Натурщик с глазами цвета весны

Я сидел за стойкой ресепшена, попивая свой невероятно пресный кофе из металлического термоса. Это была моя новая работа, на которую я устроился только благодаря тому, что мой прекрасный дядя тоже художник и на три месяца улетел в Германию на практику, а мне доверил свое уютное теплое местечко. Откинув голову назад, я стал дожидаться дальнейшего хода развития событий. Это либо должна была прийти Лиза, девушка, которая сидит на ресепшене, но сейчас отошла в магазин за йогуртом, а меня оставила как верного сторожевого пса, либо какая-нибудь другая девушка, у которой на ближайшие несколько месяцев я буду преподавателем. Пожалуй, это и докучало. Художественная направленность — это то место, где около восьмидесяти процентов занимает женская аудитория. Но это пол беды. Хуже, когда ты учишься в художественном педагогическом ВУЗе, где количество парней стремиться к одному проценту. Не то, чтобы я был женоненавистником, но, знаете, с ними не выпьешь по шоту в баре и уж тем более не сходишь в какой-нибудь гей-клуб на окраине города. Мои мысли прервал шум колокольчиков, которые висели аккурат над входной дверью, оповещая о том, что хоть кто-то еще видит смысл в искусстве. Вот это я загнул. Я вернул голову в прежнее положение, стараясь разглядеть того, кто пожаловал ко мне. Парень. Ну надо же. Наверно, архитектор или градостроитель. Черные волосы, красные, почти полностью сбритые, виски, проколотое крыло носа и губа. По моему телу пробежал электрический ток. Боже, как представлю, как это ему прокалывали, хочется накатить. — Э-э-э, — протянул юноша, задаваясь вопросом. — Вы к кому? — спросил я, одной рукой взяв термос, а другой подпер голову, смотря на него с абсолютным безразличием. Но внутри меня все ликовало. — А, к мистер Вилсону, — ответил он, роясь в кошельке, из которого вскоре извлек свой пропускной и протянул мне. В его глазах горело любопытство и недопонимание. «Фрэнк Э. Айеро» гласила надпись на пропускном, написанная грубым, экспрессивным почерком. — Приятно познакомиться…эм, — я бросил еще один взгляд на имя. — Мистер Айеро. Простите, если неправильно прочитал, поправите меня, если что вдруг. Я Джерард Артур Уэй, можно просто мистер Уэй, и на ближайшие три месяца я буду заменять мистера Вилсона. Я протараторил приветствие на одном дыхании, не отрывая взгляда от стопочки небольших желтых книжек, лежавших на полочке с надписью «Джеймс Вилсон», наконец-то достал оттуда всё такую же желтую книжечку, подписанную экспрессивным почерком и протянул ее мистеру Айеро. Тот лишь быстро взял лежащую рядом ручку и расписался за оплаченное занятие. Как только Айеро исчез за поворотом, ведущим в раздевалку, дверь вновь прозвенела, но на этот раз это была уже Лиза с пакетом, полный йогуртами. Поменявшись сухим «спасибо, что заменил» и «не за что», мы перекинулись еще парочкой фраз, докладывая кто приходил в ее отсутствие. Вскоре, забрав свой кофе, я направился в одну из мастерских, поворачивая направо. Там уже вовсю готовил свое рабочее место Айеро. Умело, машинально раскладывая мольберт, он даже не заметил, что я зашел. — Вы с Джейм…э, мистером Вилсоном, заканчивали старую работу или сегодня должны были что-то новое начинать? — сказав это, я скрещивал пальцы за спиной, надеясь, что он продолжит старый натюрморт. — Мистер Айеро? Юноша дернулся, когда я обратился к нему. Он резко откинул челку, а позже поправляя ее рукой, наконец-то ответил на мой вопрос. — Старый, — все так же сухо ответил он. — Тогда подойди ко мне, покажешь какая из работ твоя, — договорив, я направился к столу, на котором уютно располагалось четыре абсолютно разных и по сложности, и по цвету, и по настроению натюрмортов. Поднимая цветную драпировку, я достал оттуда папку формата А2. Она была абсолютно вся в краске, кое-где и вовсе была порвана. Да, именно так и выглядят все вещи Джеймса. Я листал работы, ожидая, когда он скажет, что одна из них является его. Работы были действительно неплохие, Джеймс знает свое дело. Когда-то именно благодаря ему я смог поступить в один из лучших художественных педагогических институтов. Чья-то теплая рука коснулась моей, слегка сжимая ее. Пальцы были зататуированы, на них явно что-то было написано, но я не успел рассмотреть, потому что резко поднял взгляд наверх, желая все-таки узнать кто это. Айеро. Он просто вылупился на меня, сильно краснея. В моих глазах горел немой вопрос, подкрепленный вопросительно поднятой вверх бровью. Он резко отдернул руку, прижимая с груди, а потом запуская ее в волосы, но потом вновь отпустил. Че с этим парнем? — Это, — он сделал паузу, делая глубокий вдох, а потом договорил на медленном выдохе. — моя работа. Я кинул взгляд на то, что я по-прежнему держал в руке. Черт, а эту я пропустил мимо глаз, увлеченный своими воспоминаниями, хотя она явно заслуживает внимания. — О, да конечно, — договорил я, кидая последний взгляд на натюрморт, нарисованный карандашом. Работа не закончена, но уже выглядит круто. — Бери скотч и располагайся. Думаю, ты лучше меня знаешь где сидел, а я пока что схожу за лампой. Заканчивая говорить, я кинул через плечо бумажный скотч. Судя по глухому хлопающему звуку, Айеро его поймал. В дверях я встретил девушку с черными волосами, которая скорее всего тоже в моей группе. Но с ней потом. Чуть подвинув ее в сторону, я молча направился за лампой из соседней мастерской, нагло забирая ее себе под охуевший взгляд другой училки, которая преподавала кучке карапузов. Когда все было расставлено, а мастерская постепенно наполнилась людьми, я кинул беглый взгляд на часы, дождавшись, когда секундная стрелка отойдет от двенадцати. Ровно четыре вечера. — Здравствуйте, я мистер Уэй, и я буду заменять вашего предыдущего учителя. С вами мы познакомимся в процессе работы. Всем удачи, — договорив, я глотнул холодного кофе, немного поморщился от мерзкого вкуса и подошел к первой ученице. Милая. С неплохими навыками. С длинными русыми волосами и акварелью. — Привет, как тебя зовут? — спросил я, явно тише, чем обычно, опираясь одной рукой на спинку раскладного стула. Девушка оповестила меня, что ее зовут Элисон, ей 17, она рисует только акварелью, только «по-мокрому», только на небольших форматах и только этюдные пейзажи. Поступать никуда не собирается, рисует для себя и ничего нового пробовать не хочет. Занимается один раз в неделю по полтора часа и сама приносит репродукции, которые хочет написать. Следующую звали то ли Ария, то ли Эрни. Спрошу потом у Лизы. Ей 16 и в этом году будет поступать на иллюстрацию в один из колледжей. Ненавидит натюрморты, но ей приходится их рисовать, потому что при поступлении требуются именно они. Рыжие волосы, всё лицо и руки в веснушках. Забавная. Ходит три раза в неделю по два с половиной часа. Не забавная с абсолютно серьезным лицом и абсолютно несерьезной футболкой с «Время приключений» — Эбби. Обожает графику, уголь, ненавидит живопись и поступает на архитектора. Больше ничего не рассказала, сухо отвечая даже на предыдущие вопросы. Ходит два раза в неделю по два с половиной часа. Я опустил свою руку на следующий стул, слегка наклоняясь, пытаясь понять как продвигается работа у Айеро. Его ранее идеальная работа сейчас была испорчена невероятно кривым штрихом на задней светло-голубой драпировке. Фрэнк виновато тупил глаза на светлый линолеум, перепачканный краской разного происхождения. — Окей, давайте я сяду к Вам, — сказал я, разгибаясь. Парень быстро подскочил с места, обошел стул и встал сзади него. — Так, смотрите, штрих постарайтесь накладывать не так длинно, чуть короче, опирайтесь на палец, так будет легче, да и Вы не смажете работу, расслабьте руку и старайтесь делать штрихи максимально параллельно по отношению к друг другу, хорошо? Вы же это и так прекрасно знаете, по вашей работе это видно. Не волнуйтесь, — договорив, я протянул ему его карандаш и ластик, взятые ранее, и встал. Через некоторое время я опять вернулся к своим кунтскамерникам, чтобы сделать обход и дать еще несколько советов. В дверях меня встретил мольберт Айеро, на котором все постепенно становилось лучше, но как только он заметил меня у входа, он слишком сильно надавил на тонко заточенный карандаш, и грифель полетел на пол. Он, видимо, стараясь избежать меня, схватил канцелярский нож и направился в другой конец мастерской, где стояло мусорное. Я уже успел дать некоторым замечания, а тот парень все еще сидел на корточках, затачивая карандаш. Он издевается. Или просто слишком сильно боится меня. Но он же не может просидеть там целую вечность, правда? Так что я лишь спокойно продолжил обход, давая максимально смягченную критику. — Молодец, сейчас должна подсохнуть акварель, потом мы нанесем стебельки, а ты пока что сходи и передохни, попей воды, а то глаз замылится и будет не особо продуктивно, — закончив вердикт, я встал и направился на все еще пустое место, где некоторое время назад сидел татуированный юноша. Я просидел там минут пять, и за это время Айеро кидал на меня пугливые взгляды раз сто, не решаясь подойти. Но все-таки он соизволил наградить меня своим присутствием, наверное, понимая, что я уходить даже и не думал и могу просидеть здесь хоть вечность. Сделав резкое движение головой, он откинул челку, а потом расправил плечи, высоко задрал голову и максимально уверенной походкой направился ко мне. О, Айеро, а таким ты мне больше нравишься. Пока он подходил, я смог разглядеть его тощие ноги, обтянутые черными рваными джинсами, и футболку с «AC/DC». А губа не дура у этого парня: хорошо одевается, слушает нечто адекватное. Нам явно есть о чем с ним поговорить. Он подошел, смотря мне прямо в глаза. Я развернулся к мольберту, взял ластик и сначала начал стирать ту линию, после которой у Айеро сломался карандаш. — Мистер Айеро, либо вы меня обманули и это не ваша работа, что маловероятно, либо вы просто слишком сильно боитесь меня. Я не складываю о вас никакого мнения, не думаю о том, что с такими работами, как у вас нужно куда-либо сходить, потому что мне абсолютно все равно. В первую очередь Вы — мой способ заработка, а не собственный ребенок. Я просто студент, а не великий критик. Хорошо? — все это время я просто немного поправлял съехавший из-за штриховки кувшин, а потом встал, закончив говорить и рисовать. — Хорошо, — ответил он, усаживаясь на свое место. — Можешь сделать перерыв, — предложил ему я, но он остался сидеть на своем месте. Его выбор. К концу занятий все уже рвались убежать из этого места, и за минут десять до конца занятия оставшиеся две девушки, третья, Элисон, ушла еще час назад, потому что занималась лишь по полтора часа, о чем она мне сообщила ранее, просились начать складывать свои инструменты, сваливая на то, что им долго убирать свое место из-за гуаши. Я не изверг, так что отпустил их и за пять минут до занятия в мастерской остались только мы с Айеро. — Мистер Айеро, вы можете тоже начинать собираться, если хотите, у вас осталось несколько минут, — предложил я, не отрывая от него взгляда. Невероятно плавные и красивые движения, грация, феминность, нежность. Черт, он так похож на моего предыдущего натурщика, который отказался со мной работать еще около полугода назад, объясняя тем, что не может позировать «абсолютно голым перед своим бывшим, вспоминая своего нынешнего». Ну и пускай катится. Айеро Бросил взгляд на часы, а я за ним проследил. Через минуту уже будет полседьмого вечера и закончится занятие. Черт, а я, видимо, и не заметил как пролетели минуты, пока думал о бывшем… Бывшем натурщике. — Можете называть меня Фрэнком? — последовал вопрос, тихий, но кокетливый. Он закрыл пенал, обращая на меня взгляд. — Мне всего лишь восемнадцать, я подросток, а вы называете меня так, как будто мне уже давно за тридцать. Я усмехнулся. — Хорошо. Фрэнк. — Спасибо, — ответил он и скрылся за дверью, ухмыляясь. Я встал со стула и направился к выходу, чтобы поговорить с Лизой, а потом, дождавшись, когда уйдет Айе… Фрэнк, покурить. Выйдя в холл, я поздоровался с девушкой с огненными волосами и маленькой сережкой в носу и начал обычную милую беседу. У самой входной двери стоял какой-то парень, на которого я обратил внимание только тогда, когда с ним поздоровался Фрэнк, а со мной и Лизой попрощался