Кокон безумия

I'm somewhere far behind these walls Time to break them down Pull me out, save me now Wash away the blood on my hands Take my soul, take away all of my sin Help me escape the anger I feel within Bring me back again (back again) (Through Fire — Blood on My Hands)

      Сколько бы Джейсон не пытался утешить Джину — все было бесполезно. Он говорил ей, что Ваас теперь в прошлом и это ведь не значит, что жизнь кончилась. Он рассказывал ей о том, что они могут покинуть этот остров, уйти от царства насилия. Но Джина ничего не могла воспринимать нормально. Она лишь рыдала, полностью закрывшись в себе. Броди оставалось лишь разочарованно вздыхать. Он понимал, что у Джины судьба слишком болезненная и нужно время, чтобы отойти ото всех негативных событий. А еще он боялся за ребенка, поэтому выпросил у Люка осмотр Джины врачом. Саму австрийку Джейсону пришлось покинуть, дабы лично побеседовать с пленными воинами Ракьят. Ведь они точно знали, где прячется Цитра, а необходимость словить ее — никуда не делась. Оставив девушку с Альбертом, Броди с большой неохотой покинул ее. Ему очень хотелось помочь ей, как-то утешить, однако Джина вообще не поддавалась. Она закрылась от всего мира в себе и это был лишь ее выбор. Несмотря на то, что Альберт находился в доме, девушка ощущала лютое одиночество. Она лежала на кровати, пялясь в голую, местами грязную, стену. Ей ничего не было нужно в этом мире теперь, когда со всех сторон посыпались предательства. Ваас, вместо того, чтобы спасать ее, развлекался с Алисией. Разве может быть что-то больнее? Она ведь возлагала надежды на своего любимого человека. Верила, что он в один день придет и избавит ее от страданий. Но он не пришел бы, потому что предпочел развлекаться с другой. Он просто заменил Джину кем-то другим. «Но как же так?! Я ВЕДЬ ЛЮБИЛА ЕГО!» И если бы не Джейсон, то Джина продолжала томиться в жестоком плену у Цитры. Девушке хотелось свалиться с кровати на холодный пол, а затем залезть под кровать, скрыться в бушующем слое пыли и никогда не вылазить оттуда. Ей хотелось сбежать от всего, что в последнее время навалилось на нее каменной плитой. Тяжелый воздух в комнате давил на легкие, заставляя девушку дышать как можно чаще. Неприятное чувство тошноты теснилось где-то в желудке. Джина не могла сейчас ничего есть, потому что моральное горе отбивало всякое чувство существовать и с чем-либо взаимодействовать. Даже несмотря на упорные усилия Джейсона, она все равно оставалась подавлена и разбита. Совсем как стакан, который со всей силы кинули в камень. Но, быть может, именно так поступил с ее чувствами Монтенегро.       Беспощадная жара давила на нее с другой стороны, заставляя мечтать о холодном душе с гелем ароматных трав. Но сил не было даже встать. Голая стена по прежнему мозолила глаза, еще больше ухудшая состояние австрийки. Никаких позитивных эмоций. Она прикрыла глаза, думая о том, чтобы найти в себе силы выскочить в прохладные джунгли, искупаться в теплой воде, попытаться насладиться пейзажем вокруг. И девушка пустилась по островкам памяти, вспоминая, как она отдыхала на песке, купалась в море и ни о чем плохом не думала. Только вот ее тогда никто не предавал. Тогда мир для нее представлял собой что-то приятное, интересное, завлекающее. И она не полагала, что в будущем человек, которого она любила, бросит ее, беспомощную и запуганную, на произвол судьбы. И если бы не Джейсон… Что бы тогда она делала? Дверь в дом резко хлопнула и кто-то вошел. Послышался мужской голос, совсем незнакомый девушке. Также было слышно, что Альберт что-то отвечал пришедшему. Воображаемые картины вдруг схлопнулись в какой-то непонятный комок и растворились, словно их и не существовало. Атмосфера в доме моментально изменилась и Джина ощутила это всей кожей. Какая-то необоснованная тревога и внутренние предостережения ожили в ней и заставили девушку сразу сесть на кровать. Сердце забилось чаще, а во рту пересохло. Кто бы не вошел — это был не совсем человек. Проблемы, связанные с внутренними переживаниями, вмиг стали казаться ей чем-то мелким, незначительным и совсем не существующим. Атмосфера усиливалась с каждым шагом, который отчетливо слышался по направлению к двери. Девушка внимательно взглянула на дверь, чувствуя какое-то странное предвкушение. Создавалось впечатление, что она неосознанно понимала, кто зайдет к ней. Тело заметно напряглось, а слух обострился, ловя каждый звук шагов. Австрийка не могла понять, что именно с ней творится, но догадывалась, что явно что-то не очень хорошее. И вот, дверь открылась и в спальню медленно вошел незнакомец, атмосфера которого заставила Джину забыть обо всех своих проблемах и нестерпимой моральной боли. Мужчина был внешне привлекательным, даже очень: его пронзительные зеленые глаза внимательно следили за каждой эмоцией на лице девушки. Челка черных, как смоль, волос небрежно спадала на лоб. Меловая кожа и симметричные черты лица лишь притягивали к себе, призывая наслаждаться. Одет он был в серые джинсы и черную майку с изображением пасти мегалодона. Несмотря на его внешнюю привлекательность, он обладал какой-то по истине живой и странной атмосферой. И Джина, смотря в его глаза, понимала, что кем бы он не являлся — нужно быть осторожной. К тому же, ему вряд ли можно доверить.       — Все плачешь? — спросил пришедший с каким-то равнодушием и медленно опустился на кровать рядом с ней. — Слезы не самый верное решение проблем. Кстати, как ты, кажется, поняла меня зовут Люк Рассел и я босс Вааса. Джина внимательно смотрела на него. С одной стороны ее тянуло к нему. Что-то внутри призывало взять его в какую-нибудь дикую охоту, где они будут лишь вдвоем. Но с другой она знала, что доверять ему нельзя ни при каких обстоятельствах. Атмосфера ощутимо давила на девушку и говорила сама за себя.       — Кто ты такой? — резко спросила она, стараясь игнорировать внутренние импульсы, направленные на предложение Люку поохотиться. Рассел непонимающе изогнул бровь. Он не мог понять, почему девушка спрашивает то, на что он уже произнес ответ. Это выглядело как-то странно.       — Но ведь я уже сказал тебе кто я, — спокойно произнес мужчина, рассматривая Джину. — К чему такие вопросы? Девушка даже пожалела, что рядом с ней нет Джейсона. Он бы смог ее понять, хотя чувствовал ли он тоже самое, что и она? Если даже так, то он ничего не говорил ей об этом. И все же чувство того, что перед ней что-то иное, нежели представитель человеческого рода, усиливалось с каждой минутой нахождения рядом с Расселом.       — Ты не человек, — голос австрийки был твердым. Она знала, о чем говорит. — Я не знаю, кто ты, но ты не человек. Люк не сдержал усмешки. Он, конечно, много о себе слышал, но никто еще не говорил ему то, что он не человек. Никто не путал его с вампиром или еще кем-либо несуществующим. Джина оказалась оригинальнее некуда.       — Разве? — с насмешкой на губах спросил Рассел. — Джина, с чего такие выводы? Девушка задумалась. Подобное она уже встречала в Бразилии, когда у нее был ребенок, но и до Бразилии тоже: еще в концлагере она встретилась с таким человеком, который захватывал ее атмосферой, кружил ею голову. Он даже внушил ей чувство любви и преданности, только все это длилось до появление Уйдейкхаала. Когда Уйдейкхаал появился у нее, то атмосфера разбилась на мелкие осколки и обнажила реальную сущность существа перед ней. Оказалось, это был действительно не человек.       — Я встречала существо, который выглядел как человек, — произнесла она с раздражением, вспоминая все, что было между ней и этим созданием. — И поэтому я знаю. Ты какой-то ненормальный.       Но все-таки в отличие от того существа, Люк обладал совсем небольшим кусочком от его атмосферы. И все равно она полагала, что они как-то между собой связаны. Когда австрийка упомянула про существа, Рассел подозрительно отвел взгляд в сторону. Он усмехнулся сам себе, не скрывая некоторых эмоций. На самом деле, он был немного удивлен, как она могла рассуждать о «ненормальности». Ведь каким бы жестоким не являлся Люк, ему никогда не приходило в голову есть себе подобных. Он считал это пережитком прошлого, нецивилизованностью, дикарством.       — И эта говорит мне девушка, которая ела людей, — Люк проигнорировал ее речь про существа, выглядевшего как человек, тем самым еще больше давая подозрений. А может быть, ему было и вовсе все равно на ее выдуманные истории. — А я, между прочим, никогда не тянулся попробовать человеческую плоть на вкус и считаю это не очень правильным и нормальным. Джина ничуть не смутилась. Каннибализмом она не особо хвасталась, но и не говорила, что она монстр. Однако она хотела нормально жить, не впадая в каннибализм, не нападая на людей. Ей хотелось жить в нормальном обществе, где бы она нашла друзей и поддержку. Пока это не особо получалось. Смотря в темно-зеленые глаза мужчины, австрийка упорно думала над тем, что ему понадобилось на острове. Существо с такой атмосферой не могло действовать во благо кого-то. Поэтому она делала вывод, что, вероятно, Рассел плел свою нить и настолько хитро, что никто не мог ее распознать. К сожалению, на этой паутине сейчас находились все жители острова, включая саму девушку.       — Что ты задумал, Люк? — Джина неосознанно придвинулась к нему поближе. Она смотрела со всей внимательностью в его темно-изумрудные глаза, словно там найдет ответы на свои вопросы. Австрийка понятие не имела, что Рассел придумал. Но она знала, что он задействует всех и все ради своей какой-то цели. Ваас не смог бы распознать в Люке манипулятора, даже если бы попытался. А вот Джейсон… Разве он мог отказаться от помощи, которую Рассел ему предложил? Девушка медленно осознавала ситуация, в которую они здесь погрузились. Люк вел игру. И никто, кроме него, исход игры не знал. Девушке оставалось надеяться убедить Джейсона в том, что Люк — реальный противник, скрывающийся за ширмой друга. «Держись от него подальше, Джина», — нашептывал ей внутренний голос, хотя австрийка неосознанно делала шаги в сторону Рассела. Может даже это так действовала его атмосфера. Она не понимала.       Американец внимательно взглянул на нее, тепло улыбаясь. Джина была умна, но недостаточно для того, чтобы понять его главную миссию. Рассел, каким бы он плохим не казался, не стремился убивать всех и вся на своем пути.       — Почему такую девушку, как ты, это волнует? — Люк, словно поддавшись внутренним импульсам, придвинулся еще ближе к девушке, касаясь ее тела своим. Склонившись к ее лицу, он втянул воздух рядом, совсем, как хищник. — Но если хочешь знать, я лишь помогаю Ваасу. Сердце забилось чаще и она совсем не понимала, что с ней творится. Прежние проблемы отошли куда-то за горизонт. Ее сейчас волновало только появление Рассела. И с двух сторон разрывало два чувства. Его мятное дыхание заставило девушку прикрыть глаза от наслаждения. Она должна остерегаться Люка, не доверять, не верить. Но она поддавалась его атмосфере. Совсем как когда-то давно. Ей приходилось настолько сильно сопротивляться этому, что мышцы непроизвольно напрягались в конечностях. Она словно попала в какой-то невидимый кокон, из которого не знала, как выбраться. И с одной стороны в коконе ей очень нравилось, но с другой понимала, что, оставаясь внутри, рано или поздно задохнется.       — Ты врешь, Рассел, — стальным голосом произнесла Джина, не в силах отодвинуться от мужчины. — Ты не помогаешь Ваасу, а что-то ищешь. Тебе плевать на Монтенегро, плевать на Джейсона. Ты что-то задумал и варишь в этом котле всех. Но знай, что я… Джина не сумела договорить, потому что Люк мягко опустил ладонь на ее плечо. Его ничуть не смущали ни ее слова, ни ее позиция. Однако он заметил, что австрийка буквально поглощена им. Никому не нравилась атмосфера Люка кроме этой девушки. Никто не видел в ней ничего очаровательного или приятного. И он понимал почему.       — Ты ошибаешься, маленькая девочка-каннибал, — ласково произнес Рассел и Джина с удивлением распахнула глаза. — Я помогаю Ваасу. А ты с Джейсоном отдельная история, которая завершится сама собой. Австрийка не знала, что задумал Люк насчет Броди, но явно что-то не самое приятное. И она хотела помешать его любым планам. Только как? Могла ли она вообще помешать ему, когда сама попалась на эту чарующую атмосферу? Конечно, рациональная часть еще сохранилась в ней и она упорно твердила Джине остерегаться Люка, ведь кем бы он не был — ей не справиться с ним. Но в любом случае, она была готова сражаться и за любящего ее Джейсона, и за предавшего ее Монтенегро.       — Я не дам тебе убить ни Вааса, ни Джейсона, — резко проговорила девушка, стараясь уцепиться за рациональную часть. Люк уловил изменения в ее голосе и взгляде. Девушка вряд ли осознавала, что ее голос стал чуть грубее, а взгляд стал более проницательным и остеклененным. Мышцы в ее теле заметно напряглись, а губы слегка приподнимались, обнажая зубы. Рассел убрал ладонь с ее плеча, а затем перевел взгляд на кровать. Джина, конечно, сейчас находилась на пограничном состоянии. И он это понимал. Еще немного и она сорвется с «цепи». Ее каннибальский приступ вновь проявит себя, но теперь с ним. И Люк не боялся ее. В отличие от Джейсона, Джина была настроена совсем на другое, нежели сожрать его и превратить в ничто. Да и к тому же, как ни странно, Джина была слабее Джейсона.       — Тебе надо срочно залезть под холодную воду, — резко заявил Люк, вернувшись взглядом к девушке. Но, как и ожидалось, он опоздал. Атмосфера вокруг него изменилась настолько, что он ощутил на мгновение себя каким-то зверем. Глаза девушки были абсолютно пусты, а губы чуть приоткрыты. Она изменилась прямо рядом с ним и он слишком поздно дернул себя, чтобы предотвратить на время ее приступ. Нагло обняв его и притянув к себе, Джина начала его обнюхивать, шумно втягивая воздух. Люк не двигался, ощущая сильное желание начать делать что-нибудь невообразимое, например, повалить эту прекрасную девушку на кровать и начать кусать ее, наносить раны на ее теле ножом, приносить удовольствие ей болью. Но смог устоять против этого чарующего наплыва.       — Пойдем со мной, Люк, — тихо произнесла она шелестящим голосом прямо ему на ухо. — Мы будем охотиться вместе, мы съедим любого, кто встанет у нас на пути. «Нет, Джина, мы никогда не будем охотиться вместе. Никогда» Какой бы не являлась сила австрийки, она не смогла сломать такого человека, как Люк. Он хорошо себя контролировал и, казалось, любая эмоция не возникала сама собой, а потому что лишь он этого хотел. Огромная непробиваемая ментальная стена его личности не могла упасть ни при какой ситуации. Поэтому Рассел грубо схватил девушку за волосы и, сжав их, оттащил ее от себя. На ее лице возникло недоумение, а глаза чуть сузились от недоверия. Джина не понимала, почему ее оттаскивают и не позволяют развлекаться. «Ты можешь быть прекрасной сколько угодно, но я все равно сильнее». Рассел не боялся того, что девушка попытается его убить, ведь она в любом случае не сможет этого сделать. И в отличие от ее жертв, он оставался при холодном рационализме.       — Ты не имеешь власти надо мной и я не такой как ты, — грозно произнес Люк, полностью контролируя себя. — Твой каннибализм никак не трогает меня, а твоя воля пуста.       Выражение лица Джины изменилось: глаза расширились от удивления, брови нахмурились, а губы приподнялись, обнажая клыки. Она вдруг почувствовала настолько сильную ярость, что, кажется, могла разнести с помощью нее весь дом. Рассел тоже это почувствовав, отодвинувшись от девушки и убрав от нее руки. Минуту они смотрели немигающим взглядом на друг друга, как смотрят два сильных хищника, пытаясь понять стоит ли рисковать или лучше развернуться и уйти. Но затем Джина резким движением отпрыгнула от Рассела на край кровати, впившись когтями в матрас. Ее недовольство Люк ощущал всей кожей, но его даже это не страшило. Он должен был затащить ее в душ и помыть под холодной водой, чтобы она пришла в себя до того, как кого-то убьет. Ведь, попытавшись убить Люка, она явно оскорбится тем, что он слишком сильный противник для нее и, вероятно, сбежит, пытаясь отыскать жертву полегче. Джина слегка задрала голову, скалясь. Она пыталась понять куда именно вцепиться в его тело, дабы ее не убили первой. Ведь Джина очень хорошо чувствовала атмосферу, которая кружила вокруг мужчины и понимала, что стоит ей ошибиться, как атмосфера разорвет ее внутренности.       — Ты выбрал не ту сторону, Рассел, — гневно прорычала австрийка и ее слова в таком состоянии было весьма трудно разобрать. Но мужчина, сосредоточившись на ситуации, разобрал эти слова без труда. Он отрицательно покачал головой, понимая о чем именно говорит ему разъяренная каннибалка. А также Люку было весьма известен тот факт, что в этом состоянии Джина понимала и знала больше, чем в нормальном. Она видела Люка с той стороны, с которой обычно люди не видят. И поэтому очень точно пыталась рассчитать удар, чтобы убить его одним ударом. Ведь если она это сделать не сможет — ее убьет его атмосфера. «И кем ты стала, Джина? Ты стала животным. А я стал очень умным человеком, который такими, как ты, животными, управляет». Люк не хотел убивать девушку, вернее сказать, он не должен был ее убивать. Ни при каких обстоятельствах. Поэтому, зная, что она хочет на него напасть, пытался понять, как именно ее усмирить. Ведь если она вцепиться ему в шею, то будет непроизвольно убита. «Я охотник в этом мире, Джина. Ты зря охотишься на того, кому даже оружия не нужно, чтобы убить тебя».       — Из меня хотя бы не сделали животного, которого сделали из тебя, — мужчина медленно встал с кровати, думая над тем, как Джину затащить в душ. — А ты пала до монстра, который ест людей. Не думаю, что это лучше того, что произошло со мной. Джина еще сильнее зарычала, находясь в предельно обозленном состоянии. Она напрягла мышцы, не сводя с Рассела гневный взгляд. И Люк понимал, что в следующую минуту она нападет. Его атмосфера не сдержит ее нападение, однако скрутит ее в ту же минуту, когда она дотронется клыками до его кожи. Контролировать это Рассел не мог. И он, в отличие от ее обреченных жертв, хорошо знал, что нужно в такой ситуации делать. Нужно взять Джину ее же оружием, пойти у нее на поводу и обмануть. А затем привести в чувства. Ее конечности оторвались от кровати — Джины прыгнула в воздух и Рассел наблюдал это словно в замедленной съемки. Атмосфера, словно щит, опутала его невидимыми тенями, готовясь спасти своего хозяина. И когда зубы Джины коснутся этого невидимого щита — ее моментально убьет. Поэтому, когда девушка прыгнула на Рассела и, раскрыв рот, полный острых зубов, потянулась к его шеи, Люк попытался ее остановить. Его руки неуверенно обняли ее, а губы коснулись ее губ. Рассел пытался ее поцеловать.