it was too complicated / всё было слишком запутано

Темное, аспидно-синее небо было усыпано звездами и, кажется, словно нарисовано неумелым художником, нечаянно задевшим кисть своей неопытной рукой. Ветер, прежде суровый, безжалостный, сейчас смягчил свои удары и небрежно перебирал невидимыми нитями по голым ветвям деревьев. Эва выскочила на улицу, со вздохом натянув до самых кистей рябой, чудаковатый свитер, проглядывающий из-под куртки. На улице пахло ночью и зимней стужей. — Думал, уже не выйдешь, — прозвучал нежный голос прямо возле уха. Эва подпрыгнула, но совсем слегка, а затем круто развернулась. Перед ней стоял Вильям Магнуссон; куртка его была настежь расстегнута, и краешки ее беспощадно бились о его ноги из-за несильного ветра; нос его уже был темновато розовым, а на кончике и вовсе отдавал краснотой. Неужели он так замерз? Вроде совершенно недавно выбежал из своей машины. Эва нахмурилась, но махнула головой, отгоняя мысли. — Не могла же я проигнорировать твое сообщение. Эва улыбнулась, заметно стушевавшись и схватившись рукой за другую. Вильям взлохматил волосы, а потом резко потянулся к девушке с объятиями. Она отпрянула от него, будто от раскаленного утюга, осторожно вытянув перед собой ладони. Они мягко легли на его грудь, а затем рухнули к земле. Парень решил притвориться, будто не заметил этого действия, и нерешительно дернул плечами. — Надеюсь, что ты никогда не станешь меня игнорировать, — сказал он, нервно хрустнув шеей. — Эва, то, что было у меня с Вильде, совершенно несерьезно. Это было до тебя, клянусь. Она для меня совсем ничего не значит. Его глаза в один миг наполнились океаном сожаления. Он заметил сомнение в лице Эвы и скривил губы, а затем взял ее ладонь в свои большие, словно медвежьи, руки, и, поднесши к губам, поцеловал кость ее мизинца. — Это лишнее, — воспротивилась девушка. Вильям сразу же прекратил и посмотрел в ее глаза. — Я… не виню тебя. — Тогда почему ты такая холодная? — тихо прошептал юноша. Эва глубоко вдохнула холодный воздух, отводя взгляд в сторону. Горизонт казался сплошной черной полосой, в котором изредка поблескивали маленькие искры. Где-то недалеко замигал старый, высокий фонарь. — Я не холодная, — выдохнула она. — Совсем не холодная. Просто… Столько всего происходит. Моя голова тяжелая, как камень… Девушка для наглядности схватилась пальцами за голову, при этом взъерошив русые волосы. Вильям сделал шаг вперед и положил свои ладони поверх ее рук, сцепленных за ушами, и прислонился подбородком к теплой макушке. Эва зажмурила глаза, ликуя и крича внутри. Она же так долго ждала этого, мечтала, фантазировала, и вот! Вот оно! Так почему же сейчас ей так сложно? — Я только нашел тебя и не хочу терять, — сказал он ей в макушку, пощекотав своим горячим дыханием. — Я была рядом столько лет. — Я понимаю! Знаешь, как я виню себя за то, что не замечал тебя раньше? Знаешь? — прикрикнул Вильям. Его голос стал чуть громче, а в этой исчерпывающей тишине и вовсе показался громом, возникшим среди белых облаков. Он обхватил ладонями рук ее щеки и заглянул в глаза; их дыхание сплеталось в один большой ком и разлеталось по воздуху. — Я грубил тебе, но только потому, что не знал, что делать со своими зарождающимися чувствами. Я не привык чувствовать подобное. Даже пытался отвлечься на Камиллу, но все больше понимал, что она – не ты! Я словно сошел с ума. Дыхание Эвы сбилось, и теперь она дышала, если повезет, через раз. Губы пересохли от того, что все время они то безмолвно открывались, как у какой-нибудь рыбы, то снова слеплялись воедино. — Вильде знала о моих чувствах к тебе, и все равно… Все равно… — Но я не знал! Вильям оторвался от лица девушки, а потом снова начал поглаживать ее спутанные волосы. У нее заслезились глаза. Она обхватила кисти его рук и не отрывала взгляда от его карих глаз, в которых мутно бурлило коричневатое болото с редкими зелеными кувшинками. Он осторожно стал приближаться к ее лицу, пока наконец не поцеловал аккуратно и бережно, будто бы боясь спугнуть. Эва неспешно ответила на его поцелуй, вдыхая терпкий запах одеколона Вильяма; он пах острым перцем, но одновременно с этим на кончике языка осел мягкий, воздушный привкус взбитых малиновых сливок. Не удерживавшись на месте, Эва с прикрытыми веками шагнула назад, все дальше и дальше, пока наконец не врезалась спиной в автомобиль Вильяма. Он продолжал сминать ее губы, пока они не стали совершенно пунцовыми, а затем на его нос, кружась и пританцовывая, приземлилась одна единственная снежинка. Он зажмурился и улыбнулся, прекращая поцелуй. Эва сделала тоже самое. Она смахнула незваную гостью с его лица и еще шире улыбнулась, обнажая белый ряд зубов. Вдруг что-то за ее спиной зашумело, а спустя секунду по позвоночнику Эвы кто-то деликатно постучал. Она взвизгнула и отпрянула от машины, чуть не сбив с ног опешившего Вильяма, повиснув руками на его плечах. Из бокового окна высунулась чья-то кучерявая голова. — Ну, вы долго еще? — протянулся хитрый, звонкий голосочек, до одури знакомый испугавшейся девушке. — У меня телефон уже сел. Вильям, ты скоро? Эва медленно развернулась, отпуская Магнуссона. Замызганные то ли сырным, то ли чесночным соусом руки Юнаса Ноа Васкеса беспринципно марали ранее вымытое стекло, а голова его вертелась, словно он был каким-то непослушным маленьким ребенком. Его темные волосы красиво сливались с чернотой автомобильного салона, и лишь только некоторые пряди искрились под светом серебряной луны. — Терпение – не твоя сильная сторона, да? — раздраженно ответил Вильям, выдыхая клубок пара. Юнас глуповато улыбнулся и покачал головой. — Нет, я в этом профессионал. Кстати, Эва, слышал, ты потерпела фиаско на отдыхе. Слухи так быстро расползаются. Быстрее них только Усэйн Болт, и то, я не до конца уверен в этом. — Удивительно, что ты знаешь это имя, Васкес, — парировал Магнуссон, одним движением руки пододвигая к себе девушку. — Заканчивай. — Я только начал. Неаккуратные губы парня сложились в ухмылку, больше смахивающую на оскал, а сам он заговорщически подмигнул. Эва невольно поежилась под взглядом кучерявого. В чем дело? Неужели она его боится? Он, несомненно, обладает неким преимуществом – информацией, которая может вмиг разрушить их отношения с Вильямом, но прошло уже достаточное количество времени, а Юнас все еще молчит. Окончательно сбивает с мысли то, что Васкес намеренно наврал Ибен, выставляя Камиллу распутной девушкой, уводящей чужих парней, и, быть может, немного подумав, Эва сочла бы это недоразумение за редкое проявление великодушия Васкеса, если бы не его разговор с Кристофером. Шистад явно знает что-то, что Юнас тщательно скрывает, и Мун абсолютно точно не хочет лезть в их дела. — Ладно, — резко выдохнула Эва, отрываясь от поникшего Вильяма. — Езжайте, куда вы там хотели. Мне еще надо компресс делать. — Точно, ты же болеешь, — встрепенулся Магнуссон. — Да, но мне уже намного лучше. — Я навещу тебя завтра. Эва улыбнулась и согласно кивнула. Снег мелодично заскрипел под ногами, хлопнула дверца, и машина Вильяма укатила по темному переулку далеко в неизвестность. Улыбка померкла, бледно-розовые уста преобратились в строгую линию обреченности, и зимний ветер унес с собой одну лишь недосказанность.