Семья начинается...

А на следующее утро, получив тонну наставлений от Якова - забавно и мило было видеть, как он тщательно и умело скрывает лёгкое волнение, - Гоголь в яшином экипаже отправляется по оставленному Виктором адресу. Брут все порывался вместе с Колей поехать, пока Яша не уложил вдруг руку ему на плечо, тяжело да с намеком, и не мурлыкнул вальяжно что-то вроде “а нам с вами найдется о чем пока поговорить”. - Ну вы больно-то его не треплите, Яков Петрович, - тихо-тихо шепчет Коля, когда Яков поцеловать его на дорожку подходит. - Знаю же, специально дождались, пока я из дому уеду, сейчас начнете… - Ну что ты меня за чудовище-то держишь? - наиграно вздыхает Гуро. - Что ты, что Виктор, бесстыжие мальчишки. Езжай и возвращайся поскорее. Ждать буду. Хорошо так прозвучало, что Коля всю дорогу до адреса улыбался невольно, кутаясь в меховое пальто - зима выдалась не больно-то мягкая. По адресу дом оказывается. Небольшой, затерявшийся почти в заснеженном саду, но не без вычурности, да и как другого от яшиного-то сына ожидать? Дверь открывается прежде, чем Коля постучит, прислуга у Вика вроде яшиной - мелкая нечисть, почтительно замирающая перед Тёмным, к такому Николай уже попривык и чего-то подобного и ожидал. А уж чего точно не ожидал, так это что его буквально с ног сшибут и не пара больших щенков, как можно было подумать по скорости и напору, а пара черноволосых мальчишек лет трех, наверное, Коля ужасно в детских возрастах разбирался. Но что уж точно знал, так что младенцы выглядят не так. И не лопочут так бойко на двух языках. - Яша, Лёша, разве можно так с гостями обращаться? Носитесь будто церберята, стыдно должно быть, - Виктор, затянутый в светлый камзол по последней моде, быстрым шагом проходит в холл, наклоняясь к Николаю и протягивая руку, чтобы помочь подняться. - Коленька, ангел мой, я так рад, что ты приехал! - И я тебя рад видеть, Вик, - Гоголь обнимает друга в ответ даже не сняв еще пальто, снега налипшего не отряхнув. - Яша и Лёша значит… а… - Бесята быстро растут, дорогой мой, младенцами мы мало остаемся, все больше шкодными детьми да подростками, и, почти бесконечность, исчадиями ада… Проходи, проходи же, мальчики, отлипните от Николая Васильевича и бегом в гостиную. Папенька не объяснял? - Яков Петрович вообще как-то… ничего не объяснял. Яша и Лёша, - снова повторяет Николай, всё ещё стараясь увиденное осознать по пути за Виктором в гостиную, оказавшуюся просторной комнатой, на какой-то испанско-турецкий манер задрапированной, с обилием подушек, низких диванчиков и столиков. - Папеньке приятно будет, да и Хома Алексеевич против не будет, - мурлычет Виктор без запинки, усаживая Колю на диван и тут же бокал вина протягивая. Коля тут же с непривычки в мягких подушках утопает, несколько минут тратя на то, чтобы устроиться удобно. И только устраивается, как оказывается в плену четырех юрких детских ручек. Мальчишки ладные, конечно. Чуточку смуглые, черноволосые, голубоглазые, похожие как две капли, и носы морщат одинаково, и улыбаются. А уж разговорчивые какие… Виктор и не пытается слова вставить, вино попивает и улыбается с нежностью, пока мальчишки Николая вопросами заваливают, ждет, видно, пока подустанут и поговорить можно будет. - Ты красивый, - безапелляционно заявляет Лёшка, после потока ознакомительных вопросов и Колиных ответов, осторожно потянув Николая за волосы. Коля не сразу угадывает, что мальчишка его в Нави рассматривает, а поняв еще больше удивляется, уж в Нави он был скорее… жутким. Ну так то на свой взгляд. - Почти как папенька. - Ты дедушкин Коленька? - льнёт Яшка к боку, голову запрокидывая и рассматривая Колю со смесью интереса и восторга. - Я… да… - Коля смеется, не сумев повторить “дедушкин Коленька” и не придумав никакой альтернативы. Треплет мальчонку по макушке, случайно задевая пальцами крохотные острые рожки. - Взрослые такие… Я-то думал, ты с младенцами нянчишься… - Никакие мы не младенцы, - дуется Яшка, но отстраняться и не думает, льнёт под ладонь, чтоб гладили. - Это уж точно, - соглашается Николай, а сам никак не может перестать улыбаться. Он отчего-то, тревожным сердцем другую совсем картину представлял, и счастлив безмерно Виктора видеть улыбающимся и любящим, а мальчишек, пусть и взрослых таких, жизнерадостными и вполне счастливыми. - Ну всё, бесенята, идите поиграйте, нам с Николай Василичем поговорить надо о взрослом, да о скучном. А потом поедем… Поедем ведь? - переспрашивает вдруг будто неуверенно, глянув на Колю черными глазами. - Конечно, Яша очень ждет. Просил не задерживаться, - заверяет Коля, проводив взглядом соскользнувших с дивана бесят, вприпрыжку побежавших куда-то вглубь дома. - Как он вообще отреагировал-то? - Виктор улыбку прячет в бокале. - Знаю, сразу стоило сказать, но ты ведь знаешь папеньку… - Я тебя знаю, Вик, - Коля качает головой, улыбнувшись в ответ. - Все равно от яшиного “я был прав” тебе не деться никуда, ну скажет разок да забудет. - Тем более, что он действительно прав был, - кивает Виктор. - Не дорос я ещё с маменькой спорить, коли уж она чего захочет, так любым способом добьется. И плевать ей на всех вокруг. Ты не подумай, Коль, я мальчишек всем сердцем люблю… - Я вижу, это заметить нетрудно, - Николай мягко улыбается, кивая, понимая прекрасно, почему улыбка у Виктора вмиг становится печальной. - Хома Алексеич у нас гостит, Вик. Очень вас ждет, всё со мной порывался поехать, да я не разрешил. Виктор бледнеет сначала так, что оливковая кожа становится серой. Потом залпом бокал допивает, наполняет мудрёным жестом и выпивает сразу до половины. - Меня ждёт? Нас ждёт? Как так? - Приехал с пару дней уже, он нам про тебя новость и рассказал… Ты не держи зла на него, что он тебе не поверил… - Да какое зло, о чем ты, Коленька, - Виктор вздыхает судорожно, отставляя бокал, ладонью рот закрывая, словно расплачется вот-вот. - Кто в такое поверит-то? Что у ведьмы достанет могущества такое заклятие создания темных сущностей придумать, а того, что между… между нами с Хомой Алексеичем достаточно будет, чтобы воплотить его. Сам бы не поверил… - Яша упоминал, - тихо произносит Коля. - Большая обоюдная жажда любви, семьи и единения… - И не сказать, что я удивлен-то, понимаешь. Всегда знал, что это - особенное между нами, да и как иначе, Светлый и бес-полукровка, но… Виктор замолкает, глядя куда-то в одну точку, серьезный вдруг, потрясающе похожий на Яшу. - А мальчики тоже полукровки? - тихонько интересуется Коля. - Нет, что ты. Черти самые настоящие, чистокровные. Чище некуда. Сам же видел, в Нави как дома. Мариссе на радость, - добавляет вдруг со вздохом, откинувшись на подушки. - Любит их? – осторожно уточняет Коля, на самом деле с трудом представляя, что ведьма в состоянии воспылать любовью к кому бы то ни было. Может, в молодости, но сейчас… не зря Яков всегда говорит, что ведьмы с годами выгорают, оно и в Нави видно, каким бы приятным глазу не был явный облик. - Я её к детям не подпускаю, - сердито отрезает Виктор, вскинувшись, поджав губы. – Она что хотела получила, внуки у неё сильные, её это тоже… укрепит. Ещё пару сотен лет протянет без забот. Мы же семья, - Вик замечает непонимающий взгляд Николая. – Мы все связаны. И я теперь, с детьми, сильнее, хоть и полукровка. И это хорошо, потому что иначе в Нави мне их разыскивать было бы трудновато, да, чертята? – улыбается облепившим его мальчишкам, и правда вынырнувшим из Нави. - Да, папенька, - дисциплинированно кивают близнецы, тревожно косясь на Коленьку, мол, не ты ли нашего папеньку расстроил? Но, видно, приходят к выводу, что не мог Тёмный такого учинить, и Лешка – если Коля не спутал – перебирается к нему на колени, запуская ручонки в волосы, перебирая с явным удовольствием. - Ты хорошо справляешься, - Коля смиренно наклоняет голову, давая Лёшке волю. – Очень хорошо. Трудно было? - Ну не настолько, чтобы у папеньки помощи просить, - Вик усмехается. – Не настолько. Хотя временами, конечно, сложно… одному. Маменька все гувернанток подсунуть пытается… - Голых и рыжих? – смеется Коля, вспоминая давнишний разговор, и угадывает – Виктор кивает, заулыбавшись. - А Хома Алексеевич наверняка считает, что мальчишки от кого-то из этих девиц… - мрачнеет Виктор, рассеяно поглаживая притихшего сына по макушке между рожек. – Это, конечно, куда более правдоподобно… - Если раньше и считал, то сейчас-то точно так не думает, - старается успокоить его Гоголь, подмечая, как настроение бесят зависит от отцовского – затихают оба, обняв один Вика, второй Колю. – Яков Петрович умеет и слова нужные подобрать, и объяснить всё хорошо. - Да, этого у него не отнимешь, - соглашается Виктор, задумчиво замолкнув. - Поехали, Вик, нечего тут раздумывать. Яша ждёт, Хома ждёт, мальчишкам весело будет в большом доме. - Будет, - подтверждает встрепенувшийся Яшка. – Папенька, ты же обещал. - Обещал, папенька! – подхватывает Лёшка, соскочив с колиных коленей и подбежав к отцу. – С дедушкой познакомить на новый год обещал! - Так я разве отказываюсь? – возмущается Виктор. – Обдумать бы, в себя прийти, придумать хоть, что сказать-то, Коленька? - Ты-то всегда придумаешь, что ему сказать, - Коля с трудом выбирается из подушек, потягиваясь с удовольствием и почти предвкушая жестковатые сиденья в экипаже. – Ты ведь любишь его. И он тебя. Вот у тебя целых два подтверждения этому невероятному факту бегают, - Вик улыбается в ответ. – Найдёте слова друг для друга. А мы с Яшей за мальчишками присмотрим. - А ты нам почитаешь? Только новое. Что мы не читали, - наперебой просят бесята под тихий смех Виктора. - Книжки твои им читаю, очень нравится. Всё уже наизусть выучили. «Обязательно нужно будет сказать Яше, что я, оказывается, детские книжки для малолетних бесят пишу», - со смешком думает Коля, пока одевается, дождавшись наконец от Вика уверенного согласия ехать. - А про Брута ты им рассказывал что-нибудь? – тихо спрашивает Коля, когда мальчишки, вырвавшись из жарко натопленного дома в снежную тишь, помчались по саду, то и дело падая в сугробы и весело гогоча. - В общих чертах, - Виктор щурится от снега, наблюдая то за детьми, то за нежитью, укладывающей последний багаж в экипаж. – Что папенька у нас Светлый экзорцист, что по миру путешествует и что о них пока не знает. У нас в доме очень популярна игра «изгони брата на чердак», ума не приложу, как они выучились пентаграммы рисовать, наверняка наследственное что-то. - Прямо-таки пентаграммы? – изумляется Коленька, остановившись возле катающихся в сугробе мальчишек. - Кривенькие, конечно, и слабенькие, - Виктор выдергивает сыновей из снега, отряхивая взмахом когтистой ладони обоих. – Но все равно поразительно. Болтают дорогой о том, о сём, каждый при себе одного бесёнка удерживая – тем поездка явно нравится и восторженной болтовне просто нет конца, только у особняка Якова затихают, причем вместе с Виктором. Впрочем, ненадолго, это и к лучшему. - Ну, вперед. Ведите себя хоть пять минуток пристойно, не позорьте своего папеньку перед его папенькой, договорились? Синхронные кивки вызывают умиление, но никак не доверие. - Papa, готов поспорить, что, взращивая сына, ты не ожидал, что он принесет тебе двойню в подоле, - жизнерадостно вопит, иначе и не скажешь, Виктор, запуская мальчишек в дом и широким шагом проходя по холлу к Якову, картинно, но не без искренности, распахнувшему объятия. - Дорогой мой, взращивая сына я не ожидал, что в такой ситуации он прежде обратится к своей многоуважаемой матушке, чем ко мне, - в тон, но построже парирует Гуро, прежде чем обнять сына. – Ладно-ладно, не сержусь я, не сержусь… Николай, шедший следом, останавливается немного поодаль, и тут же к его ногам жмутся замолчавшие бесята, с интересом наблюдающие за разворачивающейся сценой. Виктор что-то быстро-быстро лопочет на испанском, улыбаясь Якову, а тот по плечам его гладит, слушает терпеливо, кивая, треплет в конце-концов по волосам, ответив что-то ласковое, и переводит взгляд сначала на Коленьку, тепло ему улыбнувшись, а затем на близнецов. - Представишь нас, Виктор? – косится лукаво на сына - Конечно, papa, - Вик поочередно указывает на мальчишек, - Алексей и Яков. Викторовичи, коли на русский манер. Бесята почтительно кивают, притихнув совсем, едва-едва поднимая взгляд на беса. - Яков Петрович Гуро, - представляется тот, каждому протягивая ладонь для приветствия, лучась при этом таким самодовольством, будто ему очередную награду почётную выдали и чин пожаловали. А затем в Навь шагает, и мальчишки тут же за ним, Вик медлит всего секунду, а Коля, решив, что ему тоже интересно, шагает вслед за ним. - Ладные вы какие чертята, - воркует Яков, присев рядом с внуками на корточки, пощелкивая хвостом по полу от удовольствия. – Будет чему вас обучить, сильные вырастете. - Как папенька? – спрашивает Яшка, застенчиво на отца глянув и потянув руку к Яшиному рогу. – А рога вырастут такие? - Всенепременно, - улыбаясь во все тридцать два зуба заверяет Гуро, обоим дав рога погладить и потрепав обоих по макушкам.