***
Ноги принесли ее в собственный кабинет. Кажется, шести месяцев с передачи титула хватило, чтобы свыкнуться с новыми обязанностями и местом. Плюхнувшись в новенькое кресло, Тсуна с глухим грохотом опустила голову на стол и накрыла ее руками, погружаясь в пучину отчаяния. Стоило догадаться, что именно так она себя и будет чувствовать после приступа честности. Рассказать о своей прошлой жизни и о Системе было необходимо. Особенно о Системе. Ведь было бы неправильно это скрыть. Если они действительно хотят попробовать быть вместе в… таком, мягко говоря, нестандартном варианте отношений, то иначе нельзя. Тсуна обязана дать ребятам всю информацию, чтобы они могли все взвесить. – Ааах, – она устала об этом думать. Все! Сделанного не воротишь! Она сказала то, что давно должна была, и жалеть нет смысла! – Да! Или нет? А если они поймут, что их чувства – игра Системы? И уйдут? Они только-только официально стали Десятым Поколением… Вонголе не светит ничего хорошего, если босса сразу же покинут все Хранители. Хотя пофиг на Вонголу! Как ей самой дальше жить без друзей? – Ыыы, – протянула она жалобно и резко отлипла от столешницы. Нужно было заняться чем-то! Зачем только решила устраивать сеанс правды с утречка, если теперь целый день мучиться и пытаться занять себя? Савада посмотрела на валяющийся с краю кубик Рубика. Собрать? Нет. Он только будет бесить и встретит свою смерть после удара о стену. Тогда может… девушка повернула голову в другую сторону. Книга, со вложенной внутри закладкой, весьма манила. Но вряд ли у Тсуны сейчас будет интерес к истории. Остается только работа. Стопка документов, договоров и смет как раз дожидалась своего часа. Казалось бы, боссом быть нетрудно, все же сделают за тебя, тем не менее любое действие нужно согласовывать. Ничто не будут делать без одобрения и подписи. – Зря меня, что ли, учили сражаться? Это всяко легче, чем с бумажками сидеть, – и это при том, что ей первое время очень сильно помогали и учили. А тяжко и непривычно все равно. – Надеюсь, с опытом придет. А то будет позорно прославиться самой тупой донной. Первые полчаса сосредоточиться было проблемно, мысли о недавнем без конца лезли в голову, но потом работа пошла уже легче. Получилось сосредоточить внимание и не перечитывать одну строку по несколько раз. Тсуна даже начинала думать о том, чтобы включить музыку и полностью погрузиться в дело, как ее совершенно неожиданно прервали. Стук в дверь был слишком хорошо ей знаком. В таком такте бил только один человек, будто желая придумать понятный исключительно им двоим шифр. – Да, Хаято, входи, – быстро убрав с лица неуместную от такой мелочи улыбку, откликнулась девушка. – Я уже говорила, что можно обойтись и без формальностей. Я уже привыкла, что в Намимори к нам в гости заходили без стука. Все же свои. Она снова пыталась сделать вид, что абсолютно не волнуется. Правда, вряд ли получалось. Все-таки Тсуна ожидала, что с ней не заговорят сегодня… а может, вообще больше никогда не заговорят. Первым делом из-за двери показался поднос, а уже за ним немного взволнованный Гокудера. – Ну, я подумал, что могу помешать тебе, поэтому постучал, – странная деталь: наедине Хаято недавно стал обращаться к Тсуне на «ты», а при всех как обычно. Что ж, пока ему так удобно, она ничего против не имеет. – Ты не завтракала, – пояснил парень, ставя на стол поднос. Есть не хотелось, не дай Бог стошнит от нервов. Но… Тсуна почувствовала знакомый аромат одного из своих любимых чаев. Вот это ей не помешает. – Спасибо. – Да не за что. Помочь с чем-нибудь? – спросил Хаято, кивая на бумаги. – Нет. Не стоит. Мы на той неделе с дедушкой Койотом как раз разбирались с подобным, поэтому никаких проблем сейчас нет. – М, ясно, – немного неловко ответил ей Гокудера, а потом, прокашлявшись и прочистив горло, как бы невзначай начал разговор, ради которого и пришел. – Теперь я понял, о чем ты говорила тогда. – А? – Про то, что жизнь похожа на игру. – Ох, – почувствовав, как внутри все сдавливает от тревоги, Тсуна разорвала зрительный контакт и слегка опустила подбородок, притворяясь, что темная столешница была намного более интересна ей. – Ты запомнил… – Разумеется, – без заминки, сразу откликнулся Хаято. – Во-первых, это было не так давно. Во-вторых, я помню все, что ты говорила мне, Тсуна. И… теперь, когда я понял, что ты тогда имела в виду… Неожиданная пауза давила на сознание девушки сильнее, чем можно было ожидать. Пары секунд хватило, чтобы вообразить себе самое ужасное, что может произойти. – И мне жаль, я в тот раз не смог нормально тебя поддержать. Прости, что я такой недальновидный. Это ужасная черта для Правой руки! – вспылил он, но сразу же взял эмоции под контроль. – Не о том говорю, тц. Я хотел сказать, что нисколько не поменял мнение. Твои заслуги только твои. Ты – все еще ты. А мои… хм, то есть наши к тебе чувства – только наши. – Ты не можешь быть уверен, что они не вызваны Системой, – Тсуна все-таки разлепила сжатые в тонкую полосу губы. – Не можешь. – Могу, – очень просто и спокойно ответил ей Хаято. – Я знаю себя и свои чувства. А еще лучше себя я знаю тебя, Тсуна. И точно могу заявить, что все вокруг было тобой заслужено. Нет ничего, что бы далось тебе просто так. Хаято, с самого начала наблюдавший за Десятой, точно мог быть в этом уверен. Друзей, силу и любовь Тсуна не получила по щелчку пальцев, она боролась, не жалея сил. За чужие жизни и чужое будущее. Даже за самые обычные и доступные вещи ей приходилось сражаться. За спокойные дни, за обычные прогулки до школы, за веселый смех с друзьями. Она боролась за то, что ей даже не было нужно. За признание неизвестных ей людей, за то, чтобы выглядеть достойной наследницей. За него самого, глупого дурака, который при первой встрече только нагрубил ей, Тсуна тоже была готова сражаться. И сложно найти человека, более достойного того, чтобы ему отплатили хотя бы такой мелочью, как искренние чувства. – Пожалуйста, не недооценивайте себя, Десятая, – не замечая, как снова возвращается к формальной речи, с запалом сказал Хаято, в глазах которого горела решительность. Тсуне лишь оставалось с открытым ртом смотреть на него, пытаясь собрать в кучу вереницу мыслей и выдавить из себя хоть что-то. Но в голову ничего не шло. – Я пойду, – от неловкости дернув плечом, Гокудера, стараясь спрятать проступающее на щеках смущение, поторопился к двери, распахивая ту резко и с силой. Но открываться на полную дверь отказалась, встретившись с неким препятствием на другой стороне. – Голова-трава?! Ты чего тут делаешь? Тсуна обеспокоенно поднялась с кресла и попыталась перегнуться через стол, чтобы стало видно хоть частичку коридора. – Пришел поговорить с Тсуной-чан. – Чего? Мы же договар… – Хаято осекся. – Стоп. И давно ты тут? Только не говори, что… – Я не хотел подслушивать! Так получилось! Я экстремально случайно! У Тсуны вырвался смешок. Да уж. Ей казалось, что их ребяческий цирк возможен только в мирном Намимори, а оказалось, что и в кишащей мафией Италии они все остались собой. – Прибью, – коротко высказал свою позицию Хаято. – Э? Осминожья башка, успокойся. Если так хочется, то ты можешь тоже подслушать. – Чего? – Говорю же, я пришел поговорить с Тсуной-чан. – А я не сказал, что разрешаю тебе беспокоить Десятую. – Хаято! – позвала его Савада и посмотрела с назиданием. – Ладно, повезло тебе, – буркнул Гокудера через плечо, после чего моментально был отодвинут в сторону Рёхеем, который еще и дверь закрыл прямо перед его носом. Правда, как только Сасагава оказался внутри, все слова повылетали, и какое-то время кабинет был погружен в тишину, прерываемую недовольным ругательством Хранителя Урагана за стенкой. Рёхей, как более смелый из них двоих, первый заговорил. – Если честно, то я ничего не понял! – огорошил он. Если бы Тсуна сейчас отпивала чай, запах которого с каждой минутой манил все больше и больше, то непременно бы поперхнулась. Так начинать разговор – надо уметь. – То есть про перерождение все ясно. Мама в детстве говорила про наши бессмертные души… а вот вторую часть я совсем не уловил. Про эту, как ее, Систему? Было бы неплохо привести в пример нынче популярные новеллы и мангу, где у героев была Система прокачки, но Рёхей подобное не читал. Ему по душе были обычные сёнэны. Да и про геймеров чаще пишут в Корее, чем в Японии. – Ну, это можно представить, как промывку мозгов, – попыталась она объяснить. – Это как… похищение пришельцами? Тсуна вздрогнула от донесшегося с коридора звонкого хлопка. Это Хаято сделал фейспалм или стену ударил от безысходности? – Он реально подслушивает, что ли? Я же пошутил, – пробормотал Сасагава, недовольно сверля дверь. Но, подумав, сделал выбор в сторону Тсуны. – Значит, что-то типа пришельцев похитили меня и внушили определенные мысли? С очень большим сомнением в жизнеспособности такой трактовки девушка кивнула, с интересом наблюдая за Рёхем. По его лицу было сложно представить, какую он там картину воображает у себя в фантазиях. Как его поднимает в воздух зеленый луч света? – Даже если мне и промыли мозги, то какая разница? – с энтузиазмом продолжил парень. И эти его слова вызвали в Тсуне грусть, неприятно расползающуюся в сердце. Ей не хотелось, чтобы кому-то было плевать, настоящие ли чувства они испытывают или это подделка. – Но я не думаю, что дело обстоит так. От неожиданной смены тона Тсуна распахнула глаза и непонятливо уставилась на друга. – Если бы это было похоже на промывку мозгов, то я бы проснулся в один день и вдруг осознал то, чего раньше не было, так ведь? Савада заторможенно кивнула. – Вот! Все ведь было не так! – Рёхей радостно стукнул кулаком о свою раскрытую ладонь. – Я помню, как в детстве восхищался тобой. Ты была даже меньше Киоко-чан, но вступалась за нее и за меня перед хулиганами. Ты всегда была рядом, когда я не мог успокоить плачущую сестру, когда я ничего не мог сделать. Ты всегда придавала мне сил! Знаешь, например, ты всегда говорила, что учиться легко и что тебе даже стараться не нужно, но при этом ты все равно готовилась, чтобы натаскать нас, чтобы что-то повторить и лучше объяснить мне. Я после твоих уроков всегда хотел получить больше баллов, чтобы ты могла гордиться. Парень почесал царапину на щеке, заработанную на последней тренировке, и с еще большим запалом протараторил: – Я помню первый раз, когда застыл, поняв, что твоя улыбка мне не менее важна, чем улыбка сестры. Помню первый раз, когда смутился от того, что ты взяла меня за руку, хотя такое бывало уже не раз. Помню колесо обозрения и помню, как начал задумываться, почему с тобой рядом я чувствую себя странно. Во имя Экстрима! Я помню, как не мог понять, что же со мной не так! И как я долго решал, можно ли мне вообще любить тебя. С каждой фразой щеки Тсуны начинали гореть все сильнее. Слушать такую незаслуженную похвалу невероятно смущало. А сказанное вслух признание всегда выбивало из легких весь воздух, это не то же самое, что повисшее безмолвное «люблю». – Поэтому я не думаю, что мне промыли мозги или что-то внушили… ну только если немного Киоко-чан постаралась, чтобы я побыстрее понял все, – Рёхей замер. – Но это не считается! – Хаха, да, не считается. Киоко у нас точно не пришелец. – Ага… И прости, что наговорил тут всякого. Я, наверное, очень глупо выразился. Тсуна медленно покачала головой. Может, Рёхей не преуспевал в школе, но глупым он уж точно никогда не был. – Я должен экстремально идти, чтобы не сгореть со стыда! – на этом он так же быстро, как и Хаято до этого, рванул к двери. Вскоре Тсуна снова осталась одна, удивленно смотря перед собой и вслушиваясь в шутливую перепалку двух парней, отдаляющихся от ее кабинета. О работе она позабыла, и об остывающем чае тоже. Не прошло и минуты, как снова нагрянули посетители. К ней сейчас все друг за другом будут ходить? Не успела она испугаться, представляя целую очередь снаружи, как Ламбо засунул голову в небольшую щелку слабо приоткрытой двери. – Что-то случилось, сестренка? – поинтересовался он, с любопытством оглядывая комнату в поисках каких-то изменений. – Да нет. С чего ты решил? Ламбо ничего не знал об утреннем разговоре. Слишком юный еще. Да и, слава Ктулху, в ней он видит только старшую сестру. Так что, возможно, ему и не нужно знать обо всей этой канители с Системой. Хотя… будет честно рассказать все. И детям, Нане. – Мы с И-Пин решили мультфильм посмотреть, вот я и пошел на кухню за чипсами. Так вот, спускаясь вниз, я увидел, как глупый Сасагава прислонился к двери твоего кабинета. Ну я решил, что в дела дурака лезть не хочу, но потом, возвращаясь обратно, я уже увидел, как тут стоит глупый Гокудера. А потом от тебя вышел первый и они вдвоем ушли. Тсуна еле сдержала смех от представшей перед глазами картины произошедшего. Это, наверное, выглядело ужасно сюрреалистично и смешно. – Хех, не переживай, они просто… развлекаются. – Великовозрастные идиоты, – вздохнул Ламбо, немного преувеличивая. – Но что-то сегодня все какие-то задумчивые. И атмосфера мрачная. Точно все в порядке? Савада напряженно сцепила пальцы в замок. Волновать Ламбо не хотелось. Лучше ему не знать, что они все сейчас находятся на краю перед бездной неизвестности. – Какой ты внимательный. – Ну а то! Ламбо-сан хорошо чувствует ситуацию! – мальчишка гордо распрямился, а потом мигом посерьезнел, направив на нее цепкий взгляд зеленых глаз. – Но ты не ответила. Все в порядке? Возможно, ты устала? Тогда бросай все дела и пойдем со мной смотреть мультик. Кажется, это первый раз, когда они поменялись ролями. Тсуна сейчас чувствовала себя не старшей, а младшей сестрой, о которой пытаются заботиться. – В порядке, Ламбо. После твоих слов уж точно в порядке. Бовино непонятливо хлопнул глазами. Что он такого сказал? – Точно не хочешь пойти со мной? И-Пин будет рада. – В другой раз. – Ну как знаешь, глупая сестренка. Значит, тебе не достанется чипсов! В шутку показав ей язык, Ламбо бросился к лестнице, боясь, что И-Пин устанет ждать и начнет без него. А Тсуна откинувшись на опущенную спинку регулируемого кресла, уставилась в потолок невидящим взглядом и потратила не меньше часа, повторяя в мыслях недавние разговоры. И немного погодя на ее лице бледно сияла улыбка. Возможно, зря она так переживала? Даже представляла, что все покинут свой пост Хранителя и уйдут. Ну не идиотка ли? Они ведь не такие. Слишком добрые, чтобы бросить ее. Снова вспомнились теплые слова Хаято и Рёхея, забота ничего не подозревающего Ламбо. Наверное, ей действительно не стоило паниковать и так критично оценивать ситуацию, ну не ворвется же сейчас кто-нибудь и обвинит ее в реальной промывке мозгов, хах. Щелкнула ручка двери. – Хииии… В проеме, как гром среди ясного неба, появился Хибари, который, в отличие от Ламбо, не скромно заглянул в комнату, а уверенно вошел внутрь и посмотрел свысока. Вот черт. Кёя не любил, когда им манипулировали. Словами или действиями. А еще он до сих пор не очень любил проигрывать. Так что вряд ли он в восторге от ее признания. Рано она начала радоваться. Ой, рано. – К-кёя? – Пойдем на полигон. Вставай, – холодно скомандовал парень. Супер. Зашибись. Ей собираются устроить камикорос.***
Согнувшись в три погибели, Тсуна пыталась отдышаться. Их драка, которая больше походила на обычную тренировку, затянулась. Тсуна уже не чувствовала своих конечностей. Устала ужасно. И, что еще хуже, смысла всего этого действа она так и не догнала. Кёя был сдержан, как и на других тренировках, удар останавливал, пламя контролировал. Она только колготки порвала, и то по своей вине. К слову, ее сегодняшняя одежда уж точно не подходила к спаррингу на пыльном поле снаружи резиденции. Но Хибари не дал ей и шанса переодеться. В итоге пришлось тут выплясывать в брючных шортах и бежевой атласной майке. Ах, был еще и пиджак, но, вероятно, его уже не отстирать от грязи, в которую Савада его кинула в самом начале, чтобы не мешался. Пытаясь вытереть стекающий по шее пот, Тсуна разогнулась и, испуганно икнув, заметила, что Хибари-то отдыхать не собирался. Он двигался прямиком к ней. – Может, хватит? Да поняла я, что ты злишься! Я ужасна, что позволила этой Системе манипулировать тобой. Но я же не хотела, правда, я очень сожалею, – кричала она жалобно. Но Кёя не останавливался, все еще приближаясь к ней и застывая рядом, когда между ними было от силы сантиметров десять. Тсуна хотела зажмуриться, чтобы не видеть осуждения друга, этого она не переживет… Однако, она не успела закрыть глаза, что и позволило заметить абсолютно расслабленный вид Хибари, который поднял правую руку и потянулся к девушке. Он небрежно сдвинул ее мокрую челку, усмехнулся одной ему известной мысли и, наклонившись, поцеловал сухими губами лоб Тсуны. А потом, безмолвно отвернувшись, начал идти обратно к резиденции. – Э? – ничего умнее Савада выдать не смогла, остолбенело смотря на отдаляющуюся спину парня. Она снова… повела себя как тупица, да? Кёя не был зол. Но не в его стиле было бы прийти и выдать душевный монолог, поэтому он сделал все по-своему, позвал потренироваться, чтобы она перестала прятаться в кабинете и смогла выпустить пар? Или это было своеобразное наказание за то, что она слишком долго хранила такую бестолковую тайну? Или чтобы показать, что он готов быть с ней даже сейчас? – Как ты только умудряешься молча доносить свою точку зрения? – спросила Тсуна в пустоту, потирая место недавнего нежного поцелуя. Постояв еще немного, она все-таки подобрала испачканный пиджак и направилась в сторону здания, по пути отказавшись от помощи домработника принести ей воды. Торопливо поднимаясь по лестнице, Тсуна, не изменяя себе, умудрилась запнуться и опасливо накрениться назад. Крепкая рука, приобнявшая ее за талию, не дала боссу нелепо скатиться вниз. – Оя? Неужели это ангел упал в мои объятия? – Мукуро… придумай что-нибудь новое, – придя в себя, ответила Савада. Оглянувшись назад, она натолкнулась на довольный взгляд Рокудо, нависшего над ней сверху и не желавшего отпускать из рук. Хром стояла внизу лестницы и, заметив внимание Тсуны, очаровательно в своей непринужденности помахала боссу. – Ку-фу, каждый день только и думаю, как бы показать свою любовь и какой комплимент придумать. Вернувшись в прямое положение и твердо встав на ступеньку, тем самым отлипая от груди парня, Тсуна закатила глаза. – Знаешь, я забираю свои слова назад. Просто перестань о таком думать, лучше за работу возьмись. – А кто сказал, что я не могу совмещать сразу два дела? Спорить с ним никогда не получалось. Можно было по пальцам пересчитать, когда она побеждала в их обмене колкостями. – Ладно, я пойду. – А, ой, босс! – Наги подпрыгнула на месте и быстро взбежала вверх по ступенькам, нагоняя Тсуну. – Мы тут… эм. Хранительница бросила взгляд, молящий о помощи, в сторону своего вечного товарища. – Похитить тебя собрались, – продолжил за нее Мукуро, что вызвало у Хром полное недовольства выражение лица. Не это она собиралась сказать. – Ну-ка, идем. Сопротивляться Савада не собиралась, уж тем более когда Наги аккуратно подхватила ее под локоть и с энтузиазмом повела вслед за Мукуро. Конечная цель была непонятна Тсуне до самого конца. Они поднялись на последний, четвертый этаж и не остановились даже там. Завернув за угол и открыв экстренную дверь, они поднялись на плоскую часть крыши резиденции. Стоило ступить туда, как Тсуна остановилась, расширившимися глазами смотря в заходящее небо. Ощущение, что только недавно было утро. Но да, она долго объясняла ребятам про Систему и ее функции, потом засела в кабинете до обеда. И, судя по всему, тренировка с Кёей тоже затянулась. Поэтому она чувствовала себя такой уставшей, хотя изначально казалось, что они полчаса провели на поле. Слишком задумалась и не уследила за временем. Оранжевое небо дарило спокойствие, как и Наги, тихо стоявшая рядом и не отпустившая ее руку, будто зная, что Тсуне, вновь утянутой в пучину своих мыслей, это нужно больше, чем что-либо другое. – Ку-фу-фу, как тебе? – Мукуро указал на незамеченный ранее расстеленный плед. – Пикник на крыше. Моя идея. – Мукуро-сама! – позвала его возмущенная Хром. – Шучу. Разумеется, это идея Наги-чан. – Ну я… – запал иллюзионистка сразу растеряла, стоило увидеть благодарную улыбку Тсуны. – Подумала, что это хороший способ отдохнуть. Мукуро потянул обеих к выбранному местечку, а потом и вовсе поразил Тсуну, когда достал из стоящей рядом сумки завернутые сэндвичи. Тут-то девушка поняла, что не ела весь день! Такое порой происходило, и организм даже адаптировался, голод не чувствовался до самой ночи, живот не урчал, будто не хотел отвлекать ее от рабочей канители. Если бы туманники знали, что Тсуна не ела буквально ничего, то принесли бы что-то более серьезное. А она и этому была рада. Разве могло быть что-то лучше, чем их забота? Сэндвич, который, по признанию Мукуро, был сделан самой Наги, и прохладный домашний лимонад госпожи Марино были очень кстати. Силы потихоньку возвращались. Усталость пропадала. И ведь неудивительно, что она так изнеможена. Тут и психоэмоциональное напряжение, и тренировка сказались. Вначале Тсуна использовала гиперрежим, но позже они перешли на рукопашный бой, чтобы зря не напрягать Саваду, которой все еще запрещалось переусердствовать с пламенем. Мирная передышка так благоприятно сказалась на девушке, что та не сразу заметила нервное поерзывание Наги. И, кажется, она знала, о чем с ней хотят поговорить. По опущенному лицу Хром и дрожащим губам складывалось ощущение, что она сейчас расплачется. Тсуна уже готовилась панически успокаивать подругу, как… – Босс! Даже не смейте думать, что вас любят из-за вмешательства Системы! – уверенно и немного зло сказала Докуро, хмурясь и сжимая маленькие кулачки. Общение с бестолковыми балбесами по типу Тсуны хорошо сказывались на Хром, она становилась более открытой. – Это ничего не значит! Можете говорить, что угодно, но я не изменю своего мнения. Вы были так милы со мной, так много помогали, видели во мне что-то, чего я до сих пор не вижу сама… Вы придали мне столько смелости измениться. Поэтому даже не думайте, что моя… наша любо… что мы не ценим вас. Под конец Наги все-таки вспыхнула смущением и замолкла, но взгляд ее при этом не изменился ни на йоту. Уверенность в своих словах так и читалась. Не проникнуться Тсуне не могла и, накрыв ладонь Хром, легонько сжала. – Спасибо. – Не надо благодарить меня за это. Я просто была честной, – с придыханием ответила иллюзионистка. Тсуна довольствовалась этим моментом единения и умиротворения, пока не вспомнила, что есть тут еще один человек. Скосив глаза вбок, она натолкнулась на хитрую усмешку тактично наблюдающего за ними Мукуро. Сложно было представить, что он скажет что-то страшное ее сердцу, но… на секунду Савада все-таки засомневалась. – Что? – спросил он, замечая ее интерес к своей персоне. – Я не верю в то, что ты рассказала. То есть в первую часть, про перерождение, могу поверить. По рассказам твоей матушки ребенком ты была довольно необычным. А вот насчет «Системы». – Он пожал плечами. Это можно было понять. Кто в здравом уме поверит в такую ерунду? – Будущее, – коротко сказала Тсуна, вспоминая то, о чем так и не смогла сказать утром. – Помните будущее? – О чем ты? – Мукуро понял, о чем речь, только после того как с языка уже сорвался вопрос. Десятилетнее будущее, где они противостояли Бьякурану. Парень в раздумьях потер подбородок, отрешенно взглянул вдаль и сразу после громко рассмеялся. – Хахаха. Тсуна всегда впадала в ступор, когда Мукуро смеялся так. Не привычным фуфуканьем, а заурядным человеческим способом. Обычно он так смеялся, когда слышал что-то настолько смешное, что не мог сдержаться и держать под контролем свой образ. Затихнув так же резко, как рассмеявшись, Мукуро откинулся назад, опираясь на выставленные за спиной руки. – Знаешь, я ненавижу того себя из будущего, – Мукуро знал причину, они вдвоем были похожи, и чести это никому не делало. – И хотел бы я убить того гада за некоторые его мысли, но он смог поступить правильно. Смог отпустить тебя, Тсунаеши-чан. А это было непросто. – У меня не очень много воспоминаний из будущего, – вклинилась Хром. – Но та я искренне любила босса. И это не было похоже на навязанные кем-то чувства. Тсуна нахмурилась в раздумьях. Ее действительно отпустили. Если бы Хранители были ослеплены показателями любви и находились под влиянием Системы, поступили бы они так? Отпустили? Ради ее блага, а не своего. В том времени было много пугающих вещей, но Хранители заботились о ней, никогда не переступали черту и смогли пересилить себя. А еще… Тсуна иногда думала о том варианте будущего и приходила к выводу: если взрослая она не убила себя, а рискнула ради своих близких… то она, возможно, и не была против той чрезмерной любви? Можно же было сбежать. Можно было одернуть ребят. Но она осталась, не бросила никого, потому что любила в ответ. Тсуна приподняла лицо, снова всмотрелась в ярко-оранжевое небо и решила для себя кое-что. Как этот день подойдет к концу, так и она прекратит неуверенно бояться неизвестно чего. Хватит думать о будущем, которого не будет. Хватит думать о показателях. Сегодня ей показали, что Система – это последняя причина любви. – Спасибо, – прошептала Тсуна, в полной мере ценя слова друзей. И, не сдержавшись, притянула обоих в медвежьи объятия, которые встретили с готовностью. Однако быстро отодвинулась. – Ааа, чего я тут сижу, я же только с тренировки, мне бы душ принять! Резко стало неловко от того, в каком виде она тут сидит. – Ку-фу-фу, не переживай, ты и так… – она в момент закрыла рот Мукуро, не собираясь слушать еще одну пикап-фразу, и поднялась. Вес груза на плечах стал ощущаться намного легче.***
Она врезалась в стоящий посреди комнаты пуфик и приглушенно ойкнула от неожиданного столкновения. Глаза закрывало обзор полотенце, которым Тсуна вытирала мокрые после душа волосы, и хорошо, что все закончилось не особо болезненной встречей с препятствием, а то с ее-то экстраординарными способностями можно было вляпаться во что-то более серьезное. Ах, и да, еще хорошо, что никто не видит, какие иногда нелепости происходят в ее комнате. Раздавшийся со стороны смешок очень контрастировал с последней мыслью девушки, которая поспешно сдернула тряпку с головы. – Реборн? Ты чего делаешь здесь? – спросила она удивленно, опуская полотенце на оголенные под бретельками пижамной майки плечи и взирая на рассевшегося за ее столом репетитора. – Странный вопрос для того, кто не закрывает двери в спальню. – Открытые двери – не повод грубо врываться. Она не успела сказать, что смысла закрываться нет, вряд ли двери выстоят против пламени врагов, которых в особняке и не стоило ждать, территория охранялась не хуже Парламента Италии, вместо этого Тсуна отвлеклась на прыгающего со стола Леона. Ничего опасного бы с ящеркой не случилось, но лучше было поймать этого десантника до приземления. Сделав это и погладив порядком подросшего питомца, Тсуна украдкой наблюдала за репетитором. Честно, она не ждала его. Ну, это же Реборн. Не стоит рассчитывать на милые беседы с ним… хотя чего кривить душой, киллер очень часто говорил нужные и поддерживающие вещи в самые подходящие моменты. Как бы то ни было… сегодняшняя тема немного не соответствовала его образу. – Какой ты была в той жизни? Не такое начало она предполагала. Замерев на пару секунд, Тсуна пыталась понять, не послышалось ли ей это. Рассматривала Реборна в поисках подвохов, рефлекторно гладила Леона и слегка ежилась от ощущения скатывающихся по спине и рукам каплях остывшей воды с волос. – Чего? – Хочу узнать, какой ты была до перерождения. Значит, не показалось. – Эмм, даже не знаю. Я вроде упоминала, что почти ничего не помню? – она пересадила хамелеона на накрытые полотенцем плечи и растерянно развела руками. – Но хоть что-то вспоминается? Хм. – Я не вспомню лиц или имен членов семьи, но могу припомнить состав. Название города тоже не помню, но сам вид все еще мелькает перед глазами. По гугл-картам можно попробовать найти? – девушка еще что-то прикинула. – С друзьями то же самое, никакой конкретики. Помню учебу. Реборн слушал с интересом, будто такие нечеткие крупицы информации были важны. – Парень? Муж? – спросил он частично в шутку, но смотрел внимательно, не признавая, что немного волнуется. – Нет. Ничего такого вроде. О! Я любила шоколад! – Вау, это первый точный факт, который ты можешь вспомнить? – это не могло не вызвать у него улыбку. Глупая ученица такая глупая. – И не любила рыбу, что сейчас уже не так. Ахаха, в Японии без нее никуда, – Тсуна потянулась к волосам, чтобы взъерошить их, но остановилась. Мокрые и не расчесанные, лучше не делать хуже. – Мне нравилось фэнтези. Детективы. А смотреть я любила комедии. Думаю, чувство юмора у меня осталось тем же. – Ага, значит, и в прошлой жизни ты мучила людей, вынося им мозги? – Ахаха, не помню точно, но вроде бы… у меня было не так много друзей и знакомых, как сейчас. И я была, ммм, поспокойнее. – Ты хотела сказать «поадекватнее»? – Я знаю, что хотела сказать! – наигранно надулась Савада. Хотя зачем спорить? Реборн прав. Это в новой жизни она решила жить, ничего не стесняясь, не загоняя себя в ненужные рамки. Кажется, раньше было иначе. – Ух, было бы реально неплохо, если бы я помнила все четче, а то эти неясные фрагменты воспоминаний. Она редко пыталась вспомнить. Сейчас это было абсолютно бесполезной информацией, смысл вспоминать тех, кого она уже не встретит? Но в данный момент, хмурясь и зарываясь поглубже в сознание, чтобы ответить Реборну, Тсуна впервые почувствовала, что вот-вот сможет дотянуться до давно утерянного. Реборну не нравилось, как карие глаза темнеют, подернутые дымкой задумчивости. Казалось, еще мгновение, и ученица вернет свое прошлое, позабыв настоящее. – Тсуна. Тсуна! – окликнул он ее дважды, ведь девушка настолько погрузилась в себя, что не услышала сразу. – А? Да. О чем это я? – она мотнула головой. – Получается, я довольно сильно изменилась. Стала совсем другим человеком в новой жизни. Была в ее тоне неуловимо грустная нотка, резанувшая по Реборну. – Не обязательно умирать и перерождаться, чтобы измениться. Люди становятся другими под влиянием многих факторов, возраст или что-то иное, – он знал это не понаслышке. Испытал на себе, благодаря одной очень забавной дурочке. – И в этом нет ничего плохого. – Наверное, – все-таки, даже без четких воспоминаний Тсуна знала, в ней остались старые черты. Вкусы и предпочтения, привычки и страхи, и дурацкие шутки тоже. Что тогда шутила, что после смерти, что и в детстве. Стабильность! – Это многое объясняет. Сегодня Реборн просто пестрил внезапными фразами. – Ты о чем? – Твоя прошлая жизнь объясняет твою неуверенность в себе и ту Систему, о которой ты рассказала. Тсуна в непонимании и тихом недовольстве поджала губы. – Сложно не заметить, что порой ты принижаешь себя. То не веришь, что люди могут тобой дорожить, то ставишь под сомнения свои решения и достижения. – Что за бред? – Ты можешь отшучиваться, что считаешь себя королевой мира, но все видно, – Реборн старался говорить мягче, задевать Тсуну не хотелось. – Я всегда думал, откуда это в тебе. Нана тебя любит всем сердцем. Емицу? Да, идиот, накосячил, но не создавалось впечатление, что жизнь без отца сильно на тебе сказалась. Заботливые друзья, готовые поддержать тебя… Так почему же ты так не верила в себя? Не верила, что могла кого-то зацепить? Что могла стать особенной для кого-то? Тсуне неуютно поежилась, приобнимая свои плечи. Как-то противиться сказанному она не могла. Самой знать о своих проблемах – одно дело, когда тебе говорят это вслух – совсем иное. Неприятно. Ее душа – ее тайны. Заниженной самооценки у нее не было. Это Тсуна точно знала. Но сомневаться в себе может любой, даже самый самоуверенный человек во Вселенной способен найти в себе изъян. Это нормально. Но когда вот так выворачивают наизнанку, вытаскивая скрытое, все равно чувствуешь себя отвратно. – Это лишь моя теория, – продолжил Реборн, не желая совсем отпугнуть Саваду. – Раз у тебя не так много воспоминаний о прошлой жизни, не остается ничего, кроме как додумывать детали. И таким способом я пришел к выводу, что твоя неуверенность тянется именно оттуда. Из той жизни. Возможно, ты чувствовала, что окружающие люди, семья, близкие или друзья не любят тебя так же, как ты любишь их? Поэтому ты до сих пор боишься, что чужая забота – лишь обман? Поэтому боишься ответить взаимностью? И… поэтому Система дала тебе неопровержимые доказательства, цифры, что будут четко показывать чужие чувства? У Тсуны закружилась голова, а изо рта вырвался нервный смешок. – Какая глупая теория. Я ведь знаю, что Система отомэ – это лишь шутка Три-ни-Сетте, небольшая месть за мою грубость. – Возможно, действительно глупая теория. Но это не делает ее менее жизнеспособной. Тсуна отмахнулась от него. Ну что за чушь? Нет-нет. Давным-давно Тсуна боялась любви ребят, потому что не хотела терять дружбу, потому что считала ее искусственным порождением Системы. А Реборн попытался поменять цепочку причинно-следственной связи, будто она боялась, что чужие чувства лишь фальшивка, еще до появления у нее Системы. Нет. Глупость. Нет же. Разве? До случая с Като она не задумывалась же об этом? Стоп. Или задумывалась? Смотрела же тогда с насмешкой на эти показатели и не ставила их ни во что. Да нет. Это неважно. Откуда бы у нее взялся такой комплекс в прошлой жизни? У нее нет плохих воспоминаний оттуда. Но… но… почему после перерождения она так быстро приняла свою новую ипостась и семью? Да, Система влияла на память, чтобы не было болезненной привязки к прошлому, но ведь воспоминания исчезали со временем. В детстве Тсуна намного больше помнила о старой себе и той жизни. Так почему не скучала? В детстве ее больше напрягало ограниченное тело и отношение как к ребенку, а не то, что она лишилась всех, кого знала раньше. Почему Нана так легко стала для нее настоящей матерью? Тсуна зажмурилась и стиснула голову, которую пронзила мигрень. Что было в той жизни? Ничего ужасного. То была обычная жизнь! У нее была нормальная семья, друзья? Но почему так легко получилось отказаться от всего? Неужели она действительно чувствовала себя там не особо нужной, что в новой жизни не грустила, потеряв близких? – Тсуна, – киллер подскочил с места и, встав рядом, коснулся висков девушки. – Не мучай себя. Не вспоминай. Я же сказал, это теория. Не стоит так много уделять ей внимания. Ты Тсуна. Моя глупая Тсуна. Наша. И неважно, кем ты была раньше. Он уже жалел, что полез в эту тему. Как всегда, сделал Тсуне только хуже. Саваде полегчало. Частично помогло пламя Солнца, частично – то, что она перестала силиться вспомнить былое. А с головной болью ушел и узелок необъяснимой горечи, который скрутился внутри при мысли о прошлой жизни. – Все в порядке, – продолжал говорить Реборн. Его горячие ладони приводили Тсуну в чувство. Отрезвляли. Именно поэтому к девушке пришла простая мысль. Действительно нужно остановиться. Какая разница, что было в другом мире? Какая разница, была отомэ-версия Система подарком или издевкой? Если подарком, то хреновым, ведь это породило новое зерно сомнений. Все. Хватит. Это неважно. Тсуне нравится ее нынешняя жизнь. Так есть ли ей дело до чего-то, что ее мозг не потрудился запомнить? Да и психологи из нее и Реборна достаточно аховые. Вряд ли они могут нормально проанализировать все и понять причины старых комплексов. Ее черты лица смягчились. Складки на лбу разгладились, к щекам прилила кровь. Реборн беззвучно выдохнул. Пересадив Леона к себе, он подхватил полотенце девушки и накинул на ее все еще мокрые волосы, начиная вытирать и старчески бубня, что так можно и простудиться. А девушка лишь начала смеяться над таким неклассическим его поведением. Но бывший Аркобалено никак не мог уняться. И волосы насухо вытер, и волноваться не переставал, поэтому в конце он просто притянул девушку к себе и обнял. Тсуна поспешила обнять его в ответ, сцепив руки за мужской спиной, она позволила себе расслаблено улыбнуться, точно убеждаясь: да, неважно. Ей нравится то, как все сложилось. – Хэй, а почему, когда я раньше предлагала дружеские или примирительные обнимашки, ты отказывался? Пытался скрыть свою мягкую натуру? – Не неси чушь, Тсуна. Сегодня – исключение. Не будет же он слух признаваться, что раньше, в детском теле, объятия выглядели бы ужасно комично. Леон счастливо покачивал хвостом. Он-то давным-давно понял, что яркая и дружелюбная аура рядом с девушкой его уже несколько лет не привлекает. Улыбка Тсуны для него гораздо важнее.***
Тсуна на цыпочках кралась по темному коридору, огибая уже известные лбу углы поворотов. Что мешало ей включить свет? Ну, желание остаться незамеченной, наверное. А может это в ней просыпалась шпионская натура? Так или иначе, до кухни Савада дошла без препятствий. Желудок взбунтовался ближе к часу ночи, сэндвичей было маловато, так что добирать необходимые организму калории приходилось вот таким варварским способом. В холодильнике ее привлек салат, который Тсуна и поторопилась достать, только во время закрытия дверцы замечая, что на погруженной во тьму кухне она была не единственным паломником. – Хиииии! Боги Олимпа, напугал! – подпрыгивая на месте и рискуя уронить все содержимое тарелки, вскрикнула девушка. – Йо! – беспечно поприветствовал ее Такеши, вальяжно сидящий за столом. Как только холодильник закрылся, комнатка снова погрузилась во мрак, где угадывались лишь силуэты присутствующих, благодаря легкому свету со стороны окна. – Ты чего тут делаешь? – спросила Тсуна, отодвигая стул. – Просто подумал, что встречу тебя. – Что это еще значит? Почему именно тут? – не может же никто знать, что у нее появилась привычка иногда тайно наведываться за съестным? – Да я как-то поздно возвращался с тренировки Скуало и прошел мимо кухни, – ой-ой. – А потом стал замечать, что в некоторые дни ты так занята, что пропускаешь ужин. И тогда-то ты снова приходишь сюда. То, что сегодня как раз такой день, он не стал упоминать вслух. Очевидно же. Саваде оставалось недовольно вздохнуть, признавая, что шпион из нее все такой же никудышный, что и раньше. Впрочем, она могла смириться с этим и приступить к салатику, который так и манил ее. Вилка так и застыла у рта, когда до Тсуны дошло, что раньше-то Такеши, зная о ночных похождениях одного нерадивого хоббита, не подходил. А сейчас… ну да, о причине догадаться так же легко, как выиграть у Ламбо в споре на конфеты. – Я вот каким вопросом задалась, – начала девушка неторопливо. – Вы составили расписание? Ну типа, кто в каком порядке приходит? А то ведь почти никто и не пересекся друг с другом. Ямамото недоумевающе помолчал, а потом все-так уточнил: – О чем ты? – и тут его прострелила догадка. – Погоди! Только не говори, что кто-то уже разговаривал с тобой на утреннюю тему? – Если быть точной, то все. Ты последний. Парень возвел глаза к потолку и грузно скрестил руки на груди. – А ведь мы договаривались, что сегодня не мешаем тебе! – фыркнул он осуждающе. – Сегодня? Хм, – она припомнила время, когда вышла из спальни на свою «доисторическую добычу» пропитания. Уже за полночь. – Ага, а ты хотел всех обхитрить, зная мой маленький секрет про ночные дожоры и собираясь перехватить первым? Такеши в стыдливой тишине как бы признался в обвинениях. – Ахаха, вот хитрец. – Карма, не иначе, – он наклонился вперед и подпер подбородок рукой, вглядываясь в Тсуну. Окно было как раз за его спиной, поэтому Такеши немного, но всё-таки мог разглядеть черты лица и эмоции подруги. У девушки же такой привилегии не было, она видела лишь темный силуэт. Ямамото почувствовал себя немного спокойнее, когда увидел, что Тсуна и шутит, и смеется. Значит, те обманщики хотя бы смогли сделать все верно и убедить подругу в ее ошибочном мнении. – А я ведь такую речь приготовил! Теперь чувствую, что ничего нового и оригинального не скажу. Тсуна захихикала, мысленно признавая, что всех предыдущих разговоров хватило, чтобы развеять ее сомнения. Или… не совсем? Девушка опустила руку с вилкой и в неуверенности закусила губу. Она больше не думала, что ребята любят ее из-за Системы, но все еще оставалось кое-что, что не давало покоя. – Тсуна? – разумеется, он заметил ее состояние. Они все всегда замечали. – Просто… меня так рьяно убеждают, что Система совершенно никак не влияет на восприятие, но ведь это не так. Ладно, вы, мы знакомы долго, но как же другие люди? Даже незнакомцы обращают внимание на меня, видя нечто особенное, то, чего нет. Такеши хмуро сдвинул брови, а сразу после этого нежно улыбнулся, что для Тсуны осталось бы незамеченным, если бы та же самая нежность не проскальзывала в голосе друга. – Хотел бы я, чтобы ты могла увидеть себя со стороны. То, как ты можешь искренне улыбаться даже в тяжелые моменты. То, как блестят твои глаза после ужасно неуместной шутки. Как ты карикатурно злобно смеешься, что не может не поднять настроение, – он многое мог сказать. В Тсуне было неисчислимое количество деталей, которые не могли оставить равнодушными. Но если он продолжит, то атмосфера станет совсем неловкой. – Поэтому люди не могут не обратить внимания. Да и ты не забывай, что есть еще очень много тех, кому ты не нравишься. Это да. Даже если не брать в расчет врагов Вонголы, то остается еще куча людей, которым на нее наплевать. Кому-то не нравится ее поведение, кому-то не по вкусу внешность. Тсуна задумалась. Отрицать, что Система все-таки влияет на нее и на окружающих – глупо. Есть временные бонусы, есть ауры. Однако… Настолько ли велика их роль? Если бы Тсуна была ужасным человеком, по характеру и по поступкам, но Система бы активировала ауру ангела? Тогда что? В Тсуне бы видели доброго человека? Нет. Что ни говори, а Система не способна на такие манипуляции. Это видно после такого большого опыта второй жизни. Разве ее саму не определяет характер? Ее действия? А не только мишура показателей? – Аааа, все! Я не хочу больше думать. Не хочу сомневаться! – громко выдала она и запихнула в рот побольше салата. Такеши хохотнул от вид набивающей щеки девушки, а потом согласился. – А ты и не думай. Просто верь нам. Больше ничего и не остается. Мы не можем увидеть эту твою «систему», ты не можешь увидеть, что у нас на душе. Вот и получается, что можно только верить. Тсуна замерла. Ее настолько поразило сказанное, что сразу появилась куча вопросов. Но забитый едой рот не позволял сказать хоть что-то. Пришлось все быстро пережевывать. А пока она это делала, Ямамото спокойно поднялся, налил воды для Тсуны и, поставив перед ней стакан, очень бодрой походкой вышел с кухни. Последнее слово было за ним. А Саваде оставалось лишь все это обдумать.***
Спалось, на удивление, крепко. Вместо размышлений Тсуна, немного ворочаясь, уснула и очнулась от будильника полной сил. В жизни могла твориться любая фигня, но работа никуда не девалась, нарушать деловое расписание было нельзя, спускалась на завтрак Савада в привычное для себя время. И каков же был шок, когда за обеденным столом сидели все участники ее вчерашнего признания в грехах. Они редко ели вместе. По крайней мере, утром. Все вставали в разное время, кто-то просто не завтракал, кто-то пораньше уже убегал по делам. А сегодня вон, ждали ее вместе с горячим омлетом, подготовленным как раз к ее пробуждению. Да, знали ребята ее очень и очень хорошо. Даже время, на которое поставлен будильник. – Экстремально доброе утро, Тсуна-чан! – Любое утро будет добрым, если созерцать милую Тсунаеши-чан, ку-фу-фу, – вот только именно Мукуро был тем, кто просыпался позже всех присутствующих. – Десятая, садитесь побыстрее, а то кофе остынет. Это было… мило. Как только Тсуна села за свое место, все мирно начали обсуждать насущные проблемы, касающиеся планов на день. И ни слова про то, что было вчера. Они все были знакомы давно, оттого надобность в подведении каких-либо выводов и итогов отпадала. Им не нужно было снова обсуждать эту тему, ребята высказали свое мнение, Тсуна его приняла и не собиралась больше возвращаться к этому. Пора было действительно поверить и в себя, и в своих друзей. В свою семью. Ежегодный день распускания соплей и выявления смысла жизни можно было считать закрытым. Пора было вернуться к обычным, ну насколько позволит их род деятельности, будням. – А я что вдруг подумал, – внезапно заговорил Такеши, медленно водя вилкой по тарелке и портя вид приготовленного с заботой их повара омлет. – То есть «система» может оценить наши чувства в реальных цифрах? Ну да, любопытство не позволило надолго замолчать эту тему. А Тсуна и не против. Так даже лучше. – Угу. – Тогда… – ребята воровски переглянулись. – Мы можем узнать, кто любит сильнее. Девушка подавилась кофе, который чуть не попал на ее черную рубашку. – Что за чушь! – Хаято несильно хлопнул по столу, отчего Тсуна благодарно кивнула в его сторону. – Ясно же, что я люблю Десятую больше. О-оу. – Оя? Это с чего такая уверенность? – Вот-вот, – гордо задирая подбородок, согласилась Наги. Хибари пренебрежительно хмыкнул с противоположной части стола, а Реборн, поражаясь этим детям, только цыкнул. Их многословность при таких встречах, как и обычно, была на высоте. – Я экстремально против этих разговоров, это неправильно такое обсуждать. Глас здравомыслия в лице Рёхея не особо что исправил, ребята в совершенно несерьезной манере продолжали шутливо спорить, кидая взгляды на смеющуюся с них Тсуну облегченные взгляды. Все действительно было в порядке. У них. У нее. Тсуна весело наблюдала за Хранителями и Реборном, понимая, что вот такая Вонгола, которая больше походила на цирковое представление, нравится ей гораздо больше. И что своих ребят она любит и будет любить всегда.