Alia tempora

Сначала был свет. Не божественное веское слово, не мягкая глина, из которой вылепили криво-косо первого человека, не яростный огонь, из которого к нему навстречу шагнула своевольная, непокорная жена. Нет, сначала был свет, мягкий, ласковый, призрачной дланью скользнувший по скуле, пролившийся по плотно сжатым векам… И в конце тоже был он. Окно было раскрыто нараспашку, впускало раскаленный летний дух. Орали птицы и детвора под окнами, слышался далекий спор и нервные гудки машин. Утренний Петербург лихо ворвался в сонное сознание Яна, разметал дрему, побуждая тут же вскочить, двигаться, жить, дышать — как омытый ночным дождем город, на рассвете распустившийся, зализавший раны Исхода. Редко когда на него накатывал такой прилив бодрости с утра, но сегодня Ян и правда проснулся за одну секунду, словно кто-то щелкнул пальцами. По первости Ян задумался, отчего так жарко — не душно, но слишком тепло. Подозревал, что ночью закутался в одеяла, была у него такая неудобная привычка, но все оказалось куда прозаичнее: он попал в надежный плен Владовских рук. Пальцы осторожно скользнули по позвонкам, проводя линию по белой футболке, заставив Яна вздрогнуть. Влад ухмылялся довольно, уютно жмурился и выглядел удивительно безмятежно для того, кто потерял магию… — Проснулся?.. — шепнул Влад. На краю сна в его глазах можно было заметить что-то теплое, нежное, совсем родное — не прикрытое ухмылками и громкими бахвальными словами. — А ты?.. Ранним утром Влад был удивительно разговорчив, и Ян довольно прикрыл глаза, наслаждаясь хрипловатым спросонья голосом: — Полчаса назад. Боялся разбудить; ты всегда так чутко спишь, что мы с Джеком стараемся ходить на цыпочках. Нет, не нужно вот этих твоих гримас: ты столько отдаешь работе, что заслужил несколько часов отдыха. Так что я сторожил — и мне вовсе не трудно. — Quis custodiet ipsos custodes, да? — мягко переспросил Ян, четко и правильно выговаривая чеканные слова — латынь он всегда любил. Спрятал довольную улыбку, уткнувшись носом в горячую шею. От нагретого солнцем Влада разило светлым жаром, его — их — горький запах стирал все сомнения и волнения последних недель. — Я лучший сторож, которого ты можешь найти, — похвастался Влад совсем беззаботно. — Знаешь, что? Легкий тюль плыл в воздухе. Спор притих, зато раскричались пуще прежнего птицы, перебивая, соревнуясь. Тикал отстающий старенький будильник. — Мм? — неразборчиво отозвался Ян. — Не знаю. — Нам не нужно никуда идти. Мир. Мы отвоевали. Может быть, это не конец, за Мархосиаса стоит несколько Высших с окраин, но их мятежи мы запросто подавим… А войны не случилось, мы не дрались — удивительно, у меня сердце замирало, когда Кара полетела навстречу Самаэлю… не потому что она была ранена, не потому что наша сестра погибла бы, а потому что я помню ее ярость и злость, когда она уничтожала Рай. Мы бы не пережили новой войны. Я не боюсь драки, я готов сражаться, но куда страшнее терять наших близких… В гражданской сгинули достойные гвардейцы, а мы не могли их уберечь. Больше всего я боюсь допустить чью-то смерть. — Не допустишь, Влад. Ты сильнее всех, кого я знаю. Искреннее и отчаяннее. Только ты мог принести себя в жертву. Сбившись от его торопливого шепота, Влад замолк. Смутился, когда Ян крепко взял его за руку. Но тут же расслабленно помотал головой, как бы напоминая себе, что Гвардия не допустила новых столкновений, что все решено если не миром, то меньшей кровью… Почесал рожки. О своей магии он будто бы забывал, привыкал заново; нередко Влад увлекался и начинал плетения, но быстро спохватывался и переводил в шутку. Он мог бы черпать мрак, силы Яна хватило бы на двоих с лихвой, но превращение в чудовище до сих пор заставляло Влада вздрагивать по ночам (прижимая его к себе, Ян бормотал что-то, держал, снова успокаивал кошмары). — Скажи мне три самых главных слова, Войцек, — желая его подбодрить, насмешливо фыркнул Ян, вытянулся всем телом до приятного хруста костей. — У нас выходной. — Да-а, хорошо как! — совершенно неприлично застонал Ян. Чувство свободы било ему в голову. На кухне негромко бормотала плазма и пело радио — переливчатый русский рок. Кто-то гремел тарелками и приборами. Скрипнула табуретка. — А еще Джек выгуливает Белку, — добавил Влад. — Мы можем лежать и ничего не делать. Саня готовит бутерброды. Вирен завалился и принес письмо от Рыжего и Ринки — они почти доехали до Рашта. Ты, кстати, знал, как зовут парнишку?.. — Не догадался, как-то времени не было. Мы поспорили, а в бумаги заглядывать нечестно. — Да мне Вирен сказал. Рэд, но все зовут его Рыжий. На кухне послышалась возня, голоса стали громче, но не злее: охваченные азартом, о чем-то спорили Вирен и Саша. Взвыл высокий голос солистки. — Ты не забыл?.. — Забудешь тут, — обиделся Влад. — Нет, я учусь на своих ошибках. А кроме того, знаю, что у тебя пистолет под подушкой. «Игл» с глушителем, я проверял. Сознавайся, сколько ножей зашито в матрас? — Все тебе расскажи… Наклонившись, Влад решил перейти к пыткам и подло попытался Яна щекотать, отчего тот взвыл и чуть не слетел с дивана. Их возня была недостойна двух капитанов Гвардии, приятна — но не Яну, ужасно боящемуся щекотки и мучительно скрипевшему зубами. Когда распахнулась дверь в гостиную, они оба настороженно застыли. На входе замерла Белка, ойкнула, пискнула, но не сбежала, только прижала руку к глазам. Хвост оживленно метался. Сквозь растопыренные пальцы Ян замечал ее любопытный взгляд. — Всем несвятым клянусь, я пытался перегрызть горло этому ужасному человеку! — выкрикнул Ян первое, что стукнуло в голову, и стыдливо отвернулся. Рядом, откинувшись на диване, бессовестно хохотал Влад, подвывая, и смех этот был такой искренний и настоящий, колко отдававшийся у Яна в груди. Рассмеялась и Белка, а потом убежала на кухню, чтобы влезть в спор. Там же оживленно лаял Джек. Солнце янтарно оседало на подлокотниках дивана, на примятой подушке и наверняка — на лохматых со сна волосах Яна, превращая их из холодного льна в пылающее кострище, в сноп света. Иного объяснения, почему Влад так восхищенно и пораженно на него смотрит, удивительно молчаливо, у Яна не было. — Солнце… — пробормотал Влад, часто моргая от ярких лучей. — Свет — так ты мне ответил, когда я спросил… А что — я подзабыл, уж не вспомню, так я перепугался тогда, не хотел умирать. Тебе я бы не показал, храбрился, зубоскалил. Но больше всего я боялся больше никогда не увидеть этого спокойного утра, залитого светом. — Ты думаешь, это конец? — насмешливо переспросил Ян. — Мы не умеем отдыхать. Завтра же полезем в новое расследование: под шум всегда происходит больше преступлений. Он не был оракулом, но в этот раз предрек будущее на удивление хорошо. — Все окончилось так, как должно было быть — у сказок счастливый конец, — совсем тихо, мелодично напел Влад, вторя радио. — Дракон умирает, убитый копьем, царевна идет под венец… — Кто из нас царевна? — промурлыкал Ян. — Я-то больше на дракона похож… На кухне Белка грабила холодильник и пыталась отобрать что-то у Вирена и Саши — должно быть, те самые бутерброды. Захлебываясь от своего песьего восторга, между ними прыгал, виляя хвостом, Джек. Ему так же, как и Владу, нравилось, когда дом полон гостей и шумен. Приподнявшись на локте, Ян стащил с подоконника амулет связи, мерцающий алым проблеском, — это Кара пыталась их дозвониться, позвать. Довольно улыбнувшись, он накрыл камушек ладонью, пообещал ответить попозже и прилег Владу на плечо. Тот вытянул руку и поправил притянутый к краю горшочек с цветущим кактусом. — Мы обещали детям экскурсию по городу — долго разлеживаться не получится, — с сожалением напомнил Ян, слабо толкнув Влада локтем под ребра. Жалостливо вздыхая, тот заворочался. А он, Ян Войцек-Зарницкий, капитан Черной Гвардии, инквизитор, был счастлив и не мог не улыбаться, рассматривал потолок с потрескавшейся краской и прислушивался к веселым голосам, доносящимся с кухни. И — да, в этот миг он верил, действительно верил, что впереди их ждет свет.