Real Carmen

— Зайду к тебе сегодня ненадолго, - негромко и серьезно сказала Этери Даниилу, не отводя внимательного взгляда ото льда, на котором завершала свое показательное выступление Алина. — Аа, хорошо… — …По делу, - закончила она. — Я правильно понял, что… - он взглянул на нее. — Да, - не показывая виду, что она увлечена чем-то кроме проката, она строго наблюдала за движениями Загитовой. Глейх вернул свое внимание на лед и спросил: — Пожелания? — Без вступлений. * Это был секс от отчаяния или от переизбытка чувств, а может, от чувства вины. Да и какая разница. Она была сама не в себе, и Даниил это понял, как только та ворвалась к нему в номер. Для него это было то еще испытание. От такой неизвестности и ответственности перед ее состоянием ему было вдвойне тяжелее, но он сделал все что мог, чтобы отвлечь ее, несмотря на то, что сам терялся в догадках. После всего она вдруг начала плакать. Он взял ее руки и терпеливо искал ее взгляда, пытаясь понять и услышать, в чем же дело. — А если они узнают… - сумбурно выдавала Этери, поддаваясь панике и женским слезам. — Никто ничего не узнает, успокойся, хотя, я тоже не знаю, о чем ты… - Глейх нежно и внимательно слушал, пытаясь успокоить ее истерику. — Надень штаны, не беси меня… — Хорошо, хорошо. Даниил видел ее в таком состоянии только раз – после ухода Жени. Она тогда долго старалась сдерживать свои чувства, но в итоге взорвалась таким же образом. Тогда это было ясно, но сейчас… Он не понимал, что такого могло случиться за эти пару дней. — Это, блять, сраный пиздец. Ты понимаешь? - выдавала Этери, как будто он всё знал и понимал о чём она. — Терь, Этерь, посмотри на меня, это пройдет, успокойся, - он гладил ее по голове и аккуратно ловил горячие слезы губами, нежно прикасаясь к ее глазам и щекам. — Дань, я натворила такой херни… - она заливалась слезами и с благодарностью принимала всю заботу и тепло от него. Ей просто нужно было выплакаться. Но она так и не рассказала, что произошло между ней и Алиной. А он не любопытничал. За это она его и любила. Он всегда был человеком, который в нужный момент оказывался рядом, который принимал ее женскую натуру во всем, и уважал в ней совершенно всё. С годами они стали немного больше, чем друзьями и коллегами, и могли позволить себе какую угодно шалость, компромисс или поддержку в любой форме. Но каждому из них было понятно, кто и какую роль играет. И Даниил для нее был мальчик и соратник. Мальчик, который ее боготворит и выполнял любое ее желание, не выходящее на публику и за рамки личного, и выполнял хорошо. Конечно, ему иногда не нравилось быть просто спортивным снарядом, но он прощал ее порывы. И это то, что оставалось только между ними. Его всегда возбуждала слабость этой женщины, хоть он и пытался быть мягок в той части, где начинались сентиментальные рассказы. Но не смотря на большую редкость этих моментов, только тогда он мог проявить себя как одаренный любовник. И только тогда мог утешить ее своим жестким напором. Сейчас он снова почувствовал эту необходимость и захотел продолжить, но Этери отстранилась. — Чш, Дань, всё, не трогай. Он понял и решил, что пора одеваться. — А о чём ты думала в тот момент? – он застегивал рубашку и посмотрел на нее. — Не скажу. — Ладно, - он взял ее вещи и заботливо подал их ей. А она думала о том, что ей придется смириться и принять свою страсть к Алине. Она плакала не от того, что всё плохо, а от того что то, что случилось между ними было слишком прекрасно. Ей это понравилось настолько, что, сбежав в объятия к Глейху, она пыталась просто забыться. Проверить себя, переключиться. Но не вышло. Она опять представляла ее лицо, ее голос и нежную кожу. Всё, что теперь нужно было делать, это бороться с собой и не поддаваться соблазну, иначе это приведет к чему-то не обратимому. — Этерь, - Даниил уже робко положил руку ей на колено, - ты кому-нибудь то расскажи, а то маешься? — Может… да. Потом. Данил, на самом деле, уже стал сам переживать, и в его глазах появилось беспокойство. Но он знал, что в скором времени он все узнает и поймет, чего-чего, а чувства перед близкими людьми Этери совершенно не умела скрывать, да и не стремилась к этому. Просто иногда ей было нужно время и немного личного пространства. ** Эти длинные зимние ночи отнимали слишком много света, хотелось больше сна, больше отдыха и уюта. Понемногу уже можно было расслабиться и начать задумываться о новогодних праздниках. Отвлечься на мгновение, чтобы затем, с новыми силами отправиться в бой. Оставалось всего несколько часов до самолета, а вещи были собраны. Не нарушая темноты Этери сидела вместе с Алиной в комнате, закинув голову на кресле она наблюдала, как огни города отражаются в глянцевом потолке. Насыщенность последних нескольких дней окончательно сломили ее твердость и помутили рассудок, но никто этого не знал и не видел. Никто кроме Загитовой и Даниила. «Хорошо, что этому свидетели только двое. Но виновата я сама, конечно. Глейх точно в недоумении. Хотя двое это уже много, - молча переживала она. – Не надо больше это продолжать», - Она думала о последствиях и корила себя, но уверенность в том, что она справится с любой ситуацией, всегда успокаивала. Любую трагедию она могла превратить в настоящий урок. И так же, могла справиться с собой. Но вопрос, как справиться с Загитовой и ее тираническим обаянием, оставался нерешенным. Алина по привычке взялась за телефон, посмотрела на время и снова отложила его. Ей хотелось поговорить о чем-то отвлеченном и важном, она чувствовала, что этот момент создан для этого. Захотелось узнать у Этери о чем-то сокровенном и, подумав, она спросила: — Как вы это делаете? Находите с нами общий язык. — Хороший вопрос, - Этери улыбнулась. – Вы такие разные… Я не знаю как, просто понимаю, что надо вам сказать в конкретный момент. Этери хорошо знала, что является движущей силой каждой девочки: одной нужна была победа, другой сила и превосходство, третьей просто хотелось легкости и чистоты. Но с Алиной за последний старт всё изменилось. Сейчас ее нужно было заводить и как женщину и как быка. В скором времени эти два полюса столкнуться в ней самой и тут начнется настоящая борьба. Она знала, что это будет новый этап Алининых отношений со льдом и своим катанием, в которой роль Этери станет менее весомой, но она все равно так же будет ее направлять и отвлекать от ненужных внутренних столкновений самой с собой. И она ее убережет от них любым способом. Но конкретно сегодня Этери хотела выдохнуть и не думать об этом. — А вы любили?.. Ну по-настоящему, - снова заговорила Алина. — Да, - раздался тихий, задумчивый голос. — И как? — Ну одно дело любить в пятнадцать и совсем другое, когда ты уже взрослый человек. Это немного разные миры, приоритеты. Я вот ушла же от такой молодой любви. Поняла всё… Хорошо, что так всё сложилось. В один момент я захотела большего, и мне посчастливилось это найти, - женщина стала увлекаться размышлениями и воспоминаниями. Ей захотелось высказать их. — Так…как это? – ждала продолжения Алина. — …Нуу, - протянула она. – Нет, это не любовь, когда туда-сюда, эти охи-вздохи, беготня. Когда просто хочешь и млеешь. Любовь это, когда ты волнуешься, что он/она взлетел высоко и по неопытности свалился, и несмотря на это ты его поднимаешь, оберегаешь от неуверенности, ты убеждаешь, что новое падение значит новую ступень и борьбу. Любовь это, когда ты веришь, что он сможет, и что он прыгнет. Любовь это, когда ты гордишься этим человеком, и ты плачешь от этого чувства, от каждой его победы, от каждой его победы над собой, а затем по нарастающей: над публикой, над страхом боли, над неудачами, над соперниками и, может, даже над миром. Эта сила вовлекает тебя в действие, в котором ты часть неразрывного союза – ты вера, ты сила и любовь. Это больше, чем любовь. Эта работа направлена на результат – она ощутима, она дает свой резонанс. На тебя может смотреть весь мир, или только я, но ты знаешь с чем ты борешься. Ты борешься со слабостью человеческого существа. Пойми, это самое большее, что может делать человек. Вот почему спорт понятен сейчас не всем. Это обособленность. Это отдельная категория борьбы. Твой порыв это… - она запнулась, ведь подобрать слова для такого было очень сложно, да почти невозможно, а голос стал подводить, — …Это большая признательность, чувство гордости и исключительности. Ты просто не знаешь, ничего сильнее этого. И я не знаю. Это моя вера в тебя, умноженная на твою силу. Наверное, это можно считать чем-то абсолютным. И… Исчерпывающие слова Этери звучали как молитва, как гимн и как истина для двоих. Долгая тишина застыла в воздухе. Никому из них больше не хотелось нарушать ее. Все сказанное было откровением, которое заставляло стыдиться своих низких желаний и в то же время сильно разжигало чувства. Алину это объяснение в любви поразило и довело до слез, которые беззвучно потекли вниз, совершенно не управляемо. Ее мучила совесть, и она знала, что рано или поздно придется сознаться, а после таких слов не признаться она не могла: — Этери Георгиевна, я вам соврала. Женщина молчала и ждала пока та продолжит сама. — По поводу… поцелуя, - она залилась стыдливым румянцем и сдержано вытерла рукой слезы. Такой стыд не охватывал ее даже после глупых и грубых ошибок на льду, после которых, взгляд Этери разочарованно подзывал ее к себе для выговора. — Я догадалась, - спокойно прозвучал голос. - Женя? Молчание в ответ означало согласие. Алина не поверила своим ушам. Благодарно, и с облегчением она выдохнула, немного выдержав паузу. Всё, что ее тянуло вдруг в миг растворилось и она поняла, что Этери на нее не сердится и не будет сердиться за это. — Простите меня. — Алин, я виновата перед тобой куда больше, так что… — Нет, - оборвала ее девушка, - не надо. Снова наступило молчание, в котором каждый из них стал ощущать покой и ясность. Что-то слишком важное состоялось сейчас между ними. — Я Вас люблю. — Я знаю, Алин… — Поцелуйте меня... — Алин… — Пожалуйста.