Обоюдоострая агрессия

Лея надеялась, что призраки оставят их в покое, но нет, не на тех напали. Йода с Кеноби и Вейдером и после смерти обучали Люка всему, чему можно и нельзя (это большей частью касалось новоявленного папочки), и иногда даже приставали к Лее, надеясь пристрастить ее к «семейному бизнесу». Опять же — не на ту напали. Благодаря невероятной предусмотрительности Силы, возможности Леи (да еще и по сравнению с ее братом) были довольно посредственными, и она могла с чистой совестью посвятить себя политике. Если бы не одно «но». Вейдеру по причинам, о которых Лея и знать не желала, позарез понадобилось ее прощение, и уже второй месяц он не давал ей спокойно (относительно, учитывая ситуацию с Республикой и Империей и так далее) жить. — Лея, я не знал, — повторял он снова и снова и снова, как молитву, способную размягчить ее. — И я не могу изменить прошлое, как бы ни хотел. — Ты не знал, но теперь знаешь, — признала Лея. — Хорошо. Почему это столько меняет для тебя и Люка? Ты ненавидишь меня. Ты всегда презирал меня, а я всегда считала и считаю до сих пор тебя тираном и чудовищем. И так будет продолжаться в независимости от этой… прискорбной новости. — Я твой отец. — Бейл Органа мой отец, — резко выплюнула она. — Ты был мне врагом, а сейчас ты ничто. — Ты еще пожалеешь, что отказалась от семьи. «Он что, еще и угрожает ей?» Лея вытянулась в полный рост и недобро, проницательно прищурилась. — Хотите, чтобы Вас любили, Лорд Вейдер? Идите к Люку, я не препятствую. Но мою любовь надо заслужить. И Вам этого никогда не сделать. — Я пытаюсь. — Пытайся лучше! — крикнула Лея, чтобы впоследствии пожалеть об этом, ибо Вейдер действительно последовал ее совету. — Знаешь, сейчас ты выглядишь прямо, как твоя мать. Она была красавицей, и ты тоже. Лея замерла за письменным столом, сжимая планшет одеревеневшими пальцами. — А. Это снова ты, — ровно сказала она. — Ее звали Падме Амидала. Мы женились на Набу, ее родной планете. Она была единственной женщиной, которую я когда-либо любил. — Люк подсказал тебе, что говорить? — спросила Лея, будто бы между делом, и поняла, что попала пальцем в небо. — Как же иначе. Сам бы никогда не додумался. Но, жаль Вас расстраивать, лорд Вейдер, мне это уже известно. Люку стоило придумать что-то получше, чем торговаться информацией. Которую он же мне и передал, немного немало! — Прекрати, Лея. — Ее бесила его манера называть ее по имени, и Вейдер знал это и использовал. — Как мне заслужить твое прощение? Я сделал все, что мог. — Да? Когда это? Не припоминаю. — Мне встать на колени? Лея замерла. Заманчивая мысль, увидеть самого Лорда Вейдера на коленях. — Нет, — и тут же, — я сказала нет! Сейчас же встаньте. Ты… — Нет, я не встану. Лея проглотила горькие слова, которые так и просились на язык. — Хочешь, чтобы я простила? И тогда Вы уйдете? — Вейдер кивнул, не вставая с колен, глядя в пол. — Ладно. Отлично. Вы прощены. Убирайтесь, милорд. Вейдер с грустью и безнадежностью взглянул на нее, еще раз сказал «мне жаль» и испарился. Лея упала обратно на кресло: она даже не заметила, как поднялась или ходила по комнате, но, очевидно, это имело место быть, иначе почему ее дыхание так сбилось? Пару минут Лея еще ждала, что Вейдер вот-вот появится из тени, ухмыляясь, и снова начнет действовать ей на нервы, но этого не было. Лея осталась одна. Вынудив торжествующую улыбку, она занялась документами, которыми ее с самого утра окружила Мон. Дело не шло. То и дело Лея ловила себя на мысли, что просматривает одну и ту же строчку несколько раз, а смысл прочитанного постоянно ускользал от нее. К тому времени, как к ней пришел Люк, она уже в раздражении отбросила планшет в сторону. — Где он? — спросил Люк. Сам тембр его голоса изменился, стал более взрослым. И злым. Лея передернула плечами. — Если ты о нашем биологическом отце, то он ушел. На брата она старалась не смотреть. Хей, она не заставляла Вейдера порвать все контакты с Люком, только с ней. И это был ее выбор. И это был правильный выбор, единственно правильный. — Это так упрощает все, да, — произнес Люк. — Когда ты говоришь «биологический». Лея открыла рот, собираясь с вызовом сказать «да», но Люк уже ушел, а она промолчала. Вам известен парадокс людского рода? Стоит потерять что-то, даже казалось бы неважное и ненужное, то вы вскоре начинаете абсолютно бредово скучать по этому. Лея ни под какой пыткой не призналась бы, но она привыкла к извечному присутствию Вейдера так же быстро, как однажды с Люком, и теперь все казалось неправильным, пустым, лживым. Лея ненавидела это. Их биологический отец продолжал общаться с Люком, но только когда ее не было рядом. Или так Лея надеялась, потому что последнее время ее отношения с братом претерпевали трудности. И из-за кого? Из-за Вейдера! Не обошлось, конечно, и без ее трудов по восстановлению справедливости во Вселенной (с уклоном в демократию, разумеется), труда Люка по восстановлению равновесия в Силе (с уклоном на светлую сторону, разумеется). Все это слегка отдалило их. И Вейдер, конечно. Все всегда сходилось к Вейдеру. Он продолжал преследовать ее, думая, что она не знает. Лея чувствовала это; с самого детства у нее было хорошо развито шестое чувство, только она не знала, в чем причина. Вскоре она научилась инстинктивно определять всеобъемлющее присутствие Вейдера. Он был рядом, часто. Защищал ее. В своем стиле. Каждый раз, когда она слышала из ниоткуда «Лея, осторожно!», это спасало жизни. Лея не любила откладывать решение своих проблем на потом, и поэтому однажды, когда Люка и Хана не было рядом, она сказала, глядя именно в том направлении, где стоял дух Энакина Скайуокера: — Почему ты здесь? Усмехнувшись, он появился из пустоты и отвесил ей поклон. — Ты была неискренна, Лея. Когда прощала меня. — То есть, я обречена провести всю жизнь в твоем обществе? Она почти сказала «отец». Почти. — Нет, — сказал Энакин Скайуокер, Дарт Вейдер, кем бы он ни был, и исчез. Испарился. Снова. Лея моргнула. Нет, сказал он. Больше нет.