***
Одиночество стало постоянным спутником Малфоя. Он никогда не показывал другим, что ему плохо. Кошмары преследовали его и днём и ночью. В топ самых удушающе-отрезвляющих входили смерть Винсента, гора трупов в поместье и визги замученной гриффиндорки. Иногда они разбавлялись сном о том, как он, покидая преданных им товарищей, переходит на сторону пожирателей под прожигающим взглядом Волан-де-Морта и сном, в котором на его руке появляется ненавистная метка, а также глаза отца, наполненные в тот момент гордостью. Дневными кошмарами было отношение к нему окружающих. Они не были так же ужасны, как ночные гости, но всё же это не приносило облегчения. Если учителя максимально старались соблюдать правила приличия и такта, то студенты не утруждали себя этими глупостями. «Гнилое отродье. Мерзкий предатель. Сдохни, сукин сын!» — эти обзывательства также составили некий топ-лист. Что было до безумия странным так это то, что немалое количество девушек продолжали смотреть на него…с интересом? Желанием? Как бы то ни было, это пугало. Он не понимал их. Ну разве не идиотки? Конечно же, мечтать о таких вещах, как верность, нежность и любовь, он не мог. Бесило до чесотки и то, что, несмотря на нескромные взгляды некоторых особ, это было не то, что нужно. Малфою казалось странным не хотеть брать то, что вот…само летит в руки, словно мотылёк на свет. Ему это было на руку, так как желание насладиться женскими телесами в нём по-прежнему било ключом, но почему-то не хотелось размениваться по мелочам. Почему? Ведь времени на это было предостаточно. Как он не пытался заставить себя ходить регулярно на занятия, всё равно утром, плюнув на всё, он зарывался в подушку и досыпал потраченные ночью на раздумья часы. Тем более не прельщала перспектива сидеть с гриффиндоркой, у которой, кажется, чесалось под ногтями от дикого дискомфорта. Он пытался найти причину, по которой Гермиона перестала источать зловонную ауру неприязни, а напротив, стала чересчур интересна. Это от того, что она его соседка? Или от того, что, как и он, ведёт себя нетипично? Он вдруг вспомнил её обеспокоенный взгляд, который она пыталась скрыть за маской равнодушия. «Ты хочешь есть? Чёрт побери, как это понять?» Почему он был уверен, что это действительно маска равнодушия, а не её обычное выражение лица? Он не понимал этого. Поэтому она раздражала его ещё сильнее. Хотелось узнать наверняка. «Зачем? Зачем тебе это?! Какая на хрен разница?» Он упрямо отметал мысль о том, что подобное поведение девушки связано с чувством жалости. Неприятным фактом было и то, что на все попытки начать с ней ссору, внутренний голос тормозил его, называя полным кретином. Поэтому, он лишь наслаждался…подглядыванием? Нет. Он не прятался. Но ему пришлось смириться с мыслью, что он наблюдает за ней. Зачем? Он хотел понять, с чем связано явно изменившееся отношение девушки к нему. В голову вновь пыталась залезть причина, кричащая ему в сознание, что это жалость. Сжав кулаки, он всё же находил в себе силы искать другую причину, ту, которая удовлетворила бы его. Хотелось залезть ей в голову, высосать содержимое каждой мысли, а потом, упившись, избавиться от назойливой девчонки, которая не оставляет его в покое. Решив отвлечься от надоедливых мыслей, Малфой начал приходить к озеру и наслаждаться одиночеством. Не глупо ли? Он и так постоянно был один. Пэнси до сих пор была обижена на него. Она явно пожалела о том, что приехала в школу. У неё изначально были другие планы на будущее, и входить в группу поддержки Малфоя, потратив ещё один год, она не собиралась. Если бы только это не несло за собой восстановление прежних отношений. Блейз смекнул, что Драко нашёл себе место для уединения, и время от времени начал приходить туда. Они общались не так часто как раньше, но от этого их общение не стало хуже. Друзья начали лучше понимать друг друга без слов. Забини знал, когда стоит лезть к Драко с вопросами, а когда стоит промолчать. Но одна тема явно не давала ему покоя. Мулат повстречал блондина под дубом, которому, судя по всему, было не меньше тысячи лет. Он сидел на холодной земле, облокотившись о ствол дерева и закрыв глаза. — Ты собираешься с Пэнси мириться? Сел рядом, предложив другу шоколадную лягушку. Малфой был голоден, но, брезгливо взглянув на шоколадную уродину, отвернулся. Забини как и Драко облокотился о дерево. — О чём ты? — О, ну не притворяйся, что не понимаешь… — Малфой пожал плечами. — Остался с патлатой наедине…что это было? — Блондин насупился. — Тебе ведь Пэнс всё рассказала, не так ли? — Забини отстранённо потянулся. — Знаешь…я уловил смысл, но в её повествовании было больше ненормативной лексики. Драко не хотел говорить о ней, но почему-то другу всё выложил как на ладони. — Грейнджер грохнулась в обморок, когда увидела нас. — Что? Почему?! — Мулат сыграл не очень достоверно. Конечно же он знал об этом. — Понятия не имею. — Пожалуй, слишком спокойно. — И? — Забини смотрел практически в рот, ожидая подробностей. — Что, и? — Что было потом? Когда Пэнс ушла… Вот теперь уж точно лучше молчать. Забини, конечно, друг, но… — Ничего. — Ну ладно… Блейз вновь прижался к дереву, будто бы действительно утихомирив своё любопытство. — Бесишь, Блейз! — Мулат виновато взглянул на друга, разводя руки, якобы не понимая, на что тот злится. — Что?! — Ничего. Забудь. — Ладно… Тишина продлилась не более пары минут. — Так ты оказал ей первую помощь? — Иди к чёрту, Забини. — Блейз, улыбнувшись, встал. — Ладно, ладно…пойдём. — И протянул другу руку. — В любом случае надеюсь, она была хороша. — Да о чём ты вообще толкуешь?! — Треснул по смуглой ладони, отбиваясь от нелепых предположений. — А что? Грейнджер милашка. — Забини, задумавшись, взглянул на небо. Глаза блондина расширились и были похожи на два серебряных сикля. — Милашка? Ты в своём уме? — Ага, а ты, кажется, ослеп, раз не видишь очевидного. Блейз пожал плечами, продолжая что-то разглядывать на небе. Малфой проследил, куда смотрит друг, но ничего не увидел. — Я вижу, но она… — Ага! Поймал! — Забини резко присел перед Малфоем, довольно улыбаясь белоснежной улыбкой. Малфой поёжился. — Ой, да думай, что хочешь. Плевать. Только я помню, кто она. Забини задумчиво надул губы. — Грязнокровка? Почему-то прозвучало гадко, не принеся должного удовольствия. Причём уже не впервые. Это начинало напрягать. — Да. Забини вновь встал и почесал волосы на затылке, лукаво поглядывая на блондина. — Знаешь, Драко… А хотя… Да к чёрту тебя. Сейчас научу на свою голову. Лучше я сам к ней подкачу. Задело ещё сильнее, чем когда кто-то другой назвал её его словом. — Делай, что хочешь, мне нет до неё дела.***
24 сентября. Гермиона собиралась на завтрак. Сегодня ей хотелось выглядеть ещё симпатичнее, чем обычно, поэтому она нанесла лёгкий блеск для губ. Губы сразу стали эффектнее, но на веснушчатом и слегка раскрасневшемся лице смотрелись не пошло, а скорее мило. Сегодня вечером она должна была встретиться с Нейтоном у совятни. По этому поводу настроение было просто замечательным, а учитывая, что она в кои-то веки выспалась, выкинув из головы ненужные мысли, делало это утро одним из лучших за прошедший месяц. Малфоя она не видела и, даже когда он вернулся ночью с прогулки, не слышала. Хотя уже начало входить в привычку невольно отмечать, во сколько он вернётся, и думать о том, как он до сих пор не попался мистеру Филчу или кому-нибудь из преподавателей. Накинув мантию, она вышла из комнаты и прислушалась. Убедившись в том, что Малфой всё ещё спит, а значит вновь не явится на занятия, она отправилась к выходу. Настроение было испорчено, не успела она ещё покинуть гостиную. Справа от входа топталась на месте Пэнси Паркинсон. Вид у неё был чересчур возбужденным. — Что ты тут делаешь? Паркинсон отвернулась к ней спиной, не желая выдать своё волнение. — Не твоё дело. Гермиона пожала плечами. Пэнси, подумав, решила, что может обратиться к Гермионе и схватила её за край мантии. — Грейнджер! Гермиона обернулась, попутно освобождая руку от цепких пальцев слизеринки. — М? — Пропусти меня в гостиную. — Что?! — Мне нужно поговорить с Драко. Поначалу она даже подумала, что почему бы и нет. В конце концов она его подружка, но… Но Гермиона помнила, как Паркинсон уговаривала Малфоя бросить её у леса. Взыграло задетое самолюбие. — Ты серьёзно? Вот так просто? — Мне…мне нужно увидеться с ним…он не приходит на занятия. «Конечно, не приходит. Боится высунуть свой слизеринский нос и встретиться лицом с проблемой. Проще ведь прятаться. Как улитка. В раковине». — А ты не думала почему? — Вопрос был риторическим. — Грейнджер! Это к делу не относится. — Извини, но я не пущу тебя. Гермиона виновато пожала плечами и уже начала отворачиваться, чтобы наконец отправиться на завтрак, не испортив себе настроение окончательно. — Грейнджер! Ты затрахала! Честное слово! Тебя слишком много! — кричала она в спину, как всегда у слизеринцев. Гриффиндорка, задрав нос, обернулась. — Ты думаешь, меня волнуют твои проблемы? Не нравится что-то, тогда не появляйся там, где я живу. Слизеринка, не желая уступать, опустилась до откровенного хамства. — К огромному сожалению, мой парень живет с одной мерзкой грязнокровной выскочкой, и мне приходится видеть её гадкую рожу. «Парень? Да ты слышала, как он обзывал тебя?» Гермиона закипала, но держалась выше оскорблений и прочих слизеринских радостей. — Паркинсон. Ты не пройдёшь. Думаешь, мне хочется получить аваду в спину? — В смысле? — Думаешь, если я впущу тебя тогда, когда твой парень прячется от тебя, как от надоедливой мухи, он не решит отомстить мне каким-нибудь изощренным Малфоевским способом? Паркинсон была в шоке. Её маленькие глаза начали увеличиваться, и в какой-то момент Гермионе показалось, что ещё мгновение, и они выпадут из орбит. — Надоедливой мухи?! — Да, ты не считаешь? Бегаешь за ним как собачонка… Жалкое зрелище… Она, подняв ладонь, начала рассматривать заурядный маникюр. Жест был скорее показательный. Паркинсон покраснела и практически брызгала ядовитой слюной. — Это…это он так сказал? Ты серьёзно? — Да, это его слова… «Врунья». Месть ли это? И кому? Паркинсон за стервозность и кучу оскорблений или Малфою за…за всё. В любом случае должный эффект был достигнут, и Паркинсон, еле сдерживая слёзы, убежала, оставив Гермиону, которая для своего собственного ужаса испытывала небывалое удовлетворение.***
Разговор с Блейзом неприятной иголкой колол под кожей в районе груди. Фрустрация практически растеклась по Малфою от макушки до пят. Дабы не создавать бессмысленных иллюзий у друга, он всё же решил обсудить с Пэнси сложившееся недопонимание. Он встретил её выходящей из общего зала, и она явно была не в духе. — Эй, Пэнс, давай поговорим… Схватив под локоть, он потащил её на улицу. Как всегда, по-хозяйски. Внезапно, она оттолкнула его. — Пошёл ты, Малфой! — крикнула она, задрав высоко нос, чем напомнила гриффиндорку. В её случае этот жест казался неуклюжим. — Паркинсон, что за шутки? Убрав руки в карманы, он нахмурился. Паркинсон отошла на несколько шагов, будто бы он болен заразной болезнью. — Не подходи больше ко мне! Я не хочу тебя видеть! — Получилось слишком громко. Невольные свидетели злорадно потирали руки, как мухи потирают свои лапки, сидя на говне. — Что произошло? Сильно ли его задевает? Пожалуй, да. Какого черта она устраивает сцену при посторонних? — О, отлично. Ты делаешь вид, что всё нормально? Драко, ты серьёзно? Пожал плечами. — Кто я тебе? Странный вопрос. Вернее сказать, неожиданный. — Что значит кто, Пэнс… — Кто? Кто я? Сделала шаг к нему, словно провоцируя на скорейший ответ. — Ну…э… Он не думал об этом. Да, раньше она несомненно была его девушкой, но сейчас… — Любимая? Любовница? — «Вот, скорее второе…» — Или может собачка? — Малфой, поднял брови, выражая абсолютное непонимание. — Что? Какая ещё собачка? — Ты решил, что можешь меня высмеивать и называть своей собачкой, да ещё и при этой грязнокровной твари? А, Малфой?! Мускулы на теле поочерёдно напряглись при упоминании фамилии той, что не выходила из головы. — Я не понимаю, о чём ты?! — Если я по-твоему жалкая, тогда чего ты не засаживаешь той, что теперь спит за стеной, а приходишь ко мне? Искренне недоумевая, Малфой, пожалуй, даже выглядел глупо. Хорошо, что все наблюдатели разошлись. — Пэнс! Успокойся! Я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь! При чём тут Грейнджер? Лицо слизеринки вдруг исказилось в гримасе, говорящей о том, что сейчас случится истерика. Собрав последние силы, она отвернулась. — Видеть тебя не хочу… Уйди. Малфой, пожимая плечами, стоял и смотрел ей в затылок. Не дождавшись его ухода, она ушла сама, издавая тихие всхлипы.***
С каких пор трансфигурация стала любимым предметом Гермионы? Ответ был очевиден. С тех пор, как она влюбилась в замечательного преподавателя. Влюбилась ведь? То, что он ей нравился, было очевидно, но влюблена ли она? Она думала об этом, идя по длинным коридорам к кабинету. Само собой, сравнить особо было не с чем. В её жизни было всего два парня, которых она выделяла из толпы. Виктор Крам был тем, кому она подарила первый поцелуй. Это было не так приятно, как ей представлялось, но тем не менее, безумно романтично. До сих пор Гермиона думала, что отдай ему своё сердце, она была бы всегда окружена его заботой и любовью. Впрочем, эта тема уже давно себя изжила, оставив на сердце приятное воспоминание. Рон был немного другой историей. Первая любовь со всеми вытекающими глупостями, совершаемыми по неопытности. Одно радовало Гермиону. Она никогда не вела себя так вульгарно, как Паркинсон. Если бы она висла на Рона, как Пэнси на Малфоя… «Чёрт. Опять Малфой. Да какого?!» Как бы не хотелось признаваться самой собой, но Малфой также был одним из парней, которых замечала Гермиона ещё с самого детства. Конечно же, причина, по которой он выделялся из общей массы была совершенно другой. Но это дела не меняло. Она признала, что он был всегда на виду. Другое дело Гарри. Гермиона до сих пор свято верила в то, что истинная благодать, что они не перешли черту тогда в палатке, когда ближе друг друга не было никого… Это сохранило их дружбу. Иначе бы история закончилась так же, как и с Роном. «Кстати…мне ещё не пришли ответы от Молли и Джинни… Сколько уже прошло дней?» Погруженная в свои мысли, Гермиона не заметила, как перед ней, словно материализовался слизеринец, на лице которого было написано «беги, Грейнджер, беги». Она незамедлительно развернулась и поспешила туда, откуда пришла. — Грейнджер! Остановись! Сейчас же! — «Мерли-и-ин…» Медленно развернулась к слизеринцу, максимально расслабив лицо, дабы не выдать волнения. — Что случилось? — Что ты сказала Пэнси? Подошёл близко. Настолько, что если решит врезать ей за то, что та наврала с три короба его подружке, сделает это без особого труда. — М? Не понимаю, о чём ты. — Глаза предательски забегали. — Ты сказала ей, что она моя собачка? Любовница?! — Ну… — Отвечай сейчас же! — Не кричи на меня, Малфой! — Грейнджер! Я сейчас тебя… — Что?! Что ты сделаешь?! — Опять провокация. — Ты сейчас пойдёшь со мной и скажешь ей, что соврала! — Чёрта с два! — Грейнджер! — Ты должен быть мне благодарен, идиот, я спасла твою аристократическую задницу от утренних домогательств. — И что это значит? — Она хотела, чтобы я пустила её к тебе. Я отказала, ещё и выслушала кучу оскорблений! — Так значит ты назвала её собачкой, которая меня домогается? — Ну…типа того. — То есть ты решила своей патлатой головой, что в праве лишать меня утреннего, прекрасного, просто замечательного, Грейнджер, секса? Так ещё и оскорбила мою девушку от моего имени, что теперь та вся в слезах бегает от меня? — Эм…ну… — Ты вообще в своём уме? Кто дал тебе такое право?! Гермионе хотелось выкрикнуть ему в лицо, что да, она заслуживает этого. Его распрекрасная девушка подталкивала бросить её в придуманной ею самой беде тогда, когда даже сам Малфой снизошёл до оказания помощи. Битва переросла в ментальную. Глазами они общались не хуже, чем ртами. Гермиона уже хотела крикнуть слизеринцу, чтобы тот прекратил пялиться, когда вдруг услышала позади себя знакомый голос. — Да, Лори, думаю тебе стоит почаще практиковаться… — В подтверждение до неё донесся писклявый голос какой-то девчонки. — Профессор Монтгомери, Вы поможете мне? «Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт». «Постарайся не оставаться с Малфоем наедине…» — всплыло в голове гриффиндорки. — Мерлин, что делать… Малфой тоже услышал Нейтона, но не понял, почему гриффиндорка вдруг сменилась в лице и казалось, будто сейчас вновь свалится в обморок. Гермиона начала лихорадочно крутить головой. — Грейнджер, что… Он не успел договорить. — Малфой…клянусь бородой, бровями и усами Мерлина…если ты создашь хоть звук…я убью тебя! И схватив опешившего слизеринца за мантию, она резко потянула его на себя, попутно открывая невзрачную дверь, в которой хранились мётла и щётки. Закрутившись и поменявшись с ним сторонами, она пихнула его ладонью в грудь, заталкивая в крохотное помещение. Взглянув в сторону, с которой раздавались голоса, Гермиона увидела тени, которые опережали своих хозяев, и за долю секунды до того, как они вышли из-за угла, Гермиона успела навалиться на обездвиженного какой-то невидимой силой Малфоя, плавно прикрыв за собой дверь.***
Какое-то мгновение и Драко оказался зажат в стену узкого помещения, а в дюйме от него стояла гриффиндорка и глубоко дышала прямо в грудь. Почему он никогда не замечал, что ростом она едва достает ему до подбородка? А это важно? — Гр… Грейнджер! Хотел, чтобы получилось грубо и пугающе, но по факту — невнятное бормотание. Гермиона стояла, почти уперевшись в его грудь головой, её руки были за спиной, держа ручку двери, чтобы не дай Мерлин, её кто-нибудь открыл… Услышав, что Малфой открыл рот, она шикнула, даже не взглянув на него. — Тш-ш-ш… Не глупо ли полагать, что он не воспользуется таким шансом, чтобы опозорить её? Однако Малфой был растерян, совершенно. Мало того, что эта наглая девчонка окончательно поссорила его с Пэнси, так теперь, облапав всего, зажимает в какой-то кладовке. Вернув своему телу возможность шевелиться, он заёрзал. Было некомфортно. Он понимал, что для того, чтобы выйти из узкой комнаты, ему нужно либо толкнуть Гермиону, чтобы она вылетела в коридор, либо каким-либо образом извернуться и выскочить самому. Оба варианта подразумевали за собой прикосновения к девушке. Эти мимолетные размышления заставили его громко выдохнуть. Волосы Гермионы, как в замедленном кадре взлетели и вновь упали на плечи, и она, испугавшись того, что за дверью может быть слышно вздохи и выдохи проклятого слизеринца, встала на носочки и прикрыла ладонью его рот, съёжившись так, словно по её телу пропустили ток. — Тихо… — еле слышно шепчет она. Чёрт побери… Несколько сантиметров. Всего несколько сантиметров разделяло их лица. Взгляды встретились. Поначалу оба казались наполненными испугом, но не прошло и секунды, как всё изменилось. Что это? Какое-то наваждение? Малфой забыл, как дышать. Не сумасшествие ли? Гермиона Грейнджер, прижавшись к нему своим телом и закрыв рот ладонью, прячется от своего возлюбленного. Почему? Зачем она так поступает? Смотрит прямо в душу. Будто бы видит больше, чем он хочет показать. Не отводит взгляд. А он… А он чувствует её сбитое дыхание. Глаза сами находят губы и, слава Мерлину, она прикрыла его губы ладонью, ибо он не догонял свои мысли, а действие, которое дрожащее тело побуждало совершить, позже свело бы его с ума.***
27 сентября. Что может быть прекраснее, чем недавно начавшиеся отношения? Когда в животе порхают бабочки, а ноги начинают дрожать, стоит лишь заметить его взгляд на себе. Каждое утро Гермионы начиналось с мысли о Нейтоне. Они виделись почти каждый день. Несколько раз они прогуливались до озера. Гермиона не очень хотела идти именно туда. Это место напоминало о другом человеке. Ей больше по душе были прогулки до совятни. Это было их место. Гермиона ждала поцелуя с Нейтоном, но понимала, что рано. Ей не хотелось, чтобы он счел её доступной. Они нередко держались за руки. Нейтон был обходительным. Порой Гермионе казалось, что даже чересчур. Нейтон был не из тех, кто бросается на девушку, крича о своём желании. Он скорее был тем, кто берёт медленно, но верно. Казалось бы, что не так? Но Гермионе хотелось слегка ускорить процесс. Зачем? Ведь она по этой причине сбежала от Рона. Ей хотелось залатать Нейтоном какие-то странные дыры, образовавшиеся внутри её сердца, но они не были связаны с Роном. Порой ей казалось, что Нейтон с ней несерьёзен, и её начала пугать мысль о том, что у этих отношений нет будущего, потому что… Нет, конечно же, не из-за того, что после случая в той маленькой комнатке, сердце предательски начинает ёкать при виде любой светлой головы. Конечно же, Монтгомери был серьёзен. Он воспитывался в католической семье, где скромность и порядочность имели огромный вес, поэтому он не смел давить на девушку, которая ему нравилась. Пусть и для первого поцелуя была уже уйма удачных случаев. В голове он поставил сам себе срок, раньше которого не смел позволить себе больше, чем сейчас. После очередной прогулки на закате, Нейтон поднял странный разговор, который очень смутил Гермиону. — Как у тебя дела с Малфоем? От удивления брови девушки поползли на лоб. Казалось странным, что слизеринец занимает львиную долю времени в их с Нейтоном общении. — Он не докучает тебе? — Нет… — неуверенно протянула она. — Не подумай… Я не хочу что-то выведать. Мне просто действительно интересно. — Мы с ним не общаемся. — Совсем? — Совсем. Нейт, может, пора возвращаться? — Конечно… — Он выдохнул и шагнул в сторону замка. «Он что-то видел?», — думала Гермиона. — «Нет, не может быть. А больше мы не пересекались с ним…» Этот случай является поводом для ревности? Пожалуй, да. Не это ли имел в виду Нейтон, говоря, что что-то или кто-то может помешать ему… «Не-е-ет. Ну что за мысли, Гермиона? Конечно же, нет. Нет — и точка». — Она потрясла головой. — «Тем более к Малфою». — Вдруг щёки девушки начали краснеть, а в горле словно застрял ком. В голове всплыл недавний инцидент. Сказать, что она обдумала этот день вдоль и поперёк, — ничего не сказать. Больше всего раздражало то, что помимо частых встреч со слизеринцем, каждый её день заканчивался мыслями о нём. Да. День начинался с одного мужчины, а заканчивался другим. Когда это началось? Долгожданное свидание в тот день сорвалось, так как Гермиона попросту не смогла взять себя в руки. Весь оставшийся день она просидела в комнате и даже пропустила трансфигурацию. Она просто не смогла пойти на этот предмет, потому что туда вдруг решил заявиться Малфой. Они уже почти подошли к замку, как внезапно Нейтон схватил её за ладонь и, развернув к себе, обнял. Так нежно, словно окутав крыльями. По телу побежали мурашки. — Холодно… Давай постоим так, всего минуту… Это было очень волнительно. Не спеша, он опустил свои ладони ей на талию и притянул совсем близко. Она положила свой подбородок на его плечо и закрыла глаза. В этот момент ей было неважно, увидит ли их кто-нибудь. Никто не знал об их отношениях и уж тем более не видел их тайком обнимающимися на закате солнца. Никто. До этого момента. Приоткрыв глаза, Гермиона замерла, увидев молчаливого наблюдателя. Достаточно далеко, в принципе, но достаточно близко, чтобы заметить платиновую голову. «Малфой…»