Сабля

Хьюго всегда следил за своей фигурой, потому, помимо физических упражнений, тщательно соблюдал здоровую диету, иной раз с трудом сдерживаясь, чтобы не заказать всякие обожаемые им гадости вроде пиццы и фастфуда. Но основное искушение длилось последние месяцы, когда благодарные родственники пациентов засыпали доктора Октавиуса посылками с вкусностями. А всё началось неделю назад, когда мировые СМИ показали репортаж о нём, вернее об отце бедного семейства, который попал в аварию и на котором корпорация «ХЭО Индастриз» испытала новейший компактный экзоскелет, который позволил инвалиду ходить и работать, как раньше, не становясь балластом у семьи. Телеканалы трубили о филантропе Хьюго Октавиусе, особенно, когда тот твёрдо решил запустить такие экзоскелеты в серийное производство, дабы удешевить их массовостью. Но сам Хьюго не понимал причины такого хайпа. Первый прототип такого экзоскелета он собрал из металлолома до поступления в институт. Тогда они с Хакимом посещали лагерь гуманитарной помощи детям Африки. Пабло подружился с мальчиком Лапидом, который также был парализован и, тогда ещё самоучка-изобретатель, опираясь только на свою интуицию и талант собрал мальчику устройство, которое позволило бы ему ходить. Пабло считал, что любой дурак может собрать такую бандуру если имеет, хотя бы, базовые технические навыки. Но со временем, Хьюго в полной мере ощутил оборотную изнанку своей научной деятельности. Взять, например, тот же экзоскелет. Им очень быстро заинтересовались военные. Собственно, поддержка Пентагона и военных корпораций обеспечила Пабло путь в мир науки и реализации собственного гения. А как же Хаким? Так финансовая империя его семьи строилась, не в последнюю очередь на торговле оружием. Хотя всё было и легально. В гении Пабло, Хаким видел, в первую очередь, возможность вырваться из категории фабрики по сборке автоматов Калашникова в передовую корпорацию. Хьюго Октавиус творил шедевры инженерного и научного искусства, чтобы содействовать миру. Но всё это меркло, так как основной доход его и Хакима корпорации, приносили именно военные заказы. - Доктор Октавиус. – по связи прозвучал голос секретаря – У вас на связи министр обороны. - Соединяй. – вяло сказал Хьюго и на экране возникло раздутое годами обжорства лицо, торчащее из тела, одетого в военный мундир. - Доброе утро, доктор. – официальным тоном поздоровался министр – Я решил по интересоваться, как продвигается наш совместный проект? - Уверяю вас, господин министр, - слово «господин», Хьюго высказал с не скрываемым сарказмом – Проекту «Рой» ничего не угрожает. - Я не сомневаюсь. – ответил министр – Но я бы хотел по интересоваться, нельзя ли немного… как бы это деликатнее… ускорить процесс? Пабло вытаращил глаза, словно разговаривал с умалишённым. - Ускорить? Вы серьёзно? - Поймите правильно, доктор Октавиус. Я бы понимаю, какая ответственная задача стоит над вами и вашей командой, но последние события вынуждают Пентагон «включить форсаж». Китайцы испытали новую баллистическую ракету, которую не видят наши ПРО. Русские спустили с Доков атомную подлодку, не заметную для наших радаров. У нас больше нет паритета, вся надежда на новое оружие массового поражения, которое… - Я учёный, а не политик, господин министр, - прервал его жалобы Хьюго – Меня ваши толкания пиписьками, подобно извращенцам в японском метро, не интересуют. Я предупреждал вас, что направление, по которому вы толкаете проект, выходит за рамки моей компетенции. Я специализировался на генной инженерии, а не нанотехнологиях. - Вы подписали контракт. – запротестовал министр. - И я его не нарушил. Но подпись в документе не делает меня профессионалом в области, на которой не специализируюсь. - Я понимаю вас, доктор. «Ни черта ты не понимаешь, жирный свин. Может ли твой амёбный мозг усвоить, хоть что-то?» - В моей компании есть много одарённых, молодых умов, специализирующихся на нанотехнологиях. Я готов привлечь их к экспериментам, если вы оставите меня в покое. - Разумеется! – министр тут же просиял. После разговора Хьюго слил по защищённым каналам последние данные по проекту «Рой» разведкам России и Китая. «Рой» - страшное оружие и Пабло жалел, что приложил руку его созданию. Единственное, что он может сделать, дабы искупить свою вину перед человечеством: не допустить, чтобы монополия на такое страшное оружие была только у одной страны. Это единственная, слабая гарантия того, что «Рой» никогда не будет применён в военных целях. - Доктор Отктавиус. – снова связался с ним секретарь – Смею напомнить, что через час у вас встреча с советом директоров. А в три часа дня – самолёт в Аргентину. Хьюго замер. Аргентина. Когда-то он твёрдо был намерен раз и на всегда выбросить эту страну из своей памяти. Страну подростковых мечтаний и несбывшихся надежд. Теперь же, он возвращался туда. Страна большая и он надеялся, что не пересечётся ни с кем из своей прошлой жизни. А если пересечётся, то не выдаст себя прежнего. - Спасибо за напоминание, Джимми. – поблагодарил секретаря Хьюго – Если справишься с моей следующей просьбой, то я повышу твою квартальную премию на сорок процентов. Недавно, к нам на работу поступило много нового персонала. На этот раз все они – выпускники научных вузов. Изучите досье каждого и выберите наиболее смышлёных. Все они получат гранты на исследования и ускоренный карьерный рост. - Благодарю, доктор. Джимми Хадсон был весьма талантливым и исполнительным сиротой, из детского дома. К тому же имел сильные проблемы с сердцем. Тощий, как скелет, пучеглазый, с растопыренными ушами, выглядел жалко и неказисто. Но Октавиус не пожалел о том, что взял его секретарём. Он вообще уже давно не брал в секретари женщин, особенно молодых. Последние, вместо выполнения своих рабочих обязанностей то и дело пытались его соблазнить. Что Пабло только раздражало. Вообще, личная жизнь Хьюго Октавиуса оставалась предметом споров для журналистов. Имея популярность у противоположного пола Хьюго, казалось, сторонился женского общества. Что порождало, даже слухи о гомосексуальности учёного. На деле он лишь желал найти ту, что под стать ему. Женщину, обладающую высоким интеллектом в первую очередь. Ту, с которой будет интересно. Иные, тупые длинноногие курицы его банально не возбуждали. Хьюго даже один раз умудрился найти такую. Правда, не срослось. Но неудачи на личном фронте, Хьюго научился сносить твёрдо, а не ударяясь во все тяжкие, как его бывшее «я» - Пабло. Как назло, сегодня хлестал дождь. Ливень застал Мануэля врасплох, по дороге на кладбище, но он даже и не думал разворачиваться и возвращаться домой раньше. Не сахарный, не растает. - Здравствуй Пабло. – сказал он, встав напротив надгробия. На ней было выгравировано «Любим, помним и скорбим». Всё вышло наоборот. Про Пабло вспоминают только раз в год, в его день рождения и то только потому что Мануэль упорно напоминает им. Почти принуждает принести, хотя бы цветок на его могилу. Но Мануэль частенько навещал Пабло «просто так». - Знаю, возможно я тебе надоел. Ты спишь, отдыхаешь от тех бесконечных мук и борьбы, из которых состояла твоя жизнь, а тут я опять достаю тебя, навещая по два раза в неделю. Прости меня, но потерпи. Если я оставлю тебя в покое, то про тебя окончательно забудут все, а я не хочу, чтобы забывали, потому что тогда ты действительно умрёшь. Он замолчал, словно надеялся, что услышит ответ из-под земли. Но ответом был только раскат грома. - Знаешь, недавно я прочитал, что помимо «бога из машины» в литературе и кино существует термин «дьявол из машины». Когда у истории наклёвывается однозначный хэппи-энд, то авторским произволом случается трагедия, что скатывает финал в лютую жесть. Именно это Бог сотворил с тобой. У Пабло и Мариссы не должно быть всё просто. Их отношения: океан страстей. А значит их и дальше нужно испытывать. Пока она не сдастся, а он не сломается. С твоей смерти я стал атеистом. Не может Бог, если он действительно любит людей, насылать такие мучения. Мануэль возложил цветы на могилу друга. - Я надеюсь, что теперь твой вечный сон – это симуляция счастливой жизни с той которую ты любишь. Тебя не может ждать Ад. После того, что ты пережил, тебе должны простить даже убийство такого отца, как Серхио. За спиной послышались шаги. Чьи то ноги, шлёпали по лужам. Мануэль обернулся. Признаться, он был удивлён. Но не подал виду. - Ну что смотришь, как коммунист на буржуазию? – пробурчала Марисса – Да это я. Не один ты регулярно навещаешь его. - Что-то я раньше тебя не видел. – под звуки ливня не было понятно, говорит ли Мануэль с укором или всё также холоден. - Я не могу навещать Пабло так часто, как ты. – ответила Марисса – Мне не так часто удаётся выцарапать свободную минутку между работой и семьёй. У меня ведь ребёнок. Мануэль не стал продолжать спор, а просто кивнул. - Спасибо, что вспоминаешь о нём, хотя бы иногда. – по благодарил Мануэль – В мире, где про его могилу забыли даже близкие родственники, твоё внимание ему особенно важно. Марисса грустно покачала головой. - Ему уже всё равно, Мануэль. Я тоже часто просыпаюсь в холодном поту, так как мне снится наша с Пабло свадьба, за которой наблюдает Алекс, держа в руках нашего сына чью тело сгнило. Как намёк на то, что останься я с Пабло, то не было бы Андреа. Были бы другие дети, уже от Пабло, но нашего общего с Алексом сына – нет. Я так и не смогла полюбить Алекса. Вернее люблю только, как отца нашего ребёнка. Но каждый раз, когда я представляю, что в тот день, я вернулась бы к Пабло, то тем самым, автоматом приговариваю к смерти Андреа. - Если бы мы могли предсказывать будущее, то многое бы было по другому. – ответил Мануэль. - Да знаю я. Просто… если говорить начистоту, то на смерть Пабло обрекла я. Когда Пабло вернулся, то я испугалась и этот страх застил мне чувства. - Знаю-знаю. Тебе бы пришлось стать для Пабло не только женой, но и нянькой. Ты говорила. Но вот ты не выбрала его. Не стала няней. И сильно ли тебе легче? Я понимаю, что жизнь порой обходится с нами жестоко и не позволяет прожить всю жизнь с любимым. И мы вынуждены вступать в брак и рожать детей «лишь бы не одному». Но в те годы, именно за тобой был выбор. - Я знаю, Мануэль. – устало произнесла – Поэтому я вообще ничего не понимаю. Даже не знаю, лучше бы было, реши я тогда по-другому. - Достаточно и того, чтобы мы не дали ему умереть. – сказал Мануэль – Да, именно МЫ. Его друзья, которые отвернулись от него. Не льсти себе, не только твой выбор загубил его. Спаси мы его, то он бы простил тебя и отпустил. - Хотела бы я тебе верить, Мануэль. Они больше не разговаривали, а просто стояли рядом напротив могилы, в надежде, что похороненному будет теплее от их визита. Когда Мануэль ушёл Марисса осталась и дала волю чувствам. Она рыдала, её глаза покраснели от слёз. Порой ей казалось, что лучше бы люди были лишены любви и вступали в отношения исключительно с расчётом. Так было бы проще.