Кокон безумия

This is the end of us You've broken all of my trust You blind me in ways you see Ripped my soul away from me This is the end of us The end of us (No Resolve — End of Us)

      Напротив просторной клетки с тигром стоял Ваас. Он активно жестикулировал и что-то рассказывал животному. Тигр лениво растянулся, внимательно наблюдая за мужчиной. Его янтарные глаза наполнились равнодушием и ленью. Но Монтенегро не обращал никакого внимание на то, что животное его просто не понимало. Он продолжал рассказывать ему то, что творилось у него в лагере. Эта прекрасную тигрицу Ваас принес в лагерь, когда она была еще котенком. Он как-то неосознанно привязался к ней и дал даже имя — Агата. Монтенегро вообще обожал больших кошек и сам считал себя чем-то похожим на тигра. Вряд ли данный факт являлся для кого-то секретом.       — Потому что это какой-то пиздец. Не, ну ты прикинь Белоснежка стал ебаным каннибалом и Люк еще доверяет этому ослу с континента! — воскликнул мужчина, сидя на корточках напротив клетки. Ваас не мог вообще понять, что теперь творилось в его лагере. Люк, будучи полностью нормальным, принимал Джейсона с его каннибализмом. И вряд ли он боялся, что Броди рано или поздно всех сожрет. Ваас видел в этом слишком много странного и с большим сомнением относился к решению Люка. Однако он полагал, что Джейсона пристрелят, как только миссия с Джиной будет выполнена. Но так ли это? Что-то Монтенегро подсказывало, что все происходящее с момента прихода Люка — так быстро не закончится. И работорговец понятие не имел, что ему делать. С одной стороны, если Джейсона не убьет Рассел, то это должен сделать сам Ваас. Но каким способом, если юный каннибал двигается настолько быстро, что даже отследить его движения не всегда удается? Люк также сообщил ему утром, что Джину Джейсон доставит в лагерь лично. От этого становилось еще хуже в итак поломанной душе. Мозг Вааса уже нарисовал ему картины, где Броди, не жалея свой пыл, имеет Джину настолько сильно, насколько может. А значит, что она уже не Вааса. Давно не его. И воображение разыгралось настолько сильно, что работорговец ему поверил. Поверил в эти пляшущие перед глазами образы обнаженного врага и бывшей девушки.       Но исчезнуть их заставило внезапное рычание. Тигрица резко поднялась на лапы и зарычала, прижав уши к голове. Поначалу мужчина не понял, что вызвало столь агрессивную реакцию у Агаты, но затем все стало ясно:       — Ваас, — тихий приятный и до боли знакомый голос послышался сзади. Монтенегро, усмехнувшись, поднялся на ноги и обернулся. Перед ним стояла Джина. Ее длинные черные волосы едва колыхались от приятного легкого ветра, а в карих глазах засела боль. Однако потенциал бойца в них не угас. Поначалу Монтенегро испытал приятное чувство наподобие того, когда находишь давно потерянный предмет, который когда-то долго искал. Но длилось оно недолго. То, что девушка разозлила Агату — сразу вывело Вааса из себя. Он с каким-то презрением взглянул на вернувшуюся. Как она вообще могла появиться здесь, когда он был занят? Как она вообще могла разозлить его любимую тигрицу?       — Джина, ну и какого хуя? — раздраженно спросил он. — Не, ну я понимаю, что ты в джунглях совсем одичала, как дикая собака, но нужно проявлять хоть каплю уважение к моей кисе. Усекла? Боль от его слов резанула девушку где-то внутри. Она думала, что Ваас встретит ее как-то по другому. Но все оказалось совсем не так, как она представляла. Джина равнодушно посмотрела на тигра в клетке и вдруг в ее памяти всплыл неприятный фрагмент, когда она оказалась прикована к дереву. «Разве что-то изменилось с того момента?»       — Почему ты не пошел спасать меня, Ваас? — Джина совсем не скрывала горькую обиду в голосе. Ее сейчас интересовало только это. Она совсем недавно вернулась в лагерь с Джейсоном. Только Джейсон оставил ее с Альбертом, а сам отправился на переговоры с Люком насчет пойманной охраны из Ракьят. Девушке удалось ускользнуть от Альберта, ведь она гналась за ответами. И теперь, стоя тут перед Монтенегро, она ожидала получить все ответы на свои вопросы. Начало их встречи девушку совсем не обрадовало. Работорговцу хотелось засмеяться ей в лицо. Разве она может спрашивать его о подобном? Разве может она что-то от него требовать? Ему казалось, что вышедшая из плена преувеличивает свое спасение, к тому же, она что-то ожидала от Вааса. Тем более сейчас, когда с одной стороны его придавливал Люк, с другой приводил в ярость Джейсон, который спокойно разгуливал по ЕГО лагерю. Разве он мог чему-то радоваться, когда такое происходило? «Кажется, эта сука забыла свое место».       — Bebé, что-то я нихуя не понял, — стал размышлять мужчина, начиная ходить из стороны в сторону. — А почему это я тебя спасать должен? Возомнила себя принцессой? Ты, блять, дохуя сильная, чтобы выбраться самой или уже нет?       Девушка почувствовала сильное желание просто взять и исчезнуть. Ее любовь к Ваасу уже мысленно начинала истекать самой настоящей кровью и это приносило огромную жгучую боль. Джина верила, что Монтенегро не смог спасти ее, потому что Джейсон ему не дал или даже по другим непонятным причинам. Но ей совсем не хотелось верить в то, что сказанное Броди является правдой. И теперь, получая ответы лично от того, с кем она спала, просто находилась рядом, поняла, что лучше бы она их не искала. Ваасу было, кажется, плевать, какого Джине сейчас и было тогда, в клетке.       — Но ведь… Ты любишь… — она не закончила предложение, понимая, что если произнесет последнее слово, то вполне может потерять те крохи самообладания, с помощью которых ей удавалось держать себя в руках «Любовь? А пошла она на хуй». Ваас схватился за голову, где-то минуту ничего не говоря. Он расхаживал из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то отгородиться от агрессивных мыслей. Джину сейчас ему хотелось осмеять или даже убить. И он не знал, к чему больше ему склоняться. Где-то в глубине души, конечно, жило маленькое нежное чувство, которым он проникся к девушке. Но оно не могло преобладать над неконтролируемой агрессией и беспричинным весельем.       — Не-не, послушай, — обратился он к тигрице, остановившись. — Она говорит, что я ее, кажется, люблю. Но я давно послал на хуй любовь и всю эту романтическую хуету. Ваас вновь повернулся к Джине и демонстративно покрутил пальцем у виска.       — Джина, с тобой все окей? Да ты, блять, ебанная психопатка! Ты знаешь это? Ты — ненормальная! — подойдя ближе к девушке, он нагло прокричал эти слова ей прямо в лицо. — Мои слова тебя не радуют, верно? Но знаешь что? Иди ты на хуй! Вместе со своим Белоснежкой. Бери его и уебывайте с моего острова. Джина прикрыла глаза, стараясь не разрыдаться. То, что происходило — вообще не было тем, чего она ожидала. Вся ее надежда на то, что Джейсон ей врал насчет Вааса — рухнули самым ужасным и громким образом. Девушка взглянула в карие глаза работорговца, пытаясь увидеть там хоть намек на какое-либо тепло. Но там ничего не было. «Почему он так реагирует? Почему, когда я сбежала от Хойта, он реагировал по другому? Почему?!» Джина была растеряна и морально подавлена. Ей хотелось упасть на колени и зарыдать, потому что все, что между ними было, кажется, лишь иллюзия. «И чего ты ожидала от человека, который принимает наркотики и продает людей?» Ваас отошел от нее и отвернулся, вновь вернув свое внимание разозленной тигрице.       — Тише, Агата, она сейчас съебется отсюда и ты вновь будешь calma*, — ласково прошептал он животному, а затем повернулся к австрийке и взглянул на нее с настоящим презрением. — Я сказал, СЪЕБЕТСЯ, если ты не расслышала. Он вновь вернулся к тигрице, сосредоточив свое внимание на животном. Девушка вдруг вспомнила слова Броди о Ваасе. И, кажется, он вновь был прав. Ваас мог ассоциировать себя с кем угодно, но его действия говорили сами за себя. Монтенегро вряд ли бы полез за девушкой куда-то в неизвестное ему место. Ему нравилось все контролировать и то, что выходило из-под контроля, просто уничтожалось или это делал кто-то другой. Глубоко вздохнув, австрийка собрала последние силы на то, чтобы высказать ее бывшему любимому человеку все, что она о нем думает на данный момент.       — Значит, Джейсон был насчет тебя прав, — ее голос звучал громко и уверенно, хотя внутренне Джина оказалась совсем разбита. — Ты — трус, Ваас. Клубок гнева и ярости моментально пронесся по сознанию мужчины. Его челюсть сжалась, а брови нахмурились. Руки сжались в кулаки. Тигрица, почувствовав изменение атмосферы между этими двоими, стала рычать громче, охотно просясь в бой. Монтенегро медленно полностью развернулся в сторону Джины. Его взгляд, полный гнева и оголенной ярости, не предвещал ничего хорошего. «Никто, блять, НИКТО не имеет права говорить мне это!» Девушку хотелось сейчас схватить и порвать на мелкие окровавленные лоскуты, а лицо превратить в кашу из выбитых зубов и вырванных глаз. Ни о каком нежном чувстве сейчас не могло идти речи.       — Что-что, прости? — тихо спросил он, заведя руку за спину. — Ты, кажется, назвала меня трусом? Меня? ТРУСОМ?! Девушка молчала, не сводя обреченный взгляд с Вааса. Она знала, что для нее все это закончится достаточно печально, однако по прежнему не имела даже мысли сдвинуться с места. Она смотрела на того, с кем отдавалась приятным моментам, убеждаясь в том, что все-таки для отношений она не подходит. Может потому что уверовала в Вааса, как подходящего для нее спутника жизни. Но теперь этот «спутник жизни» был готов сорвать с нее кожу голыми руками. «Любимые, блять, предают, не так ли? И эта сука заслуживает смерти, которая была ей суждена».       Ваас, недолго думая, понял, что сотворит с предательницей. Он сделает то, что хотел еще в самом начале с ней сделать. История вновь вернулась, как ни странно, к началу. Вытащив из кармана поржавевший ключ, Монтенегро вновь вернулся к клетке с разъяренной тигрицей.       — Ты, блять, слышала? Эта сука назвала меня ТРУСОМ! — дрожащими от гнева пальцами мужчина кое-как попал в замок. — И вот, Джина, история возвращается к началу. Ебаная ирония просто! Ты так не считаешь? Повернув ключ с характерным щелчком, Ваас открыл клетку, выпуская на волю тигрицу. Животное охотно выбралось из клетки и, громко рыча, стало медленно приближаться к жертве. Джина внимательно взглянула в янтарные глаза тигрицы, осознавая, что теперь это точно конец. Кошка прыгнет на нее и разорвет острыми когтями лицо, шею, все тело. Но самое больное было то, что Ваас больше не любил ее или же вообще никогда. Возможно он притворялся, а возможно просто играл с ней. Она выбрала не того мужчину и только сейчас это поняла, когда смерть маячила перед лицом. Однако, несмотря на это все, девушка все еще любила его. Любила по настоящему. И вновь янтарные глаза встретились с ее карими глазами. «История возвращается в начало. И для чего это все?» — мысленно спросила она, держа глаза открытыми. На этот раз она не боялась смерти. На этот раз все было по другому. Тигр, грациозно прыгнув прямо на девушку, с раскрытыми лапами, отлетел в сторону, словно игрушку. Оглушительный выстрел вывел Джину из оцепенения, а Ваас удивленно пялился на мертвую тигрицу. Кошка валялась недалеко от девушки, раскрыв рот. Темно-красная круглая отметена на голову ясно говорила, что животное застрелили. «Если история вернулась в начало, то почему ты должна умереть? Ведь в начале ты была жива», — вдруг воцарился в голове девушки вопрос, на который она даже не знала, что ответить.       Сзади Джины послышались шаги и Монтенегро, оторвав взгляд от мертвой кошки, взглянул на пришедших. Сзади нее стоял наемник по имени Альберт, взволнованно наблюдая за ситуацией. А рядом с ним находился Джейсон, который держал в руках снайперскую винтовку и он явно ее одолжил у наемника.       — Обожаю этот вид оружия, Ваас, — проговорил он, обозленно уставившись на работорговца. — Думаю, что следующая пуля прилетит тебе прямо в выбритую часть головы. Это будет неплохим дополнением для твоей панковской прически. Ты так не считаешь? Монтенегро, потрясенный случившимся событием, взглянул Джейсону в глаза. Его тронула настолько сильная злоба, что он был готов накинуться на мужчину прямо здесь и сейчас, несмотря на факты, которые играли против Вааса. Его любимая тигрица была убита самым отвратительным и неожиданным образом. Джейсон стоял перед ним, не стесняясь оскорблений и унижений. «История, блять, ну просто пиздец как повторяется!» И, конечно, Ваас не знал, у кого искать ответы, кроме как у Люка. Рассел был его боссом и допускал почему-то подобную ситуацию. Разве это было правильно?       — Альберт, вот, блять, какого ХУЯ ВООБЩЕ происходит в моем лагере, а? — вдруг взревел мужчина, взглянув на невинного наемника. — ЭТО УЖЕ ПЕРЕБОР, БЛЯТЬ! Наемник с непониманием взглянул на Вааса, не понимая, что от него хотят. Джейсона же ситуация явно позабавила. Находясь в трезвом уме и не поддаваясь приступу каннибализма, мужчина мог наслаждаться ситуацией полностью. Он направил дуло винтовки прямо на Вааса, улыбаясь коварной улыбкой. Его палец медленно лег на курок.       — Нет, Джейсон! — вдруг закричала девушка, схватив Броди за запястье. — Не убивай его. Ваас с интересом посмотрел на девушку, которая даже находясь на грани смерти защищала его. «И вновь история повторяется. Сейчас она укусит этого тупого белого мальчика и сбежит в неизвестном направлении». Джейсон, пребывая в сильном удивлении, убрал палец с курка. Он не понимал, почему вдруг Джина стала защищать работорговца, который хотел ее скормить тигру. И, кажется, он вновь оказывался в знакомой ситуации. «Дежавю?»       — Джина, я не понимаю, — начал медленно говорить мужчина, посмотрев на нее. — Этот наркоман тебя хотел убить, скормить тигру и ты все равно его защищаешь. Почему? А вот Ваас хорошо понял почему и знал, что будет продолжать этим пользоваться.       — Ты че, тупой что ли, Джейсон? — вдруг с насмешкой на губах спросил Монтенегро, сверля его взглядом. — Она ко мне испытывает девчачие нежные чувства. Тип любовь там и все такое. Или ты настолько тупой, что еще не понял этого? Броди оскалился, сжав в руках винтовку. Ему, на самом деле, и оружие не нужно было, чтоб разорвать Вааса на куски. Но он не мог. Не мог, потому что Джина еще что-то ощущала к нему и убийство Монтенегро привело бы ее в еще худшее состояние. Он не мог так поступить.       — Лучше бы ты подумала о нашем ребенке, Джина, — вдруг проговорил американец и протянул винтовку Альберту, который с удовольствием ее взял. — Сейчас весь этот стресс тебе совсем не на пользу, а ты подвергаешь себя ему. Ваас сначала подумал, что ослышался. «Ребенок? Чет знакомое».       Его взгляд вновь вернулся к мертвой тигрице и злость взяла вверх, но ненадолго. Джейсона сейчас не убить, а с Рассела нужно требовать тысяча объяснений всего случившегося. Но мысль о «нашем ребенке» никуда не уходила. Она являлась слишком навязчивой, неправильной, надоедливой и словно заевшая пластинка крутилась в его сознании. Он вдруг вспомнил, что Джина что-то там бормотала про беременность и так далее. Но…       — Нихуя… Вашем ребенке? — удивленно присвистнув, спросил он, посмотрев в глаза девушке. Ваас подумал, что это тупая какая-то шутка. — Это, блять, получается… Когда ты успела потрахаться с этим разрисованным попугаем? Джина замялась с ответом. Она совсем не хотела говорить об этом, но, видимо, от правды не уйти. Ваас больше никогда не будет с ней, особенно после такого. «А будешь ли ты с ним после случившегося?»       — Это произошло перед тем, как я попал к тебе и ты мне начал талдычить что такое безумие, — равнодушно проговорил Джейсон, вспоминая «интересные лекции» по безумию. Ваас поначалу не мог вспомнить, когда он там рассказывал Броди о таком интересном феномене, но затем до него дошел нужный фрагмент. Трупная яма, склон, связанный Броди. И это случилось все на первом задании Джины. «Ебать… Это не шутка». Чего-чего, а этого Ваас от нее вообще не ожидал. Он думал, что девушка с ним честна и предана только пиратам. Но, оказывается, зря он вообще поверил в то, что какая-то девочка из Амазонии может быть таковой. Однако он верил ей поначалу. Думал, что она такая же как он и они могут быть вместе. Думал, что нашел ту, с кем ему будет хорошо по настоящему. Но вновь обжегся самым неприятным образом. Внутри мужчины что-то с треском сломалось — кажется, нежные чувства к девушке. Одним махом Джина взяла и все разрушила между ними. Одним махом их общая история превратилась в прах. И Ваас хотел сейчас больше всего закинуться чем-нибудь приятным и лечь на кровать, уйдя в свой неповторимый мир. Уйти туда, где нет ни боли, ни страданий, ничего.       — Блять, чего-чего, а от тебя я такого не ожидал, — серьезным голосом, за которым скрывалась холодная ярость, заявил мужчина, мечтая заехать Джине по лицу с кулака. — Надо было скормить тебя тигру во второй раз. Точно бы проканало. На глазах девушки навернулись горячие слезы. Она прикусила губу, нервно осматриваясь. Если бы она рассказала Ваасу об изнасиловании, то он не поверил. Вряд ли Монтенегро вообще ей поверит вновь. Он явно теперь считал ее предательницей. «Любимые предают, не так ли?» Заметив состояние девушки, Джейсон взял ее за руку и сжал. Он знал, что сейчас именно тот момент, когда Джине как никогда нужна поддержка и спина, за которую она может зайти. «Эта девушка убивала членов Ракьят, поджигала дома, вытворяла немыслимые вещи! Но сейчас она беззащитней кролика».       — Как иронично, Ваас, — начал Джейсон, слегка оскалившись. — Ты изменил ей с Алисией и теперь считаешь себя самым верным? Я знал, что ты чертов псих, но не думал, что настолько. Джина дернулась. Она вырвала из ладони Джейсона свою и, приоткрыв рот, посмотрела прямо в глаза Ваасу. Этот факт измены заставил ее оживиться. Девушка не могла поверить в то, что Монтенегро ей изменил. Ведь она, будучи захваченной Цитрой, сидела в клетке и рыдала каждый день, надеясь на спасение. Надеялась на то, что Ваас придет и спасет ее из этого ужасного ада. Но неужели он вместо этого развлекался?       — Если ты думаешь, Джина, что это неправда, то скажу тебе вот что, — встрявший в разговор Альберт заставил всех удивиться и переключить внимание на него. — Люк отправил Алисию в актрисы, разоблачив ее. Это она проинформировала о твоем местоположении Джейсона, чтобы быть с Ваасом. Но Джине не нужно было слов. Она и так все поняла по выражению Монтенегро. Следуя внутренним желаниям и бушующим эмоциям, девушка развернулась и помчалась прочь, не желая больше ни с кем говорить. Ведь Ваас ее предал. По настоящему. Хотя сам Монтенегро считал по другому. Джейсон, не теряя времени, развернулся и помчался за девушкой, не зная, куда она может направиться. Потерять ее вновь сейчас для него являлась самой настоящей катастрофой. Ваас и Альберт остались вдвоем, молча смотря на друг друга и словно чего-то ожидая.