Can't you see, I am so cold inside And nothings gonna change that I tried to cry, I tried it all But I have to learn you're gone My only mistake was feeling to safe (Renegade Five — When You're Gone)
Джейсон сидел возле холодного горного камня, скрываемый тенью. Он нашел небольшое тут убежище, рядом с маленьким водоемом. Также здесь стоял старый маленький домик с курятником в виде неровного, деревянного забора. Пять рыжеватых куриц паслись внутри, что-то кудахтая. Броди отодвинул слегка забор, дабы животные погуляли. Быть может, он остановится здесь на некоторое время и эти птицы станут его пищей. Вообще, когда мужчина нашел это тихое и укромное убежище, тут жила женщина из Ракьят. Она сидела на стуле и что-то шила, наблюдая за своими животными. Один меткий, безжалостный выстрел из снайперской винтовки сразу же положил ее на землю. Теперь труп валялся недалеко от забора, уставившись стеклянными глазами в никуда. Вполне возможно, что не только куры станут пищей для мужчины. Джейсон успел помыть руки от крови в прохладной воде и постирать майку, которую потом повесил на стул, где совсем недавно сидела коренная жительница. Мужчина также достал из ранений пули и тщательно промыл их. И теперь он сидел, лениво прикрыв глаза, чувствуя слабую боль в ранах. Кожаный рюкзак, покрытый пятнами крови, лежал недалеко от него. Любимое острое мачете было надежно спрятано в чехол, который висел на поясе. Произошедшее в Аманаки ярко показало насколько сильно изменился внутри Джейсон. И то, что было для него чем-то важным, нерушимым, правильным — больше не существовало. Броди с холодной жадностью безжалостно расправлялся ночью с людьми в деревне: рвал их, грыз, кидался, вонзал мачете по рукоять. Он вел себя совсем как настоящий зверь или что-то большее. И даже те, кто приехали с аванпоста в деревню, дабы уничтожить противника — легли вместе с остальными. Несколько пуль Джейсон действительно схватил, но этого его никак не остановило. Деревня теперь мало чем вообще походила на то, чем являлась вначале. Броди даже огромное, ветвистое дерево поджег и окропил кровью невинных. Американец превратился в монстра и почему-то ему было все равно. Он отомстил за ту, чей дух исчез где-то в ночи. И все равно, сидя здесь, в абсолютном покое и тишине, Джейсону хотелось выть от тоски. Таким способом он не мог вернуть то, против чего наивно сражался, полагая, что это враг. На ум вдруг пришел самый первый сон — уничтоженная деревня Аманаки. Во сне он видел Вааса и Джину вместе, кружащих над своей добычей. В реальности же вышло все совсем по-другому. «Тень Вендиго упала на наше племя, Джейсон», — подала голос откуда-то издалека в раздробленном разуме Цитра. «Ты гонишься за самим собой, Джейсон, преследуешь собственную тень», — тихо произнес Уйдейкхаал. «Я — твоя тень и хищное начало», — послышался голос Джины и воображение нарисовало ее хищную улыбку. Джейсон и не заметил, как стал тем, против кого боролся — воином Вендиго. Они с Джиной, вероятно, составляют теперь единое целое. — Блять… Как же херово, — прошептал американец, посмотрев на ясное голубое небо. Даже разорвав деревню, он не успокоился. Чувство тоски и тяжкой боли никуда не делось. Сердце от чего-то тревожно билось, а глаза пытались найти родной лик. Джейсон не собирался сидеть и упиваться этим горем. Ему нужно было хоть как-то отвлечься и уйти от этой ноющей боли. Поэтому мужчина медленно подполз к рюкзаку и, открыв кармашек, достал оттуда прозрачный пакетик с несколькими фиолетовыми таблетками — наркотиками. Броди когда-то давно нашел их в пещере и сгреб в пакетик, думая использовать, как обезболивающее. Хотя эти таблетки подкинул им любезный доктор Эрнхардт и поэтому они были, как минимум, подозрительными на эффекты. Но Джейсону сейчас было глубоко на это плевать. В груди жирным червем поселилось горе, которое царапает, тревожит и растекается под ребрами ясным ужасом полного осознания. Американец хотел от этого полностью избавиться или хотя бы на немного. Он осмотрелся, четко осознав, что вряд ли его тут кто-нибудь найдет. Рыжие курицы мирно паслись уже около водоема и их кудахтанье было слишком тихим. — Ладно, похер, как-нибудь выживу, — произнес сам себе мужчина, а затем раскрыл пакетик и, выложив на ладонь три фиолетовых таблетки. Он, ни думая больше ни о чем, кинул их в рот, а затем достал из рюкзака пластиковую бутылку с водой и жадно запил. После этого Джейсон лег поудобнее прямо на земле, закрыв глаза. Он подумал о том, каким теперь стал — безжалостным, опасным, агрессивным и, самое главное, сильным. Странная сила струилась по его венам, беря истоки где-то в мести за убитую. Желание продолжать мстить никуда не делось. И кроме него появилось еще что-то — жажда сладкой крови, неподдельного насилия. Броди когда-то полагал, что однажды разобьет кокон безумия и уничтожит зло, посеянное Джиной и Ваасом на острове. Только он сам в него попал и ни капли не жалел. Где-то через минут двадцать его сознание стремительно унесло в мир полный ярких галлюцинаций.***
Громкая знакомая музыка казалось обволакивала каждого в клубе, заползала под одежду, бежала каким-то таинственным ритмом по коже, достигая ушей. Синие неоновые вывески слегка резали глаза. Джейсон сидел на диване, пытаясь сосредоточиться. Это был тот самый клуб в Бангкоке, где им посоветовали спрыгнуть на остров Рук. Рядом с собой он обнаружил своих друзей и даже живого Гранта. Они о чем-то весело болтали, только их слова тонули в громком потоке одной и той же заевшей, как пластинка, песни. Броди с интересом взглянул на счастливого Гранта, который ласкал сидящую на нем Дейзи. Почему-то он не почувствовал никакой радости при виде живого старшего брата. Наоборот, смотря на своих друзей и брата, он ощущал лишь чуждость. Кем бы они не являлись американцу раньше, сейчас это потеряло всякое значение. Джейсон не чувствовал внутри никакого радостного отклика, когда смотрел на тех, с кем приехал на остров и кого поклялся освободить, а кого вообще потерял. Он вспомнил, как пытался спасти Гранта, сжав кровоточащую рану на его шее и воспоминание не вызвало абсолютно ничего, словно оно не являлось его родным воспоминанием и было кем-то внедрено. Теперь друзья и братья для него вряд ли что-то значили. Джейсон медленно поднялся с дивана, невольно скользнув взглядом по своей левой руке. Синий свет струился по черному Татау, заставляя её как-то неестественно светиться. Мужчина тихо выдохнул и решил на этом особо не зацикливаться. Пройдя чуть дальше, прямо к барной стойке, он остановился и удивленно приоткрыл рот. Перед ним, вместо знакомого ему бармена, стоял пират Вааса. Черные блестящие волосы мужчины едва достигали ушей, а хитрый взгляд синих глаз впился прямо в Джейсона. С красной майки угрожающе смотрел череп, буравя взглядом пустых глазниц американца. — Что будешь пить, Джейсон? — совершенно спокойно обратился к нему пират и по доброму улыбнулся. Броди посмотрел по привычке вниз, отмечая, что ни мачете, ни какого-то другого оружия у него не было. Вообще. «Я же не умею драться в рукопашную. Блять», — с грустью подумал мужчина и вновь посмотрел на незнакомца. — А, трудный выбор, знаю, — равнодушно отметил пират и потянулся куда-то под стойку. — Но тебе повезло. У нас тут сейчас пьют лишь один напиток. Джейсон удивленно уставился на пирата и вдруг заметил, что у него располагалось за спиной. Вместо множества бутылок с алкоголем прямо на полке лежали окровавленные органы и конечности Цитры. Ее голова лежала примерно посередине, уставившись пустым взглядом куда-то перед собой. Густая кровь буквально заполнила стеклянные полки, красиво переливаясь под синим светом неоновых ламп. Она стекала с них, тихо капая на пол. До Джейсона резко дошел стойкий кисловатый запах с привкусом металла и его рот инстинктивно наполнился слюной. Бармен достал из-под стойки бутылку с темно-красной жидкостью и хрустальный стакан. — А может еще поесть чего хочешь? Сзади меня сейчас находится самое вкусное блюдо этого дня, — произнес с живым интересом пират, весело подмигнув. Он осторожно открыл бутылку и стал наливать жидкость в стакан. Джейсон молча наблюдал за этим зрелищем, силясь хоть что-то понять. Ведь это было его воспоминанием, но теперь оно исказилось до неузнаваемости. Но не только искажение было присуще этому воспоминанию. Чувства, эмоции, какие-то мысли, посещавшие его в тот день — исчезли. Броди словно переживал заново этот момент. Как только бармен налил напиток, Джейсон взял хрустальный стакан и смело поднес ко губам. Он открыл рот и отпил немного, смакуя во рту жидкость. Кисловатая с металлическим вкусом хлынула в его рот, пробуждая в нем азарт и какие-то странные иррациональные желания. Это оказалась кровь. Броди выпил весь напиток с такой жадностью, будто пил воду после долгой физической нагрузки. Кровь как-то странно на него действовала — успокаивала, слегка загоняла недавнюю бушующую тоску и утоляла что-то нечеловеческое, чудовищное, агрессивное внутри. Мужчина, вытерев рот, взглянул на бармена без какой-либо враждебности. Напиток действительно был очень кстати. — И сколько я должен заплатить? — спросил Броди, ожидая, что тот назовет какую-нибудь сумму в долларах. Но бармен лишь как-то странно усмехнулся, протирая стол. — Ты уже заплатил, Джейсон. Разве не помнишь? — он поднял руку и указал большим пальцем назад. — Это блюдо принесено тобой. Броди задумчиво поставил стакан на стол, облизав губы. Кровь, несомненно, была очень вкусной и сладкой. Неужели эта кровь Цитры? Но когда он успел ее убить и принести сюда, в Бангкок? — Что за чушь, — недоверчиво прошептал он и, развернувшись, пошел обратно к друзьям. Он хотел попробовать заговорить с ними, выяснить почему чувствует то, что чувствует. Ведь очень странно, что Джейсон не ощущает по отношению к ним абсолютно ничего. Однако друзья, которых он только что видел целыми и невредимыми, сидели на диване, постепенно искажаясь. Их лица преобразовались, как и тела. Джейсон стоял, наблюдая быструю метаморфозу тех, кого должен был когда-то спасти. Но они на его глазах превращались в окровавленные скелеты: кожа буквально слезала с костей, тут же испаряясь, словно по волшебству. Лиза взглянула с тоской своему бывшему парню в глаза и грустно улыбнулась, превращаясь. Джейсон быстро отвел взгляд, не в силах это вынести. Его друзья просто-напросто стали грудой ненужных окровавленных костей. Но почему? Внимательно осмотревшись, Броди вдруг понял еще одну вещь — в клубе танцевали пираты. Их красные майки сливались в глазах американца во что-то одно. Некоторые из них стояли у стены, задумчиво покуривая косяк, а кто-то принимал очередную дозу амфетамина. И им всем было плевать на то, что среди них ходит их потенциальный враг. Джейсон пошел медленно прочь, стараясь не заглядывать в лица своим врагам. Он поднял голову к пульту диджея и остолбенел. Вместо того самого диджея по имени Дуглас стоял Ваас. Монтенегро заправлял музыкой, весело пританцовывая сам. Его взгляд абсолютно ничего не выражал и сейчас в голову Броди приходило сравнение с куклой. — Ох, блять, ты здесь откуда взялся? — недовольно прошипел американец, словно Монтенегро его услышит. Мужчине очень хотелось взять стакан и запустить им в Вааса, а затем добраться до него и убить. Но, быть может, тогда бы все пираты набросились на него и уничтожили. Не стоило рисковать. Джейсон пошел дальше, стараясь найти хоть что-то, дабы уцепиться взглядом и ни на что больше не смотреть. Спустившись на этаж ниже, Броди остановился, осматривая помещение. Толпа пиратов окружила подсвеченный квадратный стол, где танцевала полуголая Джина. Одежду ее составляло черное красивое эротическое белье. Волосы цвета вороньего крыла метались из стороны в сторону в такт движениям. Девушка танцевала достаточно сексуально, скользя ладонями по своему телу. Пираты завороженно наблюдали, словно в предвкушении. Броди почувствовал, как его сердце бросилось в галоп, а чувства грозятся обрушиться на него огромной лавиной. Безумная радость расплылась где-то в груди и ноги слегка подкосились — Джейсон увидел ту, кто нагло поселился в его сердце. И ту, кого уже не было в живых. Краем глаза он заметил на бежевом диване знакомый до боли силуэт. Мужчина повернул голову к диванам, где сидела лишь одна персона. Уйдейкхаал в привычной викторианской одежде гордо восседал на диване, лаская белыми когтистыми пальцами желтоватый олений череп с длинными раскидистыми острыми рогами. Заметив, что Джейсон смотрит на него, он поманил его указательным пальцем. Ноги сами понесли мужчину к нему. Броди, миновав большую толпу пиратов, медленно подошел к Уйдейкхаалу, не понимая, зачем вообще ошивается рядом с этим странным существом, ведь желанная девушка танцевала не так далеко от него. — Стань на колени, Джейсон Броди, — произнес холодным голосом Уйдейкхаал, смотря немигающим взглядом сапфировых глаз на американца. Джейсон беспрекословно подчинился и немедленно встал на колени, ощущая насколько это важный для него момент. Даже, когда Цитра посвятила его в свои воины, Броди не чувствовал такой сильной важности. А то, что сейчас происходило ощущалось совсем по другому, словно это — цель всей его жизни. — Звезды станут твоими помощниками, природа будет благоговеть тебе, а плоть и кровь человека станет единственной сладостью. Ты станешь внушать холод в сердца других, леденить душу до помутнения рассудка, сводить с ума, являться в кошмарах. Ты — Waindigo yoddha*, — последние слова стали громче остальных и что-то произошло с их звучанием. Казалось, что в них вибрирует какая-то неведомая мощь и она вливается в уши, попадает в кровоток и питает тело. Джейсон вдруг ощутил себя настолько сильным, что, наверное, мог сломать стену одним ударом кулака. Хотя, возможно, это лишь ему казалось. За силой последовал жуткий голод, который стал неприятно коробить где-то под ребрами. Уйдейкхаал медленно поднял череп оленя в воздух и посадил его на голову Джейсону, осторожно поправив. И в этом странном и диком зрелище было что-то необъяснимо героическое, даже торжественное, от чего хотелось притихнуть, склониться и задуматься. Джейсон медленно встал, чувствуя на своей голове груз оленьего черепа. Американец думал, что когда встанет, то череп упадет и рассыпется, но он не двигался, словно прилип. Броди развернулся к Джине, которая продолжала изящно двигаться. Синий свет от неоновых ламп таинственно скользил по ее телу, больше освещая округлости. Пираты, словно по команде, расступились, освобождая путь. Джейсон медленно и грациозно шел к своей желанной девушки, не обращая внимания на врагов. Ведь тоска, которая грызла его изнутри, исчезла при виде жизнерадостной и живой Джине. Подойдя к столу, Джейсон потянул к ней руки. Джина перестала танцевать и хищно улыбнулась. Она склонилась к американцу и нежно вложила свои ладони в его. Броди смотрел в ее карие, почти янтарные глаза, чувствуя лишь радость и какую-то глубокую преданность, возможно даже любовь. А начиналось все совершенно не с этого и предпосылок никаких не было. Американец силился спасти своих друзей, а затем и вовсе стал послушным воином Ракьят. Цитра наставляла его на путь, где девушка, стоящая перед ним, должна была погибнуть. Но все пошло совершенно по-другому. — Я так мечтал о тебе. Живой… Почему я чувствую к тебе это все, Джина? Ведь я тебя ненавидел, хотел отрезать тебе голову, — как-то растерянно начал Броди, не отрывая взгляд от карих глаз. На его речь девушка лишь как-то странно усмехнулась. — Потому что ты стал собой и все осознал. Ты убегал от пути, который был предназначен тебе, отвергал его. Ты думал, что сильнее того, что тебе предназначено, того, что тебе не избежать. Но ты ошибся, — ее голос слегка изменился. Он стал каким-то текучим и мелодичным и мужчина буквально ощущал каждое слово у себя в голове, будто Джина говорила с ним мысленно. Джейсон покачал головой, слабо веря в то, что он стал собой. Изначально он был совершенно не таким: добрым, запуганным, желавшим лишь отсюда выбраться. Броди не купался в омуте насилия и не глотал по капле наслаждения от убийств. Что-то внутри него ловко сломали и тот, кто сломал — являлся просто профессионалом в этом. Броди по естественным причинам никогда бы не стал тем, кем являлся сейчас. — Я убивал невинных, Ракьят, отверг Цитру, а теперь наплевал на друзей. Разве я стал собой? — удивленно спросил американец, с непониманием смотря на ту, от вида которой у него сердце неслось в галоп, а в груди расплывалось наслаждение. Джина склонила голову, задумчиво смотря на мужчину. В ее глазах читалось непонимание того, как может Броди сомневаться в ее словах. Ведь она глаголила ему истину всегда и везде, только принимать он ее до конца не спешил. — Больше, чем ты думаешь, Джейсон, — произнесла она и ее голос сквозил уверенностью. — Ты убивал добычу, отверг главного манипулятора и лживого человека, бросил тех, кто тебе вообще не нужен. Все так и есть, мой сладкий мальчик. Джейсон опустил голову, потупив взгляд куда-то в пол. Он подумал о родителях, которые ждали его в США, о друзьях, которые чинили корабль, дабы уплыть с острова, о тех, кого ему не удалось спасти. Они утеряли свой статус, потеряли значение, отшелушились с памяти. Чувства к этих людям выцвели, а эмоции, пережитые с ними, превратились в прах. Прошлое стало для мужчины каким-то совсем чужим, ненужным и совершенно бесполезным. Джейсон подумал о Цитре и Ракьят. Невинное племя приняло его к себе, помогло выжить, но все это, по мнению Броди, было лишь с одной целью — использовать мужчину в своих целях, то есть освободить остров от пиратов и наемников. А с Цитрой совершенно был другой разговор. Броди раньше видел в ней какую-то тайну, ведь она явно обладала какими-то запретными знаниями. Он хотел идти по пути, который она выслала ему, не задумываясь о том, что есть и другие варианты. Сейчас Цитра в его глазах была ничем, кроме ненормальной твари. Джейсон Броди полностью разочаровался в Талугмай, приравнял ее к Ваасу, а главное возненавидел. Она убила Джину и должна за это поплатиться. Она должна стать его добычей. Он вдруг вспомнил с какой наглостью она повелевала им и мужчине стало тошно. «Она управляла мной, дабы достичь своих целей. Немощная сука.» — Знаешь… А ты права. Всецело права, — стальным голосом произнес Джейсон и посмотрев девушке в глаза. — И я люблю тебя, Джина. Глаза австрийки расширились от удивления и губы дрогнули в какой-то нерешительности. — Любишь? — переспросила она, удивленно смотря на Джейсона. Броди признался без сомнений. Он не понимал, конечно, почему вдруг полюбил ту, кому клялся отрезать голову, однако это обстояло именно так. Любовь к Джине возникла где-то в глубине звериного начала. Безжалостный хищник, живущий в Броди, вознес это чувство, довел его до максимума. И он по прежнему считал, что Вааса нужно разорвать, как и тех, кто крутится возле него. Только причина совершенно не в убитом Гранте. Теперь Джейсон считал, что Ваас и Цитра — одно целое, а значит должны оба погибнуть, сгинуть прочь. Еще дело было в том, что Джина принадлежала Монтенегро пока что… — Да. Я схожу с ума от того, что ты мертва. Я готов землю рыть, рвать все на своем пути, уничтожать, лишь бы увидеть тебя, — с неподдельной тоской произнес мужчина. — Я люблю тебя и больше мне никто и ничто не нужено. Девушка сжала его ладони в своих, тепло улыбнувшись. На ее карих глазах заблестели слезы. Джина, кажется, была полностью тронута словами Джейсона. — Я не мертва, ведь нахожусь здесь, с тобой, мой сладкий мальчик, — нежно пролепетала она и теплая улыбка перешла в хищную. — А теперь покажи насколько ты скучал по мне, мой воин. Джейсон и не заметил, как стол увеличился в размерах и мужчина с помощью Джины забрался на него. Девушка встала на четвереньки, запрокинув голову вверх. Пираты окружили их, наблюдая с каким-то нездоровым предвкушением. Но Броди было абсолютно плевать. Он ослабил ремень, а затем опустил штаны до пола и трусы. Набухший член уже пульсировал и Джина лишь с каким-то наслаждением косилась на него. Ее губы растянулись в сладкой улыбке, а глаза загорелись жаждой. Не было даже сомнений насчет того, что нужно сделать.