Changes (Изменения)

      Он сильно изменился.       Артур стоял перед зеркалом и видел завтрашний день. Завтрашние морщины, завтрашнюю усталость, завтрашние сутулые плечи и дряблый живот, грубую кожу и морщинистые руки, седину и...       Он глубоко вздохнул. Закрыл глаза, потом открыл.       ...и редеющие волосы, сгорбленную спину, и болящие кости, и мучительную боль, за которой последует множество лекарств, и...       Он включил кран и опустил лицо в холодную воду. В ванной пахло лимоном. Альфред только что прибрался. Артур был недоволен этим. То были взрослые дела, неподходящие для молодого парня. Вот оно. Молодого.       ... и скоро он дойдёт до момента в жизни, когда больше не сможет сменить работу. Было бы слишком поздно. Может быть, уже слишком поздно. Ему тридцать четыре. Кто меняет работу в таком возрасте? Недавно он прочёл статью. Кто-то в четырнадцать лет получил степень магистра... а что делал он, когда ему было четырнадцать? Носил кожаную куртку, и притворялся, что курит, а ещё сидел в парке с девочками из шестого класса и выпивал фирменное пиво из супермаркета.       Артур выключил кран, и снова посмотрел в зеркало. Он не узнавал человека, смотрящего на него из отражения. Разве не только вчера он закончил колледж? Он все ещё мог вспомнить его первую стажировку. И первое повышение на работе. И когда впервые арендовал квартиру. И когда впервые встретил Альфреда.       И тот момент, когда обручился. Это трепещущее чувство вечности, что открывалось вдалеке, когда садилось солнце, и тёплые руки Альфреда вокруг него. — Стареть естественно, — сказал он себе. Он говорил то же самое маме, когда та стояла перед зеркалом и жаловалась на морщины. «Здесь нечего стесняться или грустить. Ведь это ты», — сейчас он понял, что оно не имеет ничего общего с грустью или стыдом. Это связано с чувством потери. Словно пытаешься поймать снежинки руками, но те тают ещё до того, как даже прикоснутся к твоей коже. Он даже не мог вспомнить, что ел на ужин на прошлой неделе. Хотя это всё равно не имеет значения. Его жизнь была такой посредственной и бессмысленной.       Куда исчез молодой Артур? Тот, кто обещал Альфреду мир. — Почему ты плачешь?       Руки обернулись вокруг него. Тёплые, сильные, неизменные. Обернулись вокруг не как цепи, скорее, как ленты вокруг подарка — волнующе и обещающе. Артур откинулся на Альфреда, наблюдая, как его отражение делает то же самое.       «Разве это я? — задавался он вопросом. — С бегущими по щекам слезами? Разве же это я? Разве...». — Стареть естественно, — сказал Альфред.       Губы Артура задрожали. Он закрыл глаза. — Может быть, и естественно, — ответил он, — но больно... Мне так жаль. Так жаль, что я лишил тебя свободы со мной. — «Лишил свободы»? — Я не тот, на ком ты женился, — продолжил Артур. Он уткнулся носом в руки Альфреда, кончики пальцев касались его запястья, чувствуя пульс. Альфред пах сном, пивом, футболом и потом. — В таком случае ты сохранил кольцо настоящего Артура? — спросил Альфред, кивнув на палец. — Ты знаешь, о чём я! — рассмеялся Артур. — Послушай, — сказал Альфред. Он ждал, пока Артур откроет глаза, и он сможет поймать его взгляд в зеркале. — Я тоже не тот, на ком ты женился. — О, прекра... — С нашего первого секса я потолстел, и теперь вешу, как три телевизора. И я знаю, что ты знаешь, ведь ты подменил мои хлопья на другие, с меньшим количеством сахара, — улыбка Альфреда расширилась, когда смешок Артура вырвался наружу. — И я стал более волосатым. То есть, я всегда был волосатым, но теперь волосы переходят с головы на спину, и тебе приходится сбривать их каждое лето, и далеко не это ты обещал в церкви, когда женился. — Но я все ещё люблю тебя, — сказал Артур. — Вот именно! — мягко ответил Альфред. Его пальцы сжали руки Артура, и холодный металл колец прижался к коже друг друга. Мурашки поползли по его рукам. — «Пока смерть не разлучит нас» — так они сказали. Не пока возраст отнимет нашу красивую внешность и здоровье и мы начнём упражняться не чтобы выглядеть в форме, а чтобы пережить ещё один год. Пока смерть не разлучит нас, не пока мы перестанем танцевать в клубах и не начнём проводить вечера, делая налоговые декларации. Пока смерть не разлучит нас, не пока мы одряхлеем, заплесневеем и со временем изменимся. Мы — камни в море, Артур. Вода будет омывать нас, и менять наш вид. Но не заставит исчезнуть. — В конце концов, даже камни исчезнут, — пробормотал Артур, но его голос прозвучал неуверенно. — И ты тоже, если не прекратишь плакать, — Альфред развернул Артура за плечи и поцеловал его щёки. Соль заставила его сморщить нос и усмехнуться. — Так что прекрати плакать, потому что я намерен быть с тобой рядом. — Пока смерть не разлучит нас? — спросил Артур, оборачивая руками шею Альфреда. — И дольше, — улыбнулся он.       Он сильно изменился. Альфред не мог отрицать. Морщины и усталость, сутулые плечи и дряблый живот, грубая кожа, морщинистые руки, и седые волосы. Но изменения — это неплохо. Лишь что-то другое. И Альфред не мог дождаться, чтобы увидеть завтрашние изменения.