***
В пятницу его ждало разочарование. Но давайте по порядку. Тсуна привела его в не очень большую и полупустую комнату, где на полу лежали коврики для йоги, а из подвешенных колонок лилась расслабляющая музыка. Вроде все нормально, да? Вот только Тсуна, преждевременно съев принесенное в качестве дани пирожное, легла на один из ковриков и не двигалась несколько минут. На вопросы Бьякурана она пояснила, что в йоге есть такая поза. Поза-то такая была, но вряд ли весь комплекс упражнений должен был состоять из нее одной. Впрочем, сразу после разочарования шло понимание, как на самом деле тут неплохо. Бьякуран и сам смог расслабиться, позабыв о обо всех проблемах, и посмотреть на отдыхающую Саваду получилось. От вида взявшей передышку девушки даже легче становилось, уже не казалось, что Тсуна вот-вот рухнет где-то от переутомления. Было что-то идеалистическое в том, как он, лежа на боку и подперев голову ладонью, наблюдал за Тсуной, умиротворенно прикрывшей глаза и медленно начинавшей разговор, чтобы случайно не уснуть. – А можно записаться на твои курсы? – спрашивает Джессо в конце их импровизационного занятия, пролетевшего слишком уж незаметно. Тсуна, ленивыми движениями поправляя немного помявшуюся одежду, закусила губу и что-то задумчиво прикинула. Фиалковые глаза, смотрящие на нее с надеждой, не оставляли ей больших шансов. – Ну ладно. Только никому ни слова. Все мои люди думают, что я реально занимаюсь йогой. Верилось в это с трудом. Про неординарность хобби нынешнего босса Вонголы знали многие, а члены семьи и подавно, вряд ли они могли пропустить то, что в дни йоги Тсуна не надевала форму для тренировок и выходила вся заспанная. Но эту тайну Бьякуран решил унести с собой в могилу. – Мой рот на замке, – согласился на условия парень. – Хорошо. График помнишь? Каждая вторая пятница. В семь. Не опаздывай, мой юный падаван. – Как скажете, мастер, – подыграл он. Тсуна радостно усмехнулась и даже приосанилась от такого обращения. И с тех пор как-то повелось, что раз в две недели они собирались в своем тайном клубе, где Бьякуран без зазрения совести мог довольствоваться сорока минутами наедине с Тсуной. Или почти наедине. В тайной комнатке собирался целый зверинец. Тсуна периодически тырила Леона и подманивала кормом Хиберда, а также выпускала из коробочек обоих своих питомцев, чтобы те могли размяться на воле. Жаловаться на таких компаньонов Бьякуран не собирался, жмущийся к его ноге Натсу, который напрашивался на поглаживание, уж точно не был проблемой. Парень украдкой взглянул на лежащую Тсуну, рядом с которой пытался поудобнее устроиться светло-лиловый дракончик. – А когда ты вернешь мне моего питомца? Савада приоткрыла один глаз и с вызовом взглянула на Джессо. – Если я вернула тебе кольца, это не значит, что собираюсь отдавать абсолютно все, – она фыркнула. – И, вообще, что еще за «вернуть»? Он тебе никогда не принадлежал, только будущему Бьякурану и мне. Так что… – она неопределенно пожала плечами. – Думаю, ему бы хотелось быть с владельцем первоначального пламени, которое его питало. Дракончик даже не обратил внимания на Бьякурана, его чешуйчатое ушко дернулось, как бы показывая, что слова бывшего хозяина услышаны, но сам Ран только обернулся вокруг предплечья девушки и ткнулся мордочкой, мило щуря маленькие глазки. Намек был понят. Тсуну он не оставит. Джессо рассмеялся, нисколько не обижаясь. Понять Рана он мог без труда. Проведя рукой по пламенной шерстке мурчащего Натсу, Бьякуран подумал, что его и так все устраивает. Вскоре пятницы стали для него маленьким и очень желанным праздником, ради которого стоило разбираться со всеми делами заранее, освобождая время для дороги до особняка Вонголы и сорокаминутного псевдо-занятия с Тсуной. Пара месяцев пролетела в одно мгновение, вырабатывая за такой короткий срок стойкую привычку к пятничным встречам и коврикам для йоги. От таких привычек сложно избавляться. Да и Бьякуран не хотел. Он без смущения мог признаться, улыбка и тихий смех расслабленной Тсуны давно запечатлелся в душе, что уже не вырвать. Поэтому новости, которые он узнал в одну из пятниц, были еще более разочаровывающими, чем былой провал плана по захвату мира. С Тсуной он всегда пересекался у ее кабинета, но сегодня девушка, уткнувшаяся в какие-то листы, шла по коридору вместе с Гокудерой, придерживающим невнимательную подругу за локоть. Будто почувствовав на себе взгляд, Савада смотрит в сторону Бьякурана. Ее глаза резко распахиваются, и девушка хлопает себя по карманам в поисках смартфона. – Боже, я забыла тебе написать, да? – Привет, занята? Сегодня отменяется? Прикладывая ладонь ко лбу, Тсуна мотает головой. – Не только сегодня. Пришлось прикрыть лавочку навсегда, – расстроено говорит она после заминки. Бьякуран прикладывает все усилия, чтобы выдержать лицо. Ни бровь, ни губы не должны дернуться и выдать его мысли, полные гнетущего сокрушения. – У девчонок каникулы и они приехали в гости. Эх, а Хару откуда-то узнала про наши липовые занятия йогой. Хаято на ее словах тактично отвернулся, пытаясь не выдать мимикой, что все и так были в курсе о том, что их босс не разминался, а отдыхал. Никто против не был. – Она решила, что надо бы нам вместе поупражняться… Масштаб катастрофы, думаю, ясен? Хару расстроилась и провела мне целую лекцию, пришлось закрывать наш клуб, – Тсуна положила руку на талию и попыталась выгнуться. – А еще мы реально позанимались йогой, так что у меня теперь все болит. Прибедняться ей не стоило. Ни для кого, кто видел ее сражения, не являлось секретом, что донна находится во вполне себе достойной спортивной форме. – Что ж… ничего не поделать, – скрывая горечь, тянет Бьякуран. – Ага. Ну да ладно, мы что-нибудь другое придумаем. Как там делают подставные фирмы? Регистрируют новое юридическое лицо. Мы можем то же самое провернуть! – опустив взгляд на страницы с финансовым отчетом, Тсуна снова зашагала куда-то. – Но это потом. Пока! Буду ждать твоих идей. Бьякуран, резко оставшийся один, смотрел в спину удаляющейся Тсуны и не мог никак заставить себя двинуться. Его охватило внезапное и такое редкое чувство: надежда.***
Бьякуран даже вначале думает, что ему мерещится. Тсуна шла по коридорам резиденции Джиглио Неро и смеялась над чем-то вместе с Блюбелл, которая на каждом шаге подпрыгивала, чтобы сравняться с ее более взрослой собеседницей. – Тсунаеши, поверить не могу, ты пришла навестить меня? – Джессо быстро меняет траекторию движения и идет к ним, не забыв приветственно потрепать голубые волосы Блюбелл, ликующе улыбнувшейся ему. – И не верь, потому что я к Арии. – Ах, бессердечная, – на это Савада лишь отмахивается. – Я провожу тебя. – Я прекрасно знаю, где кабинет. Бьякуран остается смотреть ей вслед с душащим чувством безысходности. – Не смотри так жалко, выглядит не круто, – весело говорит Блюбелл, хитро щурясь. – Мы по пути только о тебе и говорили, так что не дрейфь! – Тебе стоит меньше общаться с Закуро, а то начинаешь перенимать его стиль речи. Но девочка лишь показывает ему язык и убегает. – Будешь кофе? – спрашивает Ария, начиная подниматься с кресла и суетиться. – Нет… или да, – мгновенно исправляется Тсуна, завидев, как женщина недовольно хмурится. – Правильный ответ. По тебе видно, что нужно немного кофеина. – Мне Реборн то же самое сказал, но я подумала, что он просто двинулся на своей любви к кофе и вступил в какую-то секту, так что теперь продает намолотые зерна. – Не удивлюсь, если так рано или поздно случится, – Ария весело усмехнулась. – Так что ты думаешь по поводу моего предложения? – Сразу к делу, да? Я надеялась, что мы вначале немного поболтаем. – Ох, прости, – тушуется Тсуна. Какое-то время тишину разбавлял только шум кофе-машинки и ожидающее постукивание Арии по столешнице. Маленькие чашечки с ароматным напитком ставятся на небольшой столик, и женщина усиживается напротив гостьи. – Я согласна с твоим предложением, – говорит Ария после того, как отпивает пенку. Тсуна неожиданно для нее мрачнеет, словно вместо согласия слышит отказ. – Ты не обязана вписываться в это дело. Ария изящно поднимает брови и звонко возвращает чашку на блюдце. – Это еще что значит? – Идея весьма спорная, а ты так легко соглашаешься… Если ты просто хочешь отплатить мне, то не надо. Тяжелый, немного свистящий выдох вырывается из Арии. Ей непроизвольно думается, почему вокруг так много глупых и запутавшихся детишек? – Я не смогу передать всю свою благодарность за то, что ты сняла проклятие, Тсуна. За то, что мне дала шанс пожить и что Юни теперь не ждет ужасная участь. Правда, я никогда не смогу сказать «спасибо» так, чтобы передать все, что чувствую. И да, я обещала себе, что отплачу как-то иначе. Но это не значит, что мое согласие тебе помочь – только из благодарности. Ария поднимается со своего места и, обходя столик, садится рядом с Савадой. Доверительно кладет ей руку на плечи и по-матерински гладит. – Мне нравится твоя задумка. Альянс давно уже не тот, во главе одни старики со своими замшелыми взглядами. Им нужна встряска, нужны перемены. И я, как глава Джиглио Неро, с удовольствием подсоблю тебе. Потому что мне по душе, как ты меняешь старые устои, а не потому что боюсь тебе отказать. Тсуна облегченно, слегка нервно улыбнулась. – Да, я, кажется, много надумываю в последнее время, – она ерошит волосы на затылке. По испорченной укладке становится ясно, что нервничала девушка уже давно и еще на пути сюда сотню раз лохматила прическу. От этой привычки ей уже никогда не избавиться. – Кажется? – Ну ладно… точно надумываю, хах. – Хорошо, что ты поняла. – Тогда мы можем обсудить детали? – Хммм, – Ария, шутливо приложив палец к губам, задумалась. – Только если пообещаешь потом сходить со мной и Юни по магазинам. – Какой наглый способ манипулирования!***
Вдоволь наговорившись, по большей части даже не по теме встречи, они решили, что пора бы и к своим обязанностям вернуться. Тсуна вышла с легкостью внутри и верой в то, что делает все не зря. Направиться к выходу сразу не удается. Тсуна останавливается в коридоре, замечая, как навстречу ей идет Генкиши, на плечах которого сидела Юни. Она уже порядком подросла, но что-то подсказывает Саваде, что даже взрослую Юни будут носить на руках. Любимая всеми принцесса как-никак. Девочка, заметив Тсуну, радостно выпрямилась и помахала ладошкой, собираясь что-то приветственно выкрикнуть в тот момент, как ее транспорт неожиданно разворачивается на сто восемьдесят градусов. – Эй, Генкиши! Собираешься меня проигнорировать? – выкрикивает Тсуна, готовясь, если понадобится, броситься в погоню. Но нет. Мужчина оборачивается, строит бесстрастное лицо и сухо говорит: – Не заметил вас. – Да ну? Мы взглядами встретились до того, как ты засобирался бежать. – Да? Хм, наверное, подумал, что увидел призрака. – Совершенно не меняешься, – без обиды хмыкает Тсуна под тихое хихиканье Юни, которую забавляли их редкие шутливые стычки. Она не успевает спросить, как у него дела, ведь к ним присоединяется вполне предсказуемый гость. – Тсунаеши, ты до сих пор здесь? А я думал, что мы разминулись, – Бьякуран слишком уж вовремя выходит из-за угла, словно только там и ждал. – О, нет. Вас двоих я точно не вынесу, – бормочет Генкиши слишком громко, явно желая быть услышанным всеми. – Я пойду. Савада сдерживает смех, смотря за все-таки удавшимся побегом. – Ого, смотришь на другого мужчину, пока я рядом? – доносится с левой стороны, куда пристроился Джессо. Тсуна на него оглядывается и сдерживает желание сказать, что она каждый день смотрит на кучу парней и мужчин, вместо этого она, еще раз кинув взгляд на спину Генкиши и маленькую Юни на его плечах, улыбается. – Просто подумала, что так намного лучше. Генкиши не зовет тебя Богом, не собирается отдавать жизнь, да и выглядит довольно счастливым в своей роли, – и бывшие, точнее будущие Погребальные Венки, которых Бьякуран недавно нашел вновь, тоже были обычными ребятами. Тсуна скашивает взгляд на притихшего Джессо, думая, что он сейчас отшутится, однако она не угадывает. Бьякуран огибает ее, встает впереди и, беря ее руку, сплетая пальцы, тянет ближе к себе. Расстояние между ними мизерное. Если Тсуна поглубже вдохнет, то грудью коснется парня. И такая близость не пугает. Нет. Савада втягивает знакомый сладкий запах и поднимает подбородок, встречаясь с фиалковыми глазами, такими по-особенному серьезными. – Не сравнивай нас, пожалуйста. Я не тот Бьякуран, с которым ты когда-то встретилась, – он поднимает ее руку, сжимает крепче и еле ощутимо целует тыльную сторону ладони. – Я не наврежу тебе. Вонголе. Джиглио Неро. Я не разрушу твое доверие. Тсуна, как завороженная, смотрела на такого непривычного ей Бьякурана и не отнимала руку, на которой ощущалось чужое горячее дыхание. – Да… кажется, иногда я слишком много думаю о том, чего не будет, – произносит она тем же тоном, которым совсем недавно говорила похожую фразу в кабинете Арии. – Прости. – Ничего. Я провожу тебя. – Да не стоит, меня ждет охрана, так что… – Подстрахую на лестнице по пути к выходу, – без нажима предлагает он. – Ох. Точно. Лестницы. Мой главный враг. Ну тогда конечно. Она растерянно следит за тем, как Бьякуран отпускает ее руку и как идет немного поодаль, молча всю дорогу. Во двор они выходят слишком быстро, так и не обмолвившись ни словом. Неуверенно потоптавшись, Тсуна, замечая, как подчиненные готовятся открывать ей дверцу машины, все-таки подает голос. – В последнее время ты ведешь себя необычно. Редко наведываешься, глупых подкатов стало меньше. – Ох, это. Я просто понял, что нет смысла навязываться, когда тебе это все равно не понравится. Шансов-то у меня и нет, – он старается максимально безразлично пожать плечами. Тсуна, постояв чуть-чуть рядом, сделала пару неуверенных шагов вперед, а потом все-таки развернулась. Спрятав руки за спину, слегка наклонившись и улыбнувшись лукаво, она задорно ответила: – Знаешь, ты можешь навязываться. Не то чтобы у тебя нет шансов, – и упорхнула, вмиг скрываясь в машине. Бьякуран, прикрыв нижнюю часть лица рукой, не позволяя увидеть свое искреннее удивление, принимает окончательное решение попытаться еще немного. После того, как ему дали непрозрачный намек на взаимность, отступать будет донельзя глупо.***
Джессо с трудом удавалось поверить, что все это реально. Украшенный к Рождеству небольшой особняк, горящий камин, создающий уютную атмосферу, и, самое главное, Тсуна, укутанная в белый свитер и дремавшая на его груди. Девушка обнимала Бьякурана и бормотала во сне что-то про несходящийся дебет и кредит, мило морщила нос и пыталась посильнее зарыться в точно такой, как у нее свитер, на парне. Зима в Италии была теплой, но мерзлячке Тсуне не было достаточно жара камина и теплой кофты, хотя, признаться честно, короткие шорты, даже не выглядывающие из-под широкого длинного свитера, намекали, что скорее все это нужно было для праздничного зимнего настроя, а не для тепла. Бьякуран потерся о каштановую макушку щекой и обнял Саваду покрепче, чтобы точно убедиться – это не сон и не параллельный мир. Раньше он часто заглядывал в другие миры и всегда наталкивался на картины того, как альтернативная его версия наблюдала за Тсуной, которая выбрала кого-то другого – кого-то из Хранителей, Аркобалено, из других своих друзей. Она улыбалась, счастливо и влюбленно смотрела на этого человека. Иногда Джессо находил те немногочисленные миры, где Тсуна была с ним, но… тот Бьякуран – не он. Наблюдая за параллелями, Джессо не мог почувствовать мягкость поцелуев и гладкость кожи под его ладонями. То, что было в иных мирах, оставалось сном, несбывшейся мечтой, до которой не дотянуться здесь. По крайней мере, он так думал. В этом, его собственном мире, Тсуна ответила взаимностью. Она обнимала его, держала под руку и проводила с ним наедине праздник. И заглядывать в параллельные миры уже не нужно было. Бьякуран был счастлив. Счастливее других своих версий, которые грезили о том, что им не получить. Но был бы он собой, если бы успокоился? Конечно, нет. Их жизни крепко переплетены с мафией. Если раньше в альтернативных вселенных он искал счастливого исхода для своих чувств, то теперь он постоянно смотрит, как закончатся переговоры Тсуны с представителями других семей, кто может напасть, грозит ли донне Вонголы опасность. И, находя мир, где с Тсуной что-нибудь случалось, Бьякуран чувствовал, как внутри кровь стынет. А потом бросался к Саваде и предупреждал об этом, та же, ободряюще улыбаясь, заверяла, что справится со всем без проблем. В такие моменты против воли ему вспоминалось будущее, которого уже не будет, точнее, его взрослая ипостась. Нет, не тот Бьякуран, что планировал уничтожить все вокруг, в том числе и мешающую ему Вонголу. Он вспоминал Призрака, на которого был похож гораздо больше, чем на того психа с желанием построить новый мир. Призрак не смог принять жизнь, где нет Тсуны… и Бьякуран с такой легкостью мог понять эти чувства, мог представить, какое бы отчаяние накрыло его. Поэтому он бы тоже перебрал все варианты и попытался перебраться в ту параллель, где его Тсуна еще жива. – Если бы для перемещения нужно было уничтожить этот мир, я бы… не задумывался и сделал это, – хрипло шепчет погруженный в мрачные мысли Бьякуран, целуя жмущуюся к нему девушку в затылок. Тсуна вдруг начинает елозить. Освобождая руки и принимая сидячее положение, она очаровательно трет глаза и зевает. – Ты что-то сказал? Если бы она слышала его слова, то разозлилась, ведь его обещание не вредить Вонголе, Джиглио Неро и, что важнее, Юни, никак не сочеталось с его желанием уничтожить мир, чтобы переместиться в другую ветвь реальности. – Говорю, ты так все Рождество проспишь, – улыбается он, прищуром пытаясь скрыть волнение в глазах. – Мммхм, – мычит она, все еще не проснувшись. – И еще, что я люблю тебя. – Я тебя тоже, – отвечает она быстро, на автомате, но от этого не менее искренне. – Ой! Тсуна, бодро вздрогнув, начала оглядываться. Ей понадобилось некоторое время, чтобы сориентироваться в пока еще малознакомом доме, который только недавно купил Джессо, и найти на полке часы. – Время подарков! – Савада энергично, словно только что не пыталась сдержать очередной зевок, вскакивает с дивана и несется к елке, украшенной буквально час назад. – Так, пока я спала, должен был прийти Санта-Клаус и оставить тут что-нибудь. Она кинула очень красноречивый взгляд на Бьякурана. – Ты спала, обхватив меня и не давая шевельнуться. Когда бы я успел? Тсуна обиженно складывает руки на груди и делается похожей на очень надутого снеговика из-за этого большого белого свитера. – Ладно-ладно. Я положил сразу после того, как мы закончили с елкой. Посмотри с задней стороны, под той немного погнутой нижней веткой. Тсуна засияла и с детской радостью бросилась искать подарок. – А мой подарок? – ложась на подлокотник и пытаясь рассмотреть, как Тсуна расправляется с упаковкой, спрашивает Джессо. – Твой подарочек – это я. Недоволен? – Что ты, более чем. Тсуна заливисто смеется. – Шучу, я принесу его из комнаты. Боялась, что ты его найдешь. Бьякуран, подперев подбородок рукой, с нежностью следил, как Тсуна, похожая на его личное зимнее солнце, или скорее яркое зимнее небо, восхитительно улыбалась, раскрыв подарок. И, честно, он сделает все, что угодно, для сохранения этой улыбки.