Что важнее жизни?

      Последние несколько лет набирала свои обороты мода на рабов. В каждой стране, в каждом городе, у каждой семьи был свой собственный раб - или даже несколько. Готэм эта мода стороной не обошла. Даже наоборот - захватила слишком сильно. Временами ходили слухи, что это сделали с целью очистить улицы от бродяг и беспризорников. Едва ли, впрочем, людям честно рассказали бы, что многие из этих "бродяг" когда-то были вполне обеспеченными и нормальными людьми с семьями и мечтами...       У статной богатой четы Уэйнов, кичащихся человеколюбием, было несколько рабов; скряга Освальд Кобблпот раскошелился на троих, а милая парочка Барбара и Табита обошлись одним. Но, как говорится, в семье не без урода. Это относилось к Эдварду Нигме, который не видел в рабах ничего веселого и полезного. Он не считал, что ему нужна какая-то помощь по дому - он пока что не инвалид безрукий - или что-то вроде того, но на самом деле он просто боялся признаться, что ему противно от такого отношения к живому человеку.       В один из дней Освальду всё же удалось уговорить своего друга на покупку раба. Стиснув зубы, всё ещё не понимая, как согласился на это, Эд поплелся в столь ненавистное ему место. Он ходил с отвратительными торговцами, все, как один, подхалимами и лизоблюдами, желающими набить свой карман деньгами, от самого верхнего яруса (дорогих, лучших), до самого нижнего (отбросов). Это было похоже на ад по Данте, вот только происходило наяву. Признаться, мужчину тошнило от того, что он видел: избитые, несчастные, изуродованные и не принадлежащие себе мужчины и женщины. Здесь, поджав скрюченные пальцы на изодранных ногах, стонал в углу какой-то мужчина. У стены, едва дыша, кутаясь в белый бесформенный мешок, бывший некогда платьем, тихо плакала женщина. Ее безжизненные глаза почти ничего не видели, а руки всё ещё кровоточили - она ободрала ногти, пока ее тащили на рынок. Да что там мужчины и женщины! Встречались даже дети. Похожие на выброшенных из дома котят, жмущиеся друг к другу, они провожали господина испуганным взглядом. Некоторые, напротив, ластились, надеясь попасть в приличный дом, но их тут же отгоняли плетьми... Думать не хотелось о том, что с ними могут сделать. Нигма довольно редко проявлял свои чувства, да и не к кому было, но этих людей он искренне жалел.       На нижнем, последнем ярусе, где ужасно воняло тухлятиной, кровью и чем-то ещё, пытаясь снять кусок грязи со своего ботинка, Эдвард заметил одного паренька. Он отличался от других рабов: в его взгляде не было страха, лишь ненависть и презрение ко всему, что его окружало. Эти глаза колючими звездами выделялись на истощенном лице. Некогда рыжие волосы стали практически чёрными из-за огромного количества грязи, скопившейся на них, хотя, на самом деле, это больше напоминало один огромный колтун. Но даже несмотря на это, дерзкие рыжие прядки пробивались через слой многолетнего дерьма. Парнишка был очень худ и истерзан, однако больше всего поражала его бледная, будто прозрачная кожа. Она словно излучала свет, что мог бы разрушить всю эту грязь, в которой он жил. Была ещё одна отличительная черта - его горло стягивал огромный ошейник. Мальчишка, словно пёс, сидел на привязи. - Я хочу его, - Нигма указал на парнишку. Перстень на пальце сверкнул в тусклом свете. - Не советую вам брать этого, - с отвращением отозвался продавец - горбун с золотыми коронками и руками, похожими на когти стервятника. - С ним слишком много проблем. Его всегда возвращают. - Я неясно выразился? - Рыкнул Эд. - Или желание клиента здесь больше не закон? - Поднимайся! - Продавец снял ошейник с парнишки и с силой приволок его к покупателю, буквально швырнув к ногам. Рыжик даже не дёрнулся. - Развяжите ему руки, - Эдвард не понимал, почему у него столь дикое желание разбить морду торговцу. - Как его имя? - Зачем оно вам? - проскрежетал недовольный горбун. - Почему я должен повторять свои вопросы по нескольку раз? - Мужчина сжал кулаки. Ещё один вопрос и он ему точно вмажет. - Джером. Джером Валеска.       Нигма посмотрел на рыжика и протянул пачку денег торговцу, получая взамен мятое, но подлинное свидетельство на владение рабом. Теперь уже его раб был очень слаб и едва мог двигаться. Мужчина присел возле мальчишки, на щеке которого красовался свежий синяк. Руки заходились в треморе. - Привет, Джером. Меня зовут Эдвард и я забираю тебя отсюда. Валеска ничего не ответил. Собрав последние силы, он поднялся на ноги и поплелся к выходу. Эд шел следом за ним, выводя из этого убогого места. Он был готов в любую секунду поймать измученное тело - и все же не мог не удивиться, откуда столько силы в таком почти-трупе.