.       — Прости, Ваас… Мне приснился дурной сон, — тихо произнесла она и посмотрела на него ласковым взглядом. Он жив, разве это не главное? Только подходить к нему в таком состоянии девушка не решалась. Монтенегро неуправляем и безумен. Даже испытывая чувства к Джине, он может ее ударить. Ваас издал нервный смешок и склонил набок голову, рассматривая девушку перед ним. В его взгляде не было ни намека на нежность.       — Прости? Не-не, ты вот, блять, сейчас думаешь, что извинившись передо мной, все наладится, да? — спросил он, оживленно жестикулируя. Его взгляд метался по комнате, словно что-то искал. — Но это не так. Нихуя не так. Ты испортила мне сон. Ты в курсе, да? ТЫ ИСПОРТИЛА МНЕ СОН! Девушка молчала, наблюдая за Ваасом. Он сейчас явно находился не в том состоянии, когда его можно было обнять или поцеловать. Австрийка искренне пожалела, что вообще заснула у него в доме, хотя и не помнила вообще как сюда попала и то, что происходило вчера — тоже. Испанец стал медленно ходить по комнате, сжимая руки в кулаки. Он испытывал дикий гнев сейчас по отношению к Джине. Она разбудила его, прервала сон. И за это хотелось превратить ее лицо в один сплошной синяк. Только вот он не мог действовать по прихоти своего гнева, ведь это может породить настоящий хаос и кучу смертей. Сейчас Ваасу больше всего хотелось косяка и как можно меньше видеть красивенькое личико его возлюбленной, которая осмелилась прервать его сон своими дикими воплями, за что он ее и ударил кулаком по лицу. Мужчина вдруг остановился напротив Джины и, оскалившись, прошипел во все горло:       — УЕБЫВАЙ ОТСЮДА НАХУЙ! Это подействовало на девушку, словно удар молнии. Она свалилась с кровати, пытаясь в спешке унести от гневного Вааса ноги. Кажется, Джина теперь поняла почему он курит траву — чтобы не гневаться по любому поводу. Девушка встала и, находясь в одном бюстгальтере и шортах, побрела прочь. Но уйти далеко не смогла — голова резко закружилась, а живот скрутило от тошноты. Австрийка остановилась, оперевшись о стену. Ее сильно мутило.       — Ты еще здесь? — послышался сзади дрожащий от гнева голос. Джина, обернувшись, посмотрела на Вааса. Его безумный взгляд метался по комнате, словно искал себе жертву.       — Ваас… — прошептала она, в надежде, что он успокоится и придет в себя. Остановив на Джине взгляд, Монтенегро скривился в гримасе ярости.       — Ты что, оглохла?! Я СКАЗАЛ УЕБЫВАЙ ОТСЮДА! — прокричал он во все горло. Руки его инстинктивно сжимались в кулаки. Жажда избить эту девушку росла с каждой минутой. Австрийка, промолчав, побрела прочь. Ее ноги слегка заплетались, а вчерашний день отдавался головной болью и тошнотой. Только вот останавливаться было нельзя — Ваас может избить ее со всей присущей ему жестокостью, даже несмотря на то, что он ее любит.       Выскочив на улицу, Джина остановилась. К ее рту ощутимо подбиралась рвота. Австрийка, склонившись, начала изрыгать из себя потоки вонючей жидкости прямо возле двери Вааса. Ее голова снова закружилась и девушка оперлась одной рукой о стену, дабы не свалиться на землю. Пираты, которые недалеко раскуривали косяк, удивленно покосились на Джину. Даже в таком состоянии она их привлекала. Один из них удивленно присвистнул, буравя взглядом ее грудь.       — Эй, крошка, может дунешь, а? — кто-то негромко предложил из пиратов. Но девушка не обратила на это внимание. Как только ее желудок вывернуло наизнанку, австрийка, облокотившись о стену, медленно села. Джина подняла голову, желая лишь одного — холодной воды. Ее сейчас разрывали различные чувства и эмоции. Жажда, боль, тошнота — все это обрушилось на нее лавиной. И она понятия не имела, что делать.       — Херово выглядишь, Джина, — послышался знакомый голос и девушка посмотрела в его сторону. Возле курящих пиратов стоял Кинкейд с бутылкой воды. — Неужели Ваас тебя выгнал? «Выгнал… Он меня чуть не убил», — хотелось сказать ей, но вместо ответа она молчала. Он решительно подошел к ней и поставил бутылку рядом, славно улыбнувшись. Кинкейд заметно подобрел к ней после вчерашнего. Ему понравилось ее лапать и хотелось провернуть это еще раз.       — Может снимешь эту дурацкую ткань? — мужчина указал на ее бюстгальтер. — Она явно тебе мешает. Джина, взяв бутылку воды, моментально открыла ее и резким движением выплеснула половину в лицо Итана.       — Иди к черту! — прошипела она, а затем медленно поднялась на ноги и жадно припала губами к горлу бутылки. Холодная вода прокатилась спасительным напитком по ее пищеводу. Джина стояла, пытаясь избавиться от жуткой жажды, что сковала ее сразу же после тошноты. Ошеломленный Кинкейд стоял возле нее, приоткрыв рот. Он совершенно не ожидал того, что она сделает. И это слегка разозлило молодого командира пиратов.       — Ах ты стерва! — прокричал в недоумении Итан и только хотел нанести удар по ее телу, как дверь открылась и показалась грозная фигура Вааса. Его взгляд, полный ярости, быстро метнулся от Джины к Итану. Девушка перестала пить, опустив руку со все еще открытой бутылкой. Ее взгляд настороженно и боязливо шарил по Ваасу. Таким взглядом обычно смотрят бродячие животные — затравленные, отчаявшиеся, в бесконечной борьбе за выживание.       — Так-так, и что тут у нас? Положил глаз на мою сучку, Кинкейд? НА МОЮ ДЖИНУ?! — взревел мужчина, сложив руки на груди.       — Ваас, успокойся, он просто дал мне воды, — вдруг стала защищать его девушка, понимая, что Монтенегро может опять перестрелять всех подряд. Сейчас он не в том состоянии, чтобы себя контролировать Испанец с недоумением взглянул на Джину, подняв бровь и не понимая, почему она ему указывает.       — Успокоиться? Мне? ДА ИДИ ТЫ НА ХУЙ! — произнес он, его голос пронизывал безумный гнев. Его взгляд метнулся к Итану. — И ТЫ ТОЖЕ СЪЕБАЛСЯ ОТСЮДА, ЖИВО! Джина и Итан одновременно переглянулись, поняв ситуацию, и пошли прочь в совершенно разные стороны. Монтенегро стоял, наблюдая, как они удаляются друг от друга. Ему нужно было срочно припасть к косяку, иначе гнев разорвет его разум на куски. А еще это глупое чувство — ревность. Он не хотел делить Джину ни с кем. Совершенно не хотел, чтобы ее лапали другие или что-то с ней вообще делали. Она принадлежала Ваасу, словно драгоценность, которую он пытался упрятать от остальных. Только вот, на деле, получалось не очень.       — Так, блять, быстро сделали мне охуенный косяк, пока я вас всех тут не перестрелял, — отдал стальной приказ Монтенегро, приближаясь к дрожащим пиратам, которые раскуривали траву.