***
18 октября. Дни побежали один за другим, но обещанного Малфоем разговора с Гермионой так и не состоялось. Ещё несколько раз он заходил к директору Макгонагалл, требуя расселения с раздражающей его соседкой, но та лишь пожимала плечами и твердила, что этот вопрос не в её компетенции. Астория после поцелуя с Малфоем почему-то изменилась в поведении и всё чаще стала напоминать ему Пэнси. Драко в теории должен был радоваться этому, ведь ему льстило внимание сокурсницы, но в тоже время он понимал, что она не та, кого он хотел видеть рядом с собой. Перспектива влюбить в себя до беспамятства шикарную Гринграсс, получить дозволения для отношений от её многоуважаемых родителей, а после заключения брака поправить свои дела — очень прельщала. Но в тоже время осознание того, что эти отношения будут для него лишь спасательным кругом, а в действительности чувств к юной красотке у него ровным счётом никаких, сильно удручало. Раздражало. Бесило. Уничтожало в нём то, что по крупицам начало восстанавливаться с появлением в его жизни соседки, Грейнджер. Он не понимал девушку, что так резко разорвала с ним какое-либо общение. Вот она извиняется перед ним за обидные слова, одаривая поцелуем, вот он прижимает её к стене, сдерживая себя, чтобы не поцеловать. Имеет возможность сделать это, но сдерживается, потому что хочет взаимности. И она вот уже почти дана ему. Но девчонка после ночных размышлений вдруг решает игнорировать его и вновь строит из себя злую стерву. И казалось бы: не дура ли? Как ответ бьёт пощечиной: «Это ты дурак». Стала бы она целовать его, став свидетельницей его бессмысленного поцелуя с Асторией у туалета? Ответ напрашивался сам собой. Тогда почему в тот вечер она не сопротивлялась? Не пыталась отвернуться? Ведь он чётко видел её волнение и дрожь на губах. Ведь такое не может почудиться. «А на следующее утро ты вновь вцепился в губы Астории…» — Малфой сидел на парте в кабинете чар и, не обращая внимание на трёп Блейза, обдумывал предыдущие дни. Он чувствовал себя кретином. — «Хочешь одну — целуешь другую, потом злишься, что к той, которую хочешь, приезжает бывший… Мерлин! Что за ребячество?! Первые отношения были стабильнее, чем отношения с Грейнджер». Гермиона зашла в класс одной из последних под руку с Джинни и уселась по левую сторону от преподавателя, тогда как слизеринский класс сидел справа. Так как столы стояли напротив друг друга он мог лицезреть девушку во всей красе, хотя совершенно не собирался этого делать. Она была серьёзна и сосредоточена на обсуждении с рыжей какого-то важного вопроса, отчего у Малфоя не осталось сомнений: они обсуждали приезд братца рыжей. Драко не мог не думать об этом. Ведь Джинни для этого и сообщила ему о приезде брата. Блондин должен был подумать и решить, что делать со всем тем, что сейчас происходит с Гермионой. И пусть ничего толкового между ними не было, Джинни прекрасно понимала, что слизеринец не даст сосредоточить Гермионе своё внимание на Роне и будет всячески искать варианты, чтобы им насолить. Из вредности и ревности. Драко действительно не считал Рона соперником. Совершенно очевидным было то, что слизеринец выигрывает у рыжего гриффиндорца. Во внешности, положении, манерах. Если бы между ним и Роном был реальный спор, кого выберут женские сердца, то с вероятностью в сто процентов Уизли бы опять лишь самоудовлетворялся в душе, тогда как Драко мог выбирать себе подружку из множества предоставленных вариантов. Тогда почему сейчас он чувствует себя проигравшим, когда Уизли ещё даже не приехал? Потому что Гермиона не та куча девиц, на которых можно было спорить. Она была воплощением всего того, что ненавидел Драко, и представить себе, что при виде растрёпанных волос и прыгающих на носу веснушек его сердце начинало бы так трепетать, было просто не возможным. Но даже сейчас, сидя в кабинете, где помимо него сидела еще дюжина гневно смотрящих на него глаз, он не видел никого кроме неё. Вот она слегка сморщила носик. Ей явно не нравилось то, что она обсуждала с подругой. Немного сощурила глаза, отчего её лицо стало очень милым. Разве может это лицо быть ещё милее? Губы слегка дрогнули в неуверенной улыбке. А ведь не так давно он был безмерно счастлив её первой, подаренной ему улыбке. В тот день, когда он повязал свой джемпер ей на бёдра, чтобы платье не оголяло её ноги. Ноги. Её ноги. Такие красивые, как и она сама. — Ты меня слушаешь? — Блейз недовольно ткнул его пальцем в ребра, отчего тот вздрогнул и, начав отводить свой взгляд от девушки, в последнюю секунду заметил, что она взглянула на него. — Чёрт возьми, Блейз! — с досадой буркнул Малфой. — Я кому рассказываю? — Я слушаю тебя, продолжай… — Забини с секунду помолчал, но после продолжил как ни в чём не бывало. — В общем, я пригласил Теодору Корнуолл на хэллоуин, как считаешь не опростоволосился? Она вроде ничего… особенно сзади… — поиграв бровями, сообщил ему друг. — Это когтевранка, что на три года младше нас? — Ага. — А так можно? — подняв одну бровь, спросил Малфой. — В смысле? Что не так? — удивился Забини. — Ну ей вроде как шестнадцать… — ответил Малфой и почесал затылок. — И что? Я ведь не собираюсь ей засаживать, но покружиться в страстном танце…почему нет? — Малфой пожал плечами и отвернулся. Ему не хотелось обсуждать личную жизнь друга. «Со своей бы разобраться». — А ты пригласил Грейнджер? — Забини спросил это достаточно громко, отчего гриффиндорка, услышав свою фамилию, в недоумение повернулась на мулата, на что тот тут же получил кулаком по коленке. — Заткнись, кретин… — сквозь зубы проскрежетал Малфой и попытался спрятать взгляд от девушки. «Чёрт возьми, теперь она решит, что я обсуждал её…» Забини, скорчив гримасу боли, выдавил из себя улыбку, говорящую Грейнджер что всё в порядке, ничего личного. Она тут же отвернулась, не удостоив Малфоя взглядом. — Она посмотрела? — Эм, на тебя нет, на меня да, стрельнула презрением, как всегда. — Вновь пожал плечами друг. Эта его привычка начинала раздражать. «Чёрт с ней». — Вы поссорились? — теперь шепотом спросил Забини. — Мы не общаемся. — М-м-м, понятно. — Ничего тебе не понятно, Забини, поэтому лучше заткнись. Малфой ещё раз взглянул на гриффиндорку, что вновь принялась за разговор с подругой, и у него появилось острое желание кинуть ей в голову смятый пергамент, чтобы она наконец-то обратила на него внимание. — Не имею ни малейшего понятия, что между вами произошло, но если ты намерен и дальше ухлёстывать за ней, то целоваться с младшей Гринграсс как-то… неразумно, что ли… не думаешь? — Мерлин, Блейз, ты действительно учишь меня морали? — Да не то чтобы… — Я и сам знаю. Просто пытаюсь отвлечься. — С помощью красотки? Ну в принципе умно… хотя она почти послала своего хахаля из-за тебя. — Блейз, кажется, совсем забыл рассказать эту важную деталь ранее. — О чём ты говоришь? — Тогда, на трансфигурации, когда ты сцепился с Монтгомери. — И? — Ну, грязнокровочка за тебя заступилась перед всем классом. «Я напишу на вас жалобу за разжигание ненависти», — спародировал он Гермиону максимально тихо. — Не гонишь? — Да чтоб меня пикси трахнули, если гоню… — усмехнулся Забини. «Так вот о чём тогда говорила Уизли…» — Короче, дело-то, конечно, твоё, но думаю, лизаться с Асторией на зло ей — слишком очевидно. — Он махнул головой в сторону гриффиндорки и слез с парты. Драко невольно вновь загляделся на Гермиону. Она вступилась за него? За пожирателя смерти? Бывшего, конечно же, но всё же… Она не побоялась гнева однокурсников? Так открыто выступила против бывшего ухажера? Ради него? Ради Малфоя?***
— Рон прибудет в Хогсмид в эту субботу, — сообщила Джинни подруге, что аккуратно раскладывала книги на парте. Она понимала, что Гермиона сейчас находится в какой-то прострации, но всё же вернуть её к текущим проблемам действительно была необходимость. Девушка перебарывала внутренне желание взглянуть на слизеринца, что разглядывал её уже с минуту, словно она экспонат в музее. На мгновение ей даже показалось, что после скудного завтрака у неё что-то застряло в зубах. Однако, будь оно так, Джинни бы ей сообщила о маленьком казусе. Джинни же вещала о прибытии брата, совершенно точно не замечая на лице подруги каких-либо изъянов. Если же его главным намерением было смутить её, то у него то блестяще выходило. Гермиона действительно не могла думать ни о чём серьёзно, когда его взгляд так внимательно блуждал по ней. — Я, конечно же, отправлюсь встретить его, а ты… как хочешь, конечно же… — Джинни тоже заметила, как Драко открыто пялится на Гермиону. — Хотя тебе, видно, не до него… Гермиона нервно перелистывала страницы книги, делая вид, что ищет что-то важное. Через пару минут Джинни это порядком надоело. — Герми, то, как ты пытаешься скрыться от его взгляда, выдает тебя с потрохами…если хочешь чтобы он думал, что тебе до него до фонаря, веди себя естественно… — сказала она подруге на ухо. — Встретим Рона вместе, — сменив тему, ответила она на её вопрос. Джинни сделала вид, что ничего не говорила, смущающее подругу. — Ты готова к разговору с ним? — Думаю, да. Я найду что сказать. — Джинни на мгновение нахмурилась, но позже выдала совершенно удивительное умозаключение. — Ладно, знаю, что не время и не место, но хочу сказать тебе одно… — Гермиона в ожидании взглянула на подругу. — В общем…я за него! — И она махнула головой в ту сторону, в которую Гермиона старалась не смотреть. — Что? — Да, считай меня сумасшедшей… хреновой подругой… как хочешь… — Брови гриффиндорки полезли на лоб. — Мерлин, Гермиона, не заставляй меня вслух произносить его фамилию… — Гермиона естественно поняла, о ком говорит рыжая сводница, как внезапно их разговор перебил голос Забини, громко произнося фамилию шатенки. — А ты пригласил Грейнджер? — Гермиона машинально взглянула на Блейза, который, выпучив глаза, в недоумение пялился на Драко, якобы не понимая, почему тот стыдливо прячет свой взгляд, но после того, как тот стукнул его, он, натянуто улыбнувшись, дал понять ей, что всё в порядке и ей не стоит обращать на это внимание. Она и не собиралась. — Видишь… Забини тоже так считает, — тихо выдала Джинни, смущая Гермиону еще сильнее. — Джинни…перестань… — Да, глупо, да, неправильно, и не дай Мерлин, Рон узнает о том, что я тебе сейчас говорю, но между вами двумя прямо магнетизм какой-то, вас тянет друг другу, а Рон… — Джинни задумалась, а Гермиона, кажется, поняла, что скажет та. — С Роном у вас ничего общего, кроме многолетней дружбы на почве долбанной войны, — резюмировала наконец рыжая девушка. — Не говори так, у нас с Роном куда больше общего, нежели с ним. — Она говорила о Малфое, естественно. — Я так не думаю. Мне кажется, вы просто не даёте друг другу возможности узнать друг друга. — Итак, все собрались? Начнём наше занятие! — вскрикнул профессор Флитвик и хлопнул в ладони.***
19 октября. Пятница пролетела так быстро, что Драко показалось, что вот он только проснулся, как всегда разбитый и невыспавшийся, а уже наступил отбой. То и дело весь день он слышал со всех углов о том, что приближается хэллоуин, и это означало, что вскоре он будет лицезреть со всех сторон учеников Хогвартса в разных нарядах, костюмах и с немыслимыми масками на лицах. Эта затея с самого начала показалась ему идиотской. Раньше он любил этот праздник, но в прошлом году ему, увы, было не до развлечений, отчего на душе вновь заскребли кошки. За дни отсутствия в его жизни дерзкой гриффиндорки его настроение, а с ним и состояние скатилось к нулю. Мерзкие и страшные сны вновь атаковали, несколько гадких полукровок назвали его слизеринским выродком, а Гермиона даже вскользь не посылала ему своих взглядов. Стоило ли устроенное перед ней представление того, что теперь съедает его изнутри? Астория дважды приходила к нему во время перерывов. Также она с ним завтракала, обедала и ужинала. Кроме того, она вновь попросила проводить её до поля на тренировку, а после неё невзначай напросилась посетить их с Гермионой гостиную. «Наша с Гермионой…» — Малфой выдернул себя из этих размышлений. Даже думать об этом казалось странным, но именно в этот момент он осознал, что никогда не называл девушку по имени, даже в мыслях. До этого дня. Он не собирался трогать Асторию, поэтому без зазрения совести привёл её в гостиную. Во-первых, не хотел, во-вторых, ему бы это дорого стоило. И хоть перспектива жениться на ней была очень привлекательна, сердцем, хоть он и сомневался, что оно у него вообще есть, он понимал, что это не то и не та. — Очень неплохо… — заключила слизеринка, оглядев небольшую комнату. Драко стоял позади неё, надеясь на то, что Гермиона не явится в это время. Сейчас шла трансфигурация, которую он естественно прогулял. — Я рад, что тебе нравится, — ответил ей блондин и плюхнулся на диван. Астория ещё с минуту бродила по помещению, прикасаясь к мебели и хватая грейнджеровские книги. Хотя, конечно же, они не были её собственностью, но именно так ответил на вопрос Астории Драко, когда та спросила о том, кому принадлежат сии шедевры. — У неё неплохой вкус на литературу. — Наверное, я не знаю о её вкусах, — не очень дружелюбно ответил блондин. — А я, кажется, немного знаю. — Девушку взглянула на него и скромно улыбнулась. Она имела в виду его. — Ты закончила? — нетерпеливо сменил тему Драко. — Ты не покажешь мне свою спальню? — удивленно подняла брови Астория. — Эм… не сегодня. Тебе уже пора… — Хочешь, чтобы я ушла? — Вдруг девушка отбросила в сторону старую книгу про древние руны и соблазнительной походкой направилась к Малфою. — У тебя занятие началось, — пояснил Драко, слегка напрягшись. — Я решила прогулять. — Не самая лучшая затея, родители вряд ли будут довольны новостью о прогуле важного предмета, — оправдался слизеринец. — Плевать. Я хочу побыть с тобой, если ты не против, конечно. — Девушка бесстыдно уселась ему на колени, отчего захотелось завыть. Не от желания, а от бессилия. Неужели, чтобы она поняла, что сейчас он хочет побыть один, ему нужно вышвырнуть её насильно? Послать её, как Пэнси, он не мог. Всё же они были на разных уровнях, но и терпеть эти лобызание также не было никакого желания. — Астория… — стало быть начал Малфой, как внезапно услышал, как заскрипела лестница под весом спустившейся гриффиндорки, что, отметив мысленно своей целью дверь гостиной, шла уверенно и быстро. — Грейнджер? Что ты… — Он машинально встал с дивана, отчего Астория попросту слетела с него, чуть не свалившись в камин. Малфой, поняв, в какую неловкую ситуацию поставил Асторию и как собственно выглядит сам, чертыхнулся, принося извинения слизеринской красавице. — Мерлин, Астория…извини. — Он пытался отряхнуть с юбки девушки невидимую пыль в то время, как Гермиона уже покинула гостиную. Больше в этот день он с ней не пересекался.***
20 октября. В очередной раз Гермиона проснулась раздавленной под весом собственных мыслей. Сегодня приезжал Рон. Хотела ли она этого? Больше нет, чем да. Нет. Скорее, совсем не хотела. Ей было стыдно признать это, но многолетняя дружба с ним осталась для неё за плечами, хоть с тех пор прошло совсем мало времени. Всё испортила их попытка перевести крепкие дружеские отношения в романтические. Поначалу, ей казалось, что это совершенно ожидаемый исход событий. В то время она была влюблена в него уже несколько лет, хоть и скрывала свои чувства. Её глубоко ранили его отношения с Лавандой. Пожалуй, именно в тот момент она поняла, что Рон в каком-то плане ушёл вперёд, оставив нерешительную девушку позади. Но разве она должна была делать первый шаг? В любом случае, она была благодарна судьбе за то, что хоть и не в самый радужный и подходящий момент их губы нашли утешение друг в друге. Тогда, в тайной комнате, после уничтожения очередного крестража. Что было после? Череда разных малоприятных событий. Похороны друзей, маломальское празднование победы, бесконечные суды и попытки пережить ужасные сны, посещающие всех. Их лица пестрили во всех газетах, чередуясь с Гарри. День — новость о великом Гарри Поттере, день — о романе «Ронионы», как их прозвали в магическом обществе. Ставки на скорую свадьбу, споры на возможную беременность и предположения о долгой счастливой жизни. Как бы то ни было, Рону вся эта суета нравилась. Он без труда получил работу в мракоборческом отделе министерства наряду с Гарри, отчего его мина светилась улыбкой ещё долгое время. Его мать, Молли Уизли, поначалу приняла эту весть холодно, так как понимание того, что её сын будет находится в эпицентре военных действий попросту ужасала женщину. Она до смерти боялась потерять ещё одного ребёнка. Однако, приняв этот факт, она, кажется, стала гордится Роном, так блестяще начавшим свою карьеру. Как и прежде, они виделись с Гарри каждый день, тогда когда Гермиона оставалась в «Норе», поддерживая его семью. Нет. Ей было не сложно до некоторых пор. Она безумно любила его и уважала его семью, ставшую в каком-то смысле и её. Но осознание того, что пока друзья борются с оставшимися пожирателями и наводят порядки в Англии, она лишь утешает безутешную Молли Уизли и время от времени готовит невкусную стряпню, освобождая от этого груза женщину. Джинни в то время проходила отборы в разные команды по квиддичу, Джордж не вылезал из их с братом магазина… Как таковых продаж тогда не было, просто ему было до невозможности больно находится дома, где всюду он натыкался на колдографии с Фредом — живым и здоровым. Его никто не попрекал этим, все понимали какого ему сейчас. Отец семейства, как и прочие мракоборцы, практически ночевал в министерстве. Его Гермиона видела крайне редко. Хоть Молли и говорила о необходимости быть вместе в этот сложный период, по факту все находили себе занятия, лишь бы не встречаться дома за одним столом, скорбя и проклиная войну. Гермиона чувствовала стыд за свои мысли, но она поскорее хотела покинуть этот дом и заняться хоть чем-нибудь, лишь бы не терять драгоценное время. Вот откуда появилась шальная мысль, бросив всё, прибыть в Хогвартс для продолжения учёбы. Близость с Роном оказалась решающим фактором, о котором сейчас девушка совершенно точно не жалела. Почему? Потому что остро осознавала столь непонятный факт, что минутное нахождение с проклятым слизеринцем в комнатушке для мётел вызвало в ней больше эмоций, чем горячие объятия в обнаженном виде с её любимым «другом». От воспоминаний того дня ей становилось стыдно. Не из-за того, что она отказала, а лишь потому что Рон, её друг — Рон Уизли, видел её голой. Хватал её везде и всюду и дышал так, словно хотел сожрать её как дикий крокодил. Ей было не по себе от этого. Другое дело Малфой. Тот, конечно же, не хватал и лапал её, но даже мимолётный флирт и лёгкие прикосновения, как тогда, в подсобке или когда он нёс её на руках… вызывали совершенно другие чувства. Желание. Желание быть ближе. Желание ощущать его прикосновения. Желания трогать его самой. Чувствовать его дыхание на своей коже. Осознавать, что она та, кого он хочет… «Мерлин, Гермиона! Прекрати сейчас же!» Одёрнула она себя, сползая с кровати. Вид у неё был усталый. Предыдущий вечер она провела в библиотеке до самого закрытия, а после, не желая стать свидетельницей секса Малфоя с высокомерной слизеринкой, она, обложив себя учебниками, расположилась в выручай комнате. Она не была в ней с того самого дня, который вновь напоминал ей о нём. Тогда было даже невозможным представить, что Малфой может стать таким как сейчас. «Представить, что он год назад нёс меня на руках после обморока?» — Она фыркнула натягивая джинсы. — «Скорее всего, он бы пнул меня ногой и налил на голову дерьмо соплохвоста, сообщив о том, что на такой грязи и дерьма незаметно». — Потянулась за свитером. — «А представить, что в то время он ловил меня, когда я падаю? Немыслимо…» На секунду она задумалась, мог ли тогда ей нравится Малфой? Возможно, будь она не частью золотого трио, борющимся с таким, как он, она вполне себе могла влюбиться в красивого блондина. Ведь в него были влюблены очень многие девушки. Пожалуй, она просто вбила себе в голову, что это невозможно на генетическом уровне, но задалась вопросом, ударивший её пощечиной. «Ты что, была слепа?» Покрутив головой, чтобы выкинуть дурную мысль, она схватила гребень и подошла к зеркалу. Медленно водила им по волосам, стараясь аккуратно расчесать запутанные кудри, когда невольно засмотрелась на своё лицо. Она не считала себя уродливой, по крайней мере, после того, как её зубы стали адекватной длины, а на месте некогда плоской доски появились небольшие выпуклости. Тогда, когда многие переживали из-за маленьких грудей, Гермионе действительно казалось что то, чем одарила её природа куда симпатичнее огромных дынь, которыми так любила похвастаться Паркинсон, Браун и обе Патил. Да, да, сестрички Патил были не из робкого десятка и всегда точно знали, как найти себе новых парней. Гермиона была другого мнения о том, как завоевать сердце парня… Возможно, поэтому за годы обучения она им так и не обзавелась, не считая нелепых прогулок с Виктором и Кормаком. В таком случае, если Малфой не разглядел в ней больших грудей и других соблазнительных выпуклостей, он не сделал ей переливание чистой крови и в целом пластическую операцию, а главное, он не подрезал её острый язычок… Тогда что могло ему в ней понравится? Ведь что-то явно было. Она это чувствовала. Поначалу можно было сослаться на глупое чувство юмора, желание поиздеваться и унизить, но тогда какого чёрта он не остановился тогда, когда его желание посмеяться не стало ставить в ступор их обоих, вызывая желания, которые были запретны по отношению друг к другу. «Он ведь не мог влюбиться в меня? Но даже если бы это произошло, стал бы он тискаться с другой? Чтобы насолить мне? Вполне да… Но тогда почему не перестанет пялится на меня, уделяя всё свое внимание этой Астории?» — Гермиона опять провалилась в мысли, а когда вынырнула из них, поняла, что расчёсывает волосы уже целых пять минут. — «Надо идти на завтрак, а после… После…в Хогсмид, за Роном», — вздохнув, подумала девушка и отложив расчёску покинула комнату.***
Ему надоела эта недосказанность и постоянное игнорирование гриффиндорки. Эту ночь как собственно и прежние он провёл в рассуждениях о том, что эти мерзкие условности и предубеждения неплохо попортили ему жизнь. «Да плевать, что она грязнокровка. Просто насрать. Никто ведь не заставляет меня жениться на ней и… и производить на свет полукровок… Мерлин Всемогущий… Полукровок? Да о чём ты вообще таком думаешь?!» — Малфою было смешно. Он никогда не думал о ней в таком смысле. — «Не далеко ли ты зашёл в своих фантазиях, представляя её матерью своих детей? Малфой сжимал и разжимал кулаки, сидя на диване в гостиной, поджидая Гермиону для разговора. «Мерлин, Мерлин. Смешно, просто до чёртиков смешно. Просто остоебение какое-то.» — Он положил ногу на ногу, отчего та, что была навесу начала нервно дёргаться. — «Ладно парень, ты всё обдумал, всё взвесил. Это просто чёртово желание добиться своего. Не больше не меньше. Даже если что-то и есть… Тебя никто не обязывает воспринимать это всерьёз. Она в любом случае этого не поймёт, поэтому можно просто получать удовольствие от процесса. Никаких свадеб и детей. Успокойся…» — утешал он сам себя. Он принял решение объясниться с Гермионой, максимально не унизив себя; объясниться с Асторией, максимально не унизив её и решить вопрос с Пэнси, над этим он пока не думал. Смотря на потолок, он видел лишь её лицо. Её улыбку, её волосы, веснушки и большие карие глаза. Он признался себе в интересе к ней, позже в симпатии, а теперь признался и в том, что попросту влюбился в горделивую гриффиндорскую заучку, некогда бывшую его врагом наравне с другими участниками золотого трио. Ему надоело думать, как это могло произойти и что с этим делать. Он не знал ответа, а время, что он тратил на их поиски ни в коей мере не помогали ему добиться её внимания. Наоборот, нарисовавшийся из ниоткуда Рон Уизли мог стать очередной преградой, как до этого был Нейтон Монтгомери. Малфой, после рассказа Блейза о том, как гриффиндорка осадила профессора, не обращая внимания на трёп сокурсников, зародила надежду на то, что он ей действительно не безразличен. Будь он ей никем, стала бы она портить свою репутацию перед товарищами и уж тем более угрожать профессору? Прежняя Гермиона Грейнджер никогда бы так не поступила. По крайней мере, не из-за него. Поэтому то, что она вступилась за него, разорвав похоже все отношения с Нейтоном, стало очередным зеленым светом для него, который он не собирался упускать. Не сейчас, когда сердце бешено колотиться в ожидании девушки, что пренепременно спуститься с лестницы горделивой ланью, не удостоив его своим вниманием. Но он-то знает, что его решение более взвешенное, чем её. Ну, по крайней мере, он на это надеется. Его сердце упало в пятки, когда он услышал, как дверь её комнаты закрылась и послышались быстрые шаги. Как он и предполагал, она спускалась, не смотря в его сторону. «Ожидаемо…» Девушка была одета в простые джинсы, которые обтягивали её ноги. Длина их была до лодыжек. Чёрные кеды фирмы «Converse» смотрелись на ней очень даже симпатично. Чёрная водолазка и распущенные волосы завершали образ. Ничего лишнего. Простота и лаконичность во всей красе. В руках девушка держала слегка мятую джинсовую куртку. Драко бросил взгляд на её талию, которую выгодно обтягивала материя, и неловко сглотнул слюну. У неё была красивая фигура. Красивые волосы, до которых он грезил прикоснуться. Разглядывая девушку, он понял, что если не прекратит это занятие, то она точно уйдет, оставив его на это проклятом диване изнывать от желания. — Грейнджер, подожди, — громко выдал он, что девушка даже вздрогнула. Она не думала, что он обратиться к ней снова, не после этого затяжного молчания. Застыв посреди комнаты, она посмотрела на Малфоя. — Ничего не хочешь обсудить? Встав с дивана, он медленно подошёл к ней, остановившись в метре, и засунул руки в карманы брюк. — Не собиралась, вообще-то, — хмыкнула гриффиндорка. — Тогда тебе следует послушать меня, — сердито свёл брови слизеринец. — Извини, Малфой, но мне сейчас не до разговоров. — Позволь узнать, что так сильно требует твоего присутствия? — начинал раздражаться он. — Меня ждёт Джинни на завтрак, -пожав плечами, ответила та, дав понять, что завтрак с подругой куда важнее серьёзного разговора с ним. Его это задело. — А может быть, причина в приезде твоего рыжего придурка? — Малфой, сделав шаг, навис над ней, но она не позволила прижимать себя и, увернувшись, зашагала к двери. — Это не твое дело, Малфой. И… — Остановившись у двери, она повернула к нему голову. — Придурок это ты, а не Рон. Усёк? Этот вопрос не подразумевал за собой ответа. Схватившись за ручку, она потянула дверь на себя, но не успела та открыться и наполовину, как её оглушил громкий хлопок, и от резкого захлопывания двери её волосы разлетелись в разные стороны. — Нет, не усёк, — тихо ответил ей на ухо блондин. Он стоял прямо за её спиной, вновь нависая, ощущая запах её волос, к которым невольно прильнул его нос. — Малфой, прекрати придуриваться. — Она резко развернулась и наткнулась на его слегка опущенное лицо, что в упор смотрело на раздраженную девушку. Он явно чувствовал себя хозяином положения. Встретившись с ним взглядом, она хотела было оттолкнуть его, но Малфой лишь немного качнулся, тогда как сама девушка ударилась спиной об дверь. — Ай! Малфой! — Она нахмурилась. — Я и пальцем тебя не коснулся… — негромко ответил он с фирменной ухмылкой. Гермиона выпрямилась и вновь стрельнула в него взглядом. — Знаешь что? Хорошо. Давай обсудим. — Он выжидающе смотрел на неё. — Ты хотел знать что между нами? Ладно, признаюсь. Я думала об этом, но знаешь… я понятия не имею, что это. Вот вообще. Ни разу, ни капельки! — последние слова она выкрикнула ему в лицо и положила руки на бока. — Если что-то и есть, то этому есть одно название — извращение! Малфой поднял брови и вновь ухмыльнулся. — Извращение? — переспросил он, продолжая пялиться на девушку. — Да, именно. Ты так не считаешь? — Малфой пожал плечами. — Всё это, — она перевела пальцем от него к себе, предполагая их отношения, — полная хрень! — Хрень и извращение, значит? — Да, Малфой. Не меньше! — вновь выкрикнула она ему в лицо. — Что у тебя с Уизли? — вдруг спросил он, переводя разговор на другую тему. Менее приятную. Запыхавшаяся гриффиндорка сначала не поверила, что он интересуется её отношениями с Роном. — Что, прости? — С Уизли. Что у тебя с Уизли? — уже без улыбки повторил он. — Это не твоё дело. — Ты не уйдешь, пока не ответишь, Грейнджер, — зло прошипел он и поднял левую свою руку, лишая её путей спасения. Он нагнулся ещё ниже, так, что её пляшущие веснушки задорно поглядывали в серые глаза. — Что. У. Тебя. С. Уизли. Гермиона сглотнула слюну. И попыталась задрать нос, но так как это привело бы к столкновению с лицом блондина она осталась неподвижно стоять, моля Мерлина о помощи. Какое-то мгновение, и глаза девушки предательски заскользили по лицу Малфоя в поисках губ. Найдя их, она замерла. Её тело и сердце замерли. Малфой вновь оказался в ситуации которую сам же и создал, но сдерживаться, как и прежде, просто не было сил. В конце концов он решил для себя, что если бы Гермиона не хотела быть с ним на таком опасном расстояние, то сделала бы всё для этого, но она лишь стояла, кажется, одурманенная, опьянённая, принадлежащая не себе, а ему, и это просто не укладывалось в голове. Внутренний голос не спорил. Кажется, он тоже давно всё понял. Не понимала лишь одна гриффиндорка, вернее её внутренний голос. Ведь он был уверен, что тело и сердце давно сдались ему…