Alia tempora

Они расправились с замками запросто: пока Ян долго и муторно ковырялся в них специальной отмычкой, Влад потихоньку разламывал защитные заклинания, подтачивал постепенно, нащупывая слабые места в сложном плетении. Отработанная, проверенная временем схема. Рядом сидел пес и переминались с ноги на ногу стажер и Белка; одна тревожно била по ноге хвостом, второй держался за кобуру на поясе, словно готовый в любое мгновение кинуться в атаку. Правда, это храброе видение напрочь портил рассказ Влада про отвратительные оценки по стрельбе: Ивлин скорее попадет в них, чем в преступника. Ян мельком коснулся занывшей груди, провел ладонью по ребрам: считывал чужие воспоминания о смерти из-за случайного рикошета. Оглянулся мельком на Влада; нет, не заметил, сосредоточенно возясь с заклинаниями. Дверь распахнулась: Ян толкнул ее плечом. Они точно знали, что внутри никого нет, Влад, стоя под окнами и перебирая плетение изнанки, тщательно обыскал все в боевом трансе, прежде чем сунуться ближе; после перестрелки с Зябликовой, вдруг напомнившей им обоим про вновь обретенную смертность, не тянуло рисковать снова, не дав себе отдыха. Но они все равно шли тихо, едва ступая, проскользнули призраками по коридору. Внезапно громко ойкнула Белка, стукнувшись о вешалку, и Ян помимо воли вздохнул, закатив глаза. Безнадежная затея — пытаться серьезно работать в окружении этих людей. В скромной, кажущейся небольшой после апартаментов Зябликовых квартирке Шии, лейтенанта ВВР Ада, вдруг стало слишком тесно и шумно: маленькая гостиная с трудом вмещала четверых человек, не считая пса. Джек из них всех вел себя наиболее прилично, лег в угол и, положив голову на лапы, с усталым видом лицезрел, как все пытаются проводить обыск. Влад был предельно краток в напутствиях: искать все подозрительное, что они могли найти; Ян попытался было возмутиться насчет перчаток и отпечатков пальцев, но быстро затих, вспомнив, что они без ордера сюда залезли в нерабочее время, а еще пальбу до этого устроили… Иногда он чувствовал, как опускаются руки: рядом с Владом Войцеком быть безупречным честным инквизитором невозможно. Он нашел себе развлечение скоро: ноутбук с надежно запароленными папками; стал с ним возиться. Подключил флешку с хитрым программой-взломщиком — Ян толком не понимал, как она работает, для него техника была сродни магии, — а потом и рабочий планшет. Действовал по всем инструкциям компьютерщиков, когда-то вручивших ему вещицу, но дело продвигалось крайне медленно и со скрипом. На экране в открывшемся окне мелькали цифры и буквы. Наверное, так и должно было быть… Мучаясь скукой и одновременно боясь отойти от ноутбука, Ян разглядывал монитор, чувствуя, как яркое светящееся пятно расплывается в глазах: не стал расшторивать окно, пользуясь тяжелой плотной тканью темно-бурого цвета, чтобы их не удалось увидеть с улицы. — Влад? — позвал, аккуратно дергая его к себе за полу рубашки: тот рядом обыскивал книжные полки, встав на табуретку и удивительно балансируя. По воздуху полетела пыль, хлопнул пухлый том. — Давай социальный эксперимент. Ты бы как пароль поставил? — У меня же нет ни компьютера, ни телефона, — напомнил Влад, пожав плечами. — А, рабочий стоит в кабинете, я его иногда протираю. «Инквизиторство» латиницей. — А ты особо не заморачивался, — хмыкнул, не зная, что и отвечать, Ян. — Любой, кто проговорит с тобой дольше минут десяти, запросто взломает компьютер, это… безответственно, в конце концов… А вот если б ты был нормальным умным человеком, что бы выбрал?.. — День рождения, но это банально, — принялся сыпать идеями Влад. — Нет, блять, это ж демоны, у них нет дней рождения. Тогда любую значимую дату… Не знаю, имя важное, пусть даже и собаки. Есть что-нибудь выдающееся в ее личном деле? Он слез с табуретки, схватил со стола почти невесомый планшет одним движением — благо, длина провода, подключенного к ноутбуку, позволяла. Нахмурился, глядя на лаконичное личное дело Шии, не полное пробелов, но просто… пустое. Невыразительное. Конечно, пытаться составить психологический портрет по официальным документам — верх самонадеянности, но все равно Ян не чувствовал за этими строками ничего. Даже Инквизиция тщательно хранила выписки о своих работниках, ежегодно гоняя на всякие экспертизы, шерстила прошлое и аккуратно подшивала в папки — теперь уже, конечно, виртуальные… — У агента не должно быть прошлого, — напомнил Ян. — Хорошо, что у нас не так, Кара упрямо воспитывала из нас людей и не давала забыть, кто мы такие… Если не получится взломать, придется везти в офис, это долго… По-моему, ты прав, и это глухарь. — А мне нравится, — сознался Влад. — Я не могу без дела, ты ведь знаешь, сидеть в офисе и работать работу… ну, отчеты писать и все такое, это не для меня. Почитав быстро дело демоницы, Влад наконец вернул планшет на место, прошелся за спиной Яна, оглядывая узкие полки на стенах. Скользнул пальцами по ним, брезгливо стряхнул пыль. Похоже, Шия нисколько не заботилась о своей квартире; вокруг неаккуратно валялась ее одежда, какие-то документы. Ян поднял одну бумагу, но не увидел ничего подозрительного: всего лишь счет за квартплату… Он обреченно застонал, потирая виски, — тоскливым ворчанием отозвался Джек, понимающе глядя из угла. — Эй, Ян? — озадаченно окликнул его Влад. — Что ты мрачный такой? Из-за перестрелки? Да ерунда, с кем не бывало, все живы… Не слушая его оправдания — ему хватило и тех, что прозвучали у Зябликовой, а после и в машине, пока они сюда ехали, — Ян просто покачал головой. Он знал, что при их работе без риска не обходится, а оба они не новички, вроде бедолаги Ивлина, и способны выпутаться из практически любой передряги. Пока Влад самоуверенно болтал что-то рядом, ему ничего не было страшно. Лишь иногда — и то не за себя. — Вспомнил, что Исход скоро, — признался Ян. — Неделя, да? Он не знал, почему переспрашивал: любой помнил эту дату, даже если не знал Святой войны, потому что именно двадцать пятого мая почти два десятка лет назад люди узнали о магическом мире. Но Ян не понимал самого праздника, напоказ яркого и радостного что здесь, что в украшенной Столице, с народными гуляниями и выпивкой, но до боли грустного для любого, кого он знал. В глазах у них плескалось свое — чужое, непонятное ему, отдаленное. У Влада, конечно, нет: он был человек, хоть и сражался за Ад в Последней из битв; но у всех жителей Ада глаза в эти дни были чернее самого мрака. — И снова всплыло кольцо Соломона, и Ярослава Игоревна, наверняка это она, рыжая молодая девушка… — вслух размышлял Ян, откидываясь на мягкую спинку чужого кресла. — Не думал, что мы снова ее встретим. Когда погиб Люцифер, она просто ушла. — Ева, — поправил Влад с резкой усмешкой — он не слишком-то ее любил и никогда не доверял, презрительно кривился на женщину, чей грех вынуждено было искупать человечество. — Да, помню, вы с ней неплохо ладили, кажется, прежде чем она пропала после гражданской. Какого хера она решила вернуться… На мгновение Ян прикрыл глаза, ловя в темноте сомкнутых век ее яркий, живой образ; красивое, кажущееся идеальным лицо, мягкую печальную улыбку, огненные волосы… Он запомнил ее в этом обличье, в обычном платье, простоволосую и босую, но смотрящую по-королевски. — Я рассказывал, мы встретились над телом Люцифера?.. — Он вспоминал день, когда Ад перешел в руки Гвардии — ответственность, которую они даже не желали. — Я пришел туда за Карой, а она — за ним, мы оба боялись увидеть, что в поединке не было победителей и все мертвы… И, кажется, она во мне разочаровалась. Оставляла приличного инквизитора, а получила Смерть, да еще с контрактом, с отданной душой — какому-то безумному боевому магу. Мне тогда подумалось, так на меня смотрела бы умершая мать, если б однажды увидела то, что из меня выросло… Мать его, безвременно ушедшая, наверное, сгорела в Раю вместе с его садами и античными колоннами — или сгинула в доисходном и дореволюционном Аду, бывшем почти что дикими землями. Но что вспоминать о прошлом — оно ничем им не поможет. — Когда ты так говоришь, мне становится почти стыдно. Ты был хорошим, инквизиторство, но потом связался со мной, стал играть в орлянку и покатился… — Горечь, разъедающая горечь звучала в его голосе. Влад склонен был иногда винить себя за то, чего не совершал. — Я сам захотел… покатиться, — упрямо, жарко заспорил Ян, проклиная себя за неосторожные слова. — Если долго быть хорошим и вежливым, можно свихнуться… С кухни вдруг послышался грохот; уши Джека встали торчком, он вскочил, вздыбившись. Наученный горьким опытом, Ян тут же схватился за табельное, резко выдирая его из кобуры, а Влад зажег заклинания, коротко вспыхнувшие в темноте. Мельком переглянувшись, они по тесному коридору в несколько мгновений достигли кухни, чуть не столкнулись; позади тревожно залаял Джек, оскалился, но Ян придержал его за ошейник. Саша сидел, обессилено прислонившись к батарее спиной, из носа у него шла струйка крови. Рядом растерянно и потому крайне бестолково хлопотала Белка, но Ян с облегчением успел заметить, что Ивлин все еще в сознании и чувствует себя явно гораздо лучше, чем в прошлый раз: не бьется в припадке, а глядит ясно и четко, хоть и порядком испуганно. — Говорил же не лезть! — вспылил Влад, оглушая рыком и криком. — Блядь, да ты себе хуже делаешь, зачем?! Кому ты что пытаешься доказать?! Он застыл — сбросил заклинания, но сжал кулаки, точно мечтал кинуться на Сашу и поучить его на том языке, который любой бы понял, раз слова не достигали упрямого мальчишки. — Не делал я ничего, — пробормотал Саша, часто моргая и вжимаясь спиной в батарею, пытаясь податься дальше от нависшего над ним Влада, не похожего на себя. — Все произошло случайно, само! — убеждал Ивлин почти обиженно. — Я ведь говорил, что так бывает иногда. — И он вдруг улыбнулся радостно, поглядел на них снизу вверх, как будто не текла носом кровь, не было страшной бледности, — всего этого он не замечал: — Я видел что-то. Расплывчато очень, но видел. Там была эта девушка, Шия, а еще другая. Темноволосая такая демоница. Они спорили, а потом та, вторая, выбежала из квартиры очень злой или расстроенной… В конце концов Ян догадался убрать пистолет и отпустить успокоившегося пса, подойти ближе и мягко оттащить Влада чуть назад, уверенно взяв его за плечо. Тот тихо зарычал, но подчинился; смотрел на Сашу подозрительно и пристально, точно пытался в нем что-то угадать, и ничего не говорил. Присмотрев на плите прозрачный высокий стакан, Ян налил холодной воды из-под крана — Саша благодарно кивнул, пил торопливо, едва не захлебываясь. Пока Саша не замечал, он украдкой заглянул в боевой транс, покосился на ауру Ивлина, по-прежнему удивительно сияющую разноцветно, совсем не по-людски, — да и у демонов Ян таких нитей не помнил. — Ты обещал выяснить, что это значит, — напомнил он Владу тихо. — У тебя же есть книги про ауры, я видел, неужели там ничего нет? — Мельком смотрел, не нашел, — признался Влад. — Надо сидеть изучать, а времени не было… Но я обязательно поищу. Не может быть, чтобы стажер у нас такой один уникальный. Полагаю, это как-то связано с его даром видеть прошлое. Тем временем Саша переместился за стол, хотя на ногах все еще стоял нетвердо. Он точно должен был слышать их разговор: кухонька, как и гостиная, была небольшой и тесной, но Ивлин вежливо не обратил внимания на все перешептывания, а что-то мечтательно рассказывал Белке. — Саш, почти все демоны темноволосые, — произнес Ян, повышая голос. — Вот такие рыжие Белки — это редкость. Так что ничего конкретного ты не сказал, мне жаль. — Но я видел! — ликовал Саша. — Вдруг в следующий раз будет больше? Я смогу увидеть детали преступления! — Какой следующий раз, долбоеб, — огрызнулся Влад. — Оно тебя убивает. Есть магия, которая неподвластна людям, лучше ее никогда не трогать. Так что брось ты это, живи как нормальный человек и не лезь ни за что… «Если долго быть нормальным…» — насмешливо напомнил Ян, и Влад наверняка его услышал, потому что с досадой фыркнул — коротко выдохнул, покачал головой, потянулся к рогам, но отдернул руку. Заходил по небольшой кухне, чуть не отдавив Джеку лапы. Саша немного напоминал Яну себя самого, — если бы у него была почти обычная человеческая жизнь и нормальная семья, если бы он не знал ни Ада, ни Гвардии, ни Влада Войцека, мертвого анархиста, пришедшего в мир живых когда-то, чтобы убить Бога и втоптать его в пепел также, как спичкой вспыхнувший Рай, но научившегося вдруг жить. Он и впрямь не был бы собой. Яном, инквизиторством, без рода и фамилии, но с родной ему Ротой и делом всей его обманчиво долгой жизни. Но тоскливо иногда становилось, когда он так глядел на действительно обычных людей, — у них еще был шанс провести жизнь спокойно и не знать крови, войны и потерь. А вот Саша упрямо рвался точно на передовую… Пиликнул телефон, оповещая, что программа в другой комнате закончила разгрызать защиту, — вся его техника общалась между собой неведомым образом, будто тоже была накрепко связана контрактными нитями, как они с Владом. В последнее время наука многому училась у не поддающегося логике искусства колдовства, они шли вместе, спаянные и скрещенные… Ян выдернул проводок, присоединивший планшет, довольно усмехнулся вспыхнувшему монитору; пальцы забегали по гладкой клавиатуре, нажимая на неоном светящиеся клавиши. От экрана лился густой призрачный свет. — Что там? — нетерпеливо пристал к нему Влад. Он облокотился на спинку офисного стула, навалился на нее, заставляя проскрипеть, и с любопытством заглядывал через плечо. — Если хочешь быстрее, делай сам, — недовольно огрызнулся Ян, с силой приударяя по пробелу. — Нет, инквизиторство, что ты, я слишком древний и дряхлый… Ян воодушевленно рыскал по папкам, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. Шия интересовалась черным рынком, главными его поставщиками, последними поступлениями — это было неудивительно; ее педантичности и умелой сортировке папок и записей даже Ян мог позавидовать. Словно она знала, что кому-то может понадобиться ее компьютер — догадка, наводящая на странные мысли… Он кликнул по очередной папке, перешел к документам. Открыл первый — и замер, оглушенный, неверяще оглянулся на Влада. Тот стиснул спинку стула, проехался по ткани… — Влад, когти. Вредитель… — Он нашел в себе силы укоризненно покачать головой: выщелкнулись, черные, опасные, со стальным отливом. Опомнившись, Влад смущенно убрал руки за спину, вышел из боевого транса, возвращаясь в обычный человеческий вид. Ни капельки не стесняясь, Белка повисла на кресле с другой стороны, встревоженно размахивая хвостом и едва не задевая стоящего рядом Сашу. Тот часто моргал, словно в глазах его мутнело, подслеповато щурился на экран и выглядел немножко растерянно. — Ян Александрович Зарницкий, признан пропавшим без вести, — едва не по слогам выговорила Белка. — Это?.. Тут твоя фотография… Ян? — и ахнула, прижав руку к губам, уставившись на него. Он с трудом отвел взгляд от своего детского лица — того, что он давно забыл. Горло стиснуло что-то, встало поперек: Ян и не думал, что эти документы где-то сохранились. Джек сунулся ближе, положив голову на колени и тревожно глядя на него алыми глазами, и Ян с нервной улыбкой потрепал его по ушам, чувствуя, как становится немножко легче. — Это… имя, которое мне дали при рождении, — согласился он неохотно. — Мой… отец, будь он проклят, продал меня в Ад вместо своей души, я насилу выбрался оттуда. Начал новую жизнь: мне помог кардинал Будапештского отделения Инквизиции. Из Преисподней меня выкинуло в Европе… Так что это чье угодно имя, но не мое… Давнее дело, простите. Я думал, что никогда больше с ним не столкнусь. Он порывисто закрыл документ, но тут же распахнул следующий, желая проверить стукнувшую в висок догадку. На него смотрело молодое, немного непривычное лицо Влада — наверное, ему тут едва стукнул второй десяток, а то и не было восемнадцати; он еще не обзавелся коротким шрамиком через бровь, нагловатым оскалом и хищным взглядом. Документы еще прижизненные, чешский паспорт… Посыпались по экрану фотографии, которые он поспешно перелистывал. Они с Владом у машины, на работе — через тонкие жалюзи, потом возле забегаловки, что рядом с отделением: Влад протягивает стаканчик кофе с какой-то неразличимой кривой надписью, а сам Ян не то шепчет ему что-то на ухо, не то просто мимолетно касается губами. Следующее фото — уже в ночи, со спины, ничего не понять, но впереди, освещая их силуэты, ярко светились полицейские сирены на машинах… — Как она умудрялась за вами следить? — растерялся Саша. Он полностью оправился от видения, хмурился: — Вы ведь должны были заметить… И Джек почуял бы… — Столько техники вокруг, камеры, дроны, — принялся перечислять Влад. — Стоит лишь захотеть. Больше меня волнует, нахера она это делала. Военная разведка работает на Ад, но Кара… — Если бы ей нужно было за нами проследить, она не стала бы так заморачиваться, — успокоил его Ян. — Пошла бы сама. Мы оба ее знаем, Влад, она нам сестра. Она бы не поступила так. И я ставлю что угодно, что Шию кто-то перекупил или вынудил это делать. Помнишь, ты хотел пари… Он знал, о чем думал Влад: когда-то недоверие к друг другу Кары и Люцифера обрекло их на гражданскую войну; они клялись не повторять ошибок прошлого, когда брали свой трон, которого боялись, точно проклятия. Кара никогда не предала бы их подозрениями. Продолжая поиски, пусть и без особого воодушевления, Ян наткнулся и на дело собственного отца — вот на это лицо он смотреть не мог точно. Яростно листнул вниз, минуя его, боясь взглянуть в холодные льдистые глаза. Опасался, что узнает взгляд, который встречал в зеркале. — Он до сих пор должен Аду, — пробормотал Ян, вчитываясь. — Влад?.. Я наследую долги? — Всем плевать на долги Люциферу, — напомнил Влад, коснулся подвески с его душой, выпущенной поверх воротника. — А ты… и так отдал Аду слишком многое. Гораздо важнее, почему она решила собирать на нас это чудное досье… Я позвоню Каре, ладно? — Она хотела подготовиться к встрече с нами, если бы она случилась, — предположил Ян. — Догадывалась, что мы кинемся на дело о кольце Соломона, точно на приманку, что она обязательно привлечет наше внимание. Потому хотела знать, на что надавить при случае… Хорошо, что мы встретились после ее смерти. Передай Каре привет, — обнадеживающе улыбнулся он. — Пусть не забывает про наш спор, я так просто не сдаюсь, и к Белке все уже привыкли. Белка озадаченно взглянула на них, довольно кивнувших, и бросилась догонять Влада в коридоре, оживленно размахивая хвостом от съедающего ее любопытства.

***

Кара поднялась из-за стола, сладко потянувшись. Спина не болела после долгого сидения за бумагами, почти нет, однако тревожно ныли лопатки, зовя в бескрайнее адское небо, окрашенное в чуть красные тона. Она медленно подошла к окну, коснулась рукой прохладного стекла, пальцем провела пару линий, автоматически повторяя магическую печать, что вместо подписи вырисовывала на бумагах. Прерывисто вздохнула. Она ненавидела бумажную работу больше всего на свете, но многое, слишком многое не могла оставить чиновникам, кропотливо трудящимся на нижних этажах… — Кара, ты закончила с теми проектами о благоустройстве на Девятом?.. — тихонько позвала ее Ишим. Она прошла в кабинет чуть не на цыпочках, утонула в мягком ковре, глушащем все шаги. Легкое светлое платье шуршало, как крылышки бабочек. — Влад звонил, просил узнать про одну из наших агентов… А еще там их Рота топчется в вестибюле, ждет аудиенции. — Целиком? — деланно ужаснулась она. — Один только Вирен, но его хватит, — мягко улыбнулась Ишимка. — Звать? О лучшей секретарше, чем первая леди Ада, нельзя было и мечтать: Ишим за все бралась ответственно и готова была бегать по высоким лестницам без устали, лично разнося бумаги и договариваясь об аудиенциях. Покачав головой, Кара поманила ее к себе, к окну, сцапала в объятия. От Ишим, как и всегда, пахло цветочной сладостью, немного — сиренью; уткнувшись ей в макушку, Кара ненадолго замерла, наслаждаясь моментом. Ишим хихикала, дергала кисточкой хвоста, но вывернуться не пыталась. — Иногда я стою вот так и смотрю на Столицу, — прошептала Кара. — Мне не верится, что мы это сотворили. Я до сих пор помню развалины, которые были тут после гражданской… А теперь — благоденствие. Когда я задумываюсь, то ли мы творим, это… немного возвращает мне уверенность. Под ними жила и дышала Столица. С высоты демоны и экипажи, громыхающие по мощеным улицам, казались совсем крохотными; сверкали даже в свете дня магические украшения к Исходу, протянутые по домам и фонарям, — вроде человеческих гирлянд к Новому году. Высились дома Высших да телепортационные вышки с мощными кристаллами наверху. Если смотреть издали, могло почудиться, что они оказались в мире людей — на востоке в кровавые старые времена. Те же округлые широкие купола да пики башенок, впивающиеся в небо, зеленые сады в центре, питаемые магией, высокие мощные арки, а на горизонте можно различить тень городской стены… Но восточные мотивы, несмотря на жару и запах пряностей, постепенно уходили с узких улочек города, уступая более современной, европейской культуре: совсем недавно Кара видела эти картины на балу. Смотреть на обновленную, посвежевшую и сыто раздавшуюся в стороны Столицу было приятно. Кара, правда, недолго смогла просто любоваться этим великолепием, скользнула к Ишим ближе, к изящно изогнутой шее — губами… — Окно ведь, Кара, — возмутилась Ишим, несерьезно отбиваясь. — Недавно переустанавливали, — напомнила она. — Мало того, что оно теперь раздвигается, так еще и зеркальное. Влад придумал на тот случай, если кто-то вздумает стрелять… Ишим впилась тоненькими пальчиками в ее запястье. — Стрелять — и все?.. — охнула она. — И ты так спокойно об этом говоришь? — Ну да, все, башка-то у меня одна, — фыркнула Кара. — Даже если так, Ад я оставлю в ваших надежных руках. Homini necesse est mori. Все мы смертны. Растерянно замолкла: Ишим обиженно нахохлилась, точно маленькая пташка, и молчала насупленно. Невыносим вид оскорбленной женщины — особенно если не знаешь, как это исправить, так что Кара невразумительно пометалась по кабинету, постоянно на нее косясь, снова взялась за бумаги, перечитывая по диагонали. Совет Девятого круга, составленный из тринадцати избранных голосованием, вновь предлагал освоение земель на юге — там, где сплошная серая степь и холодно не настолько, чтобы дыхание льдом замерзало в глотке. Кара усмехнулась: когда-то никто не верил в то, что вчерашние воры и убийцы смогут справедливо править кругом, но ведь у Гвардии получилось стать во главе Ада, а у народа с Девятого — и подавно. Трудиться в свое благо всегда приятнее, чем для каких-то неясных демонов, потому и бесполезно было ставить им наместников из Высших, которых ничуть не волновал замерзающий и голодающий народ. В очередной раз ставя подпись под этим проектом, Кара предчувствовала ворчание Вельзевула о бесполезной трате средств. Два поселения до этого в степи не укрепились, мешало им дикое яростное зверье да магические отзвуки гражданской войны: изнанка мира хранила больше, чем память живых, шрамы там едва-едва стали зарастать спустя целых пятнадцать лет. Но даже бережливый Вельзевул вынужден признать, что им приходится бороться с перенаселением; несмотря на хлынувший в человеческий мир поток искателей счастья, люди умирать и отправляться в Ад не прекратили, хоть с расцветом магии и технологий смертность и уменьшилась заметно… Девять кругов — почти девять миров, обширные, необъятные земли, в которые испокон веков отправлялись грешники, но не все они выживали. Тогда их истребляли крупные войны и мелкие склоки, губил сам мир, вынуждая кочевать по жестокой пустыне или замерзать насмерть на Девятом; демоны гибли в постоянных конфликтах с ангелами, склоками между собой, а сколько умерло в гражданскую… Ад выживал их сам, контролируя населенность, точно идеальная машина Бога. Теперь же они заигрались в гуманность, отменили смертные казни, выстроили города, и нарушили естественный ход вещей. Слишком много людей, раньше обретавших покой в Бездне, ходило по землям Ада. Голова раскалывалась: Кара помассировала виски, но дорисовала печать. Огромные неосвоенные пространства — а они скоро будут ютиться на головах друг друга; в пустынных оазисах они ведь построили города, освоились, вцепились в отвоеванную у песка землю… Время еще было, прежде чем о лишних духах завоют везде, прежде чем начнет вспыхивать вражда, и Кара всеми силами старалась избежать этого, заранее заботясь о новых территориях. — Ишимка, ты же умная девочка, уже узнала про девицу, которую Влад просил? — окликнула Кара, когда почувствовала, что та уже тает: Ишим подошла ближе, помогла оттащить стопки бумаг на небольшой столик у двери. — Да, Шия, — согласилась она. — Она в отпуске. Никто не удивился, когда она потребовала его на время празднования Исхода: многие так делают, отдохнуть хотят. Пара офицеров из Гвардии как раз подала прошения сегодня, сами Влад с Яном официально тоже… Но она была убита во время подпольного аукциона… Кара, говорят, там продавали кольцо Соломона, но завязалась драка, все погибли. Ее оглушили эти слова, заставили вцепиться в угол стола, чувствуя, как остро колет ладонь. Чуть не расцарапала. Кольцо Соломона, имеющее власть над всеми демонами, способное ломать их волю и превращать в тупых марионеток, принадлежало когда-то Люциферу, но на теле его не нашли. Артефакт бесследно пропал пятнадцать лет назад, и Кара малодушно надеялась, что никогда о нем не услышит. — Амулеты, — прохрипела она. — Во время войны Влад делал амулеты, которые защищали от магии кольца. Надо… — Нельзя сеять панику! — Ишим подлетела к ней, крепко хватая за руку, успокаивая дрожь в пальцах. — Особенно в Исход! Да и, знаешь… Даже я давно выкинула этот амулет, это было пятнадцать лет назад. А народ — и подавно. Никто ведь не знал, что кольца у нас нет, мы зря это утаили… Об Исходе напоминало буквально все: под руку как раз попалось какое-то обращение из человеческого мира. Кара не любила сотрудничать с ними, вовсе закрыла бы границы, если б могла, не желая быть орудием в руках, пытающихся разорвать мир на части. Но мир людей принял их в Исход, когда, окрыленные победой над ангелами, они вышли к ним и предложили сосуществование, и Кара, скрипя зубами, кивала их лидерам и присутствовала на встречах. Совсем скоро они будут праздновать этот день, который люди считали переломным мигом и началом счастливого сотрудничества с Адом, а они — поводом вспомнить всех павших в сражениях с ангелами и украдкой смахнуть слезы, кивая в их честь. — Все равно, всем моим приближенным стоит носить амулеты, — пробормотала Кара. — Государственный переворот одним приказом, твою мать… Нет, ты права, нужно держать себя в руках. Еще неизвестно, было ли кольцо: вдруг перестрелка началась как раз из-за обмана… Все следующие звонки от инквизиторов непременно перенаправляй мне. А пока впускай Вирена, мне интересно, как эти охламоны будут мне в глаза смотреть. Она даже успела выпить растворимый кофе, принесенный вновь упорхнувшей по делам Ишим, пока Вирен поднимался по большим и длинным лестницам к кабинету, расположенному на последнем этаже Дворца, — Кара всегда стремилась к небу. За время досада на Роту Смерти утихла: все однажды ошибаются. К тому же, сбежал не опасный международный преступник, а мелкий разбойник из затерянного в пустыни городка, но — репутация… В тяжелую дверь из черного дерева постучали, потом одна створка аккуратно приоткрылась, и в кабинет боком скользнул худощавый демоненок. Вирена она любила по-своему: он напоминал ей ее саму в молодости, совсем еще ребенком, в те времена, когда Кара сдирала коленки в райском саду и училась летать штопором, чуть не ломая крылья, во времена ошибок и юношеских надежд. Ни разу она не видела мальчишку без открытой бесхитростной улыбки. Он отдал честь, махнув рукой от виска, застыл, напряженный, точно легкий лук. Кара позволила себе немного улыбнуться, прекрасно понимая, что заставит его беспокоиться еще больше. Она часто присматривала за Виреном, когда он был мелким, потому что Рота не могла всегда следить за ребенком, а Кара много времени проводила во Дворце. Но сейчас они оба понимали, что разговор предстоит ответственный, и играли свои роли. — Что известно о пропавших? — потребовала Кара. — Надеюсь, вместо запутанного бормотания, которое я слушала вчера, ты принес что-то более конкретное. Она с любопытством размышляла, почему Рота послала именно этого мальчишку; он был не так уж плох в работе, как могло показаться по видимой детской нескладности, но гораздо логичнее было бы явиться Ист, принявшей обязанности командира, или кому-то внушительнее и увереннее. Прищурившись, точно кошка, глядящая на воробья, Кара слушала доклад о рыжем разбойнике — все это она уже знала, Ян позаботился об отчетах, преждевременно закрывая дело, не подозревая даже, что пленник вырвется из-под стражи. — Второй заключенный — демоница Ринавирель, — перешел к самому важному Вирен. — В народе Ринка. Одна из самых востребованных наемников, хотя, говорят, она не убивала ни разу. Воровка, похитительница. Мы взяли ее ночью, пока основные силы занимались пустынной бандой: сработала сигнализация в одном из домов Высших, ее засекли, она почти не сопротивлялась, хватило удара по голове… — И вы не подумали, что это подстроено? — перебила Кара. — Если честно, нет, — кусая губы, сознался Вирен. — У каждого бывают неудачные дни, все однажды попадаются… Просто не видели смысла, зачем ей надо было оказаться в гвардейской тюрьме. Мы осмотрели ее, как и полагается, все по инструкции, но она где-то спрятала небольшой отпирающий амулет. Судя по следам, кустарное производство. Наша магия настроена на боевую, простите, не усмотрели, теперь будем знать и устраивать более тщательный обыск. А еще понятно, что все это как-то связано с разбойником. Отставив уже пустую кружку, поднявшись из-за стола, Кара расхаживала по кабинету, взглядом обшаривая забитые книжные полки, задерживаясь на гравюрах с панорамами сражений. На одной из них пылал Рай — на это изображение она смотрела чуточку дольше. — Или они были заодно, или демоница его похитила, — проговорила Кара. — Зачем кому-то нужен обычный демон из глубинки, решивший подзаработать? Почему он, а не его товарищ, он более опытен, и… — Второй демон находился в другом корпусе тюрьмы, — нерешительно подсказал Вирен. — Мы решили, лучше их разделить, чтобы не спланировали побег или не договорились о ложных показаниях… Хотя все было бесполезно. Мы приносим извинения… Вчера Рота извинялась еще пару десятков раз: на столе у Кары до сих пор лежал слезный доклад Ист, в подробностях расписывающий прорыв демона. Ошибались все — тут Вирен прав. Но никто из них так просто не признавал проигрыша. — Кто знал, когда привезут заключенных? Вся операция не афишировалась, — пробормотала Кара, спрашивая как будто бы у гравюры с полыхающим Раем. Если приглядеться, она могла видеть в центре две сошедшиеся в поединке крылатые фигурки — у одной четыре крыла, у другой — две. Молва любит приукрашивать: скоро станут считать, будто она убила архангела Михаила, а не брат его Люцифер. Кара прикрыла глаза, вспоминая ту краткую стычку, свой бешеный рык, кровавый оскал, дрожащий от ярости меч — адская темная сталь плясала в руке. Она отвлекала внимание, пока Люцифер готовился нанести решающий удар; картины лгали. А впрочем, как же проста тогда была ее жизнь: видишь врага — кричи, бей, р-рви его на мелкие кровавые клочки… На каблуках Кара повернулась к Вирену. Лицо его было бледно: он понимал, на что она намекает, и не мог представить, что кто-то из Гвардии способен на предательство. Но ведь есть семьи, слуги — любой конюх, чистивший их норовистых лошадей, мог краем уха услышать про пустынную банду и узнать дату вылазки. Они слишком верили всем, кто их окружал. — Мне нужно поговорить с Ист, она ведь за главную, — решительно произнесла Кара. — И с вторым разбойником — какое счастье, что хоть его вы не упустили. Не слушая слабо сопротивляющегося Вирена, она двинулась к окну, ухватилась за ручки, заставляя зеркальные стекла разъехаться в разные стороны. Горячий пустынный ветер ворвался в кабинет, взметнул бумаги; Кара улыбалась широко, подставляясь под хлесткие порывы. Рубаха облепила тело, она застыла на краю, чувствуя мысками ботинок обрыв… — Ненавижу лестницы! — проорала она Вирену, оглядываясь через плечо. — Так быстрее! И ухватила демоненка за руку, резко дергая вниз, падая с ним вместе. Ликующе ухмыльнулась, слыша душераздирающий его вопль, видя перекошенное испуганное лицо. Ветер ревел, они падали вдоль стены — черной, будто из обсидиана выточенной, сверкающей прорезями окон. В этот момент Кара чувствовала себя настоящей, живой, пылающей изнутри — когда рвало одежду и волосы, когда сердце восхищенно гремело в ушах. Она распахнула крылья из ниоткуда, останавливая падение у самой земли. Часто дышала, мерно взмахивая ими, удерживая себя и несчастного Вирена, плечи которого так и не выпустила: не забылась, увлеченная, не дала ему рухнуть, перемалывая кости. Хохотала, чувствуя, что все тело Вирена трясется от ужаса. Крылья, чудом не вывернутые, сладко ныли. Она делала так сотни раз, не слушая сердитый бубнеж Ишимки, рассчитывала секунды точь в точь. Насладившись мгновением, Кара снизилась на оставшиеся метров пять, выпустила Вирена, почувствовав точно, что его ботинки коснулись мощеной площади перед Дворцом. Он мотался из стороны в сторону, точно пьяный; вцепился в Кару намертво, когда она опустилась рядом и убрала крылья, оставляя прямую ровную спину и целую рубаху: магия, доступная одним ангелам — теперь, после уничтожения Рая, требовалось уточнение: Падшим. Еще не чувствуя земли, Вирен вцеплялся в ее руку, а Кара покровительственно улыбалась, наблюдая за ним. — Лучше бы секли, командор, ради всего несвятого, — проскулил Вирен. — Зачем так? Что я плохого сделал? — Да ничего, — пожала плечами Кара. — Это ведь весело. Ты в детстве часто просил покататься! Он глухо застонал и, спотыкаясь, побрел за ней к ждущим у ворот лошадям — умница Ишим успела отдать распоряжения. Кара могла бы и долететь до замка Роты Смерти, что на отшибе, вдали от суетного центра, хотя не была уверена, как долго смогла бы удерживать Вирена. Но и не способна была отказать себе в удовольствии проехаться по украшенной, убранной к празднику Столице.

***

Остановившись у окна, Рыжий оглушительно чихнул: не то от пыли, что толстым слоем покрывала подоконник, не то вспоминал его кто-то недобрым словом — старое поверье, о котором не забывала мать. Она вообще была страшно суеверна и помнила тысячи примет, и Рыжий никогда не подумал бы, что станет по ней, шумной, как будто бы глупой женщине, скучать. Когда нечем было заняться, память возвращалась на годы назад, пока он и не помышлял о разбое, мирно жил в имении отца — среднего купца, удобно устроившегося на узле между оазисами, точно на течении торгового пути. С досады Рыжий пнул по старой батарее с облупленной посеревшей краской: и что ему дома не сиделось… Он провалялся до обеда, измученный вчерашним днем, а когда проснулся, не сразу сообразил, где находится. Первым, что он увидел, была Ринка, с отборной руганью выволакивающая из настежь распахнутой антресоли какой-то грузный черный ящик; потом она запуталась в разноцветных проводах, повтыкала что-то в розетки — Рыжий знал, что эти дырки в стенах у людей называются так, — и уселась напротив ящика. Тщетно пыталась что-то разобрать в черно-белых полосках и скрипящих голосах. — Это магия какая-то? — заинтересовал тогда Рыжий. — То, что эта херня еще работает, — это точно какая-то магия, — пробурчала Ринка, аккуратно стукая по ящику кулаком. Картинка немного прояснилась. Наглая демоница не выпускала его из дома, настаивая, что их уже должны были объявить в розыск. Поежившись воспоминаниям о неожиданно налетевших на их лагерь гвардейских отрядах, Рыжий вынужден был согласиться: искать, идти по следу и загонять добычу Гвардия умела просто замечательно. Безделье было мучительно. Заглянув в душ, Рыжий не нашел там ничего особо обнадеживающего, но кое-как смыл песок, кровь и пот. Даже в Аду удобно устроили водопровод, приспособив для этого стихийные водные заклинания, а у людей трубы плевались ржавчиной, скрипели, рычали на разные голоса и никак не могли определиться, должна по ним течь горячая или холодная вода. Злой сверх меры, Рыжий быстро позавтракал, побродил по квартире, поглядел в окно, но увидел серые дома-панели и кучу машин под окнами, пару мрачных прохожих. От бессилия он взялся за лохматый веник, надеясь покончить с раздражающей пылью раз и навсегда, потом отрыл тряпку, с которой полез на все шкафы по очереди, удивив Ринку. В конце концов Рыжий взялся мыть полы, ползал с тряпкой и с наслаждением ругался, пока Ринка, подобрав ноги, наблюдала за ним с дивана. — По-моему, это женская работа, — напомнил Рыжий, ненадолго остановившись, чтобы перевести дыхание. — Да мне и так нормально, — насупилась Ринка. — Это ты решил чистоту наводить — пожалуйста, что я, против? Зарычав, он плюхнул тряпку в ведро, жалея, что брызги не достали до демоницы, прополоскал, снова принялся оттирать пол. Не то чтобы он особенно любил чистоту: Рыжий бывал во многих местах, гораздо хуже этой квартиры — тюремной камеры, которую он так боялся. Ему необходимо было приложить силы хоть к чему-нибудь, чтобы не сойти с ума. Увлеченный уборкой, Рыжий не услышал, как в замке заворочался ключ, как дверь приоткрылась. Его отвлек изумленный приятный голос, полный ликования: — Риночка, ты все-таки решила убраться! Они замерли: Ринка на диване, а Рыжий с половой тряпкой. Когда женщина вошла в комнату, ему как-то сразу стало неловко, стыдно за свой перепачканный и запыленный вид, за взъерошенные волосы, мятую одежду и обалделую рожу. Эта женщина, изящно отстукивая высокими каблуками, шла, будто шествовала по мягкой красной дорожке. По величественному тронному залу, притихшему, склонившему голову. На пылающих огненных волосах не хватало короны, ее тонким бледным рукам держать бы скипетр… Рыжий так и не понял, стоит ли подниматься с колен, глядя на нее снизу вверх. — О, так это тот самый молодой чело… демон, — поспешно исправилась она, улыбаясь Рыжему по-матерински ласково. — Приятно познакомиться. Меня здесь зовут Ярославой. Ярой. Ринка громко фыркнула, и сразу стало понятно: не один он здесь предпочитает выдуманные имена. С Ярославой демоница держалась спокойно и уверенно, будто знала ее много лет, ничуть не восхищенная, осталась на диване и приветствовала ее небрежным кивком. К удивлению Рыжего, ее не поразили громы и молнии. Ему подали руку; звякнули золотые браслеты на запястье. Рыжий совсем не ожидал, но хватка у Ярославы была властная, уверенная и крепкая. Как будто не видя мыльных разводов на полу, не замечая полумертвый растрепанный веник под ногами, она прошла на кухню. Под ее рукой закипел чайник, не подключенный к розетке. — Позвольте-ка вас угостить, — объявила Ярослава. Она подошла к шкафу, безошибочно выбрала из рядов стоящей там посуды маленькие аккуратные чашечки с изысканным узором. В нерешительности постояв в проходе, Рыжий осмелился протиснуться к раковине, обмыть руки, ополоснуть лицо. Он не мог не замечать, как по-хозяйски Ярослава управляется в заброшенной квартире, точно знает, где что стоит. Пока он отфыркивался от холодной воды, на столе неведомым образом появились пирожные и уже заваренный чай. — Приятного аппетита, — от души пожелала Яра, первой садясь за стол и отламывая кусочек пирожного ложечкой. Ринка устроилась напротив нее, поковырялась в своей тарелочке без особого увлечения: похоже, была сыта недавним простеньким завтраком, но отказываться ей не позволяло что-то вроде вежливости — казалось бы: вежливость да у нее, демоницы, что запросто его похитила и удерживала в плену… Рыжий тоже присоединился к ним, хотя опасливо осматривал угощение и боялся яда. Здравый смысл подсказывал, что шансов убить его было гораздо больше, но ни Ярослава, ни Ринка ими не воспользовались. Удивительно, но в момент, когда Ярослава вошла в дом, он перестал испытывать страх и сомнения, прекратил воображать свою судьбу — одну другой хуже. От нее, как от Гвардии, не веяло опасностью, поднимающей короткие волосы на шее дыбом, напротив — спокойствием и размеренностью. Прикрывая глаза, сосредотачиваясь на ее образе, он чувствовал живую природу, первозданную, нетронутую — словно оказался где-то в саду. Неуловимо пахло яблоками… Пирожное с яблочным джемом было сладким, чуть горло не запершило. Пытаясь скрыть неловкость, Рыжий потянулся за чашечкой чая, в его руке показавшейся совсем крохотной и ненастоящей: сестры в детстве играли в чаепитие с такими. И потому он и тут искал подвох: все было слишком мирно и хорошо. — Так что, он действительно тот, кого мы искали? — тихо спросила Ярослава у Ринки, со звоном помешивающей чай и скучающе болтающей ногами. — Вчера чуть по стенке меня не размазал, — объявила Ринка. — Не знаю насчет «того», но он действительно маг, и неплохой. Они говорили, словно Рыжий не сидел рядом, внимательно вслушиваясь в их непонятную беседу. Или же как будто он вовсе не должен был ее слышать. Стараясь не делать резких движений и не выдавать себя, Рыжий потянулся к сахарнице за белым рассыпчатым кубиком, чуть прищурился, глядя — он не мог бы объяснить этого — глубже, чем обычно, присматриваясь. Воздух вокруг Ринки и Ярославы чуть дрожал, как в пустыне в самую жару, искажался, шел рябью. — Знаешь, как-то мы неловко сидим, — защебетала Ярослава вдруг. — Ты, наверное, понял, что я тебя искала… Расскажи что-нибудь о себе. О семье… — Отец мой купец из Рашта, что при каньоне на юге пустыни Лимба, — запросто ответил Рыжий, не видя в этом тайны. — Мать ничего не делает, сидит дома, как дракон в пещере с золотом, или сплетничает с подругами. Две сестры есть — те еще дурищи, вертихвостки, замуж мечтают выйти да жить припеваючи. Мне там скучно стало, вот и подался странствовать. Ярослава задумчиво позванивала ложечкой о край блюдца, подробно его изучая. Она явно ожидала услышать не такую простую и обычную историю, а что-то выдающееся, достойное — Рыжий едва сдержал злую ухмылку — великого мага. Однако он не солгал ни в едином слове, это Ярослава могла проверить и магией — он чувствовал, что там, на изнанке мире, его ощупывают, покалывают бронзовыми магическими искорками, точно как в отпирающем амулете Ринки. Стараясь скрыть не то удивление, не то разочарование, Ярослава заговорила: — Не все великие рождаются в семьях царей да героев. Кара, что сидит сейчас на троне Сатаны, когда-то была рядовым ангелом, не дослужившимся даже до Избранной Сотни, а теперь так высоко взлетела. — Уж точно не одними грабежами да убийствами, — вдруг высказалась Ринка. Странно от нее такое слышать, наемницы. Рыжий только и смог, что плечами пожать, безмолвно напоминая: каждый выживает, как может. Если для его собственного блага понадобятся жертвы, он не испугается их принести. Впрочем, это вовсе не значило, что он кидался на караваны в первых рядах, бешено хохоча, как пьяный от крови садист… — Давайте не будем ссориться, — укоризненно напомнила Ярослава, точно учительница — подравшимся детям. — У нас одна цель… Ринка закатила глаза, Рыжий вовсе не стал ничего говорить. Эта милая женщина словно игнорировала тот немаловажный факт, что его приволокли сюда силой и заставили участвовать в неясной авантюре. Им нужен был маг — это точно… — Но почему я? — вслух спросил Рыжий. — Вы сами колдуете куда лучше, я вот сейчас видел! А я не умею ничего. Я до сих пор не уверен, действительно ли я маг… — О, действительно, я точно вижу, — поспешно подсказала Ярослава. — Я, может, и отточила пару домашних фокусов за время своей долгой жизни, но с боевой магией у меня никогда не ладилось. Я не смогу. А вот кто-то вроде тебя — пожалуй. Не бойся, я научу. — А что нужно сделать-то? — рискнул Рыжий. — Так тебе не сказали?.. — Ярослава вздохнула, глядя на Ринку, разводящую руками. — Найти и уничтожить кольцо Соломона.

***

— К нам едет ревизор! — объявил Вирен, когда они донеслись до знакомого замка и остановились у кованых его ворот, чтобы кивнуть недвижно стоящим стражам — завидя командора, они тут же подтянулись и, словно соревнуясь в скорости, отдали честь. Вирен же пояснил в ответ на изумленный взгляд: — Капитан Влад дал этого их Гоголя почитать, сказал, цитирую, остолопов средневековых надо воспитывать и образовывать. — И как тебе? — живо заинтересовалась Кара, правя белого коня точно по двору. Она знала этот замок наизусть и иногда забывала, что вынуждена была переселиться в громадный величественный Дворец, уступая статусным обязанностям; Кара все равно с удовольствием заглядывала к ним и по более приятным поводам. Вирен спешился, встряхнулся от песка и лично увел в конюшни сначала свою тихонькую тонконогую лошадку, потом боевого коня Кары, сверкавшего белыми боками, на которых заметны были глубокие старые шрамы. Из конюшен мгновенно донеслось звериное ворчание: конь Кары и Ай`Хаар уже принялись огрызаться. А сам демоненок, чуть обогнав Кару, вовсю разглагольствовал о русской классике, по скорости и обильности болтовни ничуть не уступая своему учителю — Владу Войцеку: — Забавно местами. И поучительно в какой-то мере, надо всегда свою работу выполнять, чтобы страх глаза не слепил потом. Я ведь детство на нижних кругах провел, там та же картина… Горбатого даже революция не исправит, вот Высшие все гребли себе, работали кое-как, на отвяжись. Хорошо вы придумали с Советами из народа, да и много голов лучше одной… А Хлестаков дурак, — неожиданно признался Вирен. — Беспросветный. Такую историю можно было устроить, такой кураж, авантюризм, обман, а он даже и не понял ничего толком. Уж я бы на его месте… Мечтательно ухмыльнувшись, он замолчал. Подойдя к невысокому зданию, в котором располагалась гвардейская тюрьма — СИЗО, как запросто выражались инквизиторы, и моду эту подхватила остальная их рота, — Кара вынуждена была остановиться и кивнуть Ист. Где-то над головой вилась птица, с которой она была связана сознанием; Кара инстинктивно прислушалась, готовая уловить знакомый клекот. Ист была мрачна, стояла прямо, как на параде, и напряженно ела ее глазами. — Да все нормально, не расстреливать пришла, — небрежно бросила ей Кара. Ей было даже жаль Ист: бывшая наемница, она не сразу сыскала почет и уважение среди Гвардии, еще считавшей ее чужой, пришлой. Но она служила усердно, готова была погибнуть в бою ради Ада — или втайне желала этого, потеряв во время гражданской названного брата и оставшись одна; Ист вцепилась в Гвардию как в последний оплот, не дающий ей потеряться, рухнуть в Бездну. И вот теперь, когда она занимала пост старшего лейтенанта, когда Рота Смерти осталась под ее попечением на время отпуска обоих инквизиторов, произошло это. Абсолютный, как она, должно быть, считала, позор, недопустимый для Гвардии. Кара хотела бы успокоить ее и поддержать, больно ярко разыгравшееся воображение рисовала ей харакири немного несподручной для этого саблей… — Будешь? — предложила ей пачку сигарет Кара, порывшись в кармане. — Не курю, — призналась Ист. — Птица запах не любит, беспокоится. — Поняла, не дымлю на тебя, — ухмыльнулась Кара. Щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась. Она здраво рассудила, что заключенный никуда не денется: его там сторожила удвоенная охрана, следящая за каждым его вздохом. Хотя было бы забавно, пропади он прямо у нее под носом. — Никто не ожидал прорыва от воришки и мелкого разбойника, лейтенант Ист, это наша общая ошибка. — Кара выдохнула дым, задирая голову к небу. — В наших силах постараться все исправить и вернуть беглецов до празднования Исхода. Это был не ультиматум, а размышления вслух, но Ист подобралась, по-военному прищелкнула каблуками, глядя серьезно. Она и впрямь слишком старалась. — Ист, я все понимаю. Ты ведь потеряла брата, — медленно подбирала слова Кара. — Знаешь, я тоже сильно по нему скучаю, особенно когда гляжу на вашу роту. Сразу лезет всякое в голову. Эти мальчишки наслаждаются жизнью, а он — нет, и в чем справедливость, и разве ради этого стоит начинать войны… А что толку от слов, наград и памятников, это ничего не изменит. Если бы мы могли что-то вернуть, отмотать время и не делать ошибок… Наши маги пока до такого не додумались. Может, и к счастью. — Вы называли Дира сыном, командор, я знаю, — тоскливо улыбнулась Ист. — Это многое для него значило, уж поверьте, и я благодарна за все, что вы для нас делаете. Что ж до меня… У меня четыре десятки братьев и сестер. Я на своем месте, должен же кто-то позаботиться о них. Прикажете сопровождать?.. — несмело добавила она, кивком указав на тяжелую дверь тюрьмы. — Сама справлюсь, дорогу вроде найду, — расхохоталась Кара. — Вы лучше следом в Петербурге озаботьтесь. Только на Войцека с Яном не перекидывайте, у них свое дело… — Она нахмурилась, вспоминая про запутанную историю с кольцами, агентами их ВВР и перестрелками, и это точно не укрылось от Ист. Но спрашивать демоница больше ничего не стала. Посмотрела немного задумчиво, как Кара надежно втоптала окурок в песок, — тут таких было целое кладбище. Ее пропустили без лишних просьб и оставили одну. От демона Кару отделяла одна решетка, но она была уверена, что эту преграду ничто не прорвет: лучшая сталь с Шестого, рунные засечки — как же Влад вдохновенно матерился, пока придумывал самую крепкую комбинацию. Неудивительно, что на побег двое заключенных решились именно во время перевозки… Так что Кара спокойно стояла напротив решетки, ничего не боясь, сунув руки в карманы и отвратительно, должно быть, ухмыляясь. — Надо же, какая честь, — пробормотал демон, сидящий на лавке у стены. — Сам Сатана. Оглядывая его коренастую фигуру, Кара чувствовала, что понемногу даже проникается уважением к пустынному разбойнику: вся его кожа, которую она видела, была изрезана шрамами. Крепкие загнутые рога, массивная челюсть. Волосы показались бы кому-то поседевшими по вискам, но она угадывала: просто выгорели на пекущем адском солнце. У него были повадки зверя, но на удивление вполне приятный голос. — Как звать? — спросила она кратко. — В документах все написано. — Не-не, ты не понял, — широко оскалилась Кара. — Загвоздка в том, как мы сами себя называем. Ты вот выбрал Сатану, хотя это не мое имя, а того, кто давно в могиле; меня зовут Кара. Cara Ah’Ishim, командор Черной Гвардии. Пацан, которого упустили мои гвардейцы, — Рыжий. А твое имя как? — Варсейн, — признался он. — Это все? — Расскажи мне про демоненка. Он планировал побег? Варсейн расхохотался, пряча лицо в ладонях. — Куда там… Мы оба надеялись, что нас спасет какое-нибудь чудо, а повезло, выходит, одному ему. Но никакого плана у нас не было. А если б был, я бы не сознался… — Значит, его похитили, — окончательно убедилась Кара. — Демоница по имени Ринавирель, слышал про такую? Нет?.. Да куда вам там, в глубинке… Для чего ей мог понадобиться мальчишка? Что в нем такого особенного и выдающегося? Он помолчал немного, словно сомневался, стоит ли говорить. Предавать товарища не хотел или боялся показаться безумцем? На всякий случай Кара подалась вперед, ближе, хватаясь за прутья. Варсейн мучился недолго: не так тянет играть в честность, когда над тобой окно в решетку — или, как говорил Влад, небо в клеточку. — Знаете, бывают такие демоны, которые как будто наперед знают?.. Пересядет на другую лошадь вдруг, а его ноги подвернет и брыкаться начнет, всадника скинет, он себе хребет переломит. Или есть со всеми не станет, а назавтра все слягут с животами. Мы с ним месяц ездили, сразу заметили. И решили приглядываться и как он делать: те же тропки выбирать, стоянки не задерживать. От вас только Рыжий не предупредил, хотя он был давеча дерганый слегка… А еще он всех видит. Ну, насквозь. Сразу может определить, в чем суть демона или человека. — На изнанке, что ли? — распахнула глаза Кара. — В боевом трансе? Варсейн не ответил. Действительно: куда им в таких вещах разбираться, в силе боевых магов и их чудном колдовстве, на которое глядят с сожалением и завистью те, кому сил для таких заклинаний не хватает… Кара прикусила губу. — Так он маг, — поняла она. — Ни разу не видел, чтоб колдовал, — заспорил с ней Варсейн, как будто вступаясь за Рыжего. — То, что ты перечисляешь, — неосознанное колдовство. Может, он сам толком не понимал, что творит, но такое чутье… свойственно большинству сильных магов. Капитан Войцек, который вас сюда притащил, такой же. По нему можно погоду вычислять. Она прикусила губу. Было немного жаль, что нет никакой скамейки, чтобы удобно расположиться напротив Варсейна и выслушивать его истории об удивительном рыжем мальчишке — разве что, занять противоположную камеру. — Рассказывай, — попросила Кара. — Все, что можешь о нем сказать. У нас много времени.

***

Прислонившись к прикованному возле заборчика «Харлею» Влада, Ян никак не мог вытряхнуть сигарету из пачки: их там осталось всего-то несколько, сбившихся в угол. Небо хандрило и хмурилось, снова начинал накрапывать противный прохладный дождик. Застучал по голове, по плечам — Ян, прикурив, поежился, провел по ровному блестящему боку мотоцикла, точно успокаивал не себя, а неудержимую машину. Вокруг пробегали невидимые защитные заклинания: если бы прислониться решил не он, а любой другой, ему бы крепко досталось от боевой магии. Их ни разу не пытались обокрасть, позарившись на блестевший под окнами «Харлей»: Влад даже немного обиделся… В кармане зажужжал телефон, и Ян вынужден был прикусить сигарету, потянувшись за ним; как и ожидал, Аннушка писала насчет срочного вызова. Через какие-то минуты начиналась их смена, и вампирша с чистой совестью сплавила дело им. Он тихо выругался, оглянулся воровато, но понял, что не привлек внимание никого: вокруг была лишь пара прохожих под зонтиками и женщина с коляской, обмотанной прозрачной пленкой. Они оказались куда предусмотрительнее Яна, выскочившего на улицу и не взглянувшего ни на небо, ни на почасовой прогноз погоды на телепанели. Не стоило долго ждать: Влад вылетел из подъезда торопливо, быстро осмотрелся, просияв, бросился к нему. Поднял над головой кожаную куртку, — конечно же, откопать мрачный черный зонтик в прихожей было слишком просто для Влада Войцека, — прижался жарким боком, дыша его дымом. — Это моя куртка или твоя? — задрав голову, уточнил Ян, точно это что-то значило. — Не знаю. Наша, — усмехнулся Влад. — Что ты, гордо ушел без шапки в мороз, а, трагический герой?.. Знаешь, я все говорю тебе об этом, а ты не слушаешь… Плевать на прошлое, Ян, что ты сразу; мы те, кто мы есть, и ничьи имена этого не изменят, ты можешь зваться как угодно — мне все равно, я так и буду называть тебя инквизиторством. — Я просто на Белку с Сашей дымить не хочу, а балкона у нас нет, — смутился Ян, неловко отворачиваясь от него. Но выскользнуть из-под спасительной куртки не осмелился: дождь набирал силу, небеса громыхали. — И на меня не дыми своей «импотенцией». Или что там у тебя сегодня попалось? Он вынужденно рассмеялся, успокаиваясь, вытащил из кармана пачку, демонстрируя чрезвычайно красочную картинку и крупную надпись: «Мучительная смерть». — Да, я действительно с тобой иногда мучаюсь, — пробормотал Влад. — Слушай, там пока Саня учит Белку премудростям интернета и показывает видео с котиками, может, прокатимся? — кивнул на мотоцикл заговорщически, хитро. — Давай, нам обоим нужно развеяться. За старшего дома Джек. — Без шлема прокатимся, как и обычно? — устало — от собственной правильности — уточнил Ян. — Денница, ты однажды разобьешься и не соберешь костей, у меня каждый раз замирает сердце, когда я вижу тебя на этом… твоем звере. Признался, уставился под ноги, на мокрый темный асфальт. Влад запросто травил истории о том, как пару раз не разбивался на трассах еще при жизни, в Праге, и это откладывалось в памяти. — У меня все под контролем, — заверил Влад. — Я не самонадеянный мальчишка, каким был тогда, я не буду зря рисковать. Едем? Молча вытащив телефон, он открыл сообщения и повернул экран к Владу, позволяя ему прочитать адрес. По скромным прикидкам, добраться туда можно за десяток минут, и то если у Влада вдруг проснется глубоко дремлющая совесть и он станет соблюдать все правила дорожного движения… Сдавшись, махнув рукой, Ян следил, как он набрасывает куртку на плечи, снимает цепь и кучу заклинаний, видел опасный и насмешливый оскал. Замечал, как у него сияют азартом глаза, и не мог противиться. Влад готов был сорваться с места, ждал его, и Ян вынужден был, смущенно глядя по сторонам, сесть позади, неловко сомкнув руки под ребрами. И тут же в ужасе прижался крепче, чувствуя, как мотоцикл сразу берет дикий разгон, оглашая небольшой дворик голодным рычанием. В небо сорвались заполошные птицы; Влад быстро вырвался на дорогу, уверенно встраиваясь в ряд машин, не слушая сердитые гудки. Вокруг уже темнело, сияли среди дождя огни вывесок, фар и светофоров, а Влад уверенно несся по широким центральным улицам, и если на мгновение отвлечься, забыть про возможность разбиться вдребезги, это была та же свобода, за которой Ян несся на лошадях наперегонки. Сладкая, отчаянная и такая желанная. Чувствуя захлестнувшую его радость, Влад что-то одобрительно хмыкнул, а Ян выпрямился, уже не цепляясь за него, точно утопающий, глядя на знакомые невысокие здания, на мелькнувшую в просветах улиц Неву… — Если это очередной оборотень в запое, я расстреляю его без суда и следствия. Можно, инквизиторство? — с надеждой попросил Влад, перекрикивая мокрый ветер. — Нельзя, отставить, рядовой Войцек, — вздохнул Ян, пряча лицо от резкого ветра за его спиной, щекой прижимаясь к пропахшей порохом куртке. — Давай хотя бы с этим разберемся спокойно — а потом нам придется объяснять кардиналу, чем мы занимались всю первую половину дня. Это будет долгий рассказ. Влад прибавил скорости, прорываясь сквозь глубокую лужу и веером разбрызгивая ее на окна едущих рядом машин.