Год насыщенный выдался, интересный, тут и расследования, и новую колину книжку в печать пустили, и Яшенька очередное звание и благодарность от Бенкендорфа получил, Коленька только к декабрю месяцу забеспокоился, что давно, аж с лета, писем от Виктора не получал. Тот иногда пропадал, конечно, надолго, но уж не больше чем на пару-тройку месяцев, и потом долгое свое отсутствие компенсировал длинными, подробными и интересными письмами. А тут затих вдруг, пропал, и Коля даже к Якову пошел с вопросом - не случилось ли чего с его младшеньким.
Яков, впрочем, успокоил - коли случилось бы что плохое, узнал бы, а так, молчит бесовское чутье, а ему Коля привык доверять чуть ли не безоговорочно.
Правда сомнения все-таки в николину голову закрадываются, когда в середине декабря на пороге яшиного дома появляется Брут - без предупреждения и еще более нервный, чем обычно.
- Мне бы с Яковом Петровичем переговорить, - едва поздоровавшись сообщает Светлый, глянув на Колю из-под капюшона чуть ли не сердито. - Он дома, Николай Васильевич?
- Дома, Хома Алексеевич, - растеряно кивает Николай, посторонившись, чтобы дать экзорцисту дорогу. - Вы проходите, скажите только, с Виктором всё в порядке?
Хома такой тяжелый вздох издает, что сомнений не остается - с Виктором всё в порядке, но чем-то он изрядно Светлого замучил, и именно по этому поводу Брут сегодня и явился с бесом потолковать.
- Пойдемте со мной, Николай Васильевич, дурного не будет, если я и вам расскажу, - Хома привычно кидает тяжелую теплую накидку на кресло в прихожей - нечисть к нему приближаться опасалась, и уж тем более не прикасалась к его вещам. - И, не сочтите за наглость, но прикажите, что ли, водки подать. И что там Яков Петрович предпочитает.
- Яков Петрович портвейн предпочитает, - растерянно сообщает Николай. - А если покрепче - то коньяк.
- Значит - коньяк, - решает Брут, широким шагом направляясь в сторону яшиного кабинета. Коля на забившуюся в дальний уголок нечисть смотрит, мысленно формулируя приказ, и через мгновение изменчивая зыбкая сущность вовсе растворяется, поспешая его исполнить.
- Оч-чень интересно, - даже раньше приветствия тянет Яков, оглядев появившийся на кофейном столике серебряный поднос с водкой, коньяком и закуской. - Неожиданно, но не скажу, что не вовремя. Чем обязан, Хома Алексеевич? - Яков поднимается из-за письменного стола навстречу гостю, протягивая руку для приветствия.
- Вы Виктора давно видели? - интересуется Брут, сев в предложенное кресло.
Коля устраивается на диване, наблюдая за обоими, и отвечает за размеренно кивнувшего Якова:
- Он и не писал давно, с лета, наверное.
- Ну ещё бы, - ворчит Брут. - Яков Петрович, Я не совсем уверен, как вообще о подобном говорить…
- Интер-ресно, - Гуро водку в стопку наливает и коньяк в два бокала, один протягивая Коленьке. - Хома Алексеевич, если вы вдруг руки его у меня пришли просить, то я вас уверяю, моё благословение этому чертенку ни на что не требуется.
Коля смотрит на беса укоризненно в полной уверенности, что тот посмеивается над нежданным гостем, но Брут неожиданно на шутку не реагирует, продолжает на Якова смотреть хмуро и задумчиво, чуть вздрогнув от неожиданности, когда Яков с хрустом откусывает от соленого огурца.
- Нет, я не о том пришел поговорить. У вашего сына, Яков Петрович, внезапно, двое детей. И он утверждает, что они от меня.
Коля от такого абсурда замирает, едва донеся бокал до губ, а потом залпом в себя половину содержимого вливает, зажмурившись от обжегшего глотку алкоголя. Брут, высказавшись, тоже стопку опрокидывает, и только Яков меланхолично доедает огурец, оценивающе осматривая экзорциста.
- Мы все здесь присутствующие знаем, Хома Алексеевич, что не в привычке у Виктора вам лгать. Значит, если утверждает, то так и есть, - Гуро бокалом салютует, усмехнувшись нахмурившему брови Бруту. - Добро пожаловать в семью. Зятёк.
- Я чего-то не знаю о бесовской анатомии? - иронично интересуется Хома, глянув на Колю, словно ища поддержки. Зря впрочем, Тёмный беса давно уж выучил - не лукавит Яков и не издевается - ну, может, самую каплю.
- Помилуй боже, - выразительно кривится Яков с видом - “да как вам в голову-то такая пакость пришла”, - Скорее вы не до конца сведущи в некоторых ведьминских ритуалах. Нет, ну надо же, эта стерва сделала меня дедом. А я ведь говорил Виктору не принимать от неё подарков. Говорил ведь, душа моя?
- Говорили, Яков Петрович, - кивает Николай.
- Детей-то видели? - светски интересуется Яков, подливая Хоме еще водки. Тот бледен и растерян, и вторую стопку опрокидывает даже не задумавшись.
- Да я ведь даже не знаю, где он, - Брут трет виски, закрыв глаза. - Господь всемогущий, так что - правда всё?
- Правда, правда, - Яков благодушно щурится, переводя взгляд на Николая. - А ты что скажешь, душа моя?
- Что надо пригласить их к нам, - предлагает Коля. - Новый год скоро, Рождество…
- Лучшее время для знакомства с внуками, - скалится Яков, азартно потирая руки. - Да не беспокойтесь вы так, Хома Алексеевич, родителем быть - немудрёное дело. Справитесь.
Судя по бледноватому виду экзорциста он с Яковом совсем не согласен.
***
- Ты ведь напишешь Виктору, правда? - Коля, не сумев уснуть прокрадывается тихой мышкой в яшин кабинет, обнимая беса за плечи, прижавшись щекой к затылку. Яша пахнет сладковато-горько, коньяком и дымом, и ощущается задумчивым, но вовсе не мрачным - оттенки его настроения Коля на вкус отлично знает, чай не первый год вместе.
- Я уже написал, золотко, - Яков кивает на обгоревшие обрывки пергамента и пепел в тяжелой хрустальной пепельнице. - Неужто думал, что не захочу внуков увидеть?
- Захочешь, - Коля невольно улыбается, шагнув немного в Навь, погладив беса меж тяжелых рогов. - Не язви с Виком сильно, а? И не держи обиды, что тебе сразу не сказал.
- Да что ж я, изверг какой? - Яков щурится довольным котом, подставляясь ласке. - Он же в меня весь, мальчишка. Ну, разве что кроме азарта, откуда это у него - я без понятия. Что наш гость?
- Хома Алексеевич? - Николай рассеяно почесывает основание рогов,прижимаясь губами к плавному изгибу. - Спит. Или вид делает, что спит. Большая для него неожиданность…
- Да не такая уж большая должна быть, - хмыкает Яков, наклонив голову. - Без большого, пусть и неосознанного, желания такое колдовство не сработает. Это ведь не обычный призыв сущности из Ада. Это создание новой. Да ещё и двух новых, - Гуро совершенно неаристократично подмигивает. - Для этого… Для этого, яхонтовый, большая жажда должна быть.
- Большая жажда чего, Яш? - Коля замирает, подбородок у беса на макушке устроив.
- Любви, семьи и единения, я думаю, - помедлив пару минут, откликается Гуро.- О чем задумался, душа моя?
Коленька улыбается, потеревшись носом о яшину макушку, и отстраняется, мягко потянув Якова за собой.
***
С ответом Виктор тянуть не стал, уже за завтраком - который Яков уплетал с отменным аппетитом, Коля, как и всегда, с лёгкой утренней меланхолией, а Брут и вовсе игнорировал, ограничившись лишь кофием, - сквозь высокие окна влетела огромная ворона, давшая пару кругов по комнате, прежде чем аккуратно приземлиться Якову на протянутую руку.
Такого представления Коля ещё не видел, потому смотрел на диковину во все глаза, пока Гуро отвязывал от лапки птицы записку.
- По-старинке с чего-то вдруг решил, - ворчит Гуро, взмахом руки прогоняя птицу - та взмывает под потолок, но не улетает, опускается на стол рядом с Колей и косится на него тёмным, с алой искрой, взглядом. - Так, что тут у нас… С превеликим удовольствием, драгоценный папенька, приму ваше приглашение… - дальше Гуро читает почти беззвучно шевеля губами. Хома даже вперед подается, пытаясь, кажется, уловить хоть звук или по губам прочитать что-то. - Однако, яхонтовый мой, Виктор просит, чтобы вы прежде к нему заехали. Не иначе, как для моральной поддержки, - Яков выразительно смотрит на растерявшегося Николая, а тут ещё и птица эта умудряется оглушительно каркнуть прямо в ухо - Гоголь даже подпрыгивает на стуле от неожиданности.
- Так я съезжу, отчего нет… Он в Петербурге?
- Завтра будет, адрес прислал. Вам, Хома Алексеевич, привет передает.
- Спасибо, - коротко отвечает Брут, снова погрузившись в задумчивость. - Может мне лучше съездить, вместо Николая Васильевича?
- Нет, - Коленька упрямо головой мотает. - Вик меня просит приехать, я и поеду. А потом все вместе домой. Завтра же его и увидите, Хома Алексеевич. Их… всех их, - Коля улыбается неловко, глянув на Якова, тот лишь кивает согласно и, посчитав видно, тему закрытой, сжигает записку движением пальцев, шикнув на птицу, чтоб улетала.
Птица каркает в ответ, взмахнув крыльями, чуть не сшибив колину чашку, и придвигается ближе к Гоголю, будто защиты у него ища.
- Любит тебя всякая нечисть, - вздыхает Гуро, нацеливаясь на варёное яичко. - Мавки всякие… Духи лесные… Сам ему завтра это безобразие отвезешь, коли так дело пойдет, - Яков кивает на птицу. - Кушай, душа моя. Нам с тобой еще в Третье сегодня нужно съездить, обедать будем не дома.
