Тсуна как раз застегнула куртку, когда Такеши рядом весело хмыкнул. На ее вопросительный взгляд друг задорно пояснил:
– С каждой зимой ты одеваешься все теплее и теплее.
И правда, новый пуховик Тсуны был еще больше и толще, делая девушку округлее.
– Главное, что Десятой тепло и уютно! – вклинился Хаято. Его слова имели бы больший вес, если бы на парне не была сейчас осенняя чуть уплотненная джинсовка, никак не способная сравниться с зимней курткой Савады.
Ямамото от него отмахнулся, продолжая веселиться.
– Ты стремишься к форме шара?
– Да, чтобы не ходить, а катиться по земле, – хихикнула Тсуна, надевая шапку.
Ее вид стал только смешнее. Шапка была пушистой, здоровой. Светло-голубая с помпонами, весьма нелепая. Неудивительно, что Такеши засмеялся, хотя и видел ее еще утром.
– Не слушай его, – обратилась девушка к своей шапке, поглаживая ее как домашнего питомца. – Ничего он в моде не понимает.
Такеши продолжал хохотать.
В таком небольшом составе они и направились к выходу из школы. Киоко сегодня задерживалась в своем школьном клубе, помогая младшим товарищам. После зимних каникул она собиралась уйти из клуба, чтобы сосредоточиться на подготовке к выпускным экзаменам. Наги была с ней. Вначале она долго сомневалась, подходит ли ей послеурочная деятельность, но Сасагава ее уговорила. Вроде Хром понравилось. Да и с другими ребятами это позволило познакомиться. Полезный опыт общения.
А Ханы и вовсе не было сегодня. Приболела и попросила не навещать ее, ведь можно и заразиться. Как сказала Курокава, жалко всех, кроме Тсуны – зараза к заразе не липнет.
Поэтому сейчас они выходили только втроем, попрощавшись с Энмой и Шиттопи у класса.
– Хах, а представляешь, как забавно бы выглядела ты в куртке и гиперрежиме, – не оставлял Такеши тему.
Тсуна и Хаято живо представили это.
Округлая из-за куртки Тсуна, еле летающая и с горящей шапкой. Зрелище то еще.
– Это могло бы помочь деморализовать врага! – заулыбалась Савада, прикидывая план.
Такеши даже пожалел, что заговорил. Идей Тсуне лучше не подкидывать.
– А вообще, пламя не согреет тебя?
– Дурак, что ли? – буркнул Гокудера, аккуратно вышагивая рядом с девушкой, готовый ловить ее в случае чего. Зима же. Лед. Опасное время для неуклюжего босса.
– Не особо, – задумчиво почесав лоб через шапку, ответила Тсуна. Пламя, конечно, было теплое, но как костер оно ее не грело. Скорее оно работало изнутри, как энергия, не позволяя замерзнуть совсем.
– Немного да, – кивнула, не вдаваясь в подробности. – Но все равно холодно! Поэтому лучше бы на нас не нападали в зиму!
Все понимали, что она лукавит. Тсуна бы никогда не сдалась, даже перед холодом. Боролась бы. И в пылу сражения даже не обращала бы внимание на ветер и снег. Они знали ее лучше всех. И сами бы не отставали, поддержав и первыми бросившись помогать.
– Да и, – она прерывается на полуслове, вдруг замирая и начиная приветливо махать куда-то вперед.
К воротам школы подходил Рёхей, ускорившийся сразу, как заметил ребят.
– Я обещала, что помогу ему с заданиями Кёи, так что…
– Иди-иди, – кивнул Такеши.
Хаято ободряюще улыбнулся. Искренне, но Ямамото все равно разглядел легкую печаль.
– Давай ко мне, устроим матч-реванш в гонках.
– Тц, я тебя раскатаю.
Это последнее, что слышит Тсуна, отделяясь от парней и ускоряясь навстречу Сасагаве.
– Тсуна-чан, экстремально не беги! – он расставляет руки в стороны, будто уже готовится ее ловить. Савада только хихикает и на ногах удерживается, хотя в этот раз даже и не хочется стоять на земле ровно. – Замерзла?
Рёхей одет вряд ли теплее того же Такеши. Куртка плотная и все. Шапки нет, а шарф в руках. Его-то он и оборачивает вокруг девушки. Не для себя же брал.
– Чуток, – врет она, хотя в таком обмундировании ей ничего не страшно.
– Тогда давай руку, – просит Рёхей и обхватывает протянутую ладошку, сразу согревая пламенем Солнца, которое в этом деле было полезнее небесного. Да и лечило немного, снимая тяжесть в теле.
На сердце у Тсуны тоже потеплело. Но не от пламени.
– Как твой урок с Кёей? – не разрывая рук, они направились в нужную сторону.
– Экстремально!
Что бы это ни значило.
Чему мог учить его Хибари? Дисциплине? Нет!
Итальянскому. Рёхей отставал в знании языка, поэтому-то и старался нагнать. А раз уж и он, и Кёя уже выпустились из школы, то логично было попросить помощи у ГДК. Хотя, конечно, Тсуна тоже помогала. Вот как сегодня они договорились у нее еще раз пройтись по проблемным словам и произношению, чтобы Хибари, который и без уроков находил себе занятия в Намимори, не так буйствовал из-за отнятого времени.
– Мм, родители ничего нового не говорили? – с неловкостью уточнила Тсуна, вспомнив о выпуске.
– Нет, они же еще не вернулись из командировки, а по телефону с Киоко ничего не говорили по этому поводу.
Тсуна встревоженно выдохнула. Пар изо рта сложился в какую-то причудливую форму.
Кажется, она больше самих Сасагав переживала об отношениях в их семье. Родители Рёхея с удивлением весной узнали, что выпустившийся сын никуда поступать не собирается, хотя деньги на учебу уже давным-давно они откладывали. Пусть сын учился и не очень, но поступления они ожидали хотя бы ради участия в соревнованиях от университета. О том, что Рёхея уже бросил бокс и турниры, только помогая кохаям в школьном клубе, они не слышали. А ведь дети рассказывали им.
Что именно было у них дома после таких новостей, Тсуна точно не знала, но по уставшей поникшей Киоко могла догадаться, прошло все не так гладко, как хотелось. Подруга даже не сказала родителям, что и сама после выпуска не в Токио поедет, а в Италию. И брат за ней. Разумеется, скоро придется объяснить, откуда у них знакомые в Европе и почему можно не волноваться за трудоустройство сына, однако не сейчас. Киоко и Рёхей так решили, и Тсуна не собиралась мешаться. Она тоже не слишком быстро наладила отношения с отцом, чтобы учить кого-то, как это делать.
Оставлять в неведении родителей недолго получится, ведь рано или поздно, когда Рёхея будут узнавать, как официального Хранителя Вонголы, они окажутся в опасности и надо будет объяснить, от кого их защищают. Так что когда-нибудь и они узнают, что их дети влезли в мафию.
Но всему свое время.
– Снег так и валит, – перевела тему Савада, задирая голову к падающим с неба хлопьям.
– Хорошо же! Прошлая зима почти полностью без снега прошла, слякоть только, – он весело стряхнул с волос, почти таких же белых, снежинки.
– Все равно холодно!
– Да ладно тебе, Тсуна-чан, не так все плохо. Рождество вот скоро, и со снегом намного круче.
Нахохлившаяся девушка чуть подсдулась, когда речь зашла про праздник. Рождество ей нравилось, не подарками или выходными – хотя и не без этого – но и самой атмосферой. В голове сразу всплыли картины прошлого Рождества. Тогда компания была рекордно большая, многие приехали к ним отпраздновать, поэтому они в минимальные сроки подготавливали Таке-Суши. Украшали зал, докупали подарки и еду. Тсуне очень ярко запомнился тот день. Хаято и Хару спорили по поводу елки, на которую вечно пытался запрыгнуть выпущенный на волю Натсу, Ламбо мешался на кухне, Такеши помогал отцу и Нане. А за ней, решившей помочь развесить украшения и гирлянды, следили сразу несколько пар глаз, боясь, что упадет. Не упала! Ее на плечи усадил Рёхей и помогал дотянуться до самых высоких мест, а надежнее Тсуна никого представить не могла.
Даже от воспоминаний на душе становилось уютно, а ведь скоро они вновь будут переживать эти моменты.
Тимотео звал их встретить канун Рождества в Италии, но Тсуна отказалась. Это их последний год в Намимори. Весной они покинут школу, а до лета – неторопливые сборы и подготовка к церемонии передачи титула.
Скоро закончится это спокойствие...
– Да, наверное, ты прав, – кивнула Тсуна, ей стоит наслаждаться последней зимой в родном городке. Потом, даже при приезде сюда, уже будет не так.
– Эм, насчет Рождества, кстати, – Сасагава чуть напрягся и растерянно отвел взгляд от профиля девушки. – То есть не совсем про Рождество, я про Новый Год, первого мы, эм, может сходим куда-нибудь? Знаешь там… погулять.
– Разумеется, – энергично согласилась она. – Мы же каждый год ходим! В храм, а потом погреться в кафе. Это уже традиция.
– А, да… да, я экстремально это и хотел предложить!
По слабозаметной нотке неуверенности в его голосе Тсуна поняла, что что-то не так. Задумалась на пару мгновений, и почти сразу до нее дошло. Он не про их совместные прогулки говорил.
– Ой, ты имел в виду вдвоем. Без ребят, – вроде она уже давно разобралась в себе, Системе и чувствах, как своих, так и чужих, но все равно тупила периодически.
– Что? Нет! Нет-нет, – врать он никогда толком не умел. Тсуна даже хихикнула от натужного тона. – То есть да… но неважно.
– Почему же? Это важно, – Тсуна остановилась, Рёхей успел сделать еще шаг, как тоже замер, обернувшись к ней.
Савада недовольно нахмурилась, но из-за нелепо натянутой на самые брови шапки это было незаметно. Однако у Сасагавы не было сомнений – она серьезна. Даже в таком виде и с красными от холода щеками ее строгий и глубокий взгляд слишком выразительный и такой знакомый.
– Первого числа мы ходим все вместе в храм, это наш обычай, от которого я не хочу отказываться, но это не значит, что нельзя сходить вдвоем куда-то. Например, после Рождества до января еще есть время.
– Но ты всегда говоришь, что в конце декабря надо валяться под котацу, греться, спать и есть мандарины, – стушевался Рёхей, что не мешало ему заботливо напомнить о том, как Тсуна любит эти праздничные выходные.
– Говорю. Но ради тебя сделаю исключение.
– А? – Рёхей краснеет. И это не тот румянец, что был у Тсуны из-за минусовой температуры снаружи. – Ради меня?
– Угу.
– Но…
– Неужели так не хочется на свидание со мной?
Рёхей на короткий миг перестает что-либо понимать. Все, о чем он может думать – снежинки на ресницах Тсуны и ее ладонь, где он каждый раз будто ненароком нащупывал маленький шрамик, принесенный из будущего. Рёхею иногда кажется, что на его сердце шрам той же формы. От вины, от любви.
– Свидание? – необычайно тихо переспрашивает он.
Тсуна улыбается.
– Да, свидание. И можно ведь даже не ждать конца декабря, можем и на выходных сходить, – наверное, тянуть смысла нет. До отъезда можно хорошенько провести время и нагнать упущенные дни, когда она сама еще не разобралась в себе.
– Со мной? – все не успокаивается парень.
– Нет, с моим шарфом! С тобой, конечно!
– Но…
– Еще один глупый вопрос и я пойду топиться в сугроб.
– В сугробе нельзя утопиться.
– Я все могу!
Рёхей растерянно моргнул. Губы сами собой разъехались в улыбке. Легкий смешок вырвался на волю.
– А ведь точно. Ты все можешь.
Он всегда знал это. Даже не то, что неуклюжая Тсуна найдет способ убиться там, где никто не сможет. Нет, не об этом речь. Она найдет способ всех понять, всем помочь. Еще будучи маленькой девочкой она спасла его от драки, подарила и ему, и Киоко уверенность, и была с ними тогда, когда рядом не было родителей.
Тсуна могла все. Улыбаться тогда, когда никто уже не может. Идти вперед и тянуть их всех.
Влюблять в себя. И любить в ответ. Как никто другой.
– Свидание, – пробормотал он, словно пробуя это слово на вкус. – Звучит неплохо.
Даже не неплохо, а экстремально прекрасно, да так, что сердце ходуном заходится.
Тсуна смотрит чуть лукаво и хихикает своим мыслям, а потом снова начинает шагать вперед, утягивая его за собой.
– Тогда поторопимся! Мне и уроки надо сделать, чтобы Реборн не бухтел, и твой итальянский проверить. Сегодня будем репетировать произношение на фразе «Ti amo», – Савада от души хохочет, оборачиваясь на него и сверкая мягкой карамелью глаз. – Жду от тебя успехов.
– Я… вложу все чувства в эти слова, – обещает Рёхей и сжимает ее руку еще крепче.
Теперь он ее не отпустит.
***
– Что-то случилось, Тсуна-чан? – встревоженно спрашивает Киоко, беря трубку. Время позднее, и она не может не подумать, что произошло снова что-то страшное.
– А? Нет, я звоню новостями поделиться, – оживленно говорит Савада.
– Если ты снова хочешь похвастаться, сколько мандаринов смогла одновременно запихнуть в рот, то, боюсь, я не буду впечатлена, – по-доброму усмехается подруга.
– Тебе бы с Ханой меньше общаться, а то ее язвительность заразна, – фыркают ей в ответ. – Нет, тот рекорд пока побить не удалось, но я продолжу пытаться!
– Тсуна-чан, а может не…
– Я не по этому поводу звоню, я вообще быстро хотела сообщить, – Тсуна начинает тараторить. – У меня свидание с твоим братом, благословления не прошу, оно и так уже у меня есть от тебя. Все серьезно, но ты там не слишком от радости кричи, подумай о соседях. Все пока, я пойду, у меня с Фуутой супер важные планы, я собираюсь сегодня прервать череду поражений в Мортал Комбат, мелкий играет слишком хорошо, вот по любому читерит! Давай, спокойной ночи.
Киоко медленно опустила телефон и, с целую минуту бестолково посмотрев в стену, вскочила. Быстрая речь Тсуны потихоньку складывалась в картину.
– Брат! Брат! – младшая Сасагава кинулась к двери своей комнаты. – Ты почему мне ничего не сказал?!
А потом еще полчаса она невнятно пищала что-то от радости. Глупая детская мечта Киоко наконец начала сбываться.
***
Рёхей почти боялся Тсуну в этот момент. Она сидела рядом с койкой и с очень сосредоточенным, в какой-то степени маньячным видом держала в руках нож. Хотя нет, он боялся не Тсуну, а за Тсуну. Она пыталась очистить яблоки от кожуры и сделать их в виде маленьких кроликов, как любят показывать в аниме. И пусть в последние годы неуклюжесть Савады поубавилась, особо легче не стало. Все еще был шанс, что этим маленьким ножом девушка умудрится порезаться.
– Тсуна-чан…
– Не понимаю, почему в аниме больные едят яблоки всегда в таком виде, – бурчит она под нос. – Кожура это же половина кайфа и вкуса.
– Я и так могу съесть.
– Нет-нет, я должна попробовать! – высовывая кончик языка от усердия, Тсуна продолжает чистить фрукт. Выходило коряво, а вместе с кожурой она отрезала еще и большую часть самого яблока. – И вообще, цыц, я зла на тебя.
– Тсуна-чан!
– Как ты умудрился так пораниться? – она расстроенно повернула к нему голову, поджав губы и осмотрев парня, лежащего в больничной постели.
– Ну знаешь, я экстремально перестарался, – виновато протянул Сасагава. – Да и это нормально, ты тоже кучу раз попадала в больницу.
– Почему в последние года два мне все припоминают это, когда оказываются ранены?! Это в прошлом, я с третьего года старшей школы ни с чем серьезным не попадала! И это не аргумент! Нечего тут сравнивать!
Тсуна зло сдула отросшую челку.
– Обещай, что больше такого не повторится.
Рёхей не ответил, встречая ее решительный взгляд своим, не менее уверенным. Он не мог этого пообещать, как и Савада никогда не клялась перестать попадать в передряги. Наверное, поэтому она и отвернулась, поджав губы в понимании и продолжив мучать яблоко.
А он смотрел на Тсуну, на ее мягкий профиль, растрепанные локоны и хмурые брови. Смотрел и вспоминал, как он попал в больницу к Шамалу.
Задание не было трудным, хотя и не совсем соответствовало его профилю, все-таки засады не совсем его конек. Рёхей вместе с парой подчиненных устроились у места встречи одной Семьи, собираясь подтвердить или опровергнуть наводку о них. Прослушка была установлена заранее, и Рёхей ждал, когда в разговоре всплывут планы о Вонголе.
И он дождался. Предательство, идеи и разговоры о налете на резиденцию – вроде ничего необычного, Сасагаве нужно было лишь собрать эту информацию и доложить… однако уроды, собирающиеся совершить переворот, быстро соскочили с темы ненависти к Вонголе на ненависть к Тсуне.
Рёхей даже не хотел вспоминать, что именно о ней говорили. Тсуна этого не заслужила.
Он снова посмотрел на девушку.
Тсуна добрая, мягкая. Готовая бороться за всех. У нее самая красивая в мире улыбка и самые глупые шутки с розыгрышами.
И она не заслужила того, чтобы какие-то ублюдки представляли жестокую расправу над ней. Поэтому Рёхей не выдержал, разрушил план по засаде и в одиночку ринулся затыкать рты этим предателям… навсегда, разумеется.
И ведь на душе не стало спокойнее. Всю Сицилию, всю Италию и всю чертову Землю населяли люди, которые мечтали либо убить Нео Примо Вонголу, либо овладеть ею.
– Ой, – Тсуна растерянно смотрит на проступающую на пальце кровь. – Ладно, я сдаюсь.
Рёхей почти подскакивает на кровати, готовясь помочь, но Савада его останавливает.
– Тут ты пациент. Пуля в твоем животе, конечно, никак не сравнится с моим тяжелым ранением, но ты уж лежи, – ехидно улыбается она. – Хотя самая незавидная тут участь у яблока… Верде бы гордился моим жестоким экспериментом над этим бедным тельцем.
Ее шутливый тон вытягивает Рёхея из тягучего омута мыслей. Больше нет желания уничтожить любую угрозу и помеху. Вздохнув и вернув рациональность, Сасагава понимает, что все нормально. Тсуна знала, на что шла. Он тоже. Они все. И для них было важным не поддаваться таким отрицательным эмоциям, иначе мафия затянет слишком глубоко.
– Я все равно съем, – широко улыбается Рёхей. Он знает, что Тсуна вытащит его с любого дна, даже самого глубокого.
– Да ну? Тут моя кровь.
– Без разницы.
– Во-первых, с помощью моей крови я смогу захватить контроль над твоим телом, – сделав моську посерьезнее, заговорчески прошептала Тсуна, как бы делясь тайной. – Во-вторых, это как-то не гигиенично.
– Кажется, ты перепутала пункты местами.
– Ахах, нет, что ты.
Атмосфера теплеет, они оба перестают думать об удручающих событиях. Все закончилось хорошо.
Мелодия из кармана Тсуны прерывает шуточный спор про яблоки, девушка не спешит доставать телефон, хотя Рёхей понимает, что это что-то важное. На звуке у нее стояли только избранные контакты. Увидев кивок Сасагавы, она все-таки берет.
– Эх, – вздыхает после короткого разговора с Кёей. – Может сделать вид, что у меня парализовало ногу и остаться с тобой? Будем делить одну палату.
– Я был бы экстремально рад, но Кёя же догадается.
– И то верно, – она, грустно изогнув брови, смотрит ему в глаза.
– Иди-иди, я тут справлюсь, посмотрю повтор матча по телеку, – он никогда бы не обиделся на то, что Тсуне надо работать. У нее дел больше, чем у них всех. – И после того, как разберешься со всем, иди спать, ко мне заглядывать необязательно.
– Ну что за глупости, – отмахивается Савада. – Мне, вообще-то, только в радость с тобой время провести. Я, может, боюсь одна засыпать?
Чуть краснея, Рёхей смеется.
– Ладно, реально нужно уже бежать, – она поднимается с места, а потом резко садится обратно. – Точно, забыла исцеляющий поцелуй пациенту!
Она наклоняется к нему, вначале щекотно целуя его в лоб, и лишь потом, ловя его грустный взгляд, со злодейским смешком опускается к губам.
Сразу после подскакивает и быстро шагает к двери палаты, оборачиваясь, когда Рёхей ее окликает.
– Тсуна-чан! – он приподнимается на локтях. – Я экстремально люблю тебя.
Тсуна чуть удивленно приподнимает бровь. Она до сих пор не понимала, почему Рёхей почти в конце каждого их разговора напоминал о том, что она и так знала.
– И я тебя, – радостно улыбнулась в ответ и упорхнула за дверь.
А все было просто, Рёхей считал, что даже миллиона признаний в любви будет мало, чтобы выразить то, что чувствует в действительности. В мире еще не придумали слов, которые могли бы передать то, насколько Тсуна была ему дорога.
Однако он не сдастся. Признается хоть миллиард раз.
Ведь Тсуна
заслуживала большего.
