***
Рюноскэ сидел на старом диванчике в комнате. С минуты на минуту появится новый человек в этой квартире, и парень подготовился к этому. Он убрал все вещи, вытер пыль и привёл себя в нормальное состояние. До этого у него уже появлялся сосед, правда, он не выдержал и дня: попросил переселить его в другую комнату. Видите ли, не хочет жить с «тенью проклятой». Ну и ладно. Честно говоря, Акутагава сам не знает, почему так ждал прихода этого… человека. Хорошо-хорошо. Рюноскэ всегда жил один, а его соседи по этажу всегда о чём-то перешёптывались, видя его. Парень не обращал на это внимание, у него были дела поважнее. Например,что это за шкет?
Рюноскэ замер в ожидании того, что этот парень что-то скажет. Но нет, он молчал, будто читал его мысли. И они пялились друг на друга, наверное, несколько минут. Наконец, Акутагава отошёл, впуская нового соседа в комнату и закрывая после него дверь. И что увидел Ацуши? Старые стены, потёртый коврик на полу около выхода, потрёпанный тёмно-зелёный диванчик со стопкой книг на нём. В основном они все были толстые, и все бордового оттенка. В самом углу стоял пожелтевший холодильник с чистыми белыми пятнами — скорее всего, его яростно пытались почистить, что-то оттереть. Рядом же стоял столик с двумя стульями — под ножкой одного из них лежала ещё одна книжонка. И Ацуши надо здесь жить? Нетушки! Он хочет домой. Хочет возвращаться в тёплую, уютную и чистую комнату. Может, судьба решила постебаться над ним? Сделать из оптимиста пессимиста? Из сангвиника меланхолика? Ага, щас. Нет. Никогда. Ни за что. — Я… Ацуши Накаджима, — пробормотал блондин так, будто бы сейчас заплачет. — Очень приятно, — без эмоций ответил ему Рюноскэ. — Рюноскэ Акутагава.Да, очень приятно.
Ацуши сидел на этом самом покалеченным жизнью диванчике и разбирал свои вещи. Он делал это медленно, будто бы так и ждал того, что позвонят родители и скажут: «Это шуточка, сыночек, иди домой.» Но нет. Лучше бы это оказалось шуточкой, пускай и жестокой. Ацуши не хотел находиться рядом с этим типом, а тем более жить с ним. Да они же две противоположности! Один весь в чёрном, даже волосы чёрные с коротко отстриженной чёлкой. Парень одет в чёрный плащ, чёрные туфли, чёрные зауженные джинсы, чёрный пиджак и — аллилуйя! — белую рубашку. Ну хоть что-то в нём не мрачное и отталкивающее. Правда, из-за всего этого прикида кажется, что кожа Акутагавы белая с едва заметным серым оттенком. Рюноскэ всегда молчалив и необщителен, вечно думает о чём-то, игнорирует, да и вообще, он словно статуя. Накаджима же носит бледно-голубую рубашку, чёрные штаны и белые кеды. У него серебряные волосы, неаккуратно подстриженные в области лба. С правой стороны лица свисает прядь ниже подбородка. Он всегда активен и любит веселиться. Словно малый ребёнок, честное слово! Единственное, что их объединяло —это место жительства. Всё. Ничего более. Нет, нет, нет! Ацуши запутался в своих мыслях и окаменел. Рюноскэ бросил на него испепеляющий взгляд и снова уткнулся в книгу. Накаджима подскочил к парню, бегал вокруг него, хватал сзади за плечи, практически обнимал со спины, заглядывал в книгу. Казалось, что сейчас эта маленькая комнатка рухнет от резких движений Ацуши. Акутагава не обращал на него внимание, он даже не двигался. А смысл? Пусть бесится. Заметит, что всем плевать, и перестанет. Было уже два часа ночи, тусклый свет исходил лишь от лампы, что стояла прям над книгой Рюноскэ, от которой тот не мог оторваться. Что он там такого читает? Что может читать хикка вроде этого? Ацуши подбежал к единственному в этой комнате окну, распахнул шторы и стал любоваться видом луны, будто бы она была чем-то особенным. Чем-то, что Накаджима никогда не видел. А ведь эта крупная, сияющая точка на небе действительно так прекрасна среди маленьких мерцающих звёзд на бездонном небе. Спустя четверть часа парень вновь заскакал вокруг своего сожителя. На этот раз он остановился сзади, хлопнул рукой по правой стороне книги и закрыл её, используя ладонь в качестве закладки. Он внимательно осмотрел обложку, затем прошептав: — Рональд Лэнг… «Расколотое «Я»… Затем Ацуши открыл книгу на месте, где читал Рюноскэ, убрал пальцы и устремил взгляд в написанное. Удивлен ли я, что появляется нечто, чего раньше не существовало? Что эти строки не существовали на этой странице до того, как я их написал? Здесь мы подходим к переживанию творения и ничто. Зачем он это читает? Что в этом интересного? Он что-то скрывает? Он психически болен? Что с ним? Что это за человек-то такой? С каждой секундой в голове у блондина появлялось всё больше и больше вопросов к этому парню, но спрашивать он не решался. Единственное, что приметил для себя Накаджима — Рюноскэ***
Ацуши сонно потянулся и сел. Для своего вида этот диванчик оказался довольно приятным. Ну, если учитывать то, что ты спишь на нём едва не мёртвым. Вот тогда да. У Накаджимы жутко болела спина, и непонятно из-за чего: из-за сильного удара о стену иль от твёрдого лежбища. Он посмотрел по сторонам и только заметил спящего на стуле Акутагаву. Честно, выглядело это странно: на столе лежала только голова. Благо, он упал ей на книгу, так что, наверное, не очень больно и шишки не будет. Блондин поднялся сжимая в руках плед. Он тихими шагами преодолел расстояние между ним и сожителем и укрыл того. Последний пошевелился, отчего Накаджима едва не упал на пол. Было бы плохо, если бы он разбудил этого… гота? Как его назвать? Только сейчас Ацуши заметил, что две пряди, свисающие по бокам у этого парня выкрашены в белый цвет в кончиках. Блондин медленно начал отступать назад, чтобы не прервать сон сожителя. Шаг-шаг-шаг-шаг-БАМ!
Накаджима грохнулся на пол, споткнувшись обо что-то. Как оказалось, эта была очередная стопка книг, которую он не заметил. Глаза Рюноскэ резко открылись, а голова повернулась в сторону нарушителя тишины. Страх, страх, страх. Он разбудил этого парня. И что теперь? Был пацан — и нет пацана. Блондин в панике вскочил и стал собирать всё. Он даже вытер пыль с книги, которая, кажется, лежала на самом верху. — Блять, можешь быть потише? — Хриплым голосом прорычал Рюноскэ. — П-п-прости! — Накаджима упал на колени, уже не задев грёбанную стопку. Его глаза едва не слезились, губы дрожали, тело тяжелело и тянуло вниз. Хотелось провалиться сквозь пол. Залезть под диван и сидеть там, пока ебаное чувство стыда не пройдёт. Хуёво ещё, что сегодня воскресенье, а в школу только завтра. Там он может хотя бы не бояться того, что «гот» окажется рядом и в очередной раз бросит свой строгий взгляд. — Я… с-случайно. Акутагава выпрямился, хрустнув костями. Он посмотрел на плед, укрывающий его, и сморщился, смахнув его. Тот слез на спинку стула. — Что ты здесь делал? — Взгляд и тон голоса не менялись, кажется, никогда. Парень уже сомневался в том, что новый сосед будет спокойным и не съедет через день. Акутагаве было бы только лучше, если бы он снова жил один. Ответа на вопрос не последовало. Тогда брюнет поднялся и бесшумно подошёл к сожителю, сев напротив и положив руки ему на плечи. — Ты чего? — Спросил он, пытаясь понять, почему парень так нервничает. Ну… Да, он его вчера придушил немного, и что? Один раз нервы сдали. Не будет же это постоянно. Наверное… Мёртвая тишина. Было уже утро, а в комнате по-прежнему стояли сумерки. Никто и не удосужился распахнуть шторы и впустить лучи солнца в сонное царство. Если оно, конечно, было. — Акутагава, — еле слышно произнёс Накаджима. — Я… н-не хотел… — Блять, ничего страшного, я уже сказал, — он крепче сжал плечи блондина, затем подхватив его и встав с пола. Ацуши ошарашенно вскрикнул, но резко укусил свою ладонь, чтобы не издавать лишних звуков. Акутагава положил сожителя на диван, а тот вцепился в его спину. Не самая лучшая поза для тех, кто знаком несколько часов. Брюнет стоял, нагнувшись, а в свои объятия его хотел затащить новый сосед. — Отпусти. Стоять ровно, при этом согнувшись было очень неудобно. Они были точь-в-точь парочка перед страстным поцелуем, надо было только на бёдра Накаджимы сесть. На белых щёках Рюноскэ выступил нежно-алый румянец. Ну какого хуя? Он надеялся, что этот мелкий сейчас же побежит просить хозяйку переселить его «от этого психа подальше», но нет. Упертый долбоёб. Ну ладно, с характером Акутагавы он долго не протянет. Если у этого парня, конечно, терпение не стальное. Брюнет повторил свою просьбу, прожигая сожителя взглядом, но тот лишь сильнее тянул его в свои объятия. Наконец Рюноскэ не выдержал и упал на Ацуши, придавив его своим весом. — Этот диванчик не выдержит нас двоих, так что, будь добр, отпусти меня, иначе за новую мебель платить будешь ты, — спокойно попросил Акутагава. Ацуши послушно разжал пальцы, и парень встал. Что это было? Накаджима лежал и смотрел в потолок уже час, если не больше. Это… было приятно. То, как Рюноскэ схватил его, поднял… и… упал на него?.. Да. Именно так. Ацуши было стыдно за свои мысли, и он искренне верил, что он сейчас не краснее помидора. Хотя… Ему понравились прикосновения другого парня. Такие тёплые, мягкие, но в то же время резкие и грубые, будто сейчас кое-кто окажется на «том свете». Всё. Всё стало ясно. Ацуши Накаджима — п***
Этот парень странный. Почему он себя так активно ведёт? Почему такой оптимист? Почему так эмоционален? Зачем пытается вытащить из меня слова? Зачем пытается меня разговорить? Зачем? Это глупо. Он же видит, что я этого не хочу. Понимает же, уже не маленький. Вроде. Ацуши Накаджима… Что ему от меня требуется? Почему мы не можем просто жить, не обращая друг на друга внимание? Просто как соседи. Помочь, если что-то понадобится. Но нет же, надо ему лезть и пытаться найти со мной общий язык. Мне кажется, ещё пара дней, и я сам попрошу переселить меня от этого чересчур активного ребёнка. Даже если я буду жить с этими тупыми людьми, называющихся Чуей и Дазаем. Даже с ними будет лучше. Они не доебутся. Не будут вырывать книгу из рук. Они будут спокойноРюноскэ Акутагава.
***
С воскресенья на понедельник брюнет совсем не спал. Он лишь изредка поглядывал на Ацуши, который укутался в плед. Никто не знает, спал ли он. Рюноскэ снова уткнулся в книгу в надежде, что мысли не будут его калечить. Утром зазвенел будильник на телефоне Накаджимы. Шесть, блять, часов утра. Какого хуя? Не проще встать в семь? До школы не так долго идти. Акутагава не обращал внимание на то, что сожитель метался туда-сюда. То щётку зубную не мог найти, то о собственный рюкзак споткнулся. Ну что за глупый человек? Неужели нельзя с вечера подготовиться? Ну, теперь понятно, почему он так рано встал. Ещё уроки даже, наверное, не сделал. А, ну да. Он же новенький. Акутагава даже не обратил внимания на то, как неаккуратно ел его сосед напротив него. Что это? Лапша в молоке? Что? В половину восьмого они вышли из общежития. И какое же, блять, было удивление, когда оказалось, что они будут учиться в одном классе. Ну охуенно теперь, что. Не хватало ещё того, чтобы этот ребёнок сел сзади него и начал доставать во время уроков. Скорее всего так и будет. Акутагава медленно шёл по улице, времени ещё целый вагон. Куда этот парень так спешит? Он скакал в снегу, лепил снежки и кидал их в своего одноклассника, но тот молчал. Когда он вообще снова обратит на него внимание? На самом деле, Рюноскэ было жутко стыдно за то, что чуть не придушил его. Пусть хоть швырнёт его в во-о-он тот огромный сугроб. Брюнет это заслужил, и прекрасно знал это. Ацуши в надежде замедлился, когда увидел, что Рюноскэ бросил на него свой усталый взгляд. — Нам сейчас поворачивать, — только и сказал он. — Направо. Накаджима печально вздохнул и поспешно свернул. Вот, виднелось белое здание, что так выделялось среди мрачного неба. Оно было очень высокое, этажа так четыре. Школа, в которой раньше учился Ацуши, была намного меньше, и он всё равно умудрялся в ней теряться, а это что? Кажется, как только он ступит за порог школы — сразу заблудится. Там, наверное, очень много людей учатся, может, даже те два парня… Как их там? Дазай и Чуя? Блондин решил всегда держать Акутагаву в своём поле зрения. Или познакомиться с кем-то, кто поможет ему. Будет очень хорошо. Скорее всего… Рюноскэ будет против того, что он шляется за ним хвостом, верно? Верно. Ладно, не суть. В окнах виднелись силуэты людей, сидящих в кабинетах. Накаджима вообще перестал идти, словно наступил только что не в сугроб, а в незасохший бетон. Впервые ему так не хочется идти туда. В прошлой школе он старался найти настоящих друзей, но у него не выходило. Всем не нравилась его эмоциональность и жизнелюбие. А что не так-то? Все подростки в его возрасте должны страдать и резать вены? Пытаться повеситься на школьном галстуке? Бросаться под мимо проезжающие машины и поезда? Топиться в ванной? Курить? Употреблять алкоголь? Или… НАРКОТИКИ? Что в этом хорошего? Неужели нельзя завести себе друзей, гулять с ними, шутить, веселиться, ходить вместе в кино, петь под гитару у костра? Странные люди, которые считают, что это «глупо» и «по-детски», или, наоборот, «для пенсионеров». Они зашли в школу. Ацуши плёлся за Акутагавой, а тот даже не соизволил, блять, обернуться и убедиться, что его сожитель идёт за ним. Охренеть, какие мы высокомерные. Парни направились на третий этаж, их класс находился в самом конце коридора. Люди, что учились здесь, показывали на них пальцем, что-то обсуждали, шептались, хихикали за спиной, а кто-то даже сфотографировал на телефон. О чём они говорили? О, чёрт. Ацуши же не знает, какая репутация у этого «гота» в школе… И что теперь? Они зашли в свой кабинет, который оказался для Накаджимы довольно огромным по сравнению с прошлыми, в его старой школе. Рюноскэ сел за предпоследнюю парту ряда у окна. Правда, если бы брюнет повернул голову «к окнам» его взгляд бы упёрся в стену. Наверное, именно поэтому он выбрал это место. Ацуши сел за сожителем. Ему взору открылся потрясающий вид на Йокогаму, когда он посмотрел в окно. Этот город так прекрасен и красив. Особенно эти заваленные снегом улицы, яркие крыши домов на фоне тёмно-серого неба и огромное количество людей. Накаджима поставил рюкзак на подоконник и начал готовиться к уроку. Что тут у нас… Литература? Парень достал тетрадь и стал рыться в поисках нужного учебника. — Ацуши-кун, — игриво раздалось над ухом блондина. Тот резко резко обернулся и оказался прижатым к подоконнику. — Не ожидал, что ты учишься здесь. Дазай мило улыбнулся. Сейчас он казался выше обычного. Он был в том же, в чём гулял пару дней назад. Только сейчас Накаджима заметил бинты на его руках. А если он… точно такой же грустныйдепрессивныйсуисайдбой? Блондин бросил взгляд на Рюноскэ, но тот уткнулся в учебник, наверное, повторял заданное. — Откуда ты… здесь? — Пробормотал Ацуши. Действительно, блять. Это же так, сука, сложно догадаться! — Оказывается, ты ещё и учишься с нами в одном классе, — Осаму приблизился к лицу одноклассника. — Ты с Вампиром живёшь? —…Что? С каким таким вампиром? Это он про Акутагаву-Люди созданы, чтобы друг друга мучить.
— Ацуши, подожди-ка, — рыжеволосый прищурился. — Ты что, влюбился? Только тогда Накаджима посмотрел***
Нормально поговорить с Акутагавой не удавалось. Он либо молчал, либо Ацуши дёргали сверстники, желая познакомиться. Пока что он хотел общаться только с Рюноскэ, Дазаем и Чуей. Правда, первому, кажется, насрать. Вокруг него так и витает тёмная аура. Почему он не пытается что-то в себе изменить? Ему нравится быть таким? Он привык быть таким? После уроков Накаджима подбежал к нему, смотря, как тот спокойно собирается. Чёрт, ну после уроков все спешат домой, только он так медлит? А, ну да. Он же не спит, у него свободного времени по горло, точно. — Можешь побыстрее? — Спросил блондин, но словив на себе хмурый взгляд сожителя напрягся и отступил назад. Вот и зачем, зачем, зачем он это спросил? Мог бы и потерпеть ради приличия. — Иди сам, раз тебе не терпится так, — спокойно ответил ему Рюноскэ. — Я… не помню дорогу, — Ацуши запнулся. Ну пиздец теперь. Охуенно, да? Пройти тридцать метров прямо, свернуть налево, четыреста метров вперёд — и ваше общежитие. Накаджима это помнил. Сука, самая тупая отмазка. — Тогда жди, — Акутагава даже не обратил внимание на ложь. Он… поверил? — Акутагава! — Блондин вскрикнул и накинулся на одноклассника с кулаками, но стоило тому крепко схватить его за талию, он тут же покраснел и замер. — Я сказал ждать, а не набрасываться на меня. Ацуши смирился и решил подождать парня в коридоре. Он прислонился спиной к стене и устремил взгляд на дверь их кабинета. Неизвестно ещё, сколько этот гот будет собираться. Но на его удивление, он вышел через минуту же. — Пошли, «забывака» ты наш. Такой «комплимент» Накаджиму смутил, но он быстро зашагал в сторону сожителя. — Акутагава, — дрожащим голосом начал он. — А ты можешь… поговорить со мной на улице? Эту реплику брюнет проигнорировал. Ясно, не может. Идя по улице, Рюноскэ даже не смотрел на своего одноклассника. Даже когда тот шёл лицом к нему. Нет. Даже когда в его лицо зарядили снежком. Н е т. — Акутагава! — Терпение парня подходило к концу. Неприятно, однако, когда тебя игнорируют. — Поговори со мной. — Нет, — тот даже взгляда на собеседника не бросил. — Ты ведь даже не знаешь, о чём! — Мой ответ от этого не изменится. Ну всё. Сил умолять не осталось. — Даже если я сделаю так? — Ацуши схватил парня за запястье левой руки и коснулся губами тыльной стороны ладони. — Нет. Что? Почему он так спокойно реагирует на это? Что с этим парнем на самом деле? Депрессия? Липофрения? Апатия? Накаджима был огорчён. Тучи наплывали и их становилось всё больше и больше. Кажется, скоро снова пойдёт снег. Акутагава, когда был пятилетним ребёнком, молился богу, чтобы не было плохой погоды и он мог спокойно погулять на улице. Но только недавно он понял, что бога нет. Был бы — помог ему. Был бы — не отобрал у него родителей. Если бы бог существовал на самом деле — все были бы счастливы. В мире бы не было войн, трагедий и неудач. Во всяком случае, существование бога не подтверждено. У каждого своё мнение, а навязывать его нет смысла. Вернувшись со школы, парни сели за стол напротив друг друга. Ацуши жевал нижнюю губу, а не свой обед, а Рюноскэ читал какой-то учебник. — Даже здесь… нет? — Наконец подал голос блондин. — Чего тебе? — Равнодушно спросил он. — Какие у тебя… взаимоотношения с одноклассниками? Молчание. Снова. Кажется, чтобы узнать это, потребуется год. Брюнет уткнулся в книгу. Его глаза не бегали по строчкам, а будто застыли на одном слове. После трёх минут тишины Накаджима печально вздохнул. — Плохие, — коротко ответил парень. Даже такой ответ Ацуши обрадовал. Таким образом он сможет узнать о нём всё. Главное — терпеть. — Почему плохие? Теперь стало казаться, будто бы Акутагава даже не дышит. Его лицо лицо стало краснеть, будто бы он сдерживает слёзы. — Откуда… мне знать? — Наконец выдавил из себя он. — Что они о тебе думают? — Я им не нравлюсь. — Почему? — У них спроси. — Хорошо… Прости, — это было последнее, что было сказано в комнате за день.***
Акутагава уснул над книгой в два часа ночи. Он откинулся на спинку стула, склонив голову вниз. Накаджима, проснувшийся чуть позже от кошмара, подошёл к нему. Снова. Снова не лёг нормально. Ацуши укрыл сожителя пледом, бесшумно поставил стул справа от него, сел и приобнял за руку, положив голову ему на плечо. Так парни и заснули вместе.