Who Tells Your Story

— Его звали Георг… Георг Кинг*. Он был моим приемным отцом. Джордж почувствовал, как у него сердце ушло в пятки. Это имя вызвало мурашки по его спине. Мужчина не мог себе представить, какой невероятный ужас, вероятно, испытал мальчик, когда он только этим утром попросил называть его этим именем. — Когда мне было плохо, он… – Алекс остановился, чтобы схватиться за толстовку. – Он наказывал меня… – Гамильтон начал плакать. Он прикусил губу, пытаясь сдержать дрожь. Джордж отвел глаза, он не мог смотреть, как мальчик вспоминает ужасы, которые ему пришлось пережить. — Это было не наказание, дорогой, это было унижение. – Марта посмотрела мальчику в глаза, все еще гладя его по волосам. – Ты рассказывал кому-нибудь, когда это произошло? – сочувственно спросила она. Алекс отрицательно покачал головой. — Я не мог… я… я это заслужил. – он зажмурился, когда по его лицу потекли слезы. — Милый, нет! Клянусь, ты ничем не мог бы заслужить такое! – Марта и Лафайетт тоже начали плакать. Кулаки Джорджа сжались еще сильнее, гнев закипал в его животе. Кем бы ни был этот Георг Кинг, он позаботится о том, чтобы этот человек получил именно то, что заслужил. Алекс не мог поверить своим ушам. Они, казалось, не понимали, почему это была его вина, почему он заслужил все это. Есть им один способ объяснить им — рассказать все. Он не был полностью уверен, что сможет это сделать, но это единственный способ заставить их понять. — Вы не… понимаете… я… – Гамильтон почувствовал, как его страхи начинают брать верх. Он судорожно вдохнул, готовясь к черной плети, которую он обязательно получит. — Мне нравилось. – Алекс открыл глаза, чтобы увидеть их реакцию, — Я не хотел этого, но мне было приятно, и иногда я даже умолял его об этом… Такое ощущение, что шлюзы открылись. Как только он начал, казалось, больше не мог заставить себя остановиться. — Когда я хорошо вёл себя всю неделю, не дрался в школе, он хвалил меня за это, но потом… Потом он попросил меня называть его Георгом, а не мистером Кингом. Он называл меня полным именем. Он сблизился со мной, слишком сблизился. Я игнорировал странное ощущение в животе, когда его рука ложилась мне на колени или задерживалась на моем плече. Алекс почувствовал отстраненность в словах, сорвавшихся с его губ, глядя в никуда и рассказывая о разворачивавшихся событиях. Он прокручивал в голове ту ночь миллион раз. – Он говорил мне, что я хороший мальчик, что я не доставляю проблем. Однажды ночью он вошел в мою комнату и сказал, что мне нужна награда. Вот тогда он… Гамильтон сделал еще один прерывистый вдох. Его взгляд переместился и остановился на ковре. — Именно тогда я узнал, что был хорош только для одного. Это продолжалось, и неважно, хороший я или плохой. Я намеренно ошибался, и он меня наказывал. Иногда он заставлял людей платить за это… – его глаза скользнули ниже по ковру. – Ему, пока он снимал всё, а я… мне нравилось, как это ощущалось … мое тело жаждало этого, я умолял его трахнуть меня! Алекс резко сел и отстранился от Марты и Лафайета. Его руки поднялись, чтобы вытереть слезы, лившиеся из глаз. — Après un moment, si je n'étais pas bon, il ne Coucherait pas avec moi! Je le voulais! Je suis une salope comme ma Mama – вопли Алекса едва ли имели для кого-то какой-то смысл, кроме Лафайетта. Для Джорджа и Марты это была не более чем искаженная тарабарщина. – On me l'a demandé, je méritais d'être puni! – его тело затряслось от рыданий. Марта протянула руку, чтобы утешить его, но Алекс отшатнулся от прикосновения, поэтому она отстранилась. Он опустил руки, чтобы посмотреть ей в глаза. Шок поразил его, как грузовик, когда он осознал, через какие мучения их вынуждает пройти. Он обременяет их, заставляя жалеть его. Или, что еще хуже, он вызывал у них отвращение. Гамильтон посмотрел на Джорджа и увидел его трясущиеся кулаки. Они были сжаты так туго, что костяшки его пальцев побледнели. "Он злится на тебя за то, что ты такой грязный. Он все еще может причинить тебе боль." — cлишком знакомый голос снова заговорил. Глаза Алекса расширились от беспокойства. — Алекс, что случилось? – Марта отчаянно хотела узнать хоть что-то, пусть даже немного, но с чем она сможет помочь. "Ты обманул их. Ты заставил их думать, что являешься невинным ребенком. Ты всего лишь ШЛЮХА." Алекс бросился к двери. Лафайетт попытался схватить его, но тот выдернул запястье из хватки. Гамильтон побежал на кухню, не обращая внимания на шаги позади. Он схватил нож и вытащил его из держателя на угловой стойке. Александр закатил рукав. Как раз в тот момент, когда он собирался вонзить лезвие в кожу, его обняли. — Отпусти меня! – Алекс умолял. – Хватит! Я должен сделать это! – руки вокруг него сжались сильнее. — Алекс, пожалуйста, тебе не нужно причинять себе боль! – вскрикнул Джордж, поднимая Алекса с пола. Лафайетт выхватил нож из руки Александра и отступил на шаг. Он смотрел на сцену перед ним: Алекс боролся и пинался, пока Джордж удерживал его в подвешенном состоянии. Через некоторое время на Александра навалилась усталость. Его конечности медленно остановились, он словно сломался в руках Джорджа. Вашингтон опустил парня на пол, все еще крепко сжимая, и опустился на колени, чтобы мальчик мог лечь на него. Пока Алекс рыдал, рухнув в объятия Джорджа, Марта подошла к Лафайетту сзади. Его руки крепко сжимали рукоять ножа. Она осторожно высвободила его из хватки, положив руку ему на плечо. Она подошла к удерживающему блоку и поставила его на место. И все на мгновение замерли в таком состоянии, не в силах переварить все, произошедшее только что. Марта и Лафайетт вскоре присоединились к Джорджу, чтобы успокоить подростка. Никто не сказал ни слова.