Мефодий Буслаев и Дикая Охота

Спустя полчаса полёта Мефодий с Дафной влетели в густой туман. Воздух здесь был затхлый и стоячий, хотя над морем это было редкостью. Пахло мертвечиной. — Даф, видишь что-нибудь? — спросил Буслаев, пытаясь разглядеть хоть что-то. — Нет. Тем более, это ты у нас навигатор. Давай скорость сбавим, а то ещё врезаться куда-нибудь не хватает, — ответила хранитель, притормаживая и зажимая нос рукой. — Странный какой-то этот туман. А-а-а! Скала! — крикнул Мефодий, с силой взмахивая крыльями и резко набирая скорость. Но и этот манёвр не помог. Страж больно зацепил крылом острую грань выступающего над водой камня. Брызнула кровь. — Ты как? Лететь дальше сможешь? — испуганно спросила Дафна, подлетая поближе к нему. — Нормально. Вроде до острова недалеко, — сквозь зубы ответил Буслаев, пытаясь запрокинуть голову назад, чтобы осмотреть повреждения. — Надеюсь. Эта скала была острая, как нож, — взгляд хранителя оставался всё таким же неспокойным. Повреждения крыльев, обычно, не заживают. Взмахи Буслаева стали прерывистыми, он, как бы, хромал в воздухе. Каждое движение крылом отдавало дикой острой болью, распространяющейся по всей спине. Но вот метрах в десяти показалась арка. Пролетев через неё, наконец-то стал виден остров. Подув на ладонь, Дафна выпустила вперёд маленький сгусток Света, немного освещающий окружающее пространство. Вокруг двоих стражей были обломки кораблей и лодок, больших и маленьких - тут были деревяшки на любой вкус и цвет. Но каким надо быть извращенцем, чтобы могли понравится эти гнилые доски. Паруса давно истлели, но из-за отсутствия ветра, некоторые части матерчатой ткани болтались пеплом, рассыпаясь от, казалось бы, еле заметных движений воздуха, создаваемых крыльями. Судя по состоянию обломков, крушения здесь эти посудины потерпели лет, эдак, двести назад. Любое неосторожное движение крылом в сторону и можно было бы прощаться с жизнью. Мачты, словно пики, торчали отовсюду. — Ох, нехорошее это место... — тихо сказала Дафна. Она старалась делать как можно более осторожные взмахи, чтобы не издавать лишних звуков. Тишина стояла гробовая, если не считать каких-то далёких охов, вздохов и стонов неведомых доселе существ. — А я говорил, — едко добавил Буслаев с болью в голосе. Видимо, крыло доставляло нестерпимую боль. — Потерпи ещё немножко, я, кажется, вижу берег, — попросила хранитель, легонько касаясь здорового крыла Мефодия своей рукой. И это подействовало. Одёрнувшись, он сжал зубы и полетел ровнее. Вдруг справа из воды вынырнула виверна и рванула в сторону раненого стража, почуяв его кровь. — Не до тебя сейчас, — Буслаев зло глянув на животное, отдалённо напоминающее дракона, и оно превратилось в пепел. Причём это произошло без огня, оно просто рассыпалось. Боль, в некоторых ситуациях, может приносить пользу. Приземлившись на чавкающую почву, больше напоминающую чьи-то сопли или слизь, Мефодий расправил правое крыло и подал его вперёд. — Ох ни фига себе! Как так то? — удивился он. Кожа с мышцами были прорезаны до кости, а перья в этом месте стали кроваво-красными и выпадали. — Н-да... Что делать будем? — вздохнув, спросила Дафна, сев на пенёк. — А спатой полечить не вариант? — с мольбой в голосе, спросил златокрылый, на что получил грустную мину младшего стража и отрицательное покачивание головой. — Могу, конечно, попробовать флейтой, но это наврятли поможет. Крылья, вроде как, не восстанавливаются, — сказала она, достав свой убойный музыкальный инструмент. — А давай попробуем моей? Ты сыграй самую мощную лечащую маголодию, которую знаешь, а я попробую повторить, — предложил Буслаев. Он поднял руку вверх и материализовал флейту, ослепительно засиявшую, словно кто-то в тёмном подвале засветил фарой машины. Вокруг послышались удивлённые, еле разборчивые шепотки. Скорее всего, это были духи этого острова, впервые видящие магические предметы такой силы. Дафна, кивнув, покопалась в своей памяти и заиграла. Мелодия была грустновато-умиротворяющая, такая протяжная. Музыка проникала прямо в душу, распространяясь по всему телу приятным теплом, словно бабушка в деревне укрыла тёплым пледом в трескучий мороз. Перья на крыльях Мефодия засветились белым светом, словно кто-то нажал выключатель. Казалось, что они тоже слушают и впитывают энергию этой маголодии. Теперь настала очередь Буслаева. Кашлянув, он по памяти начал воспроизводить услышанное. Флейта в его руках ещё ярче вспыхнула, истосковавшись по игре и выжимала максимум из своих сил. И это было заметно - Мефодия окружило золотистое поле и поднялся лёгкий ветерок. Почувствовав облегчение боли, он закрыл глаза и погрузился в музыку. На обратной стороне его век вырисовывались причудливые узоры. Они распадались в розы, складывались в тюльпаны, но узнав в мелодии знакомые нотки, он понял - это же японская музыка! Вот оно! Перед глазами предстали чудесные розовые цветки сакуры, а флейта, нагревшись, заиграла ещё громче. Крылья, почувствовав силу флейты Архистража, загорелись золотым светом. Рана начала было затягиваться, но силы Мефа были на пределе. — Чего? Это у меня-то сил не хватит?! Да ни в жизнь! — сквозь зубы выговорил он и выдал последние оставшиеся ноты маголодии, сомкнувшие края раны и полностью её излечив. — Что? Получилось?! Буслаев, я тебя люблю!!! — Дафна кинулась Мефодию на плечи. — Я тоже. Это тебе презент, — подхватив единственное летающее перо в воздухе, сказал он и, протянув Дафне, отключился. — Какое красивое! Отдохни пока что, ты хорошо постарался. Я тебя поохраняю. Наконец-то получится хоть на полставки выполнить роль твоего хранителя, а то, получается, обычно не я тебя защищаю, а ты меня, — бормотала Страж-хранитель Мефодия, разглядывая перо, светившееся остаточной магией. Оно было наполовину золотым, а наполовину белым.