Кокон безумия

I cannot stop this sickness taking over It takes control and drags me into nowhere I need you help I can't fight this forever. I know you're watching, I can feel you out there (Starset — My Demons)

      Горячее полуденное солнце нещадно палило. Ваас обнаружил себя стоящим прямо недалеко от каменного алтаря в храме. Храме Цитры — того самого, которого он не видел со дня ухода к Волкеру. Как ни странно, здесь ничего не изменилось. Атмосфера чего-то героического, сильного, воинствующего буквально стягивала разум, словно кожа. Некогда холодный каменный алтарь далеко не пустовал. На нем лежала полуголая Джина и одежду ее составлял лишь черный блестящий бюстгальтер, который заманчиво переливался на солнце. Во взгляде почти янтарных глаз читались лишь дурманящая похоть и сладостное наслаждение. Острыми ногтями Джина нежно проходилась по своей полной груди, не замечая, что делает красноватые дорожки, вероятно, болезненные. Выглядела она сейчас весьма соблазнительно и желание взять ее здесь и сейчас заметалось где-то в глубине разума Вааса, даже несмотря на само место. Ведь именно на этом алтаре Цитра «повышала» мужчину до настоящего воина Ракьят путем секса, а потом его убийства. Но Джина бы никогда не последовала такому абсурдному ритуалу. Поэтому было бы все очень даже неплохо для Вааса, только вот девушку трахал Джейсон. Он стоял возле алтаря со стороны ног девушки. Светло-коричневые штаны были спущены до земли, как и черные трусы. Синяя, заляпанная запекшейся кровью, майка едва прикрывала его голый зад. Набитое черное Татау на левой руке таинственно блестело на солнце, а кинжал в ней, казалось, изменился на что-то другое. Со своей позиции Ваас не мог рассмотреть, что именно стало с фрагментом рисунка ритуального клинка Ракьят, поэтому взглянул на Броди в целом. Его дикая, совсем странная ухмылка на лице оказалась непонятна Ваасу. Ему было непривычно видеть на лице врага такую ухмылку. У врага, который с дрожащими руками сбегал из лагеря Вааса и не мог выдавить из себя и слова, когда из шеи Гранта хлестала багровая кровь. Но в целом это зрелище раздражало мужчину до глубины души.       И самое ужасное, что Джина была лишь рада, что ее трахал Джейсон. Она явно находилась под каким-то наркотиком или дурманом. «Пора кончать с этим цирком.» Монтенегро, инстинктивно потянувшись за пояс, вытащил черный пистолет и демонстративно перезарядил его. Белый мальчик решил забрать у него последнее — девушку. Ему не хватило аванпостов, радиовышек, Цитры. Он решил добраться до той, кого Монтенегро любил — именно это все постепенно вызывало каплю по капле гнев. Жгучий, рвущийся наружу, как лавина, гнев.       — Воу-воу, Джейсон, охлади пыл, — с явной угрозой в голосе произнес Ваас, быстро подходя к нему. Мужчина невольно вздрогнул и вопросительно взглянул на Монтенегро, словно не понимая, что он сделал не так. А вот Джине было плевать. Она лежала, лаская себя и стоная от каждого несильного толчка. Монтенегро был поражен ее реакцией, однако больше всего его занимало то, что делал Джейсон. Он смел нагло посягнуть на собственность предводителя пиратов. Испанец подошел со стороны к Броди и нагло уперся ему холодным дулом пистолета прямо в висок.       — Тебе сестрички моей мало, да? Решил выебать мою девушку? Решил трахнуть МОЮ Джину?! — гневно спросил мужчина, сжимая сильнее пистолет. — Белый глупый мальчик решил, блять, что он тут хозяин?! Джейсон молчал, перестав двигаться. В его взгляде не было ни намека на страх. Скорее какое-то выжидание момента. Дикая ухмылка померкла. Ваас смотрел в его зеленые глаза, ощущая в них того, чего раньше не было — смелость, упорство, готовность драться. Для Монтенегро, Джейсон был никем, кроме как подкидышем с континента, который и драться то нормально не умел, а вот туши животных, по слухам, собирал с неприкрытым отвращением. Здесь и сейчас он видел уже другого Броди, того, который без колебаний свернет Монтенегро шею. То ли эти странные ощущения, то ли что-то другое заставило Вааса не убивать настолько быстро этого выходца с континента. Он решил поиграть с ним, словно с мышкой, а затем убить и Джину тоже за то, что она теперь испорченная сука.       — Ну и че ты остановился? — недовольно спросил испанец, слегка двинув пистолетом в висок сильнее. — Давай, трахай ее, блять. Или она слишком плоха для тебя, Белоснежка? Броди перевел задумчивый взгляд на наслаждающую Джину. Она извивалась, пребывая в каком-то своем мире, не замечая ничего вокруг. Яркие горячие лучи солнца скользили по ее прекрасному телу, заставляя покрываться потом. Пусть она и поддалась сейчас Броди, но Ваас все равно с восхищением наблюдал за ней такой — раскованной, открытой, совершенно оторванной от реальности. Джейсон тихо вздохнул и продолжил толчки, входя в девушку все быстрее и быстрее. Казалось, ситуация совершенно не пугала его. Дуло пистолета явно неприятно упиралось в висок, но даже мысль о скорой смерти не тревожила Джейсона. Ваас и этому удивился. Он помнил дрожащего Броди, который пытается что-то сделать, вырваться из пут, может даже что-то сказать. Но сейчас он выполнял именно то, что говорил испанец без какого-либо страха, словно хотел этого. Джейсон Броди перед ним был абсолютно другим.       Но, неважно, что с ним сделали, дабы он стал тем, кем стал. Он все равно в прошлом трахал Цитру, наверняка, с удовольствием и улыбался каждый раз, как идиот. Во всяком случае так считал Монтенегро. И это только добавляло новую порцию жгучего гнева.       — И ты также трахал мою сестричку? Понравилось? Или она уже для тебя фигня полная? — Ваас перевел взгляд на покачивающиеся полные груди Джины. Так и хотелось сорвать с нее бюстгальтер, убить Джейсона и встать на его место. Но самым сильным желанием, как ни странно, сейчас являлось поиздеваться лишний раз над Броди. Только мышка молчала. Выходец из Америки оказался совершенно неразговорчивым, зато, когда умирал его брат, то он говорил много и очень эмоционально. «И чего этот придурок молчит?» — Ваас терпеть не мог тишину в таких ситуациях. Его мозг реагировал слишком вспыльчив, когда наступала тишина. Обычно в такие моменты могли выползти из своих нор ненавистные воспоминания, поэтому Ваас часто набивал тишину чем угодно, лишь бы воспоминания сидели по норам. А сейчас рождались новые ненавистные воспоминания — Джейсон нагло трахал его любимую девушку и это нельзя прощать обоим. Гнев медленно охватывал Монтенегро. Ситуация выводила из себя и палец так и просился нажать на курок, дабы прострелить мужчине череп.       — Эй, Джейсон, ты че молчишь? Нравится ее трахать? Ну да, я это понять тоже могу. Ведь у моей сестрички нет таких зачетных сисек и такого милого личика, — мужчина посмотрел на американца, сверля его гневным взглядом. «Какого вообще хуя я позволяю этому разрисованному попугаю ее трахать?»       Но тем не менее, зрелище этой яркой любовной связи слегка завораживало. Джина, словно под наркотиками, соблазнительно извивалась и сладко стонала. Ее пухлые губы моментами обнажали острые зубы, а карие глаза не выражали ничего, кроме жадного наслаждения. Любое движение со стороны Броди ей нравилось, хотя мужчина ее совершенно не ласкал. Его сильные руки держали ее ноги на весу.       — А ей нравится. Ты смотри как извивается сука. Я просто, блять, уверен, что даже на первом оргазме она не остановится. Ты можешь ебать ее вечно и ей будет мало, — издевательским тоном подметил Монтенегро, наблюдая за своей любимой. Она и вправду выглядела так, словно ее можно иметь вечно. Джина была слишком возбужденной и в этом не было ничего естественного. Броди продолжал двигаться, совершенно молча. Он не издавал даже банальных стонов, что Ваасу тоже не нравилось. Испанец шумно вздохнул, почему он вообще стоит рядом с тем, кто является уничтожителем его власти на острове? С тем, кто думает, что стал одним из Ракьят и теперь ему можно все, даже заниматься сексом с Джиной.       — Джейсон, ну ты вообще молодец: приехал на мой остров, стал членом Ракьят, выебал мою сестру, потом забрал у меня девушку. Ты вообще, блять, везде успеваешь, я смотрю. Аванпост за аванпостом захватываешь, ебешь мою любимую и временами передергиваешь на мою сестру. Или теперь она тебе нахуй не сдалась? Не, ну я могу это понять, Джейсон. Ты выкинул эту ебанутую суку из своей жизни ради моей девушки. И знаешь, я бы сделал точно также, только бы еще въебал пулю в череп Цитре. Но вот ты, блять, с одним промахнулся, — он замолчал и перевел взгляд на девушку, которая клацала зубами, будто пыталась поймать что-то в воздухе. — Джина принадлежит мне, Броди. Ты понимаешь? Собственность и все такое. Поэтому я всажу пулю тебе в череп за то, что ты посягнул на то, что я, блять, полюбил. Джейсон, пока Ваас произносил свою пылкую речь, вошел в девушку полностью и, кончив в нее, повернул голову к пирату, заставив пистолет теперь упираться себе в лоб. Ваас с непониманием наблюдал за этим, пытаясь предугадать, что он сделает в следующую минуту.       А затем он как-то странно застыл. Тяжело дыша, Броди смотрел прямо перед собой, неподвижно и напряженно, как будто обдумывал нечто малодоступное для своего ума. Девушка на алтаре продолжала вести себя так, как и прежде. Ее глаза, полные жажды похоти, то закрывались, то открывались вновь, а зубы звонко клацали. Испанец слабо улыбнулся и положил палец на напряженный курок. Одно движение и выходцу с континента конец. И только Монтенегро хотел нажать на курок, как Джейсон резким движением выбил пистолет из его руки. Оружие куда-то отлетело со стуком упав на землю. Мужчина вышел из Джина и полностью развернулся к испанцу. Ваас удивленно посмотрел в глаза американца, не понимая, как это ему вообще удалось. Взгляд диких, полных ярости глаз уставился на испанца, а на лице противника появился угрожающий оскал. Вообще плохая идея драться с таким парнем, у которого такой боевой настрой.       — Мне похуй на твою ебанутую сестру. Я перегрыз ей горло вот этими зубами, — он поднял руку и, открыв рот, указал на заостренные зубы. — А теперь и тебе перегрызу, чмо с ирокезом. Ваас не успел ничего сказать, как сильный кулак прилетел ему в челюсть, заставив пошатнуться. Броди, зарычав, совсем как животное, кинулся на Монтенегро, клацая зубами. Джина продолжала находиться в своем мире, лаская себя. Ваас пытался защититься от Джейсона, только вот он был намного сильнее. Он уперся ему в грудь, сдерживая буйного американца. Монтенегро вмиг сковал сильнейший глубокий страх. Он окутывал тело испанца, полностью парализуя. Испанец настолько испугался за свою жизнь, что мог прямо сейчас попробовать позорно сбежать. Только Джейсон вряд ли бы позволил ему это сделать. Слишком сильным он сейчас являлся и достаточно опасным. Клацанье зубов стало невыносимым. Хотелось выбить мужчине все зубы, дабы он не клацал ими прямо под ухом. И теперь, когда он кое-как сдерживал Джейсона, упираясь ему в груди руками, Монтенегро взглянул на его Татау ближе. Там, где должен был набит священный клинок Ракьят, прямо у основания татуировки, оказался совершенно другой рисунок — две черные акулы плавали прямо возле черного оленьего черепа от которого тянулись ветвистые рога. Красноватые глаза существа зловеще взирали прямо на испанца. «И как он успел стать таким?»       — Иди на хуй, Белоснежка, — прорычал обессиленно Ваас, кое-как сдерживая нападавшего. Джейсон ничего не ответил, а лишь приложил больше усилий и острые клыки коснулись шеи Монтенегро…       А затем все исчезло. Ваас быстро поморгал, дабы понять, где он находится. Приняв значительную дозу наркотика ночью, он лежал на своей кровати, с тупым выражением уставившись в облупившийся потолок.       — Это всего лишь ебучий сон, — с облегчением произнес мужчина и потянулся. По свету в окне он понял, что уже позднее утро. Сон подействовал на нервы и до сих пор чувство, что шеи коснулись острые зубы, не покидало его. Во сне Джейсон являлся выходцем из самых диких, непостижимых, голодных существ. А изменение в Татау явно что-то значили. Хотя ведь это просто сон, ведь так? «Этот любитель пизды Цитры вряд ли бы стал таким.» Мужчина медленно сел, зевнув, пытаясь окончательно проснуться. Неожиданно зазвонил телефон. Монтенегро нехотя встал и, взяв со стола телефон, нажал на зеленую кнопку и поднес его к уху.       — Йоу, босс, — послышался какой-то тревожный голос пирата. Ваас вздохнул. Не хватало ему с утра еще каких-нибудь проблем. Сон и так подкосил состояние, но, кажется, одним сном все не закончится.       — Что, блять, там опять случилось? — нервно спросил он, пытаясь предугадать ответ. Наверняка опять пиздолиз Броди захватил аванпост или радиовышку, а может все вместе. Его пыл, как и прежде, шел далеко, а разум едва за ним поспевал.       — Да есть новости. Короче, вчера ночью в Аманаки был какой-то невъебенный праздник. Музыка громкая, горячие телочки и прочая хуйня. Монтенегро с облегчением вздохнул. Праздник в Аманаки — явление редкое. Везде сновали пираты и мало кто хотел по пьяни быть убитым. Но, видимо, что-то произошло очень серьезное, от чего решили отметить всем племенем. Ваасу мало, что приходило в голову на эту тему.       — Ну, блять, — протянул он, лениво пройдясь ладонью по ирокезу. — Наверное празднуют, что сумели выебать Цитру всей деревней одновременно. Он усмехнулся самому себе. Ведь, вероятно, могло быть и так. Кто знает, насколько жрица племени сошла с ума и помешалась на своей теме «дитя от могучего воина».       — Но это еще не все, — настойчиво продолжил пират. — Кто-то ночью ее поджег и устроил там ебаную резню. Настолько сильную, что там от деревни мало что осталось. Ваас удивленно поднял бровь, пытаясь осознать сказанное. Ведь эти слова просто-напросто разгоняли сладкую сонную пелену. Кто-то взял и почти уничтожил Аманаки — деревню, которая охранялась не хуже храма. И это все произошло за одну ночь. В сердце невольно кольнуло. Этот кто-то может также добраться и до храма. Подозрение поначалу пало на Люка. Рассел прекрасно знал, где храм, да и вообще имел такую мощь, что мог себе позволить за ночь превратить место в пепел. Однако Рассел действовал открыто и согласовано с Ваасом, тем более он уехал. Но стоило потом проверить свои подозрения, позвонив боссу.       — Не понял, блять. Ты хочешь сказать, что хорошо охраняемую деревню за одну ночку вырезали пираты? — с явным непониманием спросил Монтенегро, надеясь, что все-таки это сотворили пираты.       — Это не пираты, босс, — с большей тревогой в голосе произнес мужчина. — Никто из нас не получал приказа нападать на деревню и не пытался подобного совершить вообще. Испанец полагал, что, быть может, это наемники Люка, однако слишком темное было дело. Да и без Рассела никто из них не действовал за спиной. В слегка затуманенном сознании всплыл кадр, где Джейсон смотрел на своего противника совсем уж диким взглядом.       — Опять какая-то хуемистика, — без интереса заключил Ваас. — Может это Броди кукухой слетел? Отравила моя сестра его своими ядовитыми соками из влагалища, он как щенок попил у нее из пизды и слетел с катушек. Монтенегро рассмеялся, представив, как подкидыш с континента бегает по острову, с бешеным взглядом и высунутым изо рта языком.       — Возможно, босс, Джейсон это и сделал. Смех резко оборвался. Ваас сосредоточенно уставился в одну точку, словно это поможет ему найти ответы на вопросы.       — Я вообще-то пошутил, блять. Или ты реально считаешь, что наш белый мальчик, который стал ручной сучкой Цитры способен на такое? — с какой-то брезгливостью спросил мужчина. Вообще сама мысль о том, что Джейсон мог пойти против племени — являлась какой-то неестественной, невозможной и вообще бредовой. Этого парня спасли Ракьят и вряд ли бы он вообще по какой-то причине стал наносить им вред. Они дали ему приют, вбили в голову ебанутые истории про воина и отправили драться, вооружив до зубов.       — Некоторые из пиратов докладывают, что ранним утром был замечен Броди недалеко от аванпоста «Комариный угол» весь в крови с мачете и диким взглядом. Шел он как раз из стороны, где находится Аманаки. И самое невъебенное это то, что он не пошел захватывать аванпост. Ему вообще было похуй на происходящее. Ваас пораженно присвистнул. Это было что-то из вон выходящее. И снова перед глазами встал образ Джейсона из сна — всего дикого, безжалостного и совершенно бесстрашного. И как бы ни тяжело Монтенегро это осознавать, но с таким Джейсоном ему не очень хотелось встретиться лицом к лицу. И все же, если все действительно обстояло так, то что именно заставило Броди стать таким? Что именно повернуло его против своих же спасителей? Или же «мудрая» жрица перепутала «зелья»?       — Ебать! Если это так, то Цитра пиздец облажалась. Отравила пацана соками из пизды вместо того, чтобы приручить, — изумился Ваас, отмечая хоть один плюс в этой всей истории. Но было еще кое-что непонятное. — А какого хуя они на него не напали?       — Э-э… — начал запинаться пират. — Ну их было двое и Джейсон по рассказам выглядел настолько диким и странным, что они…       — Вы че, ебанулись там? — нагло перебил его предводитель пиратов. — Вы испугались Белоснежку? Пиздец какой-то! Но на самом деле, Ваас бы тоже не полез драться с ним. Он еще струсил в тот момент, когда отдавал Джину на съедение тигру. А тут уж точно попытался сбежать от такого опасного противника. Монтенегро насмехался над ним лишь тогда, когда находился на безопасном расстоянии.       — Босс, я тоже не понимаю, но по докладам это именно так, — начал оправдываться мужчина. Впрочем, то, что они испугались такого диковатого Джейсона — не слишком разозлило мужчину. Тем более, быть может, подкидыш с континента сделает всю работу за Вааса — перебьет Ракьят.       — Ладно, похуй. Все равно поймаем Броди и засадим ему сотню пуль прямо в череп.