...и другие приключения Верховного Лидера

Вы помните, Вы всё, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз. С. Есенин       Армитаж Хакс генерал Первого Ордена не какой то вам туповатый солдафон, коим принято изображать военных, и знает, дай только волю языкам – ему бы наверняка приписали Эдипов комплекс, незакрытый гештальт или подсознательное стремление подчиняться, а то и что похуже. Все это, конечно, не считая патологической тяги к садизму, пыткам врагов, геноциду и прочим мерзостям, включая поедание вырезанных собственными руками сердец несправедливо осужденных членов Сопротивления, снятия кожи живьем и ванн из крови девственниц. Хотя нет, девственницы это по части Рена. Генерал привык пропускать слухи о себе мимо ушей.       Но Армитаж пожалуй, не стал бы отрицать того факта, что знатоки человеческих душ, наверняка, разглядели бы в нем, воспитанным одним отцом, подсознательное стремление найти женщину, которая заменит ему мать. Однако, когда двадцатилетний сержант Хакс впервые встречает Лею Органу, то она менее всего напоминает ему мамочку.       Будущий генерал в ту пору нес службу в Элитной Корусантской Гвардии и испытывал по этому поводу двойственные чувства: с одной стороны престиж этого отряда неоспорим, но с другой стороны Армитаж ощутил, что начал топтаться на месте: амбициозность Хакса простиралась дальше ношения парадного мундира. В этот вечер он участвует в организации охраны благотворительного ужина в пользу пострадавших входе боевых действий на внешнем кольце, проводимом в богато украшенном торжественном зале здания Сената.        Армитаж далек от политики как набуанская принцесса от Джаббы Хатта (если бы Хаксу тогда сказали, что он станет управлять военной машиной ультра-радикального движения, то сержант покрутил бы пальцам у виска: вот она его карьера предрешённая фамилией. Прямая дорога борца со злом к груди, увешанной орденами). Новая Республика переживает свой рассвет, Сноук еще не надел свой первый золотой халат и только начинает зарабатывать свой капитал на кантрабанде всего, за что платят: спайса, оружия, рабов (деньги впоследствии он вложит в закуп необходимого для военного переворота в Неизведанных Регионах), а принцесса Лея, затянув приятно округлившуюся с возрастом фигуру в серебристое платье, укладывает своим обаянием в штабеля политических союзников.        Армитаж никогда до этой встрече не задумывался о сенаторе Лее Органа. Он знал биографию политика – ее изучают в Академии как пример блистательного стратега и переговорщика. Оторвавшись от невольного подслушивания рассуждений бочкообразного сенатора от системы Балморра о минимальном прожиточном минимуме на Планетах Внешнего Кольца, Хакс останавливает свой взгляд на принцессе и уже не может оторваться. Целый вечер он откровенно пялится на ладную фигуру в переливающимся всеми цветами радуги платье, отчего молодая женщина похожа на сказочную рыбку. Волосы принцессы ниспадают тугими кудрями ниже талии, а когда она удивляется, то ее губы складываются в идеальную букву О, и Армитаж запоминает каждую черту этой притягательной мягкой женщины, что бы когда он останется один воспроизвести в памяти движения рук, представить эти губы совсем за другим занятием. Наверное, она что то такое чувствует, этой своей Силой, а скорее обычным женским чутьем, тем, которое безошибочно определяет мужчину, который не прочь. Потому что сама Лея то же не против. Ей слишком скучно на этом унылом благотворительном приеме: лицемерные политиканы перетирают по кругу одни и те же новости, рассуждая как сделать жизнь лучше, и Лея знает, что дальше рассуждений дело не двинется; холеных жены политиканов перетирают одни и те же сплетни: кто с кем спал и кто что надел. И еще есть Хан... Которого почти не стало в ее жизни. Муж ранит ее с каждым разом все глубже: как он не понимает что ее место здесь и если бы она только могла, то променяла бы и это платье и этот вечер на звезды и приключения рядом с ним, но она не может… Потому что если не она, то кто? А если потолок Соло это твилечки где ни будь в кабаке на Кейто-Неймодии, то пусть туда и катится.       — Сержант, вы не могли бы помочь мне? Нужно перенести копии протоколов в мой спидер. Завтра у нас выездная сессия. Лея, кивает начальнику охраны: седому майору, и он не против отдать Хакса в распоряжение принцессы. Госпоже Органе никто не может отказать. И все шито белыми нитками – ведь у принцессы четыре человека личной охраны и куча почитателей, которые по щелчку ее пальцев будут пол языками лизать, только прикажи. Но сенатор Органа обращается к Хаксу и это вызывает у него смутное чувство предвкушения напополам с растерянностью: в этом смысле Армитаж абсолютно невинен. Когда Хакс и Лея оказываются в ее кабинете, принцесса не включает свет. Окна, ничем не занавешенные, пропускают блики никогда не спящего мегаполиса. Сенатор, зацепившись за ковер, чуть не падает на сержанта:       - Кажется я ногу подвернула!       Хакс резко оборачивается и успевает поймать женщину за талию. Подхватив под колени, он усаживает ее на небольшой диван, и снимает туфельку.       - Болит? - что то же он должен сказать согласно своей роли.       - Немного. У вас такие руки теплые, - голос Леи вкрадчивый и мягкий, обволакивающий. И Армитаж словно пьян, от принцессы пахнет набуанской вишней и шоколадом, а кожа словно бархат. Хакс никогда до этого не трогал женщину так.       Будто под колдовскими чарами мужчина целует тонкую лодыжку. Повинуясь движению руки сенатора щелкает замок на двери:        - Брат меня кое чему научил, вы ведь не хотим, что бы нам помешали.       Армитаж двигается поцелуями вверх к коленке и дальше по внутренней поверхности бедра, задирая подол платья. Лея помогает ему и теперь полулежит на диване, запуская пальцы в рыжие волосы. От этого прикосновения искры удовольствия пронзают тело сержанта. Когда Армитаж доходит до тонкой полоски уже влажного кружевного белья, и проводит по нему носом, вдыхая пряный аромат, принцесса стонет и это поджигает нечто в крови мужчины.       Хакс выпрямляется, и Лея оглаживает заметную выпуклость в паху, стреляя лукаво глазами вверх, расстёгивает ремень форменных брюк, приспуская их вместе с бельем, освобождая заметно увеличившийся член.       Армитаж подхватывает сенатора и разворачивает спиной к себе, укладывая ее животом на стол. Бумаги разлетаются, падает с глухим стуком датапад. Задирая подол повыше Хакс сдергивает трусики и трется членом о ягодицы. Проводит головкой по влажным складочкам. Просунув одну руку в вырез платья, он сжимает грудь своей любовницы, другую руку Лея сама подносит ко рту и облизывает указательный палец, направляя их вниз к чувствительному бугорку нервов. Хакс хочет скорее очутиться внутри, почувствовать сладкий жар этой потрясающей женщины, но по неопытности не может решить пора или еще нет. Лея сама призывно оттопыривает задницу и направляет рукой член мужчины внутрь себя. И это вырывает протяжный стон у обоих. Тугой жар, обхвативший член Хакса идеален:       — Ты великолепна...- Армитаж покрывает поцелуями шею принцессы, осмелев, прикусывает кожу за ухом, оставляя синяки. Мужчина начинает двигаться, выходя почти до конца. Он полон любопытства: на пробу круговыми движениями поглаживает клитор, вырывая при этом стоны у своей партнерши. Армитаж ликует когда видит отклик на свои действия. С пошлым хлопком тела о тело, все сильнее и сильнее двое движутся навстречу друг другу, пока Лея не начинает трепетать,       — Да, да, так...- плоть вокруг члена начинает сокращаться, затягивая сержанта за собой в блаженное забытье.       Несколько минут они не двигаются – Лея лежа на столе, а Армитаж, придавив ее сверху. Затем принцесса поводит плечом, оборачиваясь и мужчина поднимается.       - Ты – лучшее, что произошло за этот вечер,- принцесса нежно гладит Хакса по щеке.       Армитаж хочет ответить, что она – лучшее, что произошло с ним за всю жизнь, но не может вымолвить ни слова.