Секвилбэк

Приближалось Рождество. Дороги были завалены сугробами настолько, что ученики тонули в нем почти по пояс. Темнело. За окном пусто и тоскливо. «Унылое небо, унылые совы, унылая погода, унылое все», — подумала Гермиона, закрывая книгу. Она все чаще сидела в библиотеке или гостиной исключительно в окружении книг. Шестой курс давал о себе знать. Учителя валили домашними заданиями, работами и проектами. Все время она проводила одна. Казалось, что у нее не было времени на друзей, но на самом деле у них не было времени на нее. Рон уже давно забыл про свою лучшую подругу, да и Гермиона не хотела иметь с ним ничего общего. После того, как он нагло и бессовестно целовался с Лавандой на виду у всей школы, Грейнджер считала его предателем. Еще бы. Этот рыжий мальчишка разбил ей сердце, он же нравился ей. У Гермионы остались только Гарри и Джинни, но им было не до нее. Влюбленная парочка то и дело убегала по вечерам в Хогсмид, иногда прихватывая Рона и Лаванду на двойные свидания. А днем они гуляли по коридорам Хогвартса между уроками, уединялись в нишах или на лестницах, обнимаясь и целуясь бесконечно долго. Слезы наворачивались на глаза. «Никому не нужная, никому. Умру, никто не заметит!» — Что за мысли? — спросила Гермиона саму себя. — Так, я уже и сама с собой начала разговаривать. Мерлин, мне срочно нужно на воздух, не хватало еще сойти с ума. Гермиона спрыгнула с подоконника, на котором сидела все это время, и вышла в коридор. Стало получше. Девушка распахнула ближайшее окно и втянула в себя холодный воздух. Он тут же больно кольнул легкие, но это не мешало нормально дышать. — Надеюсь, ты собралась прыгать? Я бы хотел на это посмотреть, неужели мечты сбываются? — сказал блондин, внезапно появившийся за спиной. — Малфой, вали куда шел! — сквозь зубы прошипела гриффиндорка. — Ты последний, кого я хотела бы видеть перед смертью. — А кого хотела бы видеть? Свою преданную шайку? Уизела, Поттера и мелкую Уизлетту? А нет, наверное, не их. Ведь они давно ходят без тебя. Ты же никому не нужна, тебя кинули последние, кто таскался с тобой, и то, ради того, чтобы ты домашку делала этим тупым пням. А может, ты спала с ними? А теперь им начали давать их потаскухи, и ты стала ненужной? А, грязнокровка? Слезы снова навернулись на глаза девушки. — Т-т-ы ублюдок. — Стараюсь, — ухмыльнулся Малфой. — Только ты, мразь, лучше закрой свою грязную пасть. — А то что? Что? Убьешь меня? — голос сорвался на крик. — Лучше убей! Я не могу больше. С этими словами Гермиона запрыгнула на подоконник. Внутри все опустело. От сильной и гордой девушки, которую можно было сравнить с независимой львицей, не осталось и следа. Захотелось только одного — смерти. Малфой присел рядом. — Думаешь, тебе одной сложно? Нихера, не ты одна хочешь подохнуть. И тебе хорошо, ты можешь взять и убить себя, и от этого никто не пострадает. Если я не могу сделать то, что они хотят, и сдохнуть не могу, тогда что? — Извини, но как это «никто не пострадает?» Если ты умрешь, это повлечет что-то за собой? Драко как будто очнулся от транса. Он уставился удивленными глазами на гриффиндорку, но тут же натянул на себя маску безразличия. — Вали отсюда. И забудь, что я сказал, иначе убью и не посмотрю, что ты подружка шрамоголового. — Нет, я не уйду.