Из Монако с любовью

Возвращаться в Монако сил совсем нет. Ему уже осточертел этот футбольный клуб, хочется вернуться обратно в Россию — в родной ЦСКА, где его примут с распростертыми объятиями. Только вот отпускать его никто не собирается, даже напомнили, что тренировки начинаются на следующий день после его прилёта, так что у Головина совсем нет времени, чтобы отдохнуть и оклематься. Он выключает режим полёта сразу же, как садится самолёт, натыкаясь на кучу сообщений от близких. В кипе непрочитанных он замечает одно заветное, но как-то тушуется, не зная, читать или оставить уже как есть. Он пытается показать, что он сильный и независимый, никакой Ерохин ему не нужен и вовсе, но вот проблема — жизнь без него представить сложно. Настолько въедается ему подкорку сознания, вплетается в мозг, что уже просто невозможно выбросить и как-то извлечь этот образ полюбившегося мужчины. Мужчины, который никогда не будет с ним рядом по той причине, что у него уже давно есть семья — любящая жена и сын. И несмотря на все увещевания Ники о том, что она женщина понятливая и толерантная, никак Головину не помогают, только больше загоняют в самого себя. И то, что Федя тянется к нему, хочет общаться с ним и подкатывает к нему мячик на поле Новогорска, тоже никак не помогает — становится только страшно от того, как в будущем может реагировать это милое создание. Саше очень больно, ведь он разрывается, не знает что делать, поэтому просто проводит пальцем по уведомлению влево, скрывая его из прочих других. На скорую руку проверяет соцсети на наличие новых сообщений, отписывается родителям и брату, что у него всё спокойно, и он уже едет к себе на квартиру. Только вот не спокойно от слова «совсем». Хочется кричать и бить стену, потому что силы воли у Головина никогда не было и не будет. Хочется рвануть обратно в Россию, в замёрзший город на Неве, где сейчас Александр. Он ждёт его, он думает о нем, а Саша изображает из себя королеву драмы и не читает его сообщения. Головин хочет броситься обратно в аэропорт, но вместо этого пишет капитану команды, что хочет потренироваться, на что ему отвечают парой задумчивых смайликов, а чуть позже лаконичным «жду тебя» на французском. Саша по привычке повторяет мысленно фразу, чтобы нарабатывать языковую память на разные произносимые звуки, и делает это до тех пор, пока ему самому не нравится, как словосочетание приятно перекатывается на языке, превращаясь в единое слово, благодаря грамматической связке. Он успевает только закинуть чемодан куда-то в гостиную, сгрести в спортивную сумку бутсы и спортивные штаны, а потом быстрым движением взять ключи от личного автомобиля, дожидающегося в гараже. Саше негде разъезжать здесь на своём автомобиле, так что он сначала привыкает к рулю и остальным приблудам, после чего аккуратно выезжает с подземной стоянки на ровную городскую дорогу, призывая себя к внимательности — после самолета, как никак. Фалькао ждёт его у входа, крутя в руках ключи от раздевалки. Саша здоровается с ним по-английски, на что капитан качает головой и повторяет уже на французском. Это обычная их практика, Головину нужно изучать язык не только с репетитором, но и общаться с живыми людьми, которые научат его изъясняться на иностранном языке намного быстрее. Больше они почти не разговаривают, только что-то мимолетное, касающиеся тренировочных моментов. Радамель не пытается залезть ему в душу, за что Саша мысленно его благодарит, хотя прекрасно знает, как капитану важно состояние каждого из игроков. Он берет новичка из России под своё крыло — знакомит с семьёй, помогает с жильем и языком, так что Головин не остаётся без поддержки в чужой стране, где совершенно другие нравы. — Сегодня достаточно, — говорит ему Фалькао на французском после часа упражнений, — Завтра начинаются тренировки, тебе нужно быть готовым. — Нормально, — бурчит Саша, отбивая от пятки мяч и отправляя его куда-то в сторону ворот. — Нет, — качает головой мужчина напротив, — Ты устал после самолета. Езжай домой и поспи. Когда Головин пытается возразить, на него тут же льётся отборная испанская речь вперемешку с французским, так что он понимает только пару слов, которые бы не повторил в приличном обществе, и которым его научили явно не репетитор и агент. Фалькао сам довозит его до многоэтажного дома, где живет Саша, следит за тем, чтобы тот дошёл до своей квартиры, и только тогда уезжает вниз, где заказывает такси до стадиона, для того, чтобы забрать машину. А Саша, только дойдя до своей кровати, ничком падает на неё и сразу же закрывает глаза, впадая в тяжёлый и долгий сон, длящийся практически до вечера. Позже, когда уже просыпается, его ждёт головная боль и новые сообщения все от того же абонента, который внезапно оказывается обеспокоенным его молчанием. Боится, что могло что-то случится? Саша не верит, смотрит в телефон, пытается не смахнуть вправо, где высвечивается «открыть», но всё-таки не может пересилить своё желание и на экране зелёным высвечиваются сообщения собеседника. «Напиши, как долетишь до Монако» «Саш, где ты?» «Позвони мне» «Саша, мы волнуемся» Мы. Он и Вероника. Он и его жена. И Саше снова становится плохо. Мысленно умирает, корчится в собственной агонии, которую придумывает себе, чтобы мучаться, хотя давно мог бы просто забыть. Телефон снова хочется отправить куда-нибудь в стену, так, чтобы разлетелся к чертям. Вероника Ерохина отравляет ему жизнь даже не находясь рядом, а где-то там — на своём законном месте рядом с мужем. Он представляет ее улыбку в сторону Александра, а потом и как он улыбается женщине в ответ и даже целует куда-нибудь в уголок губ, как любил целовать Головина. Саша прижимается к стене, скользит по ней вниз, пока не оказывается на кафельном полу кухни и плачет куда-то себе в коленки, сжимая телефон в руках. Он сбрасывает входящие вызовы, не хочет ни с кем общаться, да так наверное и сидит пару часов, совсем озябший и сломленный, пока в дверь несколько раз не стучат, наверное, не услышав реакции после дверного звонка. Головину приходится нехотя встать, чтобы открыть дверь непрошеному гостю, хотя он прекрасно понимает, что это все так же его капитан, беспокоящийся о своём подопечном. Фалькао смотрит с неодобрением, но Саше как-то плевать, он просто машет рукой в сторону дивана, а сам валится в кресло, вновь приникая лицом к коленям. Радамель берет чужой телефон без спросу, закидывает в переводчик русские фразы, после чего непонимающе хмурится, не совсем понимая депрессии своего игрока. — Мы, — качает головой Саша, — Это… его жена, — еле-еле подбирает он слова на английском, что уж говорить о французском, — Он с ней. Не со мной. — Не нужно плакать из-за женщин, — улыбается Фалькао, — Будет этот твой мужчина ещё. Он поймёт, кого теряет. А теперь собирайся, мы едем на побережье. Когда уже темнеет, они наконец-то выходят из машины, спускаясь вниз, к берегу, на пустынный пляж, где уже давно никто не купается. Он хоть и недалеко от города, но сюда редко кто приезжает, — объясняет Радамель своему подопечному. И правда, где-то невдалеке виднеются огни ночного города, а они тут — одни, на пустынном и заброшенном пляже, куда Фалькао привозит только свою семью, чтобы отдохнуть. Саша теперь тоже его семья, ведь совсем ещё ребёнок, которого нужно оберегать и любить, иначе совсем зачахнет и закроется в себе. Он рассказывает Головину про звёзды — медленно и на английском, чтобы мальчишка понял, но тот, кажется, больше сосредотачивается на красивых волнах, идущих с моря. Лазурь отражается в его глазах, пока тот не засыпает, подложив себе руки под голову, и Радамель думает о том, что этот мальчик заслуживает счастья. И он поможет ему вновь ощутить себя нужным и любимым.