Family. University. Cheese. Kink.

Ты не забудешь, кто был твоим первым. Наверно я тоже. (с) Щенки — Гориллаз

Четверг, 23 ноября 2017 года Быть первым для кого-то — это ответственность. Киту было пятнадцать лет, когда он влюбился в первый раз. На тот момент они с Бимом не разговаривали уже около года, и если с ролью нового друга замечательно справлялся отличник Фа, то с девушками все так же не складывалось. Пи’Джосс был капитаном футбольной команды, учился на один год старше, славился достижениями в спорте и большим девчачьим фанклубом. Высокий, ловкий, в свои шестнадцать с половиной он уже обзавелся подобием усов, о которых большинство одноклассников могли только мечтать. Школьник-Кит думал, что это невероятно круто, и, движимый бессознательным желанием видеть его чаще, даже уговорил Фа записаться вместе в футбольную секцию. Тренироваться приходилось много, что не могло не сказаться на общей успеваемости, зато теперь Кит ежедневно проводил время с Пи’, смеялся над его шутками в раздевалке, осторожно косился на него в общей душевой. Он не сразу понял, что смотрит на старшеклассника слишком пристально и видит в нем не просто кумира. Разобраться в себе помог Фана. Оказалось, Фа нравятся мальчики. Кит не интересовался темой гомосексуальных отношений, пока его лучший друг не влюбился в парня. Фа рассказывал о своем увлечении, как о чем-то абсолютно нормальном, совсем не стыдном, и Киту словно открыли глаза. Многое прояснилось. Например, когда Бим “увел” его девушку, Кит расстроился из-за предательства друга больше, чем из-за той мимолетной влюбленности. Также несмотря на все подколки старшего брата, он все-таки повесил плакат с Дейлом Купером* над своей кроватью. Ко всему прочему, ему уже несколько ночей снился Пи’Джосс, снимающий спортивную футболку перед тем, как пойти в душ. Осознание счастья не принесло. Кит все еще понятия не имел, что ему делать дальше, и только раз за разом просыпался на мокрых простынях после очередных фантазий об их капитане. Однажды после тренировки Пи’Джосс подошел к нему и бесцеремонно приобнял за плечо. — Это было круто, чувак. Будешь играть в основном составе. Парень легко подмигнул в подтверждение своих слов, а Кит все смотрел на него, на два топорщащихся передних зуба, и думал, что это самое красивое, что он мог увидеть в жизни. Вглядывался, молчал, и наверняка глупо улыбался, потому что сердце заходилось в безумной скачке от радости. Пи’Джосс еще что-то говорил, а Кит понимал, что влюбляется с каждой секундой все сильнее. Он так и не смог связать слова в адекватный ответ в тот раз, но начал тренироваться еще усерднее. — Эй, вы, собрали свои конечности в комок и начали готовиться, — командовал Пи’Джосс, и Кит улыбался, несмотря на то, что бежал уже пятнадцатый круг по стадиону. — Что за команда у меня — ни подъебать, ни выебать. У Кита были определенные предложения насчет последнего, но он старательно давил их в себе и продолжал украдкой наблюдать, как капитан отжимается на стадионе. Все изменилось, когда Пи’Джосс пригласил всех на вечеринку в честь окончания учебного года. Сейчас, вспоминая об этом, Кит понимал, что у этих отношений не было будущего, но тогда ему было пятнадцать, и в назначенный день он пропустил учебу, чтобы несколько часов проторчать в душе, а потом еще столько же крутиться перед зеркалом, отбраковывая множество одинаковых футболок. Он никому не рассказал о том, куда идет, даже маме, и около одиннадцати тихо вылез из окна собственной комнаты. Добежать до дома Пи’Джосса заняло пару минут, намного дольше он мялся у входа, не решаясь войти. За дверью заманчиво играла музыка, словно уговаривая его рискнуть, кто-то повесил на окна разноцветные гирлянды, на ступеньках притаились уже почти полная пепельница и пустая упаковка презервативов. Кит в очередной раз вытер вспотевшие ладони о джинсы, нащупал собственные “durex” в кармане и окончательно испугался. Он почти ушел, но вспомнил о тех усилиях, которые приложил, чтобы прийти сюда: долгие месяцы тренировок в футбольной команде, общение со всеми недалекими друзьями Пи’Джосса, робкие улыбки, предназначенные только ему одному, и сегодня… Кита бросило в жар, когда он вспомнил, как, сгорая со стыда, ставил себе клизму. Нет, без секса он домой не уйдет. Дверь оказалась не заперта, а внутри встретила та самая подростковая мечта: выпивка, смех, танцы, никаких взрослых и ограничений. Девчонки из группы поддержки целовались с футболистами, катои целовались с друзьями футболистов. Хозяина вечеринки видно не было. — Привет, Кит-Кат, — кто-то небрежно взъерошил его волосы. — Ребят, тут наша главная фанатка пришла. Кит резко обернулся, обнаруживая их вратаря. Тот был не самым приятным членом команды: никогда не скупился на выражения и порядком отравлял жизнь. Кит так и не научился давать ему отпор, поэтому просто сбросил с себя руку и вяло отмахнулся. — Я вообще-то ваш нападающий. — Утром нападающий, ночью принимающий, — громко и отвратительно рассмеялся парень, перекрывая музыку. — Джосси, иди встречай свою шоколадку! Все неприятные мысли покинули голову Кита, как только Пи’Джосс подошел ближе: расстегнутая рубашка с принтом из Симпсонов, заправленная под широкий блестящий ремень, кепка, сдвинутая набок. Капитан вскинул голову, заставляя привычно потонуть в прищуренных глазах. — Круто, что пришел, — кивнул Пи’Джосс. — Потусим? Кит кивнул до того, как понял смысл вопроса: с этим парнем он готов был идти хоть в самый страшный дом с призраками, но тот провел его к импровизированному бару в конце комнаты. Упав в кресло, Пи’Джосс приглашающе похлопал по подлокотнику, предлагая присоединиться. Кит только что перешел в четвертый класс старшей школы, у него в руке был бумажный стаканчик с водкой, в кармане упаковка презервативов, а рядом с ним сидел парень, о котором он мечтал уже четыре месяца. Где-то далеко осталась мама, которая советовала быть осторожнее, Фа, не подозревающий о тайных желаниях друга, и уроки, которые должны были привести к счастливому будущему. Пи’Джосс будто бы случайно качнулся, на пару секунд прижимаясь коленом, отчего у Кита пересохло во рту. — Смейся чаще, у тебя милые ямочки, — лицо Пи’Джосса неожиданно оказалось слишком близко, заставляя задержать дыхание. — Вот здесь. Горячая ладонь легла на щеку, почти дошла до губ, и Кита охватила такая легкость, какой нельзя было достичь лишь с помощью алкоголя, но он все равно допил горькую водку в несколько больших глотков. Голова кружилась. — Эй, полегче, — Пи’Джосс перехватил стаканчик, отставляя на стол. Он нахально улыбался, и Кит потянулся то ли за алкоголем, то ли к его губам, не удержался и неуклюже сполз парню на колени. — Прости, — пробормотал он, не пытаясь встать. Пи’Джосс дернул плечами, потянул его на себя, помогая перекинуть ногу и оказаться сверху. Оробевший от иллюзии контроля Кит посмотрел в ехидно прищуренные глаза, с немой мольбой соскользнул взглядом на сухие приоткрытые губы в обрамлении упрямо пробивающихся усов. Пи’ жадно впился в его рот, протолкнул язык, щекотно поглаживая небо, и это не было похоже ни на один из прежних поцелуев с девчонками: Кит чувствовал, как руки крепко сжали его задницу, надежно удерживая в объятиях. Щетина колола щеки, когда он прижимался сильнее, растворяясь полностью, отдавая всего себя с искренним чувством и плохо сдерживаемым желанием, позволяя музыке унести их далеко за пределы окутанной запахом подросткового пота комнаты. — Может наверх? — предложил Пи’Джосс, разрывая поцелуй. Парень пах водкой, сексом и всеми надеждами. Кит готовился к этому дню — самому важному в своей жизни. И самому счастливому. Он все кивал и улыбался, пока Пи’Джосс тащил его за собой по лестнице. Сегодня Кит наконец-то станет взрослым, больше не будет смущенно отводить взгляд, когда кто-то начнет хвастаться о своем опыте, не будет дрочить на украдкой сделанную фотографию, заперевшись в своей комнате. Хлопнула дверь спальни, отрезая их от звуков вечеринки, доносящихся снизу, но у Кита все равно шумело в ушах от охватившего его восторга. Пи’Джосс станет сегодня его. — Ты знал, что у нашей Королевы школы ребенок от Пи’Джосса? Голос Фа неожиданно врезался в мысли, возвращая Кита в лабораторный класс: яркий солнечный свет из окон, грязно-голубые стены, монотонное жужжание кондиционера. Оказалось, все это время он бездумно смотрел в методичку перед собой, пропуская объяснения преподавателя и заодно размышления друга. — О чем ты? — Пи’Джосс, помнишь? Капитан нашей команды в школе. Кит помнил лучше, чем хотелось бы. Он всю пару предавался внезапно нахлынувшим воспоминаниям о тех временах, но ведь Фа не мог знать об этом. — Помню. — Видел их недавно, — продолжил шепотом Фа. — Их сыну исполнилось два года. Выглядят не очень… свежо. Кит растерянно кивнул, столкнулся взглядом с Бимом и виновато хихикнул. На самом деле стоило бы сосредоточиться на теме занятия, потому что сегодня они разбирали как определить группу крови, а это входило в экзаменационные вопросы. Однако, утро выдалось слишком сумасшедшим. Во-первых, они с Бимом проснулись в одной постели. В обнимку. Друг практически залез на него, обмотав ледяными конечностями, и совершенно меланхолично похрапывал на ухо. Во-вторых, шея Бима выглядела страшно: словно его не целовали всю ночь, а настойчиво душили. В ответ на ужас, написанный на лице Кита, тот только отмахнулся и надел водолазку. В-третьих, они так и не смогли обсудить произошедшее, потому что вместо слов из горла вырывались нервные смешки. Подшучивая друг над другом, они спешно оделись, а на занятии рассредоточились, как два шпиона, по разным концам кабинета и только изредка переглядывались. Кит понял, что снова ушел в свои мысли, когда преподаватель гордо прокашлялся и продемонстрировал им стекло с размазанными по нему каплями крови, словно это заслуживало, как минимум, Нобелевской премии. — Смотрите, реакция прошла везде, — он сурово посмотрел на студентов. — И что это значит? Вся группа с надеждой уставилась на Фа, который больше интересовался своим уколотым пальцем, чем заданным вопросом. Кит ткнул его в бок, стараясь привлечь внимание, потому что сам не имел ни единой мысли по этому поводу. — А? — друг растерянно моргнул. — У меня четвертая группа. Поэтому кровь прореагировала со всеми сыворотками. — Верно, — усы преподавателя радостно вспорхнули. — А теперь все остальные тоже нанесут друг другу проникающие ранения, определят свои группы крови и запишут наблюдения в лабораторные… Студенты взволнованно загудели, аудитория наполнилась звуками пододвигаемых стульев, звяканьем пробирок. Кит сел напротив Бима, занятого суматошным перелистыванием методички: видимо, тоже все прослушал. Из-под наглаженного халата выглядывал длинный воротник, черные волосы аккуратно уложены назад, и только мелко подрагивающие от сдерживаемой улыбки губы напоминали о том, что произошло между ними. — Нашел что-нибудь важное? — с надеждой спросил Кит. Бим хихикнул в кулак, пожал плечами, вздохнул. — Сложновато. Вчерашний эксперимент мне понравился больше. — Кровопотеря была небольшой, — отчитался Кит, не сдержался и уткнулся в сложенные на парте руки, чтобы приглушить смех. Радовало, что между ними ничего не изменилось. Неловкость прошла в первые минуты после пробуждения, зато появилась новая тема для юмора. Бим получал определенное удовольствие, шутя про ловеласов-девственников и выпытывая у Кита информацию про его опыт. — Возьмешь на себя ответственность? — театрально заломив брови, Бим покосился на иглу для опыта. Друг с детства не переносил вид крови: в первом классе он расплакался, испугавшись ссадины на собственной коленке. Повзрослев, Бим справился со страхом, но неприязнь осталась, поэтому сейчас он и просил об одолжении. Кит подумал, что делал в жизни многое, но вот забирать кровь из пальца у человека, который и так пострадал от тебя прошлой ночью, ему как-то не приходилось. С другой стороны, за несколько часов друг успел вспомнить столько отвратительных гейских анекдотов, что явно заслуживал не сострадания, а скорее хорошей порки. Немного жаль, что они уже договорились больше не повторять этот “дружеский эксперимент”. Бим скептически посмотрел на подрагивающий в пальцах Кита скарификатор**. — А можно в этот раз все-таки не больно, Ай’Китти? Кит мстительно ткнул его в палец. Другу грех жаловаться: настолько нежно и аккуратно девственности никто не лишался. Точно не он сам. — Это же был не первый твой раз? — в голосе Пи’Джосса тогда слышалась явная усмешка. — Кит-Кат? Кит и через пять лет помнил, как унизительно было лежать на том подоконнике, сжимать в руке грубую ткань занавесок, разрисованных в какие-то нелепые маленькие цветы, совершенно не в состоянии хотя бы подтянуть трусы. Звякнула пряжка ремня, когда Пи’Джосс застегнул на себе джинсы. — Пи’... Получилось жалко, почти как всхлип. Не так он воображал свой первый раз. Совсем не думал, что его прижмут к подоконнику, не давая шанса даже раздеться или устроиться поудобнее. Не ожидал, что от каждого грубого толчка все тело будет простреливать болью, а на просьбы остановиться Пи’Джосс только предложит ему “заткнуться”. Кит и представить не мог, что, когда тебя имеют почти на весу, как в типичном порнофильме, это совсем не так приятно. Он неуклюже сполз на пол, борясь с желанием по-девчачьи разреветься. Парень посмотрел на него с отвращением. — Не смотри так, я не педик, — выплюнул Пи’Джосс, окончательно разрушая все иллюзии. — Если хочешь, могу позвать команду, может, кто-нибудь тебе присунет. Пренебрежения в его словах хватило бы, чтобы растоптать любого, но, вопреки всему, это придало Киту сил, чтобы подняться. Он понимал, что нужно уходить, пока не стало хуже, дрожащими руками натянул на себя одежду и, сдерживаясь из последних сил, рванул к выходу из дома. Влюбиться в капитана футбольной команды. Что может быть прозаичнее? Задыхаясь от бега и подступающих слез в темноте ночи, Кит пообещал, что никогда больше не позволит этой ситуации повториться. — В хирургию точно не пойду, — пробормотал Бим, зачарованно глядя на красные кляксы. — А что остается? Наркоз? — Тебе? — хихикнул Кит. — Ты же всего боишься. Он попытался сосредоточиться на планшете с шестью совершенно одинаковыми каплями, уже смешанными с диагностическими сыворотками, которые через несколько минут покажут им группу крови Бима. — У матери вторая группа, — друг снова уткнулся в методичку, — а у отца — первая. Так что вариантов немного. — Точно. У тебя есть родители, — усмехнулся Кит. — Можно я не буду на тебе жениться? Семья Барами прочно держала в своих руках небольшую антикварную империю, а своего сына — в ежовых рукавицах. Кит был у них в гостях всего пару раз, но впечатлений хватило надолго: за малейшей провинностью Бима следовало суровое наказание. Неудивительно, что друг вырос таким раздолбаем и по жизни старался им насолить. — Ай’Бим, — Кит снова взглянул на планшет. — Получилась третья. Давай запишем, я собирался... Телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. [Форт: Как рука? Парк передает извинения и недоумения] Кит поспешно отвернул экран от друга. Со всеми этими событиями он забыл, что Парк пострадал ни за что. Может подарить ему новые бутсы? Или кепку как у настоящего рэпера? [Кит: Обними Ай'Парка за меня] [Кит: Рука в порядке] Парк никогда не обижался всерьез, с самоиронией относясь к жизни, и, вероятно, загладить вину перед ним удастся быстро. Представив, как Форт будет обнимать избитого защитника, Кит поймал себя на том, что улыбается. [Кит: Когда ты свободен? Хочу кое-что обсудить] Он осторожно покосился на друга, который слишком внимательно рассматривал потемневшие капельки, словно читал там свою судьбу. О новогодних праздниках задумался? Форт вышел из сети. Кит попытался завязать с Бимом разговор про грядущую сессию, взялся рассуждать о каникулах, но услышал в ответ только пару бессвязных “да, конечно”. Даже старая шутка про космические корабли не помогла. Друг продолжал сидеть молча, быстро записывая выводы в рабочую тетрадь, иногда бегло сверяясь с методичкой. — Я не пойду в столовую, увидимся на лекции, — Бим подхватил сумку, как только занятие закончилось, и почти бегом покинул аудиторию. Лабораторную посуду пришлось мыть самому. Так же одному идти в столовую, потому что Фана сбежал еще в середине пары. От одиночества настроение снова испортилось. Кита до дрожи пугал предстоящий разговор, но если за полтора года Форт не послал его, значит принял все недостатки. Ведь правда? Развить мысль дальше ему не дали: обхватили со спины, потащили куда-то, радостно нашептывая на ухо знакомым голосом. — Это ненадолго, я тебя скоро верну, — Мингкван говорил быстро, задыхаясь на ходу. — Пи’Фа напишет для тебя лекцию, я попросил. Я просто… — Я пообедать хотел, — невольно рассмеялся Кит, безуспешно отбиваясь от объятий. — Пойдем. Я так соскучился! Мингкван продолжал что-то болтать и бесконечно извиняться, пока они добирались до факультетской столовой. Звонкий голос заполнял собой все пространство, вытесняя уныние из стен медицинского корпуса и из головы. Последние две недели их общение ограничивалось тем, что Мингкван желал ему спокойной ночи каждый вечер и будил звонком по утрам. Романтические отношения увядали сами собой, перерастая в приятельские, и даже младший, кажется, понимал бесперспективность навязчивых ухаживаний. — Ты на меня не обижаешься? — спросил парень, когда они сели за стол, и с надеждой посмотрел на Кита. — Нам столько задают, что мы с тобой почти не видимся. Мингкван совсем не был похож на Форта, с которым Кит был абсолютно счастлив, но сильно напоминал Бима. С ним было бы здорово дружить. И очень странно заниматься сексом. Кит заверил, что прекрасно понимает ситуацию, и совсем не возражает против трехминутных звонков. Мингкван зачем-то еще раз извинился, и какое-то время они ели молча. — Кит, — заговорил снова младший. — Ты ведь сейчас биологическую химию изучаешь? Можно вопрос? Кит кивнул. — Если человек не ест мясо, что ему нужно употреблять, чтобы получать необходимые вещества? Феррум, например? — В яблоках есть железо, — осторожно ответил Кит. — То есть яблока в день хватит? — Если яблоко будет весить килограммов тридцать, то хватит, — парировал Кит, и все-таки спросил. — Ты вегетарианец? Мингкван округлил глаза и, к облегчению, возмущенно замотал головой. — Одногруппница спрашивала. — “Одногруппница”? — рассмеялся Кит. — Ревнуешь? Оставалось только фыркнуть, помотать головой и вернуться к еде. Он обрадовался, что Мингкван не скучает в его отсутствие. Возможно все решится само собой? — Обещаю, что в следующем году мы будем видеться чаще, — покачал головой младший и потянулся к его руке, сжимая в своей. Или нет. Кит осторожно убрал руку, виновато отворачиваясь. — А куда ты денешься в декабре? — сменил он тему. — Я улетаю в Англию. Мы всегда отмечаем Рождество вместе, и мне придется сдать экзамены раньше. А ты? — А я китаец, — обрадовался Кит. — Я не отмечаю Рождество. — Нет, я... Мингкван выглядел таким забавным в своем смущении и грусти. — Я отправлю тебе открытку, — подбодрил Кит. — Ты же не заберешь Нонг'Йо с собой? — Нет. — Хорошо. Ай’Фа бы стал плакать, звонить нам и испортил бы все каникулы. Мингкван понимающе хмыкнул, наклонился над столом, оказываясь совсем рядом, и напряженно уставился. — А ты? Будешь плакать, когда я уеду? — Ты же знаешь, что нет, — Кит отстранился. Взгляд Мингквана неуловимо изменился. Примерно так же Форт смотрел на Кита в их первую ночь, словно хотел запомнить все в малейших деталях. Влюбленность младшего вызывала неловкость, оставалось надеяться, что он перерастет ее как можно скорее. Тяжелая, как мокрые простыни, тишина повисла над ними, и, только когда Мингкван отвел взгляд и вернулся к непринужденному разговору, Кит с облегчением выдохнул. Он с удовольствием слушал рассказы про учебу, про следующий Новый год, про католиков, про инженеров. В дополнение к своим словам парень рисовал маленькие смешные иллюстрации на салфетках, и это было занимательнее, чем сидеть на лекции. Затем прозвучало знакомое имя, и Кит против воли насторожился. — Пи’Форт крутой, — улыбнулся младший, вырисовывая на пустом клочке кривоватого человечка. — Весь факультет им гордится. Недавно он договорился со студсоветом, чтобы нас отпустили в поездку. Здорово, правда? На самом деле у Форта так и не получилось уговорить руководство подписать бумаги, и Киту пришлось самому обежать все кабинеты, практически угрозами и шантажом вырывая для них это разрешение. Человечек на салфетке получился очень похожим на настоящего Форта, и он, не удержавшись, погладил того по щеке. — Мингкван, а ты неплохо рисуешь, — похвалил Кит, отгоняя от себя мысли, что ему не нравится слишком активное внимание младшего к наставнику. — Зато черчу не очень хорошо. Пи’ постоянно помогает мне с проектами. Внутри что-то неприятно кольнуло, как будто Кит и правда хотел, чтобы Форт проводил время только с ним. — Ты слишком много говоришь про Пи’Форта, — выдавил он из себя. — Влюбился? Пи’ рядом с этим именем звучало непривычно, словно он говорил о другом человеке. Еще более странно звучало “Форт” и “влюбился” в одном предложении, если произнести это вслух. Киту захотелось попробовать. — Кит, я влюбился только в тебя. Мингкван все-таки дотянулся и неуклюже ткнулся губами куда-то в подбородок. В этом поцелуе, как в его словах, не было никакого смысла. — Думаю, мне пора, — заторопился Кит. — Спасибо, что вытащил. Еще лекцию переписывать, и вообще… Разочарование на лице Мингквана вспыхнуло, но тут же исчезло за понимающей улыбкой. Кит только ободряюще похлопал его по плечу. В общежитие он вернулся, чувствуя себя обессиленным. Только что миновал обед, а ему казалось, что этот день длится уже целую вечность, и Кит спешил скрыться в своей комнате. Как на зло, брелок-самолет с ключами слишком хорошо спрятались на дне сумки, и он уже ободрал себе всю руку в попытках их найти. Досада горечью щипала под небом. Кит решил сделать что-то, чего хочет сам, а не его мама, и именно в этот момент Форт куда-то исчез и не отвечал на сообщения. Мингкван с неуместной влюбленностью не прибавлял душевного равновесия. Почти добравшись до спальни, Кит услышал знакомый голос из соседней комнаты. Бим с кем-то ругался, почти кричал, а дверь к нему оказалась приоткрыта, и ноги сами понесли внутрь. Он не знал, почему переступил порог комнаты, но голос друга звучал слишком отчаянно. Бим стоял у окна: без футболки, взлохмаченный и напряженный до предела. Совсем не похожий на себя сегодня утром или вчера, или вообще когда-либо. — Лучше бы ты вообще меня не рожала! Он прокричал это особенно громко, некоторое время вслушивался, прижимая телефон, а потом просто отбросил его на кровать. Друга заметно трясло, будто бы он плакал, и это точно был неподходящий момент для визита. Смущенный, Кит попытался тихо выйти обратно в коридор. Дверь скрипнула, выдавая его присутствие. — Ай’Кит? Бим обернулся, злой и растерянный, он не плакал, только грудь тяжело вздымалась от частого дыхания. На шее и ключицах багровыми пятнами горели вчерашние поцелуи. — Прости, дверь была открыта, и я… — Кит попятился, но снова замер под прицелом пугающих пустых глаз. — Что случилось? Парень не двинулся с места, поэтому Кит окончательно вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. Какое-то время они молча сверлили друг друга взглядами, пока Бим не сдался первым. — У моих родителей не мог получиться я с третьей группой крови, — обреченно проговорил он и снова замолчал. Окно было открыто настежь, и в комнате стояла жара, но друг все равно мерз, мелко подрагивая и обнимая себя руками. Кит терпеливо ждал, чувствуя как его собственное сердце настойчиво бьется под рубашкой. — Они не мои родители, понимаешь? По крайней мере, я не знаю, кто мой отец. И моя мать… — Что с ней? — Киту тоже стало холодно. — Моя мать, наконец, призналась, что никогда меня не хотела. Бим посмотрел куда-то сквозь него, опустился на кровать, уткнулся в собственные руки и молчал достаточно долго, позволив Киту переварить всю информацию и устроиться рядом. Друг снова заговорил не глядя на него. — Вчера мне было хорошо, — голос был тихим, — как и каждую ночь, когда я не один. А потом люди уходят к семье, к своим возлюбленным. А я… Я все еще никому не нужен. Плечи Бима дернулись последний раз, а потом он словно оцепенел. Кит дал ему время справиться с собой, потому что все еще помнил, что значит быть одному во всем враждебном мире. Кит плакал, когда выбежал из дома Пи’Джосса. Ему было пятнадцать, его сердце разбили, а гордость уничтожили, и он на самом деле захлебывался рыданиями и не представлял, куда пойти. Он бы наделал еще каких-нибудь глупостей той ночью, возможно, сбежал бы из города, если бы не столкнулся с Бимом. Друг просто возник именно в то время, когда был нужен больше всего на свете, ничего не спрашивал, крепко обнимал в тени огромного каменного моста. Они просидели на том берегу всю ночь, и с каждой минутой Кит постепенно приходил в себя, а Бим рассказывал ему сюжеты для будущих романов, говорил, что однажды обязательно напишет собственную книгу или полетит в космос. С первыми лучами солнца они договорились, что снова будут друзьями и никогда больше не расстанутся, что бы ни случилось. — Если полечу в космос, точно возьму тебя с собой, — улыбнулся четырнадцатилетний Бим, раскинувшись на мокрой от росы траве. — Ай’Китти, я тебя одного не брошу, будем вместе бороздить просторы Вселенной. А на капитанском мостике… — ...хватит места для двоих. Двадцатилетний Кит произнес последнюю фразу вслух, и Бим вынырнул из убежища собственных ладоней, удивленно посмотрев в ответ. За пушистыми ресницами в темных глазах мелькнуло узнавание и робкая надежда. — А потом по плану мы обнимаемся, — улыбнулся Кит. Бим сдавленно хмыкнул, ткнулся ему в шею и кивнул. Обнимать его было естественно и приятно, и даже тревога будто бы отступила, оставляя их только вдвоем. Кит прикрыл глаза, зарылся носом в черные волосы друга, пахнущие каким-то фруктовым шампунем и немного реактивами из лаборатории. Вместе они прошли рука об руку через такое, что многим и не снилось. Бим бессчетное количество раз дрался за него, всегда приходил на помощь, ничего не прося взамен. — Грейпфрут, — наконец понял он, чем пах друг. — Что? — Да я так… Бим изогнулся в его руках, сползая ниже и устраивая голову у него на коленях. Из окна ярко светило солнце, и в его лучах голые белоснежные плечи друга казались совсем ненастоящими, будто тот прилетел с другой планеты. — Ай’Китти? Кит только лениво промычал в ответ, разомлевший от сюрреалистичности образа. — Ай’Китти, я рад, что ты — мой лучший друг. Ощущение абсолютной ясности, когда все тело словно прошибает электрическим током, а жизнь внезапно становится слишком понятной и очевидной, поглотило Кита в первый раз. Он гладил Бима по волосам и думал о том, насколько хрупкими могут быть люди, особенно в моменты, когда необходимо быть сильными: рождение, влюбленность или лишение невинности. Три ключевых этапа жизни, обнажающие и вызывающие потребность в человеке, который не оставит в одиночестве и разделит переживания на двоих. За последние годы Кит почти убедил себя, что не злится на Пи’Джосса, что это был лишь полезный урок, что могло быть и хуже. В то же время, неудачный первый опыт стал причиной набирающей обороты паранойи и сексуальных отклонений, усложнил, поломал и всячески запутал жизнь. Иногда Кит ненавидел Пи’Джосса. Сейчас настала очередь Кита сделать что-то для других и принять, что быть первым — это ответственность. Он — первый друг и первый мужчина для Бима. Первое серьезное увлечение для Мингквана. Первый, кто отдался, поверил всем сердцем и безнадежно влюбился, для Форта. Бим приобнял его и доверительно ткнулся носом в живот, закрывая глаза, а Кит пообещал себе, что сделает все правильно и будет заботиться о тех, кто ему доверился.